| В содержании апологии нет ничего, что могло бы говорить против появления ее в царствование Антонина Пия, а утверждение Иеронима, что Иустин подражал Аристиду, не может иметь значения, так как произведения Иустина не обнаруживают никаких следов подражания (А. Harnack, Die Chronologieder Litteraturbis I renäus. Leipzig, 1897. S. 271–272; O. Bardenhewer Geschichte der altkirchlichen Litter. Bd.1, Freiburg i. Breisgau, 1902. S. 180–181). Как видно, убедительности в этих доводах слишком мало: ясному и категорическому утверждению Евсевия и Иеронима, а также заглавий Сирийского и Армянского переводов противопоставляются догадки относительно действительного смысла неясного адреса в рукописи Сирийского перевода – и относительно происхождения заглавия апологии и возможности ошибки со стороны Евсевия. Поэтому некоторые исследователи продолжают отстаивать происхождение апологии при Адриане (Robinson, Hilgenfeld; И. Крестников. Христианский апологет II века, Афинский философ Аристид и его новооткрытые произведения. Казань, 1904) или в крайнем случае оставляют вопрос открытым, не решаясь высказаться определенно в пользу того и другого царствования (G. Krüger). Единственным серьезным основанием в пользу царствования Антонина Пия является то соображение, что даже если в адресе Сирийского перевода допущена ошибка, то все-таки он содержит имя Тита Адриана Антонина, и это имя должно признать первоначальным, так как позднейшая вставка его совершенно необъяснима. Если признать, что апология Аристида обращена к Антонину Пию, то время ее происхождения падает на 138–161-е годы, и исследователи всячески усиливаются точнее установить, в каком именно году царствования названного Императора она написана. Указывались различные годы: 138-й (R. Harris), 154-й (Egli), 138–147-й (Volkmar), около 140-го (Seeberg), 141-й (Veil.). Но само собою понятно, что при отсутствии в самой апологии и в других источниках указания на точную дату происхождения апологии, попытки определить год ее написания обречены – на неудачу. |
| К сожалению, его политические и религиозные воззрения очень мало известны. Учитель двух императоров, стоявший с ними в близких отношениях, он, консерватор в области литературы, мог оставаться только консерватором и в сфере политики и религии. В империи Марка Аврелия он видел осуществление своего политического идеала, не стремился ни к чему лучшему и восхвалял наставший порядок 36 . Человек, полагавший все сущности знания в риторике, он не был ни философом, ни богословом, не искал никаких тайн и откровений и ни разу не пытался найти какой-либо высший смысл в окружающем его порядке вещей. Сохранившаяся до нашего времени переписка его с Антонином Пием и Марком Аврелием предлагает хотя и не большой материал, но вполне достаточный для того, чтобы дать некоторую характеристику религиозных воззрений Фронтона. Несомненно одно, что он вращается в кругу обычных для его времени религиозных понятий. Извещая Антонина Пия, что дети его по своему виду оказываются совершенно похожими на него, он уведомляет императора, что «помощью богов» все они здоровы по цвету лица и громки голосом, и просит богов: пусть пребудут в благосостоянии сеятель, посеянное и жатва 37 . В одном месте он клянется высшими и низшими богами 38 . За Фаустину, жену Марка Аврелия, он каждое утро призывает богов 39 и сам дает и совершает обеты перед ларами и домашними богами, чтобы в наступающем году увидеть Антонина Пия 40 . Как ритор, он стремится освободить ораторскую речь от мифологических наслоений и анекдотов. Он считает «постыдным пороком» употреблять в ораторских речах такие сравнения, как «лебединый хвост», «волосок Венеры», «фуриев бич» 41 . Любитель разных курьезов, он реферирует своим высокопоставленным воспитанникам «пустые и ничего не стоящие вещи вроде «Похвалы туману и пыли» 42 или «Басни о происхождении сна» 43 , но все это происходит случайно, между словами, не преследует никакой определенной цели и не имеет обработанного плана. Лучшее религиозное отображение Фронтона дает его речь, вложенная Минуцием Феликсом в уста Цецилия. |
| Если первое название мало приличествует Луцию Веру, когда он управлял Империей вместе с Марком Аврелием, то еще менее второе («детский возраст») может быть приписано Марку Аврелию, так как он был человеком возмужалым, когда управлял Империей вместе с Л. Вером. Указанные признаки императоров, находимые у Аристида, вполне приличествуют Антонину Пию («старший») и Марку Аврелию («детский возраст»), когда первый управлял Империей, провозгласив своим соправителем отрока Марка Аврелия. Отсюда, естественно, получается тот вывод у Ваддингтона, что Элий Аристид описывает в своем сочинении времена Антонина Пия. Следовательно, и проконсул Стаций Кодрат, упоминаемый у Аристида, управлял Азийской провинцией тоже при Антонине Пие, а не в те времена, на какие указывали более ранние исследователи произведения Аристида. Когда же именно в царствование Антонина Пия управлял Азийской провинцией Стаций Кодрат? Этот вопрос оказалось труднее решить, чем вопрос о том, какое царствование описывает Аристид. Ваддингтон, однако, не останавливается перед этой трудностью: с помощью тонких и остроумных соображений он приходит к определению поставленного вопроса. В списках римских консулов (а эти списки сохранились до нас, так как должность консула была очень видной и важной) консул с именем Стация Кодрата значится под 142 годом. Эти списки, таким образом, показывают, что действительно существовал консул под именем Стаций Кодрат, и притом не раньше и не позже, как в 142 году, так как консулы ежегодно менялись. Но из этого еще не видно, когда именно Кодрат был проконсулом Азийским; а так как бывшие консулы во времена императорской фамилии Антонинов получали обыкновенно в управление одну из двух, так называемых сенаторских, провинций — Африканскую или Азийскую (к какой принадлежит город Смирна) через 12 или 15 лет после исправления консульской должности, то ясно, что Кодрат мог быть проконсулом Азийским (принимая во внимание, что он был консулом в 142 году) между 154—157 годами. Но это лишь гипотетическое соображение; нужно было, с одной стороны, подтвердить его, с другой стороны, точнее уяснить — в каком именно году был Кодрат проконсулом Азийским. |
| Эти главы известны в науке под именем appendix " a, т.е. прибавки. Прежде всего, Кейм занимается вопросом, когда возникла эта прибавка? Он находит, что appendix появился намного позже составления самих актов. В актах представлено так, как будто писателем последних слов, где излагается история актов, был Пионий, но кто этот Пионий? Обыкновенно думают, что здесь должно разуметь Пиония, который был в гонение Деция епископом Смирнским и пострадал мученически в это гонение. Кейм соглашается с тем, что писатель последних слов appendix " a действительно хочет отождествить себя с известным христианским учителем, апологетом и мучеником Пионием, жившим и скончавшимся в гонение Деция, но он, Кейм, не допускает тождества Пиония-мученика с Пионием, упоминаемым в appendix " e. Кейм находит, что вся прибавка (21 и 22 гл.) составлена намного позже времени Деция, после времени Евсевия и Иеронима, так как ни тот, ни другой не знал appendix " a ни в целом, ни в какой-либо другой форме, приближающейся к теперешнему appendix " y. Поэтому он заключает, что appendix возник не раньше, как между 400—450 годами. Затем Кейм входит в изыскание касательно года смерти Поликарпа, так как к этому больше всего дает поводов appendix, ибо здесь упоминается имя азийского проконсула, при котором пострадал Поликарп, имя Стация Кодрата. Он входит в критику известной гипотезы Ваддингтона о том, что Поликарп пострадал в 155 году, при Антонине Пие, указывает некоторые неточности в выкладках. Но главнее всего в изыскании Кейма о годе смерти Поликарпа то, что он совершенно отвергает мнение Ваддингтона, что этот мученик пострадал во времена Антонина Пия. Для этой цели он пользуется содержанием актов и на основании этого содержания превосходно доказывает, что акты, как в них описано положение дел, вполне приличествуют времени императора Марка Аврелия и нимало не приличествуют эпохе Антонина Пия. Кейм возвращается, таким образом, к древне-церковному преданию о смерти Поликарпа, вопреки Ваддингтону, подрывающему своими исследованиями это предание. |
| Время написания апологий . Установленным отношением между первой и второй Апологиями упрощается решение вопроса о времени происхождения их, так как оказывается достаточным установить время написания одной из них, в данном случае первой. Основанием для решения вопроса служит прежде всего адрес первой Апологии. Но здесь же мы прежде всего и встречаемся с историческими и текстуально-критическими затруднениями. Евсевий (Hist. eccl., 4:12) цитирует адрес первой Апологии, но вносит в текст его некоторые изменения: «Самодержцу Титу Элию Адриану, Антонину благочестивому, кесарю Августу, Вериссиму, сыну философу, и Люцию, родному сыну кесаря философа, усыновленному благочестивым, любителю учености, священному сенату и всему Римскому народу». Должно заметить, что и свидетели текста Евсевия, рукописи и древние переводы, не во всем согласны между собою. Во всяком случае здесь существенная разница в словах: «Люцию, родному сыну кесаря философа, усыновленному благочестивым», тогда как в рукописи Апологии стоит: «Люцию философу, родному сыну кесаря, усыновленному благочестивым». Кроме этого, обращают внимание на отсутствие титула «кесарь» у Марка Аврелия, между тем как Марк Аврелий получил этот титул в скором времени после вступления на престол Антонина Пия – в 138-м году или же в начале 139-го года. На этом основании полагают (в последнее время G. Krüger в: Jahrb. für protest. Theol. Bd. XVI (1890), S. 579 и далее), что Апология написана в первые же дни правления Антонина Пия. Но против такого датирования выставляются весьма основательные возражения. Как бы ни оценивали правильность и неповрежденность адреса Апологии, во всяком случае ясно, что на ряду с Антонином Пием, на прославленное благочестие которого Апология указывает неоднократно (I Apol. 2; 3; 12 и II Apol. 2; 15), всюду стоит – если не в равном достоинстве, то однако как соучастник в управлении и в ответственности перед Богом – его сын философ, то есть, Марк Аврелий Вер или, как Иустин вслед за Адрианом называет его, Вериссимус; на философское образование и философский образ мыслей его Иустин рассчитывает не меньше, чем на благочестие и справедливость его отца по усыновлению. |
| Последнее подтверждается также глагольной формой, в какой передает Ириней свои воспоминания (imperfectum – πγγελλεν, κουον, – что признает и Гарнак), 199 – указывает на многократность тех случаев, когда он слушал или видел Поликарпа. Таким образом, св. отец говорит в данном отрывке не только о конце своих детских лет, но, увлеченный воспоминаниями, переходит к более сознательному возрасту, т. е. тому же третьему, что – как мы установили – он имел в виду под πρτ ικα в Contra haereses, III, 3, 4; другими словами, здесь он только расширяет в сравнении с III, 3, 4 период своего знакомства с Поликарпом за счет детского возраста. Вывод из этого во всяком случае получается такой, что мнение Гарнака о встрече св. отца с Флорином в 154 г. и рождении его в 142 г. не соответствует истине, потому что совершенно не оставляет места для сознательного усвоения Предания и продолжительного ученичества его у Поликарпа. А суммируя все сказанное по поводу разбираемого отрывка, мы снова приходам к тому отрицательному заключению, что года рождения Иринея нельзя ни слишком приближать к началу II в. – как делают Цан, Грабе, Додвель, – ни слишком удалять от него – как Гарнак, Бивн, Циглер и др. Поэтому нужно взять необходимое здесь tertium, т.е. признать более правильным то мнение, которое занимает середину между крайними точками зрения. Это уже положительный вывод. Но в таком случае мы снова приходам к середине 20-х гг. II столетия, как именно средней дате (между 97 и 150 гг.) для определения времени рождения св. отца. А если нужно более точное определение года встречи его с Флорином, то вполне допустимой, во всяком случае, можно признать гипотезу Ляйтфута, поддержанную Роопсом. 200 Около 136 г. проконсулом Азии был Т. Аврелий Фульвий. 201 Спустя два или три года он был возведен на императорский престол и известен под именем Антонина Пия. Флорин, вероятно, принадлежал к его свите, когда он жил еще в Азии. Тогда – весьма возможно – и произошла встреча. А так как к моменту составления письма императорство Антонина Пия было уже совершившимся фактом, то Ириней мог назвать двор проконсула Азии « βασιλικ» по антиципации. 202 |
| Почти то же наблюдается и в рассказе Минуция Феликса . Марк в наставшие свободные часы после судебных занятий прогуливается по берегу моря вместе с Октавием в Риме и Цецилием. Последний, заметив статую Сераписа, поднес руку к губам и запечатлел на пальцах поцелуй (Oct. Cap. I-IV). Октавий тотчас же предложил начать обсуждение по делам веры. И здесь, таким образом, совершенно случайное совпадение вещей дает повод к диспуту, причем Марк здесь играет ту же роль, что и Цицерон в диалоге «О природе богов». Несмотря на то, что Цецилий в конце диспута заявил о полной победе над своим собственным убеждением (т. е. в готовности отречься от язычества и принять христианство), он испрашивает еще день отсрочки (Сар. 41). И у Цицерона стоик Бальб требует у академика Котты день отсрочки, чтобы затем еще продолжить диспут 25 . В диспуте, описываемом Минуцием Феликсом , первым выступает на сцену Фронтон, которого в диалоге, несомненно, заменяет Цецилий 26 . Фронтон, происходивший из Цирты (в Нумидии 27 ), прибыл в Рим при императоре Адриане и последовательно прошел курс высших должностей, состоял триумвиром, квестором (эдилом 28 ), два раза консулом и сенатором 29 : в конце жизни ему предназначалось проконсульство в одной из азиатских провинций, но неожиданная болезнь задержала его в Риме, где он и скончался 30 . Родившись в царствование Домициана, он при Марке Аврелии сам называет себя стариком, утомленным продолжительной жизнью. Самым блестящим временем его жизни и деятельности явились те годы, когда он был приглашен императором Адрианом в Рим состоять воспитателем при Антонине Пие, тогда бывшим еще мальчиком 31 , где он и оставался учителем и воспитателем Антонина Пия и Марка Аврелия. Сохранившиеся до нашего времени письма императора-философа и отчасти Антонина Пия достаточно ясно показывают не только их дружеское, чисто братское взаимообщение, но и то уважение и почтение, какое питал Марк Аврелий к своему учителю и наставнику. Любовь и почет, какими он стремился окружить Фронтона, выразились наглядно в том, что он сам ходатайствовал перед сенатом о постановке Фронтону статуи на улицах Рима. |
| 263 Ibid. II. 33. Флегонт, хронист, жил во время Адриана и Антонина Пия. Он написал “хронику,, в 16 книгах, в которой описывались события, случившиеся в течении ССХХИХ Олимпиад. Последняя из этиих Олимпиад истекла в четвертый год Антонина Пия. См. Migne t XI, стр. 823 прим. 10. Ориген ссылается на Флегонта не только в указанном, но и в других местах (См. II. 14. 59). Юлий Африкан в доказательство действительности солнечного затмения во время смерти Спасителя ссылается также на Флегонта. Baur, Dogmengesch. S. 329. Тертуллиан говорит, что о землетрясении записано в римских хрониках, которые хранятся в римских архивах (Анол. 21). Он же и Иустин мученик (Анол. 1, 35. 48) в доказательство истины евангельской истории указывали на акты Пилата. В древнейшей литературе христиан, кроме указанных писателей и актов не приводится, кажется, еще никаких документальных не церковных доказательствь действительности евангельской истории. 267 Что Иисус совершал чудеса при помощи магии – это не один Цельс утверждает. Тоже язычники говорят у Иустина, (Анол. 30 гл.). 295 Contra Cels. I. 9. Сабадий (Sabadius) – фракийско-фригийское божество, тожественное с Зевсом и Дионисом. Геката – трехголовая богиня подземного мира, призываемая обыкновенно чародеями. Кеит, 7. Прим. 2. 296 Ibid. VI. 11. Цельсу следовало бы вдуматься лучше в факт существования ересей, – тогда обвинение в слепой вере высказано бы было им может быть не так решительно. Neander, Ceschicbmo der christl. Religion und Kirche. I. 207 – 208. Gotha. 1863. – Можно сопоставить c этим и другое его обвинение, что христиане много раз портили свящ. книги для того чтобы уничтожить в них все, в чем их можно упрекнуть Neander.Ibid. § 210. Как существование ересей, так и порча свящ. книг ослабляют обвинение в слепой вере. 297 Contr. Cels. VI. 12. Что некоторые христиане буквально так относились к языческой мудрости это видно в особенности из апологетического сочинения Эрмия философа ,, Δισυραος τ ν ξω φιλοσφων“. 298 Contra Cels. III 44. Упрек Целъса, а также Порфирия и Юлиана, что христианское общество состоит только из людей невежественных побудил блаж. Иеронима написать сочинение „de viris illustribus“, с целью доказать, что и в христианстве много ученых и образованных людей, – Сравн. Мниуций, Феликс, Октавий. VIII. 317 стр. |
| Сказанное не снимает, конечно, всех текстологических трудностей, но позволяет уловить некий общий принцип: S лучше передает последовательность и смысл, G – лексику отдельных фраз и слов. Остальное предоставляем проницательности читателей (подробнее см. в работах Дата написания апологии По Евсевию, Иерониму и А , апология обращена к Адриану и могла, следовательно, быть поданной ему во время его проезда через Афины в сентябре 124(5) или 128(9) г., но надписание S упоминает также Антонина Пия. Расхождение Евсевия и А с одной стороны, и S – с другой, породило долгие дискуссии и не позволяет в итоге точно датировать сочинение. По одной гипотезе, апология была написана для Адриана, но автор не успел (или не смог) вручить ее адресату, и по смерти последнего отдал ее его преемнику (либо подал ее вторично). В любом случае крайними датами (учитывая знакомство с ней Иустина, если верить Иерониму) следует полагать, скорее всего, интервал между 124 и 140 гг. 5 ; по CPG – произведение составлено ок. 143 г .; по Granm’y, 38–9, сирийский текст указывает скорее на царствование Антонина Пия (обвинения христиан в инцестах – см. 17, 2), но в то же время относительно благоприятная картина иудаизма (14, 2) заставляет относить написание апологии значительно ранее 132 г. 6 Особенности содержания и стиля апологии Аристид, составляя апологию, придерживался определенного плана, исходя из оригинального и не встречающегося более ни у одного писателя деления человечества на четыре рода – варваров, греков, иудеев и христиан, положив в основу религиозные и национальные признаки сразу, не различая их 7 . Расположение союзов «и» в S заставляет предполагать наличие двух основных групп: политеистов (варвары и греки) и монотеистов (иудеи и христиане); среди первых выделяются поклонники низших форм жизни (стихий), т.е. варвары-идолопоклонники, и высших (человека), т.е. греки-антропоморфиты, причем переходной ступенью между ними (или просто смешанной) служат зооморфиты-египтяне, специально в классификации не выделенные, как относящиеся к варварам. |
| Согласно с Евсевием Кейм утверждает, что Поликарп мученически пострадал в 166 году. Вот доказательства, которые приводит Кейм. Гонение в Смирне в 166 году представляется более возможным, чем в пятидисятых годах: в 165—166 году на Востоке была распространена чума, эта чума могла воспламенять ненависть язычников к христианам, доводя ее до тех размеров, в каких эта ненависть представляется в актах. Далее известно, что Поликарп в правление Церковью папы Аникета приходил сюда, проводя здесь некоторое время, ведя ревностную борьбу с еретиками. Когда это было? Аникет правил Римской церковью между 155—166 годами. Если допустим, что Поликарп скончался в 155 или 156 году, то выйдет, что этот епископ посещал Рим или в год своей смерти, или за год до нее, но это немыслимо. Поликарп, как говорится в актах, на суде у проконсула заявил о себе, что он «восемьдесят шесть лет служит Господу», — видно, что он был в это время преклонным старцем. Можно ли допускать, чтобы такой преклонный старец предпринимал отдаленную и деятельную поездку в Рим при самом конце своей жизни? Сомнительно. Вопрос о поездке Поликарпа в Рим решится с легкостью, если будем утверждать, что Поликарп умер в 166 году, а в Риме, следовательно, был лет за 10 до смерти. Или вот еще доказательство Кейма против мнения Ваддингтона о кончине Поликарпа в царствование Антонина Пия, в 155 году. В актах Поликарпа можно находить указание на появление монтанизма. Но по лучшим церковно-историческим исследованиям, монтанизм возникает никак не раньше 160—166 года. Опять получается вывод, что Поликарп умер не в царствование Антонина Пия, а Марка Аврелия. В заключение Кейм останавливается на критике текста актов по сравнению их с текстом Евсевия, рассказывающего о Поликарпе. Наш ученый, сравнивая эти тексты, находит, что в полном тексте актов есть несколько интерполяций, внесенных сюда уже после времени Евсевия. К числу таких интерполяций он относит замечание актов о том, что когда тело мученика было пронзено мечом, то из пламени «вылетел голубь». |
|
|
