| Так, история показывает нам, что религиозные насильники всех времени народов искали путей для вторжения в религиозное чувствилище человека, чтобы " разрушить " неодобряемую ими веру и водворить в нем новый, одобряемый ими, религиозный акт - любыми средствами и любой ценой, даже ценой человеческой духовности и религиозности вообще. Мало того: из двух возможностей - " богопротивного " существования и смерти непокорного - смерть предпочиталась. Отсюда религиозные войны Зороастра, Магомета и его последователей, крестовые походы против еретиков, религиозные войны реформации, католическая инквизиция с ее тюрьмами, пытками и кострами, пресечение отдельных ересей в России и, наконец, современное, жесточайшее в истории, преследование Православной Церкви. Весь этот способ " религиозного очищения " совершенно не соответствует своей цели, не разрешает поставленную задачу и достигает обычно обратных результатов: замученные и убитые не могли обновить свой акт; оставшиеся в живых, истерзанные и застращенные, теряли духовную свободу, вступали на путь притворства и утрачивали вообще божественный дар веры: религиозный акт разрушался, но не очищался, не освобождался и не перестраивался; принудительно " обновленный уклад души " не был уже ни духовным, ни религиозным, а навязанный обряд оставался внешним, мертвым знаком погибшей религиозности. И, по слову Марсилия Падуанского, изнасилованные люди не могли найти вечного спасения ( " coactis nihil spirituale proficit ad aeternam saluten " " ). Вот почему этот путь религиозного очищения должен быть раз навсегда отвергнут. 5 Таков первый путь очищения, ведущий от тела к бессознательному чувствилищу человека. Второй путь начинает от сознательной сферы человека и ведет в ту же самую глубину созерцающего сердца. Человеческая душа, нуждающаяся в очищении, должна пережить некий аффект, потрясающий бессознательное, нарушающий его привычный, но духовно неверный уклад и заставляющий его обновить свою интенцию, переоценить свои жизненные содержания и перестроить или по крайней мере исправить свой акт. Необходимо некое, достаточно глубокое " ранение чувствилища " , которое " вытолкнуло " бы душу из " наезженных " его " рельс " , т.е. психических механизмов, и вызвало бы в ней процесс самодеятельного очищения. Вопрос в том, чем и как может быть вызван такой аффект у человека? |
| Первой задачей Кирилла было улучшить систему образования. Он преобразовал Патриаршую академию, поставив во главе ее своего однокурсника по Падуанскому университету Феофила Коридаллевса. Материалистическая и научная программа, которую ввел Коридаллевс, могла показаться греческим церковным деятелям не подходящей для церковной школы и создала патриарху врагов в традиционалистских кругах. Но теперь греческие юноши, желавшие получить современное образование, меньше чем ранее зависели от иезуитских учебных заведений. Кирилл понимал также, что нельзя дать людям образование при отсутствии хороших учителей и достаточного количества книг. Чтобы обеспечить это, он воспользовался своими связями с Западом, чтобы посылать перспективных учеников для окончания образования в Голландию, Германию и Англию. Чтобы доставить книги, он не только использовал агентов, закупающих их за границей, но и организовал свою типографию. 429 В 1627 г. это желание исполнилось. Молодой грек из Кефаллонии, по имени Никодим Метаксас, поехал к своему брату, который был торговцем в Лондоне, и там основал небольшую типографию для лондонских греков. Он понимал, что типография будет полезнее в Константинополе. Он прибыл туда в июне 1627 г. вместе со своим оборудованием и ценным собранием книг. Узнав о его прибытии, патриарх попросил содействия сэра Томаса Роэ, чтобы провезти ящики через турецкую таможню. С помощью голландского посланника сэр Томас добился нужного разрешения от великого визиря. Кирилл хотел, чтобы типография была установлена на надежной территории английского посольства; но сэр Томас не мог согласиться на это. В результате она расположилась в небольшом здании неподалеку. Под руководством Кирилла Метаксас немедленно начал печатать богословские книги на греческом языке, большинство из которых были антилатинскими трактатами. Католикам это не понравилось. Папа Урбан VIII, греческая типография которого была основана только на год раньше, собрал Конгрегацию Пропаганды веры, чтобы обсудить вопрос. Конгрегация уже пыталась предпринимать действия против Кирилла. |
| Второе. Общий признак, объединяющий классический колониальный либерализм с фашизмом гитлеровского образца, – это модель расколотого, разделенного мира. Один из современных левых авторов, Михаил Магид, перефразируя положения знаменитого представителя левого движения ХХ века профессора Падуанского университета Антонио Негри, пишет об этом так: " Колониальная идентичность действовала посредством логики исключения... Белое, цивилизованное, организованное, продуктивное, разумное здесь противопоставлялось цветному, природному, хаотичному, неэффективному, чувственному, дикому. Как отмечал алжирский исследователь колониализма Франц Фанон, " колониальный мир – это мир, расколотый надвое " . Колонизированные исключены из европейского пространства не только территориально, не только на уровне прав и свобод, но и на основе мышления, ценностей, жизненных целей. Они представлены в мышлении колонизатора в образе " других " , отброшены за границы цивилизации. Конструирование идентичности строится по принципу " мы–они " и основано на существовании жесткой границы " (Магид М. " Постимпериализм " ). Точнее не скажешь. Христианство и тоталитаризм Возникает естественный вопрос: в какой идеологической системе отсутствует логика исключения, принцип " мы–они " ? Ответ очень простой. Такая система есть, ей две тысячи лет. Это апостольское христианство. Определение " апостольское " отнюдь не лишнее: в течение веков христианское учение испытывало самые разные деформации, выражавшиеся то в крестовых походах, то в выморочных положениях протестантской этики. Мальтузианский принцип тотальной конкуренции противоположен христианской морали. Именно поэтому по мере ужесточения либеральной политики (вне всякого сомнения наследующей мальтузианству) все более активной становится борьба с религией, которую ведут идеологи глобального секулярного мира. Запреты на публичное ношение крестов, осквернение и разрушение храмов, спиливание крестов, пляски на амвоне и разжигание ненависти к религии – все это приветствуется " хозяевами дискурса " . |
| Часть третья. несправедливость обвинений, возводимых на патриарха Кирилла Лукариса неправославными Глава первая. Несправедливость обвинений, возводимых на Кирилла Лукариса до появления приписываемого ему исповедания веры Обвинители Кирилла Лукариса говорят, что, сочувствие его к кальвинизму развивалось в нем постепенно, росло и зрело вместе с его летами и жизнью, и уже к тому времени, когда явилось кальвинское исповедание веры под его именем, – он сделался ревностным приверженцем кальвинизма. 292 Начало заражения Кирилла Лукариса протестантизмом вообще они полагают с того времена, когда он вышел из непосредственного воспитания его патриархом Мелетием Пигою, т.е., в том промежутке времени, когда Лукарис получал образование в Венеции и Падуе. Но мы не находим никаких доказательств, приводимых ими в пользу своего свидетельства. Противники Кирилла Лукариса просто говорят, что он получил расположение к протестантству в это время; но о том, в чем оно выразилось, – они молчат. Поэтому самому, не имея что опровергать из приводимых противниками Лукариса показаний, мы постараемся показать, что общее – бездоказательное их свидетельство не верно. Кирилл Лукарис не заразился, и не мог заразиться, протестантизмом в то время, когда он получал образование в Венеции. Сюда как мы видели, он отправился 12-тилетним юношею, и пробыл здесь четыре года. Его молодые лета и недолгое пребывание в Венеции отчасти уже ручаются за то, что он здесь не мог получить направления, чуждого православию: тогда еще не вполне развились его сознание, воля и характер. Нашу мысль усиливает еще то, что в Венеции он учился элементарным наукам, и едва ли мог основательно знать в это время подробное различие вероисповеданий, и тем более, едва ли мог судить об этом различии и быть расположенным к другому исповеданию, кроме своего, которое ему известно было с малолетства, если не сознательно и разумно, то по наследству и привычке. Сами обвинители Кирилла Лукариса, с одной стороны, говорят, что в Венеции, под руководством греческих учителей, он изучал грамматику, а не сравнительное богословие; с другой – они же говорят, что Кирилл, не только окончивши курс своего учения в Венеции, но даже окончивши оное в высшем училище – в падуанском университете, не имел никакого богословского образования. |
| В чем же суть научного мышления? Структуру современной науки упрощенно можно обобщить так: во-первых, накопление фактов наблюдения или экспериментов; во-вторых, построение из них гипотетической модели реальности; и, в-третьих, проверка этой модели на практике или путем постановки эксперимента. В реальном научном поиске, разумеется, далеко не всегда соблюдается четкая последовательность этих трех моментов. Тем не менее в основе научного мышления лежит интерактивный познавательный метод: объясняющие модели “не повисают в воздухе”, как в донаучном мышлении; обязательно проводится проверка, насколько они подтверждаются практикой, насколько их предсказания соответствуют действительности. При этом и построение модели, и оценка ее правдоподобности должны быть максимально формализованы – идеально, если и то, и другое выражается языком математики. Интерактивным, конечно, этот метод можно называть только условно, поскольку не сама природа отвечает на запрос исследователя о правильности его предположения, а исследователь сам ставит перед собой этот вопрос и сам организует условия для получения на него ответа. Но все же почему, например, Аристотель, по-своему и неверно сформулировавший “закон тяготения”, не догадался проверить его экспериментально? Почему только в XVI в. Джамбаттисте Бенедетти (1530–1590) 3 пришло в голову проверить глубоко ошибочные выводы Аристотеля о том, что при удвоении веса удваивается скорость падения. Кстати, свои эксперименты он ставил в том же Падуанском университете, где позже в 1638 г. Галилео Галилей открыл закон свободного падения. Ответ может быть только один – до появления “научного” мировоззрения мышление людей было принципиально иным. Настолько иным, что сегодня нам это даже нелегко представить. “Наука” – это особый феномен, уникальный во всей историко-культурной перспективе развития человеческой цивилизации. Вся сложность здесь в том, что научное мышление не было присуще людям изначально, как, например, чувство красоты или религиозный инстинкт. Оно получило свое распространение вместе с появлением историко-культурного феномена науки каких-то триста лет назад. Точно так же каждый человек рождается лишенным научного мышления; требуется привитие ему этого типа мышления в процессе обучения в той школе, которая является носителем научной традиции. |
| Его жители, отличаясь внешней физической красотой, которая и доселе выделяет критских аспазий из ряда прочих соплеменниц, благодаря таким естественным счастливым условиям страны, развили в себе дух предприимчивости, отваги, мужества и полной независимости. И политические обстоятельства для критян сложились гораздо благоприятнее, чем для других соплеменников их. После непродолжительного владычества на Крите испанских мавров, этот остров был отнят и присоединён к византийской империи храбрым византийским императором Никифором Фокой (963–975), а затем, после образования в Константинополе латинской империи в 1204 г., он отдан был по дележу Бонифацию Монферратскому, который в скором времени продал его Венецианцам. Позже всех других провинций этот остров подпадает турецкому владычеству, с сохранением, однако же, некоторых привилегий в самоуправлении, и до последнего времени ведёт упорную борьбу за свою свободу и независимость. Вот поэтому-то, когда просвещение и даже национальность греческая начинают падать в Константинополе и Афинах, на Крите всё это не только не погибает, а находит самую живительную почву для развития и процветания. «Ради истины нужно признать, – говорит учёный Герман Григорас, – что после общего переворота, постигшего нашу Грецию, Крит, приняв в свои недра многих (бежавших из-под власти турок) образованных мужей, стал достопримечательным убежищем греческого обучения и образования, стал многоплодной матерью, давшей много весьма полезных мужей, деятелей и сотрудников в деле восстановления того, что было разрушено. И мы видим, что в XV и XVI веках появляется между критянами особенная любовь к просвещению» 65 . Критские уроженцы, получив первоначальное образование на родине, отправляются для довершения его в итальянские университеты: в Венецию, в Падую, в Рим и другие города. При Падуанском университете из критской молодёжи образовалась целая критская колония; такая же колония была и в Венеции. Многие из них, по окончании образования за границей, возвращались на родину и там служили делу народного образования, но некоторые, более даровитые, оставались вне своего отечества, делались профессорами заграничных университетов, например, в Венеции Марк Мусурус, во Флоренции Марк Критянин и др., а успели стяжать себе славу учёных, как, например, Иоанн Григоропул и Иоанн Мусурус, оба члены Альдинской Академии, Павел Скордилий и преподаватель греческого языка в Ферраре и др. |
| Во–вторых, еще одним конкретным объектом его обличений — впрочем, весьма лаконичных — являются учения, отрицавшие бессмертие души. Они были достаточно широко распространены в то время. В. С. Иконников придавал большое значение этому направлению в атмосфере, окружавшей нашего героя; говоря о диспуте в Падуанском университете между Агостино Нифо, которого упоминал Максим Грек, и Пьетро Помпонацци, он писал: «В школах философов только и спорили о сущности человеческой души» — и приводил мнение JI. Ранке: «Не нужно думать, что мнение о смертности души разделяли немногие или что его держались тайно. Эразм удивлялся тем богохульствам, какие ему пришлось слышать. Ему старались доказать, на основании доводов, взятых из Плиния, что нет никакой разницы между душами людей и животных» . Известно, что студенты какого-либо университета, когда хотели с первой же лекции оценить профессора, кричали ему: «Говорите нам о душе!» Падуанский университет был одним из главных центров дискуссий по этому основополагающему религиозно–философскому вопросу. Михаил Триволис был, возможно, слушателем на этих диспутах. Его позиция, лаконично отраженная в московских сочинениях, и в этом вопросе находилась в том же гуманистическом русле, что и в оценке поздней схоластики и аристотелизма. Достаточно сказать, что защите тезиса о бессмертии индивидуальной человеческой души Марсилио Фичино посвятил главное из своих оригинальных сочинений — фундаментальный трактат «Платоновское богословие о бессмертии душ» (издано в 1482 году во Флоренции) . Максим Грек почти с ужасом восклицает о «беззаконии» латинских сынов в этом вопросе. Говоря о «наслаждении верных» в будущей жизни, он, возможно, выступает против эпикуреизма; если это так, то соединение, по–видимому, не случайно. Адептов эпикуреизма видят, например, комментаторы в еретиках, отрицающих бессмертие души, в нескольких стихах «Божественной комедии» Данте . В словах Максима Грека об отпущении грехов и о страданиях праведных, отходящих от этой жизни, возможно, скрыт какой-то из тезисов или эпизодов полемики по этому вопросу, как и в отзыве о Полициано, испустившем свою душу «нечисто и зло». |
| На двадцать пятом году молодой Эренштейн закончил медицинский курс в Падуанском университете, мщение Фиоравенти удовлетворено. Антон странствовал по Италии, брал уроки анатомии у Леонардо да Винчи. Портрет нашего героя остался в образах небесных вестников на полотнах художника, которого потрясло соединение на лице юноши красоты душевной с наружною. Но в просвещенной Италии Антон увидел «костры, кинжал и яд на каждом шагу, везде возмущения, надругания над человечеством, торжество глупой черни и развратной силы». Напротив, в письмах Аристотеля Фиоравенти, брата его воспитателя, знаменитого зодчего, который находился при дворе московского князя, описывалась Русь, страна дикая, но возрождающаяся. Быть может, София Палеолог указала своему царственному супругу средства осуществить идеи наружного величия города, в то время как в голове и сердце Ин. 3 носились планы объединения русских земель, и европейские мастера отправлялись гурьбою на зов Москвы. И молодой Эренштейн, узнав о просьбе зодчего подыскать князю врача, охотника в страну малоизвестную, с горячностью решил ехать в Московию. При въезде столица великого княжества представляет врачу безобразную груду домишек в щетине леса и встречает иноземца приуроченным к его приезду сожжением оговоренных литовцев. Жители дичатся колдуна, и поначалу Антону, приехавшему положить несколько лепт в сокровищницу наук, приходится снимать типун у княжеского попугая да делать шутовской смотр языкам придворных. Более того, коварные бояре Русалка и Мамон посоветовали государю поселить латынщика в дом воеводы Симского, по прозванию Образец. Тот ненавидит поганых немцев всею силою своей суровой души, не может им простить смерти, настигшей любимого сына на отцовских глазах в бою против ливонцев. Есть еще у воеводы другой сын, Иван Хабар-Симской, тратящий недюжинную отвагу и жизнь разгульную, и дивная красавица дочь Анастасия, которую старик бережет от дурного глаза в тереме. Образец привечает Аристотеля Фио-равенти и его сына Андрюшу, крещенного по православному обряду, странника Афанасия Никитина, а от иноверца постояльца отгораживается глухой стеной. Но дочь его, раз взглянув из окошка на ужасного басурмана, почувствовала какое-то удовольствие обманутого опасения, никогда еще не испытанное. |
| Ранняя итальянская живопись соединяет, как будто, обе фактуры: византийскую, с ее пробелами, и античную манеру, с ее подбором родственных и дополнительных красок, т. е. фиолетового к голубому и серо-зеленого к красному. Так, у Дэкиотто во фресках Мадонны делл’ Арена в Падуе повсюду встречаем такое соединение и еще светло-желтые блики на зеленой основе. Красноватые тени находим повсюду у Дуччио; фиолетовые тени на голубых одеждах у Мазолино, равно в технике знаменитой иконы Б. М. Чимабуе в ц. Марии Новеллы во Флоренции. Фиолетовые и лиловые тени на голубых одеждах находим у Альтикьери и Аванцо в капелле Феликса в Падуе и капелле Георгия там же. При этом светло-красные и розовые одежды отмечены в бликах «празеленью», с особою силою и разнообразием во фресках капеллы Георгия. Стало быть, эти фрески вполне являются прототипами манеры итало-греческой, а затем и новгородской иконописи. Во фресках Кампо-Санто, в Пизе, у различных мастеров XIV столетия, которых различать в настоящем случае нет никакой нужды, тем более, что все данные имена являются под вопросом, всюду встречаем соединение голубого с фиолетовым и красного с празеленью с особою силою и постоянством. Во всей Падуанской школе и в частности у самого Мантеньи техника сочетания желтого в бликах с голубым, фиолетового в тенях с голубым и даже красного – составляет, до известной степени, особенную манеру великого мастера. Как известно, Мантенья, подобно Синьорелли, в лучшим своих вещах «оживлял» одежды золотыми шрафировками, которые в тени отвечают празелени. То же самое наблюдаем в сильнейшей степени у многих мастеров Умбрийской школы (например, Eusebio di san Giorgio): по красной одежде зеленые блики положены сверху до низу по всей фигуре, равно фиолетовые тени накладываются на голубых одеждах. Та же самая манера наблюдается у сиенцев XV столетия и у большинства живописцев Ломбардской школы конца XV и начала XVI столетия: например, у Бернардино Луини, но только для двух красок – голубой и фиолетовой. Равным образом, у Марко д’Оджионо в его больших иконах, а также у Болонских мастеров XV века. При этом, однако-же, наложение зеленоватых или даже серо-зеленоватых бликов на красных одеждах встречается лишь у отдельных мастеров школы. |
| Французский М. XIV в. уступает место ведущего жанра эпохи светским многоголосным песням, однако продолжает развитие: укрупняется масштаб сочинений, усложняется их структура. По большей части это 3-голосные, как и прежде, композиции, однако в некоторых М. наряду с тенором появляется близкий ему по тесситуре и ритмическому строению контратенор, и количество голосов возрастает до 4. Начиная с М. из «Романа о Фовеле» тенор организуется изоритмически: его мелодия (color) ритмизуется посредством повторения относительно короткой последовательности нотных длительностей (talea) - обычно на один колор приходятся 3 или 4 ритмические фигуры; при повторении колора длительности нот пропорционально уменьшаются. Изоритмия используется в большинстве из 23 М. Гильома де Машо, причем в некоторых из них этот прием применяется и к паре более подвижных верхних голосов. Подчинение всех голосов изоритмическому принципу (панизоритмия) наблюдается у последователей композитора - авторов анонимных М. конца эпохи Ars nova, а также у мастеров XV в. (Дж. Данстейбл, Г. Дюфаи). Количество М. с франц. текстами куртуазного характера в это время уменьшается, мн. лат. сочинения связаны с историческими событиями и личностями. В XIV в. М. распространяется за пределами франц. земель, на севере Италии, в Венето, где благодаря влиянию местных традиций приобретает своеобразные черты. История итал. ветви жанра восходит к сочинениям, приписываемым Маркетто Падуанскому , в т. ч. к 3-голосному М. «Ave regina celorum», к-рый содержит латинизированное имя автора в виде акростиха. Характерная черта средневек. итал. М.- тесная связь 2 верхних голосов, одинаковых по тесситуре и функции в многоголосии; возникающие между ними имитации (в т. ч. в начале сочинения наподобие эха, что дает возможность хорошо расслышать слова) восходят к популярной в то время качче. При этом изоритмическая техника итал. М. не столь сложна, как в произведениях франц. мастеров. Большинство таких сочинений написано «на случай»; тексты носят хвалебный характер и нередко содержат имя особы, к-рой посвящен М.: иногда оно названо прямо, иногда зашифровано в виде акростиха. В нач. XV в. Чикониа создает ряд важных для истории жанра сочинений: в одних наблюдается тенденция к использованию имитационной техники, в других отдается дань франц. традиции, в к-рой был воспитан автор. |
|
|
