| Ради единства учения мне представлялось должным держаться, сколько возможно, катехизисов, уже одобренных св. синодом». Далее митрополит московский, предлагая план к составлению учебной книжки для сельского юношества, указывал, что нужно внести в неё из катехизисов, одобренных синодом, и какие, приспособительно к особенной цели, необходимо сделать дополнения и изменения в этих катехизисах. 114 Таким образом. Руководство для сельского юношества, вопреки усилиям Протасова, Антония и Гедеона ввести его в сельские училища, осталось в синодальном архиве. Но если в показанном деле личность Антония представлялась не совсем с выгодной стороны, то в следующем случае он является благородно-великодушным. После возведения его в сан петербургского митрополита, прежний его враг Амвросий очень испугался сего назначения и писал к одному из синодских чиновников, чтобы тот разведал, не думает ли новый митрополит мстить за те неприятности, которые терпел от него на Волыни. Чиновник довел об этом до сведения Антония, который ответил: «Напишите преосвященному Амвросию, что я об одном только сожалею, что он меня и прежде не знал, да и теперь не знает». Рассказывая об этом своему зятю в 1846 г., Антоний присовокупил: «Да и за что мне мстить ему, когда он был орудием Божия Промысла и мне должно считать его более благодетелем моим, чем врагом; не будь Амвросия, я не был бы митрополитом». Действительно, Антоний явился защитником прежнего своего врага, который, без его ходатайства, лишился бы епархии, и вот каким образом. До синода беспрестанно доходили жалобы на необыкновенную медленность в течении дел и на разные, более или менее важные беспорядки и даже злоупотребления по пензенскому епархиальному управлению, во главе которого стоял тогда упомянутый Амвросий. После разных безуспешных подтверждений, синод наконец поручил викарию киевскому Варлааму подробно обревизовать дела по управлению пензенскою епархией, за шесть лет, с 1839 по 1845 г. Варлаам, найдя множество беспорядков, собственно об Амвросии донес, что он действовал в управлении без всякого соблюдения законных форм; решал дела по первому на них взгляду, не всегда верному; по делам следственным назначал следователями тех самых, которые были доносителями, и во многих случаях расширял права иерархические далее пределов, законами положенных, что в особенности замечено: а) в награде священников скуфьями черного бархата, для употребления их в священнослужении, во всем подобно со скуфьями фиолетовыми, Всемилостивейше жалуемыми по удостоению св. |
| Понятно, почему такая оппозиция должна была оказаться наиболее сильной, но и… последней. На стороне ее, вопреки всем естественным ожиданиям, не было уже самого главного – не был первосвященник Гиркан, которого Ирод предусмотрительно связал с собою узами родства, обручившись с его внучкой (Мариаммой, дочерью Александра, сына Аристовулова (II), и Александры, дочери Гиркана (II), – племянницей Антигона). Союзникам же Антигона – Птоломею, сыну Меннееву, и Мариону, Тирскому тиранну, захватившему после Кассия власть над всею Сирией, Ирод противопоставил быстроту натиска и храброе сопротивление, чем, с одной стороны, добился удаления Антигона из пределов Иудеи и поражения его Иудейских сообщников, а с другой – почетных оваций в Иерусалиме от своих сторонников и Гиркана, который чествовал, в нем своего нареченного зятя. Первая попытка Антигона на этом и кончилась. Между тем, обстоятельства, создавшие новый кризис для Палестины с возвышением Антония и Октавиана и поражением Кассия, – изменили и обстоятельства братьев-Идумеян к лучшему, несмотря на жалобы нескольких депутаций иудейской знати. Оказав честь Антонию личным оправданием во взводимых на него жалобах, Ирод обворожил его своей изворотливостью, а еще более щедрыми подношениями и успел заручиться в ею лице сильнейшей протекцией, тем более что Антоний быль давним приятелем и желанным гостем его отца Антипатра (57–55 г.). Все это повело к тому, что Антоний удовлетворял все просьбы, шедшие от имени Гиркана и Ирода, оставлял без последствий всякие жалобы на них, и, наконец, пожаловал Ирода и Фасаила тетрархами Иудейской области, чему Гиркан, сделавшийся уже тестем Ирода, был только рад и немало способствовал. Не дремал, однако, и Антигон, решившийся во что бы то ни стало довести до конца свою попытку. Удобный случай представлялся на этот раз во вторжении Парфян, которые в 40 году 744 наводнили своими ордами всю переднюю Азию и помогли Антигону, хотя на некоторое время, восторжествовать над своими врагами. Подвигнув Парфян на свою защиту 745 обещанием щедрых подарков (1.000 тал. и 500 женщ.), он организовал новое восстание на Ирода, которое, впрочем, отчасти расстроилось за неустойкой Антигона в условиях, отчасти не сполна достигло своих намерений (в числе их было – кроме воцарения Антигона – лишение жизни Ирода со всеми сообщниками) за нелегкостью самого дела, при упрочившемся достаточно положении Ирода. Правда, Парфянам удалось обманом заманить и удержать у себя Гиркана и Фасаила 746 , но они не могли провести Ирода, который заблаговременно проник в коварство врагов и предпочел, скрыться до времени в Идумею, со всей своей фамилией. Гиркан и Фасаил, между тем, в оковах были представлены Антигону, который изувечил первого, чтобы, в случае освобождения его, он не мог по закону занимать первосвященства; другой пленник – Фасаил 747 сам предпочел смерть от собственной руки, лишь только услышал о бесчестной гибели, какую готовил ему его неприятель. |
| В политической части послания, и в идеях, и в выражениях вроде «народные массы», чувствовалось, что о.Илиодор говорит с чужого голоса, принадлежащего, несомненно, левой интеллигенции. Узник внял мартовским призывам своего нового друга Кондурушкина «разобраться, вдуматься, – где же правда и где неправда!..» и разобрался так, как выгодно было Кондурушкину и его единомышленникам. Бесы, одолевавшие юного студента духовной академии в явном виде, теперь атаковали о.Илиодора в человеческом обличии, доведя былого обличителя «ложнообразованных людей» до полного отказа от прежних взглядов. «Отречение» выдаёт в его авторе несамостоятельно мыслящего человека. Он писал, что у него теперь новый Бог, но вернее было бы написать, что у него теперь новые учителя. Это рассуждения школьника, сменившего строгую школу на более демократичную и сводящего счеты со старыми наставниками. Не против Бога, а против «учителей» – к которым он относит архиереев и дворян – направлен этот бунт. Последним адресатом илиодоровских извинений стали его «августейшие благодетели». «Всегда был верноподданным рабом Их … Священный Престол Их был для меня великой святыней, идеалом государственного устройства». Был… Не считая себя виновным перед императорской четой, Илиодор обратился к ней лишь для того, чтобы напомнить о своем «подвиге», за который был заточен. Заканчивая письмо уже на следующий день, автор разрезал бритвой руку и своей кровью коряво нацарапал подпись: «Илиодор». Этот последний поступок толковали как масонский или сатанинский ритуал, но последним абзацем узник пояснял, что подписывается кровью в знак сознательности и бесповоротности всего изложенного. Преосв. Антоний Волынский, видевший подлинник подписи, предположил, что она сделана просто красными чернилами. «Илиодор слишком изнеженный, себялюбивый человек, чтобы он порезал сам свою руку» . Но, по-видимому, вл.Антоний, как всегда, недооценил своего старого знакомца. В тот же день 20 ноября Илиодор ответил на увещание еп.Гермогена той самой телеграммой из двух слов: «Благодарю, прощайте». «Так окончилась наша дружба», – писал Труфанов. «С тех пор я Гермогена не знаю, знать не хочу, хотя никогда худым словом его не помянул…» . |
| Совершенная любовь, стоящая на вершине восхождения человеческого, основанием своим имеет тоже любовь - веру. От первоначальной и малой любви человек начинает восхождение к любви совершенной. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Иоан. 14, 15). Соблюдение заповедей здесь поставлено следствием, а не причиной любви. " Возлюбивший Бога, - говорит пр. авва Исаия, - возгоревшийся желанием, чтобы Бог устроил в нем жилище Себе... да заботится о том, чтобы сохранять заповеди Иисуса, чтоб проводить жизнь ради Иисуса " (От. 256). Но: Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей (Иоан. 15, 10). Соблюдение заповедей поставлено тут условием пребывания и роста в человеке любви. Первоначальное движение любви-веры - этот первый толчок в душе у города, " называемого Сихарь " (Иоан. 4, 5) - направляет человека на путь исполнения заповедей, а совершенное их исполнение возводит к любви совершенной. " Началом же спасения и царствия небеснаго бывает для души любовь " (преп. Антоний Великий, Д I, 90). " Укажу вам дело, - говорит он же, - которое одно делает человека твердым в добре, и блюдет его таким от начала до конца, именно: любите Бога всею душою вашею, всем сердцем вашим и всем умом вашим, и ему Единому работайте. Тогда Бог даст вам силу великую и радость и все дела Божии станут для вас сладки, как мед, все труды телесные, умныя занятия и бдения, и все вообще иго Божие будет для вас легко и сладко. По любви, впрочем, Своей к людям, Господь посылает иногда на них противности, чтоб не величались, но пребывали в подвиге; и они испытывают вместо мужества - отяжеление и расслабление; вместо радости - печаль, вместо покоя и тишины - волнование; вместо сладости - горечь; многое и другое подобное бывает с любящими Господа. Но борясь с этим и препобеждая, они более и более становятся крепкими. Когда же наконец совсем все это преодолеют они, тогда во всем начнет быть с ними Дух Святый... " (преп. Антоний Великий, Д I, 49-50) - в совершенной любви. " Желающий возненавидеть мир, - пишет преп. Симеон Новый Богослов (только еще " желающий " , т. е. начинающий подвиг), - из глубины души должен возлюбить Бога, и память о Нем стяжать непрестанную, ибо ничто другое, как сие, не побуждает с радостию оставить все... " (Д 5, 9). |
| Его природный независимый ум и широкая образованность дополнялись, – это самое, пожалуй, важное, – покоряющими душевными особенностями, глубиной любящего сердца, верою в возможность нравственного преобразования человека, чарующею простотою. На лекции молодого профессора ходили не только студенты всех четырех курсов, но и многие профессоры Академии. Совершенно новый подход к предмету, им преподаваемому, был чужд какого бы то ни было модернизма и оглядки на западные методы. «Новизна» направления Антония состояла именно в традиции, что он звал к возвращению вспять, к церковной традиции, к духу святоотеческого пастырствования. Внесенное им в пастырское богословие учение о «сострадательной любви» пастыря построено на глубокой вере в нравственное возрождение грешника и обосновано святоотеческим подходом к кающемуся человеку. Это же учение стояло в полной гармонии с самим складом его ума и сердца, а вовсе не оставалось плодом кабинетного умозаключения, которое бы расходилось на деле с примером личной жизни. Антоний творил в жизни своей педагогической и пастырской то, чему и учил, оправдывая тем ту цитату, которая выгравирована на докторском кресте русских ученых богословия. Остается только сожалеть, что, по складу своего характера, не будучи ученым профессионалом, отрицая многие научные методы, необходимые в построении науки, высмеивая часто увлечения «научными аппаратами» и «критическими подстрочными примечаниями», архим. Антоний так и не увековечил своих лекций готовой системой науки. Курс его лекций не был, кажется, никогда издан студентами. Все, им прочитанное в Москве и в Казани, печаталось только отрывками, в виде отдельных статей. Сначала подписанные инициалами С. С. Б. («Служитель Слова Божия»), они печатались в некоторых церковных повременных изданиях, а потом вошли во II том его Собрания сочинений. В этих статьях, правда, заложено самое существенное, а именно – мысли арх. Антония о призвании, о пастырской подготовке, о пастырском даре и об отличительных чертах православного пастырства от западного. За границей, уже в изгнании, он восстановил по памяти часть своих чтений о душепопечительной деятельности священника, что составило его небольшую (изданную в Варшаве, в 1929 г.) книжку «Исповедь», являющуюся очень ценным пособием для пастырей при совершении исповеди и полезным чтением для мирян, готовящихся к исповеди. |
| Здравствуйте,– он поклонился Елеазару, смотревшему остолбенело. Образовалась пауза, и я сказала: – А это наш Августин! Очень ли изменился от бестолковой московской жизни? – Это не Августин,– ответил Елеазар, почему-то пятясь и озираясь. – Как это не Августин! А кто же это? – Я почувствовала вдруг, что наш новый гость какой-то несимпатичный. – А может, это другой Августин? – спросил отец Антоний, краснея и заикаясь. – Это не тот Августин, не с Кавказских гор. А кто он – Бог его знает. ...Тот, кто поручил мне Августина, говорил: Господь может наслать на человека временное ослепленье, если зрение мешает совершению путей Божьих. Тот, кто поручил мне Августина, говорил: надо оставаться свободным от всего " своего " – даже от всякого предположенья. Тот, кто поручил мне Августина, говорил: каждая встреча уготована нам свыше. И тогда они ушли в комнату и от меня закрылись. Они сидели там долго – часа четыре. Мне очень хотелось подслушать, о чем они говорили, но я не решалась. И только когда я просунула туда голову, предлагая ужин, я успела ухватить обрывок фразы: – Ничего, ничего ей не говорите! – Наконец, из комнаты вышел Елеазар и отец Антоний. Елеазар, который снял сапоги в прихожей, казался совсем маленьким, совсем тщедушным. Августин ужинать отказался. – Вынужден тебя огорчить,– голос отца Антония звучал торжественно и очень мягко,– ты должна знать, кого у себя скрываешь. Августин – это не " другой Августин " , а Петушков Саша. Сбежал из армии в Кавказские горы спасаться. Жил несколько месяцев у отца Авеля и подлинного Августина. Просил, чтобы его постригли в монахи, его же благословляли спускаться в мир, сдаваться в часть, продолжать службу. А он, по его словам, так уже к ним прилепился, так прижился, что не мог ни глаз, ни рук оторвать от креста, кадила и облаченья, прихватив их с собою в мир на молитвенную долгую память. Ну а дальше – дальше ты знаешь. ...Тот, кто поручил мне Августина, говорил: выпрошенный у Бога крест – самый тяжелый. Тот, кто поручил мне Августина, |
| В словах этих заключалась программа деятельности молодого ректора. Ректор Московской Духовной Академии. Московская Академия, осведомленная о необычных талантах восходящей на русском церковном горизонте яркой звезды, встретила Архимандрита Антония дружелюбно и доверчиво. В составе ея были такие блестящие умы, как знаменитый философ В. Д. Кудрявцев, выдающийся церковный историк Е. Е. Голубинский , и знаменитый историк В. О. Ключевский , а также другие ученые. Московский митрополит Леонтий также отнесся сочувственно к молодому ректору, который между прочим стал записывать и подготовлять к печати поучения старика Митрополита, произносившияся в Московских храмах, к большому удовольствию последняго, заявлявшаго, что проповеди его в печати выходят еще лучше, чем при произнесении их. Сообразно со своими воззрениями ректор в систему своей педагогической и воспитательной деятельности вносил нечто совершенно новое. Отношения свои к студентам Архимандрит Антоний строил на любви к ним, на свободном их послушании, на общей гоговности к подвигу и на пробуждении их любознательности. Впоследствии Владыка говорил, что, когда в августе месяце к нему являлись молодые люди с заявлением о своем желании поступить в академию, то он проникался к ним такой горячей любовью, как родительница проникается любовию к родившемуся дитяти, как только его поднесут к ней и скажут: «вот твое дитя». « Л юбя вас, писал впоследствии Владыка своим студентам, не обычной человеческой привязанностью, но прозирая каждаго из вас в его борьбе с грехом и порождаемым грехом сомнениями, в его постепенном восхождении к совершенству, я вдохновлялся не только надеждою вашего собственнаго спасения, но чрез вас, как благовестников Евангелия, я чувствовал свое единение со всею Кафолическою Церковью , со всею Вселенною». Новый ректор стал приглашать студентов к себе в квартиру на чай, во время котораго обсуждались самыя разнообразныя вопросы академической и научной жизни. Обычно ректор с доброй улыбкой обращался к студентам с вопросом: «ну, братцы, что новаго в науке, литературе и жизни?» и далее шло широкое и свободное обсуждение, критиковали новейшия произведения богословской литературы, говорили об общественной жизни и ея событиях и т. |
| Andrey 31 декабря 2021, 15:20 " Осознаем ли мы, что наша земная жизнь – дар Божий, благодарим ли Бога за все, что Он дает нам? " - осознаем, вот только для чего этот дар? Галина И. 31 декабря 2021, 15:12 Антоний31 декабря 2021, 01:03. " ...развитие всех отраслей Отечественной науки и промышленности, импортозамещение вражеских технологий... " + в изобилии колбаса на столах.//И. С. Аксаков: “Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов, становится регрессом; цивилизация завершается одичанием; свобода - деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечет - уже совлекает с себя - и образ человеческий и возревнует об образе зверином”.//Там, где технический прогресс набирает силу без Бога, где не звучит слово Божие, трансформирующее сознание человека и исцеляющее его душу, там неминуемо будет крах всего внешнего матер.-го процветания. " Возвратитесь, мятежные дети! " Виктория 31 декабря 2021, 10:41 Мы действительно, задавленные жизненными обстоятельствами, забываем о той радости, к которой предназначил нас Бог, перестаём в нее верить, перестаем верить, что со всеми нашими грехами можно туда дойти...а ведь если дойдем - какая радость! Антоний 31 декабря 2021, 01:11 P.S. " Страдания и смерть тысяч умерших с упованием на Бога во время новой всемирной эпидемии – это тоже напоминание " о том, что жизненно важно перестать прятать от народа спасительные этичные вакцины, в производстве которых не используются клетки HEK-293. Низкий поклон могучему коллективу центра " Вектор " за разработанный препарат " ЭпиВакКорона " , давший мне возможность сохранить здоровье и жизнь после многочисленных контактов с достоверно больными! Вы - чудотворцы наших дней (как и коллектив Центра им. Чумакова, разработавший " КовиВак " ). Не прятали бы эти вакцины - сколько жизней было бы спасено! Глядишь, давно бы уж прикончили этот вирус! Антоний 31 декабря 2021, 01:03 Какое новое счастье принесет Новый год? Ответ очевиден: продолжение стремительного возрождения Руси, развитие всех отраслей Отечественной науки и промышленности, импортозамещение вражеских технологий, активную борьбу с иноагентами! Если бы лет 15 назад под Рождество мне, нищему учёному, выживающему в голоде и тотальной нищете, для которого покупка колбасы - редкая роскошь, рассказали, что сегодня Наука будет процветать, родной Университет будет ломиться от новой техники, учиться придут талантливейшие целеустремлённые ребята - будущее нашей Авиации, я бы не поверил. Но Бог совершил чудо - Чудо Возрождения Руси! И много ещё таких Чудес впереди! И самое ожидаемое - отмена ненавистного дистанта! |
| Как же нам воспользоваться сегодняшними знаниями, чтобы как можно глубже проникнуть в евангельский текст? Протоиерей Андрей Рахновский напоминает о правиле первого, второго, третьего лица, которое может помочь в толковании Писания. — Известно грамматическое распределение по лицам: первое лицо — я, мы; второе — ты, вы; третье лицо — он, она, оно, они. Как этот принцип применять в трактовке новозаветного текста? Начинаем с третьего лица: мы исследуем, как слова Христа могли звучать для людей того времени, для третьих лиц. Дальше переходим к первому лицу: разбираемся, что эти слова могут значить для меня и для моих современников, какой новый смысл эти тексты могут обрести и как могут помочь переосмыслить те явления, которые мы переживаем в нашей жизни. И потом идет переход ко второму лицу. Пытаемся понять, как знания о той эпохе могут претворяться в моей жизни, что я могу сказать об этом другим. «...где двое или трое собраны во имя Мое» Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма в Троицке — наукограде в Новой Москве, уже больше тридцати лет ведет Евангельские группы. Застал еще время на излете советской эпохи, когда верующие подпольно собирались на дому, чтобы вместе помолиться и почитать Новый Завет. — Тогда у тебя не было почти никаких возможностей не только вдумываться в Евангелие, а хотя бы даже раздобыть и прочитать его, — вспоминает отец Антоний. — Поэтому очень драгоценной становилась такая вот возможность делиться тем, что кто-то что-то прочитал, помолился, подумал и что-то понял в новозаветном тексте. И оказывалось, что практически всегда это отличается от того, что понял ты сам. И поэтому восприятие Евангелия, таким образом, становилось гораздо более объемным и гораздо более предметным. Приходило понимание, что твой опыт, с одной стороны, уникален, а с другой — не всеобъемлющ. Какие-то моменты, на которые показывает Господь в евангельских событиях, ты сам не видел, не понимал и, может, никогда бы в жизни не догадался, о чем здесь идет речь. Но другие люди, которые вместе с тобой об этом тексте размышляли, имели другой жизненный опыт, и когда они свои мысли озвучивали, знакомый отрывок вдруг расцвечивался совершенно новыми смыслами, и для тебя самого это становится очень большой драгоценностью. Так что в духовном смысле такие занятия — это в первую очередь возможность выйти за пределы своих интеллектуальных ограничений в отношениях с Богом. |
| Мученичество о. Максима Сандовича всегда отождествлялось с трагической судьбой его народа в XX столетии. Максим Сандович родился 31 января 1886 г. в северных пределах Австро-Венгерской империи в русинском (лемковском) селе Ждыня в семье греко-католического пс Ждыня-родина свмч. Максима Учился в гимназии в старинном прикарпатском городке Новый Сонч, поражал своих сокурсников и товарищей по «Руской бурсе» необычайной набожностью и желанием стать монахом монастыря с наиболее строгим уставом. Три месяца он проводит в знаменитой Креховской ставропигиальной базилианской обители, где тогда находился новициат ордена базилиан. Атмосфера греко-католического монастыря оказалась чуждой Максиму Сандовичу, который в своих духовных поисках обращает взор к Православию и становится послушником в Почаевской Лавре. Там на него большое влияние оказывает епархиальный архиерей, будущий митрополит, Антоний (Храповицкий), способствующий поступлению Максима в Житомирскую духовную семинарию. По ее окончании 11 сентября 1911 г. Владыка Антоний рукоположил Максима Сандовича в священнический сан и благословил на служение в родимой стороне – на Лемковщине. О. Максим попеременно служит в нескольких прикарпатских селах, где среди лемков ширится движение по переходу в Правосла Процесс над о.Максимом Он подвергается всякого рода гонениям со стороны австро-венгерских властей, враждебных по отношению к православным, неоднократно арестовывается и заключается в тюрьму. 28 марта 1912 г. о. Максима арестовывают и перевозят во Львов, где обвиняют в шпионаже в пользу Российской империи. Несмотря на абсурдность обвинения, отсутствие доказательств, власти более двух лет держат о. Максима в тюрьме, в конце концов обещают освобождение за отречение от Православия и переход в унию. Жесткий отказ о. Максима мог стать причиной самого сурового приговора вплоть до смертной казни, но случилось почти чудо – в июне 1914 г. решением суда он был освобожден и вернулся в родную Ждыню. С началом Первой мировой войны сразу же следует новый арест о. Максима, а вместе в ним его семьи и односельчан, обвиненных в русофильстве. 6 сентября 1914 г. без суда и следствия австрийская военная команда под предводительством ротмистра Дитриха расстреливает о. Максима во дворе горлицкой тюрьмы. Убийство священника было совершено с особой жестокостью и издевательствами на глазах его беременной жены, отца и односельчан. Последними словами о. Максима Сандовича были возгласы обращенные к его близким и одноверцам: « Да живет Святое Православие! Да живет Святая Русь!». |
|
|
