| Материалы из архива львовского братства по-новому рисуют роль Восточных патриархов в событиях, предшествовавших Брестской унии. Выясняется, что контакты Константинопольского патриарха Иеремии II и Александрийского патриарха Мелетия Пигаса, который в 90-х гг. XVI в. неоднократно управлял и Константинопольской кафедрой, с западнорусским обществом были гораздо более прочными и оживленными, чем это представлялось ранее: патриархи оказывали всестороннюю поддержку братствам, видя в них главную силу, которая поможет вывести Западнорусскую Церковь из состояния упадка. Со своей стороны, братства искали у Восточных патриархов поддержки в борьбе с злоупотреблениями епископов. Выдвинутый братствами и получивший поддержку на Востоке проект созыва Собора с участием патриархов для исправления пороков церковной жизни и суда над недостойными епископами побудил этих епископов, опасавшихся низложения, искать поддержки у Римской курии и королевской власти. Много новых материалов появилось и о деятельности католиков в Западнорусской митрополии, однако эти материалы, почерпнутые из Ватиканского архива, отражают преимущественно деятельность Римской курии и ее представителей в Речи Посполитой, лишь опосредствованно характеризуя действия польского католического духовенства и шляхты. В целом, новонайденные материалы подтверждают характеристику Польской католической Церкви, данную митрополитом Макарием, разве что теперь католическая Церковь выглядит еще более активной, чем в изображении высокопреосвященного автора. Лишь в одном отношении в нарисованную им картину следует внести изменения. Хотя в первых проектах унии Западнорусской Церкви с Римом речь шла об унии по типу Флорентийской, но фактически уже тогда и польские иезуиты, и эмиссары Ватикана в Польше (Антонио Поссевино) понимали унию как всеобъемлющее, далеко идущее сближение не только верований, но и обрядов Западнорусской Церкви с верованиями и обрядами Церкви католической . Лишь сопротивление православного общества побудило католическую сторону отступить от своей первоначальной позиции. До сих пор не удалось точно установить, от кого исходило предложение сохранить при заключении унии традиционную православную обрядность, из-за чего уния смогла утвердиться среди части православного духовенства и общества. Можно лишь предполагать, что определенную роль сыграли греки-униаты из Греческой коллегии в Ватикане, один из них — Петр Аркудий —активно участвовал в подготовке Брестской унии. |
| «Маяковскому… куски церковных распевов и чтений дороги в их буквальности, как отрывки живого быта… Эти залежи древнего творчества подсказывали Маяковскому пародическое построение его поэм», — отмечено в позднем мемуарном труде «Люди и положения». Этот крайний случай показывает, что долговременые последствия события, произошедшего тысячу лет тому назад, отнюдь не ограничены в своем действии той частью новой русской поэзии, которая прямо вдохновлялась православными темами. Эти последствия поистине универсальны. Совсем особая тема — отношение русской традиции к иконе. Замечательно, что в XVI веке, т. е. в классическую пору конфессиональных конфликтов, иезуит Антонио Поссевино, безуспешно пытавшийся обратить Иоанна Грозного в католицизм и сохранивший от своей неудачи некоторое раздражение против всего русского, именно об этой стороне русской жизни отзывался с неизменной похвалой, отмечая «скромность и строгость» искусства иконописцев, столь контрастировавшие с практикой Ренессанса и маньеризма, и благоговение почитателей икон. Не это ли свойство нравственной серьезности перед лицом красоты — разумеется, в совсем иных мировоззренческих контекстах — сочувственные иностранные ценители неоднократно отмечали как свойство русской литературы XIX века? Говорил же Томас Манн о «святой русской литературе»; конечно, это метафора, но не простая метафора. Уже тысячу лет назад, если верить рассказу летописца, предки наши при выборе веры оказали доверие красоте как свидетельству об истине. Как кажется, ни в одной из разнообразных легенд о христианизации народов Европы нет ничего похожего на знаменитый эпизод «испытания вер». Мы слишком хорошо помним рассказ «Повести временных лет», слишком к нему привыкли, чтобы сохранить умение ему удивиться. С князем Владимиром уже беседовали и мусульмане, и католики, и хазарские иудаисты. Перед ним уже прозвучала проповедь греческого «философа», вместившая в себя библейскую историю и краткий катехизис в придачу. Казалось бы, этого достаточно: разве в Послании апостола Павла к римлянам не сказано, что вера — от слышания (10:17)? Но здесь не проповедь, не доктрина, не катехизация решают дело. |
| В посл. трети XVI в. И. наладили в Восточной Европе книгопечатную деятельность. В 1575 г. магнат Н. Х. Радзивилл Сиротка подарил Виленской академии типографию в Бресте (с 1576 действовала в Вильно, в 1586 перешла в руки И.). В 1585-1773 гг. в Виленской типографии И. выпустили более 1,5 тыс. изданий на восточноевроп. языках, в т. ч. ок. 350 богословских, философских, катехизических и исторических книг, в к-рых зачастую содержалась полемика с православными, протестантами и антитринитариями , действовавшими на территории Речи Посполитой. В 1581-1582 гг. при посредничестве И. состоялось подписание договора о прекращении Ливонской войны и заключении мира между Речью Посполитой и Россией. В 1581 г. по приглашению царя Иоанна IV Васильевича Грозного папа Григорий XIII отправил в Россию посольство во главе с иезуитом пресв. Антонио Поссевино, к-рого сопровождали пресвитеры-И. итальянец Дж. П. Кампани (впосл. провинциал Польши), хорват С. Дреноцкий, чех Модестин и итал. брат Мориено. В нач. авг. 1581 г. они пересекли рус. границу и встретились с Иоанном Грозным в его ставке в Старице. Усилиями Поссевино 15 янв. 1582 г. в Запольском Яме рус. и польск. дипломаты подписали договор о 10-летнем перемирии, но попытки И. склонить царя к переговорам об объединении Церквей оказались неудачными. В февр.- марте того же года между царем и Поссевино состоялись 3 «беседы о религии», после к-рых католич. священникам было определено посещать Россию лишь в составе посольств и торговых караванов, но ни проповедовать, ни строить католич. храмы в своей стране царь не разрешил. Подробное описание 1-й миссии И. в России было позднее изложено Поссевино в неск. лат. сочинениях о России (особенно в кн. «Московия»), а также Кампани в соч. «Relatio de itinere Moscovitico» (Записки о путешествии в Московию). В числе мер, необходимых для постепенного распространения католицизма на территории Московской Руси, Поссевино особо выделял создание в Речи Посполитой коллегий и семинарий, где русские могли бы получать католич. образование. По предложению Поссевино в 1583 г. при Виленской академии была организована папская семинария для обучения «московитов» и «русинов». Однако в 1585-1601 гг. из числа 197 воспитанников Виленской академии лишь 15 чел. были выходцами с восточнослав. земель Речи Посполитой и 1 «московит». В кон. XVI в. в 2 академиях и 12 коллегиях И. обучались ок. 12 тыс. чел. Через систему коллегий и школ И. привлекали укр., белорус. и литов. магнатскую и шляхетскую правосл. молодежь к переходу в католичество. |
| По прибытии в Москву в 1581 г. папский легат вручил царю книгу о Флорентийском соборе и письмо папы Григория XIII. Собор Русской Церкви во главе с митрополитом Дионисием рассматривал предложения Антонио Поссевино о соединении Церквей, ответив отрицательно. «Они же папежины посланники посрамлении отъидоша в путь свой, ничто же успевше» 751 . Во время пребывания А. Поссевино в Москве состоялся его богословский диспут с царем, проходивший в Грановитой палате. Впрочем, он не привел к желаемому успеху для папского легата 752 . Твердая позиция митрополита Дионисия, отделявшая веру от политики, была проявлена по отношению Смоленского епископа Сильвестра (1572–1589). Ранее, когда А. Поссевино прибыл в Смоленск, епископ Сильвестр пригласил его в кафедральный собор. Благословения же у православного епископа тот брать не стал. Узнав об этом, митрополит Дионисий написал в Смоленск послание, решительно порицая за это владыку 753 . Известия о посольстве Антонио Поссевино достаточно подробны. Особенно показательно в этом отношении сообщение летописца о несогласии митрополита с царем по вопросу о допущении папского посла в Успенский собор (он желал осмотреть собор и его святыни). «И говорил римский посол с государем о вере и бил челом, чтоб ему быть у Пречистыя Богородицы в большом соборе смотрити церковные красоты. И государь ему велел быти. И митрополит Дионисий пустить его не велел, что крестного знамения на себя не положил». П. Знаменский называет последних трех Всероссийских митрополитов «безмолвными свидетелями дел Грозного» 754 , однако, приведенный случай позволяет усомниться в такой характеристике, данной историком. В начале XVIII в. в архиве Приказа тайных дел хранились документы «сыска», относящегося ко времени Иоанна Грозного, о Ростовском архиепископе Давиде (1578–1583) – «о кресте и богохульных словах по доносительному писму Симоновского архимандрита Исаии при Великом князе Иоанне Васильевиче» 755 . Как считает А. Поссевино, Ростовский владыка с симпатией отнесся к его идеям и за это был лишен сана 756 . |
| Неслучайно и ранее подлинность документов из Ватиканского архива, опубликованных А.И.Тургеневым, подвергали сомнению. Причина именно в том, что и эти материалы были не в пользу иезуитов, римской курии и святого престола. Как ни странно, в своих работах Пирлинг часто проговаривается, а в некоторых случаях дает прямые улики против иезуитов в деле Самозванца. В статье Posseviana (эту статью следует считать ответом иезуитов на безуспешные поиски Н. М. Павловым в Венеции архива Поссевина, с документами из которого ознакомился некто «русский», скорее всего кн. Оболенский, или кто-то из его окружения, еще в 1860-х гг.) Пирлинг сообщает о венецианском архиве Антонио Поссевино следующее. Архив Поссевина (состоявшего в переписке с Савицким, иезуитом, духовником Demetrius’a, и с главой польских иезуитов Децием Скриври) был поручен хозяином 7 мая 1604 года (тогда поход Demetrius’a в Россию уже был делом решенным, а результат — еще проблематичен) заботам генерала ордена Клаудио Аквавивы. Пирлинг пишет, что архив Поссевина плохо сохранился, «большая часть бумаг утрачена. Особенно пострадала русская историческая часть». Он не сообщает место его нахождения, также не сообщает и содержание сохранившейся, по его словам, описи архива (10). Павлов — Шереметьеву: «Враги Православия, украв его (царевича) имя и наругавшись, хотели подстроить на Руси грядущим родам из века в век подложную самозванную династию» (12, с.11). Митрополит Платон Левшин: «Называют Поссевина, который младых отроков Российских дворян хотел каким-либо образом уловлять, дабы они у них в Польше и Вильне обучались наукам, де их наиболее располагать к Папской вере, а через них, де, можно будет и в России успех в том иметь». (митр. Платон (Левшин)) Митрополит Платон дает исчерпывающую характеристику иезуитам, как делателям папской политики, а также указывает на Ивана Грозного, подавшего им повод к участию в «русских делах»: «Известно, какие в свете Езуитами были производимы против Государей и государств предприятия, единственно по бессовестной ревности, чтоб свою веру и самою папскую и свою власть распространить»; « они были и суть всегда орудиями Папы, который не спал, и не спит никогда, чтоб все царства своей власти покорить, для того всякие способы и всякие беззаконныя средства почитают законными»; «Первый царь Иоанн Васильевич по несчастью открыл Папе и Езуитам свободный вход в Россию» (2, 178-179). |
| Иезуиты не позволили сделать этого. Мало того, они самым пагубным образом заставили внешнюю политику Польши служить католическим интересам. Уже в 1581 году отец Антонио Поссевино, папский легат в Москве, всеми средствами старался побудить царя Ивана Грозного к сближению с римской церковью. Иван действительно проявил известную готовность к подобному сближению. Полный самых радостных надежд, Поссевино выступил в качестве посредника при заключении мира при Киверовой горе между Россией и Польшей, мира, выведшего Ивана из очень затруднительного положения. На это как раз и рассчитывал хитрый государь. Об обращении русских речи больше уже не было. Поссевино покинул Россию, ничего не добившись. Два десятилетия спустя отцам-иезуитам представился новый, еще более заманчивый случай для того, чтобы захватить Россию. Беглый монах Гришка Отрепьев рассказал одному иезуиту, что он – сын царя Ивана, Димитрий, и заявил о своей готовности подчинить Московское государство Риму, если взойдет на царский престол. Недолго думая, иезуиты взяли это дело в свои руки, ввели Отрепьева в дом сандомирского воеводы, который выдал за него свою дочь, выступили защитниками его притязаний пред лицом Сигизмунда III и папы и добились набора польского войска против царя Бориса Годунова. В награду за эти услуги Лжедмитрий отрекся в краковском доме иезуитов от веры своих отцов и обещал даровать ордену после победы над Борисом резиденцию в Москве рядом с Кремлем. Но как раз эта благосклонность к католическим монахам и вызвала взрыв ненависти православных русских против Лжедмитрия. 27 мая 1606 года он был убит вместе с несколькими сотнями поляков. Эта неудача дорого обошлась как полякам, так и иезуитам. Если до этого момента почти нельзя было говорить о чувстве национального самосознания русских, то теперь это чувство проявилось с огромной силой, приняв в первое время характер фанатической ненависти к римской церкви и Польше. Союз с Австрией, который орден поддерживал всеми своими силами, и агрессивная политика Сигизмунда III против турок, также поощрявшаяся орденом, имели для Польши почти столь же печальные последствия. Словом, ни одно государство не испытало в своем развитии иезуитского влияния так сильно, как Польша, и ни в одной стране, за исключением Португалии, орден не пользовался таким могуществом. Польша имела не только «короля иезуитов», но в лице Яна Казимира [Ян II Казимир Ваза (1609–1672) – польский король и великий князь Литовский (1648–1668), последний из династии Ваза] и короля-иезуита, то есть государя, который стал членом ордена еще до своего вступления на престол. |
| Спальники с трудом могли уложить его на постель, разостланную на полу». Сообщение это находит подтверждение в важном отечественном источнике. Как записано во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря, 6 января 1583 года, посетив обитель, царь призвал к себе троицких старцев Евстафия Головкина и Варсонофия Якимова, а также своего духовника Феодосия Вятку и просил их устроить в обители ежедневное поминовение по его сыне «вовеки и навеки, докуды обитель сия святая стоит». «И о том поминание о царевиче Иванне плакал и рыдал, и умолял царь и государь, шесть поклонов в землю челом положил со слезами и рыданием». Так через два года после гибели сына царь продолжал оплакивать его смерть. По душе царевича были даны огромные вклады в русские обители (только Троице-Сергиев монастырь получил 5 тысяч рублей), а когда был заключен мир, такие же огромные вклады были посланы в наиболее чтимые обители православного Востока — на Афон, в Иерусалим и на Синай. Объяснения эти никак не соответствовали истине. Царю было хорошо известно, что его «воеводы сидят во Пскове здорово и безстрашно и людем государевым убою нет и порухи над городом нет никоторые», да и советами иезуита он не намерен был руководствоваться. С течением времени в этой неприятной истине должен был убедиться и сам Антонио Поссевино. Оказывая любезности папскому посланцу и делая многозначительные заявления (но не на официальном приеме, а на пиру), царь одновременно принимал меры к тому, чтобы приехавшие к нему католические священники не имели никаких возможностей для ведения миссионерской деятельности. По сообщению самого Поссевино, царь «запрещал переводчикам даже переводить все то, что имеет отношение к религии». Обсуждение же вопроса о характере разногласий между церквями и способах их преодоления было отложено до того времени, когда Поссевино вернется в Москву после завершения мирных переговоров. Когда это произошло и царь принял посланца по его настоянию, он уже не нуждался в содействии курии и мог дать волю своим чувствам по отношению к Риму. |
| 9 июля 1577 г. Трубецкой был направлен царем из Пскова «наперед себя» «воевать немецкие земли»; Трубецкому было дано для передачи комментируемое послание Полубенскому. 497 Писанъ в дому живоначалные Троицы и великого государя Всеволода-Гаврила, a в нашей отчине двора нашего из боярские державы в городе в Прескове... – Троицкий собор – главный храм Пскова, по названию которого часто именовался сам город; Всеволод-Гавриил Мстиславич (первая половина XII в.) – князь, изгнанный из Новгорода и ставший первым князем Пскова; в дальнейшем почитался как местный герой. Канонизирован русской православной церковью. Выражение «двора нашего из боярские державы», очевидно, означает сравнительно скромный ранг Пскова в системе владений царя. 498 В лта 7090-го... из Риму от папы посланник именемъ Антонъ... велимъ к папе отписати». – Данное вступление, выделенное в рукописи киноварью, имеется только в списке РГБ, ф. 236, 19. Речь в нем идет о визите в Россию в 1581–1582 гг. Антонио Поссевино (1534–1611) – одного из наиболее видных деятелей католической реакции. Антонио Поссевино участвовал в миссии по заключению перемирия между Иваном Грозным и Стефаном Баторием. В то же время известно, что по поручению папы римского Григория XIII он пытался вести прения о вере с царем Иваном Васильевичем, с целью обратить его в католичество, однако эта попытка не увенчалась успехом. Очевидно, переписчик данной рукописи соотнес недавние по времени события (список датируется кон. XVI в.) с темой другого прения о вере – Ивана Грозного с Яном Рокитой. 503 ...учителе Люторе... – Мартин Лютер (1483–1546) – один из вождей Реформации, основоположник лютеранства как протестантского учения (1517). 505 Якоже убо Сатанаил... козноди. – Апокриф о свержении с небес Сатаны см.: Палея толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г.//Труд учеников Н. С. Тихонравова, М., 1892, вып. 1. Стб. 73–74. Называя последователей учения Лютера казнодеями, т. е. «нечестивыми, строящими козни», Грозный ироническиобыгрывает польское cлobo«kaznodzieja», т. |
| Первоначально И. отнесся к проекту реформы положительно и был согласен ее принять (во всяком случае так сообщал де Фолиньо в письмах кард. Джироламо Сирлето). В февр. 1583 г. Григорий XIII направил патриарху офиц. обращение с предложением принять реформу, где изложил ее мотивы, указав, что этот вопрос уже поднимался на Соборе во Флоренции. Ответ И. сопровождался драгоценными дарами: перстом свт. Иоанна Златоуста и рукой прмч. Андрея Критского. И. просил отложить введение нового календаря на 2 года, «чтобы наши братья совершенно не беспокоились по поводу реформы в течение этого срока». В письме дожу Николо да Понте И. предостерегал, что следует избегать нововведений, поскольку они могут привести к смущению среди паствы и даже к расколам. В июле 1583 г. патриарх подтвердил свой отказ от реформы в письме киевскому воеводе кн. Константину Константиновичу Острожскому, с которым ранее переписывался по поводу подготовки к 1-му печатному изданию слав. Библии в 1581 г. Князь, чьи дети были католиками и который благосклонно относился к идее календарной реформы, переслал Антонио Поссевино письмо И. для перевода его на латынь. Сам Поссевино написал патриарху пространное письмо о преимуществах перехода на новый календарь. В авг. 1583 г. И. пытался воспрепятствовать введению нового календаря среди правосл. общин в Молдавии. Он предупреждал арм. общины в Польше и православных в Зап. Руси о неприемлемости григорианской реформы. Однако группа иерархов в Галиции, склонных к унии, воспротивилась призывам И.; в послании Львовского еп. Гедеона (Балабана) к пастве предписывалось принять реформу, введенную польским кор. Стефаном Баторием (позже он разрешил своим подданным использовать тот или иной календарь на выбор). Наконец, в письме Гавриилу Севиру, датированном июлем 1588 г., И. ответил на просьбу греч. общины в Венеции перейти на григорианский календарь категорическим отказом. Отношения с протестантами которые также не приняли григорианскую реформу в период правления И., были активными. |
| Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. М., 1983. С. 52. Д. Горсей пишет об удивлении царя, что европейские государи признают верховенство Римского папы. «Все это, только более пространно, он приказал изложить своим митрополитам, архиепископам и епископам, архимандритам и игуменам папскому нунцию патеру Антонио Поссевино... великому иезуиту, у входа в собор Пречистой... в Москве» (Горсей Д. Записки о России. XVI – начало XVII в. М., 1990. С. 92). Ко времени святительства епископа Варлаама, который был поставлен 4 июня 1570 года, относится еще один богословский диспут, проходивший 10 мая между царем Иоанном Грозным и пастором Яном Ракитою. А 18 июня пастору был вручен «письменный трактат царя, содержащий резкую критику протестантского вероучения» (Зимин А. А. Опричнина. М., 2001. С. 263). В нем в стиле Грозного дана оценка западным исповеданиям: «...яко латыни – прелесть, тако и вы – тьма» (Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11: XVI век. СПб., 2001. С. 248). 45 Черепнин Л. В. Земские Соборы... С. 130; Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII века. Тексты. Л., 1986. С. 61; Российское законодательство... С. 31. Этим же днем датируется подтверждение царем Феодором грамоты, данной ранее святителю его отцом Иоанном Грозным (АИ. Т. 1. С. 368). 47 Леонид, архимандрит. Махрищский монастырь... С. 10–11. Этой же даты кончины святителя Варлаама придерживается В. Шереметевский (Шереметевский В. Варлаам//Русский биографический словарь. Т. Вавила-Витгенштейн. М., 2000. С. 90). Иногда называется другая дата кончины святителя Варлаама. В другом своем труде архимандрит Леонид (Кавелин) датирует кончину святителя Варлаама 1586 годом (Святая Русь. СПб., 1891. С. 178). П. Строев также называет 1586 год: «Варлаам хирот. в 1570, из игум. Махрищского м(о)н(ас)т(ы)ря; + 1586 и погребен в Махрищском» монастыре (Строев. П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российския Церкви. СПб., 1877. Стб. 655. См. также: Сергий, архиепископ (Спасский). Полный Месяцеслов Востока. Т. 3: Святой Восток. М., 1997. Ч. 2 и 3. С. 553; Макарий, митрополит Московский. История Русской Церкви. М., 1996. Кн. 4. Ч. 2. С. 357). |
|
|
