| Члены «правящей части» должны обладать необходимыми для исполнения своей должности качествами: 14-я гл. трактата «Защитник мира» названа «О качествах или характеристиках совершенного правителя» и по своему содержанию очень близка к появившимся в сер. XIV в. сборникам советов для правителей и др. магистратов североитальянских городов. Главная функция «правящей части» - регулировать внешние человеческие действия т. о., чтобы избежать злоупотреблений (эксцессов) и сохранить их баланс ради мира. Это является прямой аналогией со стратегией средневек. врачей, к-рые для поддержания здоровья человека старались восстановить баланс элементов в организме. Предпринятые в кон. XIX-XX в. попытки увидеть в учении М. П. о светской власти революционные и прогрессивные призывы к смене общего для Зап. Европы политического уклада оказались неудачными; как правило, они были связаны со скандальной славой, окружавшей М. П. и его произведения. Соч.: Defensor pacis/Ed. C. W. Previté-Orton. L., 1928. Hannover, 1933. (MGH. FontIur; 7); Oeuvres mineures: Defensor minor. De translatione imperii/Éd. C. Jeudy, J. Quillet. P., 1979; Защитник мира=Defensor pacis/Пер. с франц.: Б. У. Есенов; науч. ред., вступ. ст., примеч.: Г. П. Лупарев. М., 2014. Лит.: Labanca B. Marsilio da Padova: Riformatore politico e religioso del sec. XIV. Padova, 1882; Valois N. Jean de Jandun et Marsile de Padoue: Auteurs du «Defensor pacis»//Histoire littéraire de la France. P., 1906. Vol. 33. P. 528-623; Банк В. Э. Молодые годы Марсилия Падуанского. СПб., 1913; Emerton E. The Defensor Pacis of Marsiglio of Padua. Camb., 1920; Battaglia F. Marsilio da Padova e la filosofia politica del Medio Evo. Firenze, 1928; Lagarde G., de. La naissance de l " esprit laïque au déclin du Moyen Âge. Saint-Paul-Trois-Châteaux, 1934. Vol. 2: Marsile de Padoue; Scholz R. Marsilius von Padua und die Genesis des modernen Staatsbewusstseins//Hist. Zschr. 1937. Bd. 156. H. 1. S. 88-103; Лернер И. Я. Политические идеи Марсилия Падуанского: Дис. М., 1945; Gewirth A. |
| Все немало удивились необыкновенной смелости Владислава и хотя явно оспаривали его, втайне сочувствовали и желали ему успеха. Многие из присутствующих дам уже смотрели на польского рыцаря как на героя и не отказались бы подвергнуться искушению Дианоры – так понравилась им безумная решимость его, которую они громко, с притворным негодованием порицали. Среди придворных кавалеров был один друг Владислава – венгерский барон Альберт, юноша красивой наружности, с розовыми щеками, как у молодой девушки, и длинными золотистыми кудрями. Он одевался роскошно, по ломбардской моде, в шелковые разноцветные ткани с вырезами, фестонами, зубчиками, лентами и бантами, так что походил на редкую заморскую птицу с блестящими перьями; был придворным поэтом, краснобаем и любимцем женщин. Альберт присоединился к своему другу и объявил королеве, что ежели пари состоится, то и он вместе с польским рыцарем готов биться об заклад, поручившись всем своим имуществом, что одному из них удастся склонить к неверности добродетельную Дианору. Никакие увещания и доводы не могли сломить упорства обоих друзей – поляка и венгерца, которые стояли на своем, как будто от этого зависела их честь. В это время по саду проходил король Маттиас Корвин, наслаждаясь вечернею прохладою. Услышав громкие голоса споривших, он подошел и пожелал узнать, о чем они беседуют. Когда же ему все рассказали, король весело рассмеялся и молвил так своей супруге: – Я не советовал бы вашей милости настаивать в таком деле, слишком опасном для нашего общего друга, доблестного рыцаря Ульриха, которому вы, надеюсь, не менее, чем я, желаете блага. Воистину, кто поручится за добродетель самой добродетельной из женщин? Полагаю, что от такого неверного поручительства откажется и барон Ульрих, как человек благоразумный и предусмотрительный. Что может быть ненадежнее сердца женщины, муж которой отсутствует из дома почти два года? Оставьте же этот спор и лучше уступите. Шутливые слова короля задели Беатриче за живое. Она обратилась к присутствующему приезжему легисту из Падуанского университета, Курцию Аттелану, и спросила, можно ли придать этому делу законную форму. Доктор обоих прав, желая показать свое искусство, ответил, что ничего не может быть легче. Тогда королева с женским упорством и горячностью велела принести бумагу, чернила, перья и тотчас же, в присутствии короля, пригласила падуанского легиста составить необходимый нотариальный акт: пан Владислав и рыцарь Альберт обязываются отдать все свое имущество, движимое и недвижимое, знаменитому и доблестному рыцарю богемскому Ульриху в том случае, ежели ни одному из них не удастся склонить к неверности в течение двух месяцев от заключения этого договора супругу вышереченного Ульриха – Дианору. |
| Marsilius of Padua: The Defender of Peace. N. Y., 1951. Vol. 1: Marsilius of Padua and Medieval Political Philosophy; Lewis E. The «Positivism» of Marsiglio of Padua//Speculum. Camb. (Mass.), 1963. Vol. 38. N 4. P. 541-582; Енько А. Г. Борьба империи против светских притязаний папства в 1-й пол. XIV в. и «Defensor pacis» Марсилия Падуанского: АКД. М., 1965; Pincin C. Marsilio. Torino, 1967; Quillet J. La philosophie politique de Marsile de Padoue: Diss. P., 1970; Condren C. Marsilius of Padua " s Argument from Authority: A Survey of Its Significance in the «Defensor Pacis»//Political Theory. Beverly Hills, 1977. Vol. 5. N 2. P. 205-218; Nederman C. J. Nature, Justice, and Duty in the «Defensor Pacis»: Marsiglio of Padua " s Ciceronian Impulse//Ibid. 1990. Vol. 18. N 4. P. 615-637; Dolcini C. Introduzione a Marsilio da Padova. Bari, 1995; Piaia G. Marsilio e dintorni: Contributi alla storia delle idee. Padova, 1999; idem. The Shadow of Antenor: On the Relationship between the Defensor Pacis and the Institutions of the City of Padua//Politische Reflexion in der Welt des späten Mittelalters: FS J. Miethke/Hrsg. M. Kaufhold. Leiden, 2004. S. 193-208; Simonetta S. Dal difensore della pace al Leviatano: Marsilio da Padova nel Seicento inglese. Mil., 2000; Merlo M. Marsilio da Padova: Il pensiero della politica come grammatica del mutamento. Mil., 2003; Battocchio R. Ecclesiologia e politica in Marsilio da Padova. Padova, 2005; Cadili A. Marsilio da Padova amministratore della Chiesa di Milano//Pensiero Politico Medievale. 2005/2006. N 3/4. P. 193-225; Garnett G. Marsilius of Padua and «the Truth of History». Oxf., 2006; Maiolo F. Medieval Sovereignty: Marsilius of Padua and Bartolus of Saxoferrato. Amst.; Delfi, 2007; Syros V. Die Rezeption der aristotelischen politischen Philosophie bei Marsilius von Padua: Eine Untersuchung zur ersten Diktion des Defensor pacis. Leiden; Boston, 2007; Гладков А. К. Власть и память в Ср. века (по мат-лам трактата «De translatione Imperii» Марсилия Падуанского)//Cursor Mundi: Человек античности, средневековья и Возрождения. |
| В 1714 г. практика сдачи экзаменов экстерном прекратилась. Она была признана отступлением от устава университета ( GiomoG. L’Archivio antico dell’Università di Padova//Nuovo Archivio Veneto. T. 6. Parte 2. Padova, 1893. P. 42–43). Сменцовский М. Н. Братья Лихуды. C. 50. О Коттуниануме как о месте учебы Лихудов упоминает Н. Хриссидис ( ChrissidisN. Op. cit. C. 23). В. Татакис в своем фундаментальном труде, посвященном жизни и творческому наследию митрополита Герасима Влаха сообщает со ссылкой на статью Г. Спиридакиса ( Σπυριδκης Γ. Γερσιμος Βλχος//Επετηρς του Μεσαιωνικο Αρχεου της Ακαδημας Αθηνν. 1949. τ. 21. Σ. 70–106), что Каллудий учился и преподавал в Коттуниануме. Сейчас, благодаря исследованиям Плюмидиса, известно, что Каллудий учился все же в Падуанском университете, где он фигурирует в матрикулярных записях, как magister Коттунианского коллегиума. Однако преподавал он только в последнем. Именно из него после 1680 г., согласно ходатайству своего дяди, призванного на митрополичью кафедру в Венецию, он был направлен на Корфу для исполнения послушания игумена монастыря Бородицы Палеопольской ( ΤατκηςΒ. Γερσιμος Βλχος ο Κρς φιλσοφος, θεολγος, φιλλογος. Βενετα, 1973. Σ. 21). ComnenoPapadopoliN. Historia Gymnasii Patavini, Venezia 1726. Кстати, Пападополи, будучи незаурядной личностью, преподавателем Падуанского университета и директором Коттунианума, оказался Лихудам не просто хорошим знакомым – именно ему они писали рекомендательное письмо для «первого русского доктора» П. Постникова, и именно у Пападополи последний жил в период своего студенчества. О письме Лихудов см.: ΚαραθανσηςΑ Ιωαννκιος και Σωφρνιος αδελφο Λειχοδη… Σ. 191–194; idem.Ο Ελληνικς κσμος στα Βαλκνια και την Ρωσα. Θεσσαλονκη, 2003. Σ. 303–305. ДАПУ (Древний архив Падуанского университета) Padova, Università degli Studi, Archivio storico, Archivio Antico, Collegio Veneto Artista, т. 281, л. 122, 122 об., 123. «1670 die martis 13 mensis maii. Coram illustrissimo domino Carolo Rinaldino dignissimo praeside comparuit excellens dominus Hieronymus Frigimelica promotor, et praesentavit dominum Sofronium Licudi Caefalenum, reverenterque petiit pro die veneris proximo hora 12 ac instetit ei assignari puncta in philosophia tantum pro subeundo examine, iuxta formam ducalium et cetera, cum integra et cetera. |
| Предположительно, Н. К. прибыл в Падую и приступил к занятиям в ун-те в кон. 1418 г. Документально его пребывание здесь в качестве студента фак-та церковного права засвидетельствовано 2 дек. 1420 г., т. к. этим днем датирована сохранившаяся в городском архиве долговая расписка, в к-рой он упоминается как свидетель. Из 2 др. расписок, датированных 8 дек. 1422 г. и 12 апр. 1423 г., известно, что Н. К. по распространенной средневек. практике квартировал вместе с несколькими др. студентами в доме своего учителя Просдоцима де Комитибуса (итал. де Конти; 1370-1438), проф. церковного права Падуанского ун-та (см.: Sambin. 1979). В этот период Просдоцим, происходивший из благородной семьи и имевший славу блестящего юриста и лектора, занимал ведущее положение на фак-те церковного права и был самым влиятельным человеком в Падуанском ун-те. Н. К. имел возможность общаться с Просдоцимом не только в учебной, но и в неформальной домашней обстановке, что способствовало формированию у Н. К. связей с членами корпорации Падуанского ун-та и посещавшими именитого преподавателя гостями. Вероятно, Н. К. также работал в богатой домашней б-ке Просдоцима, где помимо множества книг по церковному и светскому праву находились сочинения Цицерона, Аристотеля , Петра Ломбардского , Фомы Аквинского , Бонавентуры и мн. др. О признательности и благодарности, которые Н. К. испытывал по отношению к Просдоциму, свидетельствует сохранившаяся рукописная тетрадь, содержащая лекции Просдоцима по 2-й книге декреталий с многочисленными пометками Н. К. (Cusan. 220. Fol. 152r-276v; анализ содержания см.: Krch á k. 1962). Частично эти пометки (в число к-рых входят даже довольно талантливые зарисовки мужских и женских профилей) являются студенческим конспектом; на это указывает дата на полях - 12 апр. 1423 г. (Cusan. 220. Fol. 241r). Др. часть пометок была сделана позднее, по-видимому, при повторном обращении Н. К. к тексту лекций Просдоцима. В их числе встречается запись: «Просдоцим Комес, мой господин и исключительный отец» (Cusan. 220. Fol. 189v; ActaCus. Bd. 1. S. 5. N 15; также см.: M ü ller. 2013. S. 69-72, 188). |
| 7 апреля 1627 г. во время строительства в базилике нового хора мощи св. Иустины, покоившиеся под алтарем, были временно изъяты, но 7 октября того же года во время торжественной процессии они вновь положены в главном алтаре. Сохранились документы, свидетельствующие о том, что мощи св. Иустины покрыли золотой тонкой тканью и положили их в двойном саркофаге, один изготовлен из свинца, а другой – из кипарисового дерева. В ризнице базилики хранится изготовленный в 1815 г. бронзовый с позолотой реликварий, где также хранится часть мощей св. Иустины. Верхняя часть этого реликвария изготовлена в форме купола базилики, увенчанного статуей святой. В центральной его части хранится позолоченный ларец с мощами св. Иустины. Мощи св. мученицы Иустины Падуанской. Фото из архива базилики Св. Иустины Почитание св. Иустины началось в Падуе в VII в., когда в 617 г. епископ Агрипин освятил в ее честь небольшую часовню. В XV в. ее значительно расширили и она стала называться церковью и известным монашеским центром. В 1418 г. монахи основали в этой церкви бенедиктинское реформаторское «Братство св. Иустины». Почитание св. Иустины приобрело особое значение в конце XVI в., когда в день ее памяти 7 октября 1571 г. произошло морское сражение в Патрасском заливе между флотами Священной лиги и Османской империи (битва при Лепанто). Поражение турецкого флота и победа Священной лиги над Турцией рассматривались как заступничество св. Иустины и как важнейшая победа христианства над исламом. После этого знаменательного события почитание св. Иустины быстро распространилось во всей Италии и в Венеции, а в городах Брешии и Фарраре были воздвигнуты церкви в ее честь. В Падуе св. Иустине посвятили перестроенную и украшенную девятью куполами огромную по размерам базилику, названная ее именем. На самом высоком куполе храмового здания установлена бронзовая фигура падуанской святой. На металлических дверях главного входа базилики ныне можно видеть горельефные изображения св. Просдокима и св. Иустины. В украшении интерьера базилики вложен труд многих итальянских мастеров скульптуры и живописи. Главный алтарь базилики украшает большая алтарная картина «Мученичество святой Иустины» работы П. Веронезе. |
| Надобно сознаться, что предсказания Петрарки отчасти оправдались: Юлиан в лице итальянского гуманизма действительно вышел из ада, хотя, как и прежде, не победил Галилеянина. Истины христианские мало по малу совсем игнорируются, их стараются или заменить принципами язычества или смешать с этими принципами. Зародыш добра и истины, говорил Марсилий Фицин, составляют зерно всякой религии и разница в обрядах непротивна Богу. Стоя во главе флорентийской академии, он вместе с Салютато и Альберти задавался целью – примирить противоположности классической философии и средневекового богословия. Мало этого – Марсилий Фицин задумал составить книгу Платонова богословия и сделать доступными для народа Орфеевы гимны и жертвоприношения, но потом, изменив это намерение, приспособил Платонову теологию к христианским обрядам. Римская академия, членов которой прямо уже называли атеистами и циниками, сравнивая язычество с христианством, пришла к заключению, что основания истинности одинаковы для обеих религий. В падуанской школе существовало два философских направления: одно с Александром Пикколомини во главе, пыталось обосновать христианство на Аристотеле, другое, в борьбе с первым, развивало материалистическое учение, шедшее в разрез с христианством. Наставники падуанской школы Пендажио и Помпонаццо в своих чтениях совершенно отвергали бессмертие души, последний же написал специальное сочинение „о бессмертии души», в котором пришёл к полному отрицанию бессмертия и прямо заявлял, что „если законодатель и признал бессмертие души, то притом он не пощадил истины» 20 . Дело дошло до того, что Эразму итальянские учёные хотели доказать из Плиния, что между душою человека и животного нет никакого различия 21 . Нельзя конечно и предполагать, чтобы скептицизм и индифферентизм по отношению к религии были достоянием лишь школ и оставались в стенах аудиторий. Безверием проникнуто было почти всё общество в то время в Италии. Лаврентий Валла выражался, что для него решительно всё равно, во что веровать и что считать истинным в религии 22 . |
| Четыре года Кирилл Лукарис пробыл в Венеции и оттуда возвратился в Константинополь. Ему было в это время не более 16 лет 168 . Воспитатель его Мелетий Пигас счел нужным отправить юного Кирилла для высшего образования в Падуанский уииверситет, «где Лукарис пробыл до двадцатитрехлетнего возраста» 169 . Пребывание Лукариса в Падуанском университете пало «на то самое время, когда благодаря определению августейшего сената иезуитское честолюбие и ненависть были подавлены и когда там процветали Кремонин и Пикколомений» 170 . Состояние Падуанского университета в то время можно определить отношением к нему правительства и достоинством профессоров. Дож венецианский (от 1585–1595) Пасхалий Цикония был очень ревностный правитель, особенно заботившийся о ненарушимом соблюдении дисциплины и порядка в Падуе. Главный начальник Падуи Марин Гриман был человек строгий и преданный ученой деятельности даже более, чем позволяла ему должность. Понятно, что он усиленно заботился о Падуанском университете – этом высшем рассаднике итальянского просвещения 171 . Из профессоров, лекции которых слушал Константин Лукарис в Падуанском университете, Смит отмечает Кремонина и Пикколомения 172 . Косар Кремонин (Cosarus Cremoninus) слыл в Падуанском университете за знаменитого философа. Будучи 40 лет от роду, он в 1590 году был призван в качестве второго профессора в Падую и до такой степени привлек к себе сердца своих учеников, что тем самым даже возбудил ненависть в своих сослуживцах. Вместе со своим товарищем Риккобаном он восставал против иезуитских школ и настоял на том, что сенат, вследствие ходатайства университета, решил в 1591 году уничтожить иезуитские школы. По смерти Пикколомения Кремонин был избран первым профессором и занимал эту должность в течение 30 лет 173 . Между учениками Кремонина было распространено мнение, что он не верил в бессмертие души и высказывал неправильные суждения о промысле, о происхождении мира и небесных телах. Константин Лукарис, по свидетельству Пападополи, с уважением отзывался о Кремонине и только осуждал его неправильные взгляды 174 . Другой учитель Лукариса, Франц Пиккодомений, был профессором в Падуанском университете в течение 35 лет. По учености и, особенно, по безупречной нравственности он был замечательным человеком. Еще в молодости он входил в спор со знаменитым профессором Зарабеллою, бывшим учителем Мелетия Пигаса в Падуанском университете 175 , и пытался примирить учение Аристотеля с учением Платона. До самой своей смерти, последовавшей на 84 году его жизни (1604 г.) 176 , он считался первым профессором в Падуанском университете 177 . Константин Лукарис, по свидетельству Пападополи, относился к Пикколомению с уважением и порицал же его только за то, что он иногда открыто с профессорской кафедры раскрывал латинское учение об оправдании 178 . |
| Папская автократия развилась в целую юридическую систему. Церковные постановления стали получать силу государственного закона. Главную добродетель ее членов начали усматривать во внешнем соблюдении церковных предписаний и повиновении центральной духовной власти. Духовно-нравственный порядок жизни, предполагаемый церковным общением, выродился в римском католицизме лишь в порядок правовой, подчинение которому обеспечивалось и чисто при- —86— нудительными средствами, характеризующими общение государственное. Границы церковного и государственного слились, и это сопровождалось полным пренебрежением к христианскому началу свободы совести. Понятие еретика и даже вообще грешника у римского католицизма смешалось с понятием уголовного преступника. Великий авторитет средних веков Фома Аквитанский, наприм., сравнивал еретиков с фальшивомонетчиками. Если подделыватели монеты по справедливости предаются смерти, рассуждал Фома, то не тем ли более еретики по справедливости же должны быть не только отлучаемы, но и убиваемы, как скоро они изобличены. Истина или смерть – так, можно сказать, проповедовали иногда христианство представители римского католицизма. Напрасно раздавались голоса, как, наприм., Марсилия Падуанского, о том, что св. Писание не учит о принуждении к исполнению заповедей обычными наказаниями. Предоставлять епископам и священникам принудительную власть в делах религии, разъяснял Марсилий Падуанский, бесполезно. Людям не послужит для их вечного спасения совершаемое ими вынужденно... Бог не хочет принудительного исповедания, не хочет, чтобы кто-либо приводим был к исповеданию насилием и страхом. 40 Но все эти справедливые указания тонули в общем направлении тогдашней церковной политики, касавшейся почти всех сфер жизни. Борьбу со злом в людях и с их заблуждениями представители церкви сосредоточивали не на внутреннем воздействии, рассчитанном на свободные нравственно-духовные перемены в человеке, а на требовании прежде всего внешнего подчинения церковному порядку и взглядам на все, устанавливаемым высшей духовной властью. |
| Краковская академия делилась на четыре факультета: богословский, философский, юридический и медицинский. Богословский факультет был главным. Для поступления в него требовалась степень магистра свободных наук. Главное в нем было изучение «Сентенций» Петра Ломбардского. Философский обнимал собственно философские науки (схоластическую философию Томистов и Дунса-Скотта, учения древних философов и филологию); но в него входили также науки математические. На юридическом излагалось право римское и церковное. Ниже всех был медицинский факультет, по невысокому состоянию медицинской науки в то время. Вообще же краковская академия основана была в целях религиозных и, главным образом, для образования духовенства, причем не оставлена без внимания и новоприсоединенная Литва. 165 Ученая и учащая корпорация академии была детищем Рима, слагалась из духовных лиц и согласовалась не с действительными потребностями, а с теми воззрениями на образование, какие повсеместно тогда были. Не дела страны, но схоластическая философия, верх тогдашней мудрости, поглощала ее внимание; не граждан для государства, а духовных мудрецов стремилась она воспитывать. 166 Недовольное таким образованием юношество стремилось в иностранные академии и университеты – парижские, немецкие и итальянские. 167 – С 1493 г., в течении четырех лет, в краковской академии обучался знаменитый Николай Коперник, окончивший потом образование в падуанском университете. Академия, конечно, не могла дать ему идеи его великого открытия: но он изучил здесь древние астрономические системы и математику, как необходимую вспомогательную науку по его специальности. 168 Краковская академия имела свои колонии, первоначальные и средние школы, во многих местах Польши и Литвы, и между другими: в Беле, на Подлясье, во владении князей Радзивилов, основанную в 1628 году Христофором Вильским Циборовичем: в Бельской школе преподавались грамматика, риторика, поэзия и философия; в Красноставе, над Вепрем, резиденции бискупов холмских (место первоначального образования знаменитого Яна Замойского) и на Олыке, в Волынском воеводстве, в родовом имении князей Радзивилов. |
|
|
