| Любопытно, что наслушавшись критических отзывов о самом обряде анафематствования, Никанор не раз возвращается к его разъяснению и оценке. В своем Поучении в Неделю Православия (1885) он говорит, что анафема " есть учреждение кроткое, но и грозное " , даже " заповедь " , завещанная самим Господом Иисусом Христом " только для грехов ума, для грехов против истины, для грехов против Святого Духа " Однако в своих дневниковых записях Никанор склоняется скорее к отрицательному суждению об этом обряде. " " Народ наш, - сочувственно передает он рассуждения одного видного чиновника, - называет этот обряд не православием, а проклятием: пойдем, говорит он, на проклятие " . И в самом деле, этому обряду дана такая мрачная обстановка, что он слишком выдается вперед своею грозною стороною, " проклятием " , и вовсе не виден своею трогательною, назидательною, утешительною стороною - величанием памяти всех подвижников благочестия, поборников Церкви. Возьмите вы одного протодиакона: что это такое?! Выбираются в протодиаконы люди исполинского росту, самых развитых мускулов, с громадною глоткою, из которой вылетает грозное, громовое: " анафема " ... И это служитель милосердого Бога, любвеобильной Церкви?! " Пришлось Никанору высказаться и по поводу статьи Н.С.Лескова " Синодальные персоны " (1883). Здесь, по его убеждению, дело дошло до искажения исторической правды и прямой клеветы на митрополита Новгородского и Санкпетербургского Антония (Рафальского). В аспекте религиозной метафизики Никанор, несомненно, сделал шаг в сторону от макарьевской схоластики и на этом направлении не случайно оказался в одном ряду с Вл. Соловьевым. Но его поиски не привели к догматизации каких-либо схем и образов, подобной той, которая осуществилась в соловьевской школе христианского платонизма (С.Булгаков, П.Флоренский, Л.Карсавин, А.Лосев), и совсем не случайны его брожения между монизмом и дуализмом. По-видимому, и в целом русской духовно-академической среде XIX века такая догматизация была чужда. Как полемист, Никанор выражал, не столько догматическую непримиримость, сколько конкретную церковно-политическую озабоченность. Но представителем " филаретовского православия " (К.Н.Леонтьев) его вряд ли уместно называть. Носитель традиций Петербургской Духовной Академии, он оставался в оппозиции к московским порядкам, и как философ был оригинальнее и дерзновеннее своего современника В.Д.Кудрявцева-Платонова. |
| митрополит Климент (Капалин) Аннотация. Через три года после окончания Киевской духовной академии иеромонах Феофан (Говоров) решением Святейшего Синода из Новгородской семинарии переводится преподавателем практического богословия в Санкт-Петербургскую духовную академию и назначается помощником инспектора академии. Пребывание в Петербурге дало ему возможность углубить свои богословские и аскетические знания. Кроме того, он знакомится с архимандритом Игнатием (Брянчаниновым) , известными в то время богословами, духовными писателями и, главное, с издателем журнала «Маяк» Степаном Онисимовичем Бурачком. С Бурачком у него устанавливается дружба на многие годы. В течение трех лет пребывания в Петербурге он активно сотрудничает с издательством. В это время публикуются его первые богословские сочинения. Очередной перевод иеромонах Феофан получил осенью 1844 года – на этот раз в столицу, где без малого три года он продолжал преподавательскую деятельность в стенах духовной академии. В эти годы состоялось два выпуска – XVI и XVII курсов (в 1845 и 1847 году соответственно), на высшем отделении которых иеромонах Феофан преподавал нравственное (или практическое) богословие. Сначала будущий святитель был переведен на место своего однокурсника по Киевской духовной академии – иеромонаха Макария (Булгакова) , который с 1842 года преподавал в Санкт-Петербургской духовной академии. Намереваясь назначить его инспектором и профессором догматического богословия, академическое правление обратилось в Святейший Синод с предложением перевести иеромонаха Феофана (Говорова) из Новгородской семинарии на освобождающуюся должность преподавателя академии. Об этом 10 октября 1844 года обер-прокурор Синода граф Н.А. Протасов сделал соответствующее предложение, приведя характеристику епархиального архиерея митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Антония (Рафальского) 1 на кандидата: «поведения очень доброго, исправен и благонадежен» В итоге согласно синодальному определению от 16 октября 1844 года иеромонах Феофан стал «бакалавром» (то есть преподавателем нравственного богословия в академии, оставаясь инспектором Новгородской семинарии 29]. В начале следующего года он был назначен помощником инспектора академии. |
| «Оно так, сказал генерал, но я знаю ваш верный взгляд на вещи». И, когда Рафальский сделал свои замечания, – генерал вполне согласился с ним и благодарил его за них. В 1830 г. военный губернатор Потемкин, присланный в Житомир во время польского восстания, увидевшись с Рафальским, так был очарован его светлым умом и всестороннею образованностью, что приказал жандармскому полковнику Фон-Дребушу составить о нем докладную к Государю записку, каковой, впрочем, не успел представить, скончавшись от холеры. Преемник Потемкина, генерал-губернатор Левашов, на обеде у фельдмаршала Сакела, в присутствии митрополита Евгения, сказал: «я нашел в протоиерее Рафальском такого умного и образованного человека, какого не встречал ни между белым, ни между черным духовенством». Вскоре после этого он отправил к Государю записку Потемкина и свою, с отличною похвалою о Рафальском, заслуживающем особенного внимания. Через это о. Григорий сделался известным Императору. По укрощении польского мятежа, униатам приказано было Почаевскую лавру, издревле принадлежавшую православным, передать православному духовенству. Присланные для этого из Петербурга чиновники просили епископа Амвросия назначить протоиерея Рафальского членом комиссии для принятия и устроения лавры. Хотя Амвросий усиленно отклонял их от их намерения, но они настояли на своем. О. Григорий действовал с великим благоразумием и тактом и ему удалось всех, живших в лавре униатов, обратить к православию. Синод предписал Амвросию склонить Рафальского к монашеству, но он отказался, несмотря на двукратное предписание. Тогда московский митрополит Филарет написал ему собственноручно письмо, в котором, стараясь подействовать на него, говорил, между прочим, что Государь Император желает видеть его наместником Почаевской лавры. Сильное слово Филарета подействовало. «Воля Государя моего, воскликнул тронутый письмом протоиерей, – есть воля Божия, и я свято повинуюсь ей». В 1833 году он был пострижен в монашество с именем Антония и возведен в сан архимандрита с званием наместника лавры. |
| По прибытии на место, преосвященный Амвросий лично обозрел все части принятой обители, немедленно снесся с преосвященными: Киевским, Черниговским и курским с просьбой выслать в Почаев монашествующих по крайней мере на первый случай по шести человек, с требующимися качествами, – учредил Духовный собор, – в котором председателем временно назначил ректора семинарии архимандрита Флавиана, а членами – Кременецкого протоиерея Григория Рафальского, иеромонаха Иоанникия и иеромонаха Маврикия, – распределил должности экономов внутреннего и внешнего, благочинного, казначея, ризничего, типографа и келаря. За недостатком в начале монашествующих, в число должностных лиц назначены и члены духовной консистории. Типографом определен священник кафедрального собора Василий Михиевич, а внешним экономом протоиерея Рафальского. В скором времени из Киево – Печерской лавры от Киевского митрополита Евгения прислан иеромонах Феодосий, уроженец Полтавской губернии, по призванию Карбила, воспитанник прежней Киевской академии. Этого Феодосия преосвященный Амвросий не замедлил назначить благочинным и исполняющим должность наместника лавры; впоследствии представлял его Священному Синоду в действительного наместника, как человека, по его мнению, расторопного, распорядительного, делового, и, при отличном поведении, хорошего проповедника. В тоже время Литовская греко-униатская консистория сообщила Почаевской лавре, – кому и в какой униатский монастырь надлежало переместиться из Почаевской обители, состоявшим в ней дотоле базилианам. В первых числах ноября все они и отправлены в монастыри: Барский, Любарский, Загоровский, Владимирский и Кременецкий. Всех их выслано 35 человек – 21 иеромонах, 4 иеродиакона, 3 монаха и 7 послушников. По предложению преосвященного Амвросия, все они снабжены билетами и каждому из них выданы двойные прогоны и суточное содержание. Некоторые из них объявили претензию при выезде, что не все получили от прежнего своего униатского начальства за прошедшее время, напр. годичного жалования и сукна на габиты и палендры. Им объявлена резолюция преосвященного, что он не в праве входить в разбирательство их претензий за время, когда монастырь еще не был в его управлении. Впрочем, преосвященный Амвросий оказывал им возможное снисхождение, для их успокоения. Отправлявшимся в Кременецкий монастырь велел дать лаврские подводы и путевое содержание. Сверх того, каждому из отправлявшихся базилиан, дабы сколько-нибудь успокоить встревоженные умы, при прощании с ними, смотря по чину и значению, давал собственные деньги. 162 Были и такие, которые имея в обители целые сундуки курительного табаку, просили выдать им таковой. Им не препятствовали забрать это зелие, как не достойное оставаться в православной обители. Один же из базилианских послушников Ферапонт Кулик пожелал принять православие; впоследствии он пострижен в монашество и, достигши степени священства, под именем иеромонаха Антония, по послушаниям, был полезен для лавры. |
| 2027 Митр. Никанор (в миру Николай Степанович Клементьевский; 1787–1856) – выпускник Троицкой ДС (1809); оставлен преподавателем греческого и еврейского языков; с 1818 г. – ректор Вифанской ДС; позднее викарный епископ и член С.-Петербургской консистории; с 1840 г. архиеп. Волынский и Житомирский, с 1843 г. – одновременно и Варшавский и Новогеоргиевский. После смерти митр. С.-Петербургского Антония (Рафальского) был назначен на его место. 2028 Митр. Филарет (в миру Федор Георгиевич Амфитеатров; 1779–1857) – выпускник Севской ДС (1798), настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря (с 1813 г.); по настоянию митр. Филарета (Дроздова) стал инспектором С.-Петербургской ДА (1814), в том же году переведен с сохранением должности в только что реформированную МДА; с 1815 г. – ее ректор; автор официального пособия по догматическому богословию. Будучи до Григория (Постникова) архиепископом в Казани, боролся с расколом, занимался миссионерской деятельностью; до конца жизни был категорическим противником перевода Библии на русский язык. Митр. Киевским и Галицким состоял в 1834–1857 гг. 2029 Митр. Григорий (в миру Егор Петрович Постников; 1784–1860) – 3-й магистр I курса С.-Петербургской ДА (1814), один из любимых учеников митр. Филарета (Дроздова) ; оставлен преподавателем богословия; вице-президент Российского библейского общества, участник перевода Библии на русский язык; автор первых русских пособий по герменевтике, догматическому богословию, полемическому богословию и апологетике (1819); основатель церковной журналистики («Христианское чтение», 1821; «Православный собеседник», 1855); радикальный и последовательный борец с расколом. Архиеп. Казанским и Свияжским был с 1848 г.; затем, с 1856 г., – митр. Новгородским и С.-Петербургским. 2030 Архиеп. Евгений (в миру Андрей Евфимович Казанцев; 1778–1871) – по окончании Троицкой ДС (1800) был назначен митр. Платоном (Лёвшиным) преподавателем высшей грамматики, а по принятии монашества (1804) – префектом Вифанской ДС. Впоследствии сблизился с Филаретом (Дроздовым) и во вновь открытой С.-Петербургской ДА Евгений стал правой рукой (инспектором) митр. Филарета (ректора). Почетный член Московского университета и Общества любителей древней письменности; блестящий проповедник. Ярославскую и Ростовскую архиепископию возглавлял в 1837–1853 гг. См. о нем: Головщиков К. Д. Архиепископ Евгений Казанцев: Биобиблиогр. очерк. Владимир, 1894. |
| Утешение нашел я в том, что незадолго пред тем он написал ко мне письмо, которое при получении обрадовало меня... Между тем я пригласил духовенство вверенной мне епархии совершить о нем четыредесятидневное поминовение церковное, которое я в своей домовой церкви начал днем ранее погребения его. Как будто в изъявление за сие благоволение, он повидался со мною чрез несколько дней во сне, вначале по-обыкновенному, а потом во время самого сна имел я сознание, что вижу преставльшегося, тогда как другие, находящиеся тут же, в алтаре Казанского собора, не видят его. Господь да вчинит его в Церкви написанных на небесех!» На место скончавшегося Серафима назначили варшавского архиепископа Антония (Рафальского). Филарет давно знал его и сам в свое время благословил его принять монашество. В середине тридцатых годов, будучи наместником Почаевской лавры, Антоний прославился успешным обращением в православие униатов, в 1834 году возглавил Варшавскую епархию, где его слава еще более выросла – он не только продолжал обращать в православие, но и многое сделал для улучшения отношений между католиками и православными. Его полюбили и те и другие, но в Варшаве же эта слава стала губить владыку – он привык к добродушному общению с людьми за трапезами, которые становились с каждым годом все обильнее. Филарет пока еще не слишком был наслышан об Антониевых пиршествах и потому от души приветствовал назначение его митрополитом Новгородским, Санкт-Петербургским, Эстляндским и Финляндским. Тогда это была такая обширнейшая единая епархия. Поначалу владыка Антоний деятельно взялся обозревать все петербургские храмы и подведомственные учреждения, сам совершал литургии, много бывал в учебных заведениях, где проверял знания учеников. Но показав себя с самой лучшей стороны, после Великого поста вернулся к образу жизни, приобретенному в Варшаве – стал устраивать пышные застолья, вызывающе роскошно отделал митрополичий дом, населив его позолоченной мебелью. Особенно бросалась в глаза петербуржцам чрезмерно пышная жизнь владыки, когда он выезжал куда-либо на великолепном экипаже, запряженном шестеркой, а то и восьмеркой лошадей, с кучером, двумя форейторами и двумя гайдуками. |
| митрополитов московского и киевского. Ревностно относившийся к своим обязанностям, властный Протасов не раз расходился с митр. Филаретом (Дроздовым). Но это не препятствовало последнему оставаться главным средоточием всей русской церковной жизни того времени. Протасов так говорил о митр. Филарете: " Слушаются иногда дела, почти неразрешимые, возникают обстоятельства сомнительные, поднимаются вопросы щекотливые... Мы думаем, думаем, — и ничего не придумаем. И вот я, пользуясь его правилом не отказываться ни от какого труда, соберу все бумаги к разрешению задачи, запечатаю, напишу " в собственные руки " , в: прав. Святой отец все обсудит, обделает и скорехонько мне возвратит " (Сумароков). Знаменский пишет о владыке Филарете: " С 1850 годов его руководительно-административное значение проявлялось в шумно широких размерах, которые не ограничивались пределами одного церковного ведомства, а захватывали чуть не всю русскую жизнь. При взгляде на много томное издание его писем, мнений и отзывов по самым разнообразным делам становится даже непонятным, когда этот крепкий и многосторонний ум успевал все это обдумать " . Митр. Филарет киевский в последние годы царствования имп. Николая I не принимал непосредственного участия в делах высшего церковного управления. Он устраивал и далее свою обширную епархию, поддерживал, по прежнему, монашество. За десять лет до кончины он тайно принял схиму. Митр. петербургский Серафим скончался в 1843 г. Государь пожелал, неожиданно для всех, видеть его заместителем тогдашнего архиепископа варшавского Антония (Рафальского), сына священника волынской епархии, окончившего только волынскую семинарию. Известен он был государю, по отзывам гражданских властей, как ревностный пастырь, в особенности проявивший себя когда, по его убеждениям, все монахи Почаевского мон., возвращенного православным, отреклись от унии. В 1833 г. Антоний, в сане архимандрита, назначен был наместником сей обители. В 1834 г. он был поставлен во епископа, тогда образованной, варшавской епархии. |
| Главным средством пастырского окормления, как о том еще придется подробнее говорить, считалась проповедь . О развитии приходской жизни в XVIII в. совершенно не думали, как бы забыв, что именно из приходов, как из клеток, состоит тело Церкви. Начатки самоуправления церковных общин (например, в форме выборности духовенства) постепенно отмирали, более того — они подавлялись сверху. Поэтому данных, которые могли бы свидетельствовать о роли епископов в развитии приходской жизни, мало. Тем не менее несколько имен назвать нужно. Из архиереев XVIII в. заслуживает упоминания архиепископ Варлаам Петров. В XIX в. активный интерес к церковноприходской жизни проявлял Костромской епископ Виссарион Нечаев (1891–1898), который до своего посвящения в архиерейский сан в течение 30 лет служил приходским священником в Москве. Свой вклад в оживление приходской жизни внес и Воронежский архиепископ Анастасий Добрадин (1898–1913), пользовавшийся в своей епархии большим авторитетом . Однако популярность епископа зависела прежде всего от его способности торжественно и величаво отправлять богослужение. Русский народ переживает свою веру в первую очередь через литургию, поэтому он всегда ценил архиереев, которые умели служить с подобающим достоинством, прощая им за это иные их слабости. Архиерейское богослужение являлось одним из средств привлечения народа к церковной жизни и даже могло служить инструментом внутренней миссии. Жестокий деспот Вятский епископ Варлаам Скамницкий (в 1743–1748 гг. в Вятке, в 1748–1761 — в Великом Устюге) совершенно искупал в глазах народа все отрицательные черты своего характера чинностью богослужения. Величественная внешность Петербургского митрополита Антония Рафальского (1843–1848), человека во всех других отношениях ничем не замечательного, и красота его богослужения привлекали в храм толпы народа, готового не замечать явных недостатков своего архиерея. Знаменит своими богослужениями был также митрополит Григорий Постников. В Каменец–Подольске на литургии, совершаемые Подольским епископом Кириллом Богословским–Платоновым (1832–1841), стекались не только православные, но и католики. Всероссийской славой пользовались богослужения митрополита Филарета Дроздова. В Москве в этом отношении народ был особенно избалован и придирчив. Так, непопулярность Московского митрополита Леонтия Лебединского (1891–1893) объяснялась именно поспешностью, поверхностностью его богослужений, а не недостатками в управлении . |
| На первый раз он провел в Иерусалиме около восьми месяцев – достаточно, чтобы разобраться в местных делах, войти в доверие к Святогробскому братству, в ведении которого находятся, как известно, не только храм Гроба Господня, но и все епархии, и монастыри Палестины. Подробный отчет был представлен архимандритом 6 января 1845 г. по субординации константинопольскому послу – Порфирий был в двойном подчинении: МИДа и Синода. Главным в его отчете был вывод о насущности создания в Иерусалиме Духовной Миссии как постоянного представительства Русской Церкви при Патриархатах Востока. Спустя два года, доклад об учреждении Миссии, – представленный императору по-прежнему, не Синодом, а МИДом, все тем же Нессельроде, – был утвержден резолюцией Николая I «Быть по сему» от 11 февраля 1847 г. Эту дату Русская Церковь и отмечает как день рождения Миссии 65 . 31 июля 1847 г. последовал указ Святейшего Синода на имя митрополита Санкт- Петербургского Антония (Рафальского), в ведении которого находились, по положению, зарубежные миссии и церкви. Данный указ впервые, кажется, называет основываемое учреждение «Российской Духовной Миссией в Иерусалиме» 66 . Для турецких властей, впрочем, это по-прежнему никакая не «Миссия», а «архимандрит, находящийся в Иерусалиме в качестве поклонника, снабженного дозволением и формальной рекомендацией от русского духовного начальства» 67 . В феврале 1848-го первый состав Миссии – архимандрит Порфирий в качестве начальника и иеромонах Феофан (Говоров) – будущий святитель Феофан Затворник , великий богослов и подвижник Русской Церкви, в качестве его помощника, с двумя послушниками и служителем – прибыл в Иерусалим. Православие в Палестине, прежде всего арабская православная паства, составлявшая дискриминируемое греками большинство в Патриархате, нуждалось тогда не только в материальной и моральной поддержке, но и, прежде всего, в религиозном просвещении. 14 июня 1849 г. было открыто задуманное Порфирием греческо-арабское училище – первоначально в Святогробском монастыре, в присутствии всего духовенства и Патриарха. Позже, в 1852 г., было решено школу расширить и перенести в Крестный монастырь. Тогда же начальник Русской Миссии сделался «эфором (попечителем) всех патриарших учебных заведений» 68 . Незадолго до отъезда из Иерусалима (члены РДМ покинули Святую Землю в связи с Крымской войной в мае 1854 г.) архимандрит Порфирий присутствовал при первой проповеди на арабском языке Вифлеемского священника Илии, учившегося в иерусалимской школе: «училище, записывает он, в первый раз выслало проповедника слова Божия» 69 . |
| эконома. Эконом сей был никто иной, как вдовый священник Рафальский, который впоследствии достиг высоких степеней. В 30-х годах, когда из Петербурга послана была комиссия для приема Почаевской лавры от базилиан, в числе местных членов этой комиссии был и семинарский эконом, который действительно оказал немаловажные услуги делу, как местный житель, отлично знавший лавру (он во время помешал прежним хозяевам лавры скрыть или увезти монастырские богатства). В награду за эти услуги, священнику Рафальскому предложено было управление тою же Почаевскою лаврою, в качестве наместника и в сане архимандрита (1833). Через год Антоний возведен в епископа, викария Варшавского. Новые заслуги его по управлению епархией и особенно по делу воссоединения униат обратили на него внимание Императора Николая, который, после посещения Варшавы и личного знакомства с Антонием, в 1840 г. повелел учредить особую Варшавскую епархию, а Антония возвести в сан архиепископа. Впоследствии также по желанию государя Антоний действительно сделался митрополитом Петербургским, после смерти Серафима (1843 г.), но предсказание Смарагда исполнилось гораздо раньше этого случая: его перевели из Харькова в Астрахань еще при митрополите Серафиме, а при Антонии он переведен был из Астрахани в Орел. («Стран.» 1888 года I том). 26. К характеристике архиепископа Доната В «Историч. Вести.» за 1900 г. напечатана весьма интересная статья: «К характеристике архиепископа Доната», в которой указываются добрые, отеческие отношения преосвященного к семинарии. В начале статьи выводятся два ректора семинарии. Ректор – начальник семинарии; он дает тон жизни всей семинарии и учащим и учащимся. В семинарии в начале года один ректор сменил другого. Первый был из монашествующих, держался в стороне от внутренней, повседневной жизни семинаристов, предоставлял ее ведению инспектора. Сам же имел только общее наблюдение за семинарией. За одним он тщательно и неустанно следил – это за тем, чтобы не было высказано устно или письменно как учениками, так и учителями не православной мысли. |
|
|
