| Во всех моих действиях по управлению вверенной мне обители и во всех немощах духовных и телесных, укрепляюсь только призванием святительских молитв Вашего Высокопреосвященства. А в настоящее время, когда огонь истребляет так много строения, я умоляю Царицу небесную Владычицу нашу, чтоб она сохранила обитель нашу предстательством святых молитв Ваших, милостивейший отец и покровитель наш»! Для большей характеристики отношений игуменьи Антонии к лицам, носящим священный сан, укажем еще следующий случай. Митрополит Киевский Платон в одно из посещений своих игуменьи Антонии, именно, незадолго до своей смерти, сказал ей: «Ах, как приятно, Антония, быть нам с тобою здесь вместе! Желал бы я и в будущей жизни быть также вместе с тобой». «Как можно, ответила игуменья Антония, разве я могу быть в той жизни в одном месте с вами, святителем церкви». Так, по мнению матушки Антонии, святительский сан и в будущей жизни должен дать носителям его особое место. Такие представления ее о священном сане проникали все ее отношения к лицам носящим его. Внимание ее ко всему вообще духовному сословию в достаточной степени выразилось в указанных нами ранее – устройстве приюта для девочек духовного звания и учреждении стипендий в женских епархиальных училищ. А как многочисленны были случаи частных обращений к ней лиц духовного звания за помощью или покровительством, встречавших со стороны матушки сочувственный сердечный прием и возможное удовлетворение их просьб. Но и высшие представители церковной иерархии, не нуждавшиеся, конечно, в помощи и покровительстве матушки, не были забыты ее вниманием. Она всегда умела и оказать им какую-либо заслугу и сделать вообще что-либо приятное. Мы уже упоминали, что заготовляемые в мастерских Алексеевского монастыря иконы, церковно-ризничные вещи, а также пояса, подушки обыкновенно были подносимы ею иерархам не только русским, по восточным и южнославянским. Для знакомых матушке иноепархиальных Преосвященных она с радостью исполняла многоразличные поручения, с которыми они любили обращаться к ней в надежде на ее любезность и готовность служить им. |
| Но и этого одного посещения, сопровождавшегося непродолжительной беседой, достаточно было для того, чтобы установить между ними добрые отношения, основой которым служило взаимное уважение. Доказательством этого служить то обстоятельство, что отец Иоанн писал после того матушке письма, в которых обращался к ней с просьбами, и присылал ей свои сочинения со своим портретом при них и собственноручного надписью. Укажем затем на существование добрых и теплых отношений матушки с недавно умершим поборником православия в борьбе с расколом старообрядчества протоиереем Иоанном Григорьевичем Виноградовыми Близкому знакомству игуменьи Антонии с Иоанном Григорьевичем много способствовали, между прочим, дружеские отношения его с Киевским митрополитом Платоном, при посещениях которым Алексеевского монастыря часто присутствовал и отец протоиерей. Заканчивая главу об отношениях игуменьи Антонии к духовенству и переходя к последующей – об отношениях ее к светскому обществу, мы остановим свое внимание на отношениях ее к лицам, занимающим среднее место между духовенством и светским обществом, именно к служащим в ведомстве православного исповедания, с которыми матушке приходилось иметь дело по ее должности. Мы здесь разумеем прежде всего обер-прокурора Святейшего Синода Константина Петровича Победоносцева и его товарища Владимира Карловича Саблера. И тот и другой из этих высокопоставленных особ относились к игуменьи Антонии с глубоким уважением, в дни тезоименитства матушки и в праздники Рождества Христова и Святой Пасхи присылали ей свои поздравления, а во время своих приездов в Москву посещали матушку в ее кельях. В день 25-летняго юбилее матушки и К. П. Победоносцев и В. К. Саблер прислали ей поздравительные телеграммы. В первой телеграмме было прописано: «Сердечно поздравляю с двадцатипятилетнем служения вашего. Дай Бог обители вашей многие годы славить Бога трудом и молитвою под вашим руководством» 34 . А во второй: «Поздравляю с исполнившимся двадцати пятилетием многополезного служения вашего. Молю Господа, да продлит Он дни ваши на пользу святой церкви» 35 . В различного рода делах своих, особенно в таких, окончательное разрешение которых принадлежало Святейшему Синоду, игуменья Антония обращалась за советом как к К. П. Победоносцеву , так и к В. К. Саблеру и, конечно, никогда не получала отказа, но самое внимательно-участливое отношение к ее просьбам. И эти высокие особы не ограничивались в данном случае одними – конечно для матушки весьма дорогими советами, но и сообщали ей даже сведения о движении дел ее в Святейшем Синоде. В заключение упомянем, что все лица, служившие в течение 36-летняго игуменства матушки секретарями при Московских митрополитах и в Московской духовной консистории, считали себя обязанными оказывать ей возможные с их стороны услуги и были в праздничные дни в числе ее почтительных поздравителей. |
| А сколько приходится претерпевать отшельнику нападок дьявола, стремящегося не допустить рождения ещё одного духовного воина, сколько внезапных страхований, навязчивых помыслов, смятений чувств, разжений плоти, порой, и явных грубых нападений, видений, звуков, да не перечесть всех пакостей, которые готовит враг идущему в затвор. Всё это в полной мере пришлось перетерпеть монахине Антонии в том «райском» уголке на берегу укрытого грядами горными тихого озерца. Война — она и есть война! Но с каждым следующим посещением своей духовной дочери, иеросхимонах Никон отмечал, как мужественнее становился лик отшельницы, яснее и бесстрашнее глаза, как Божья благодать явно почивает на подвижнице, делая сердце её чище и любвеобильнее. — Наверное, пора тебе, мать Антония, принимать и «Великий ангельский образ» — святую схиму! — сказал однажды отец Никон отшельнице. — Как благословите, батюшка! — спокойно отозвалась мать Антония. — Богу и вам виднее… — Скажи матери Евдокии, чтоб вышили тебе схиму и сплели параман, — решил окончательно отец Никон, — месяца им на работу хватит, а там, как раз Успенским постом, и постригу! Однако принять «Великий Ангельский образ» монахине Антонии довелось намного позже! К Успенскому посту в тех горных дебрях уже не было ни матери Антонии, ни отца Никона, не было там ни слепого схимонаха Варнавы с его келейником иноком Леонидом, ни отца Гервасия, ни других отшельников, подвизавшихся постом и молитвою в тех краях. Длинная железная рука советской власти, словно адская расчёска, прочесала окрестные горы и выскребла оттуда тех, кто во все века доставлял больше всего неприятностей дьяволу, — подвижников молитвы. В то лето, объявленная генсеком война с религией, добралась и до Кавказских гор. Милиция, ведомая нанятыми в качестве проводников местными охотниками, устраивала облавы на отшельников, хватала их, свозила в РУВД в Сухуми, бросала в камеры и «шила» стандартные дела о «тунеядстве и нарушении паспортного режима», по которым на год-другой сплавляла «религиозных фанатиков» в «места не столь отдалённые», а кого и просто упрятывала в психушку. |
| – Как произошла ваша встреча с митрополитом Антонием? – В первый раз я услышал о владыке Антонии еще в начале 80-х, тогда я стажировался в городе Воронеже и общался с людьми, с архимандритом Даниилом. Я ему говорил о своем желании стать православным: «Вот вы обязательно читайте книги митрополита Антония», – говорил он. – То есть, о владыке Антонии вы узнали в России? – Да, в России, в начале 80-х годов. Я первый раз тогда я услышал это имя. Он мне сказал: «У нас в Великобритании есть такой замечательный иерарх, великий проповедник, обязательно с ним познакомьтесь, беседуйте с ним». Живя в Манчестере, конечно, нельзя было просто так приехать в Лондон, разыскать владыку… – В тех храмах, где вы начинали молиться, не рассказывали о владыке? – Нет. Сначала я ходил в русский храм в России, потом, когда я приехал обратно в Англию, я начал ходить в русский храм в Оксфорде. Я принял православие в Англии, не в России. К этому времени я уже знал о владыке Антонии, в этом храме я лично с ним и познакомился. Первым делом, после того, как мне сказали, что есть такой проповедник как владыка Антоний, я пошел в книжный магазин и разыскал его книги. Первая книга, которая мне попала в руки, – это «School for Prayer». Я сел, раскрыл книгу и за один раз всю ее прочитал, от начала и до конца. Следующая мысль была – как познакомиться с автором этой книги? На следующий день, а это был воскресный день (а в воскресенье в Англии всегда идут передачи на духовную тематику), я случайно включил телевизор. У экрана был бородатый человек в сером подряснике, и было написано по-английски «Антоний Сурожский». Так у меня появилось представление, как он выглядит. Сначала я его узнал по слову из книги, а потом его образ у меня появился благодаря телевизору. Когда я поступил в университет в Оксфорде, то я ожидал возможности лично с ним познакомиться. Знакомства пришлось ждать недолго. – На каком факультете вы учились? – На филологическом, но диссертация у меня была на тему «Русское богословие XIX века». Николай Зернов в свое время создал кафедру православного богословия в Оксфорде. Это был первый заведующий кафедрой, вторым заведующим кафедрой был англичанин, который стал православным епископом, владыка Каллист. Его книга о Православной Церкви мне очень помогла в понимании того, что такое Православие. |
| О. Арх. Леонид лучше всякого должен был сознавать, что относительно порога мы теперь поставлены в присутствие строгой дилеммы: или восторжествует древлеправославное, лучше сказать вселенское предание о том, что претория Пилата находилась на Сионе, и крестный путь шел от Сиона с юга на север и северо-запад к Голгофе, тогда порог на Русском участке теряет значение для крестного пути и не может быть обращаем в святыню; или должно придерживаться чисто Латинского толкования, получившего начало во времена крестоносцев и Православной Церковью никогда торжественно не признанного; тогда найденный на Русском участке порог может иметь отношение к крестному пути, и то только в таком случае, если может быть доказано существование на этом месте древнего, по крайней мере, Иродовских времен сооружения, и притом такого сооружения, чрез которое мог лежать какой либо знаменательный путь от замка Антонии на Голгофу. Как видно, для усвоения себе второй части дилеммы нужно совпадение очень многих условий и нужно чрезвычайно много научного труда и топографических работ прежде, нежели решиться сказать верующему народу вот священное место, святыня Христова, в достоверности которой церковь убедилась, и которую церковь со спокойною совестью может открыть для поклонения и чествования. О. Арх. Леонид не мог не видеть правда, что некоторые из деятелей Палестинского Общества пытаются выйти из этой дилеммы, проводя мысль, что именно на Русском участке к востоку от Храма Гроба Господня находилась претория Пилата, и, таким образом, наша Русская претория может заменить собою и ту, которую в древности находили на Сионе, и ту, которую с XIII века видят в остатках Антонии. Но разве от о. Арх. Леонида могла укрыться полная безнадежность этой новой, третьей, посредствующей теории, когда он увидел, что первый создатель новой Акры на Русском месте, г. Шик, родоначальник системы восстановления Константиновской базилики, усвоенной себе и г. Хитрово, по прежнему привязывал новооткрытый порог к Латинскому исходу от башни Антонии только по совершенно новейшему четвертому крестному пути, – а в то же время, несмотря на согласие г. Хитрово с г. Шиком, в 11-м выпуске Палестинского Сборника весьма наглядно, можно сказать победоносно, приводился целый ряд неоспоримых документальных свидетельств в пользу южно-северного Сионского направления и раскрывался достоверный текст Греческого монаха Епифания, который с простотой и безыскусственностью истины, уже с полной точностью доказывает, что в IX веке преторию Пилата признавали, знали и видели только на Сионе? С Епифанием оказался согласным и паломник 530 г. Феодосий, коего текст вновь был поверен и издан в 1882 году проф. Гильдемейстером, так что Палестиноведение разом с 1882 по 1885 гг. обогатилось двумя первостепенно важными достоверными источниками, относящимися именно к искомому времени до крестовых походов. |
| Из них при Архиепископе Антонии (1864 – 1866) устроена новая просторная теплая Свято-Троицкая церковь вместо бывшей доселе невместительной теплой церкви, которая Антонием же обращена в больничную церкове Св. Варвары. С этой целью между прочим Антоний снял Варваринский престол бывший в Пещерной церкви, при чем со снятием в той же церкви Иовлевского престола, устроенного Арсением, вся Пещерная церковь посвящена во имя Пр. Иова. При Антонии же положена закладка новой каменной колокольни для Лавры, вместо бывшей здесь убогой звонницы униатской; устроена особая просторная «Народная Гостинница», сделано значительное количестно церковной утвари и других различных принадлежностей, приобретены две прекрасные мельницы для Лавры с рыбною ловлею в селе Сураж и т. п. В управление же Антония, в 1861 году получен был Лаврою новый богатый – Царственный дар, – прекрасный Иконостас для Успенского Собора, который был пожертвован Государем Императором Александром Николаевичем в память бывшего его посещения Лавры в 1859 г. и по богатству своему и особому изяществу и доселе составляет одно из лучших и драгоценнейших украшений Лавры. В тоже время на Иконостасе, в особой звезде утверждена была Чудотворная Икона Божией Матери, откуда она теперь опускается к народу для прикладывания, посредством особого прибора, наподобие Чудотворной Иконы Божией Матери в Киево-печерской Лавре.Наконец Антоний в 1866 году возложил на Икону Богоматери золотую ризу с украшениями из драгоценных камней, и в том же году переведен был на кафедру Владимирскую, а на его место назначен Архиепископом Волынским и священно-Архимандритом Лавры Агафангел (1866 – 1876). Новый Владыка прежде всего покончил работы, начатые при Антонии, как то: колокольню и народную Гостинницу, устроил в Успенском Соборе; новое прекрасное Горнее место, на место сгоревшего в 1869 г. базилланского пристенного Алтаря, и наконец раскрасил всю Соборную церковь отличною стенною живописью работы известного академика Васильева. По почину того же Агафангела последовало разрешение Св. |
| Предлагаю о сем консистории к сведению и надлежащему предписанию. Литовской Греко-униатской консистории (секретно), от 6 ноября за 645, о священниках Белостокской области, приносивших всеподданнейшую просьбу об освобождении их от выдачи требуемых епархиальным начальством подписок Статс-секретарь Лонгинов препроводил к г. обер-прокурору Святейшего Синода на рассмотрение всеподданнейшую просьбу Греко-униатских священников Белостокской области, в числе 21, об освобождении их от предлагаемых епархиальным начальством подписок. По всеподданнейшем доведении графом Протасовым до Высочайшего сведения, что просители не входили о том с представлением к своему начальству и что они принадлежат к небольшому числу сомнительной благонадёжности священников Литовской епархии, Его Императорское Величество Высочайше повелеть соизволил: для введения сего дела в общий порядок передать принесённую ими просьбу мне, для учинения соответственных нынешним обстоятельствам распоряжений. Из подписавших помянутую просьбу, переданную мне графом Протасовым, священников: настоятель Вельской Воскресенской Церкви Иосиф Лавринович, настоятель Жерчицкой Церкви Андрей Жебровский, настоятель Мельницкой церкви Флориан Зенкевич, священник Райской Церкви Станислав Осташевский и священник Чижевской Церкви Филипп Шешко, оказались благонадёжными и вовлечены к подписанию просьбы происками некоторых интриганов; о священниках, Вольской Пречистской Церкви Антонии и Николай Гижевских, Корнинской церкви Симеоне и Льве Козьминских, Новоберезовской церкви Антонии Паньковском, Чижевской Церкви Фавсте Говорском, Гриневицкой церкви Иоанне Имшенике, Боцьковской церкви Василии Высекерском, Клещелевской церкви Антонии Сосновском и Стефане Шолгини, сделаны уже мною распоряжения особыми предложениями, консистории данными; а за сим остаётся обратить внимание только на остальных шесть священников, то есть: настоятеля Щитовской церкви Михаила Баньковского, настоятеля Кленицкой церкви Иоанна Баньковского, настоятеля Бранской церкви Феодора Михневича, викарного Кленицкой церкви Василия Севериновича, викарного Клещелевской церкви Петра Солосцюкевича и викарного той же Церкви Иоанна Демяновича. |
| Пока неизвестно, вёл ли о. Киприан дневники до и после Иерусалима. Возможно, дневники других лет ещё будут обнаружены, но может быть, это иерусалимское путешествие воспринималось им как что-то особое, «экзотическое», а поэтому заслуживающее описания в специальном дневнике. Московское издание 2021 г. фактически повторяет иерусалимское издание 2011 г., есть лишь несколько уточнений и исправлений. Воспоминания о. Киприана об архиереях — самая ранняя часть (начата осенью 1947 г.) и крайне интересная. Даже не в смысле информации, скорее, в смысле того, как автор описывает героев — митр. Антония (Храповицкого) и еп. Гавриила (Чепура). О еп. Гаврииле вообще написано немного, так что воспоминания о нём о. Киприана имеют биографическую ценность. О Храповицком же, наоборот, написано очень много, его книги, письма, статьи изданы. Но интересно, как о. Киприан описывает и еп. Гавриила, и своего «великого Авву», митр. Антония, благодаря которому стал монахом и который его рукополагал. О митр. Антонии Храповицком ведь многие писали с восхищением и благоговением, а многие — критично. Либо акафист, либо наоборот. Отец Киприан в своих воспоминаниях говорит о митр. Антонии с любовью и при этом глубоко, отмечая всю сложность его личности и его роль в истории Русской Церкви рубежа веков и Русского зарубежья. Это одно из самых глубоких и непредвзятых воспоминаний о митр. Антонии. Воспоминания о. Киприана изданы по машинописной копии, содержащей рукописную авторскую правку. Документ обнаружен будапештским историком и богословом Виктором Александровым в части архива прот. Николая Афанасьева (1893—1966), которая находится в его распоряжении в Будапеште. Отец Николай Афанасьев, также один из русских парижских богословов, был другом о. Киприана ещё с Белграда (они вместе учились на богословском факультете), а затем и его коллегой по Богословскому институту. Воспоминания были набраны о. Киприаном на печатной машинке в старой русской орфографии, скорее всего, в нескольких экземплярах, и один из этих экземпляров был передан о. Николаю. |
| Тотчас же по переезде в страстной монастырь игуменья Антония занялась приведением в порядок игуменских келий. Пелагеею Николаевной Прохоровой были присланы мастера для исправления всех ветхостей, приобретена была также и нужная мебель. Затем уже с февраля 1862 года начались хлопоты игуменьи Антонии об исправлении нижней церкви. Митрополит Филарет, назначая Антонию игуменьею, приказал ей немедленно озаботиться приведением в порядок нижней церкви; «это не церковь , а кузня», сказал Владыка – так она поражала своим неприглядным видом. В прошении своем от 8 февраля 1861 г., игуменья Антония так описывала «крайнее неблагоустройство и неблаговидность» нижней церкви: «иконостас совершенно пришел в ветхость: в некоторых местах резьба на нем уже обвалилась, а в некоторых готова отпасть, боковые и кругом столбов киоты обветшали, позолота на всем иконостасе вся слиняла; в двух боковых приделах иконостасы также утратили по местам много позолоты и требуют поправок; живопись внутри главного алтаря совершенно потемнела и местами облупилась, уничтожив изображения святых; окраска стен и в особенности сводов от сырости потемнела; пол устланный плитами из белого камня сделался неровен даже до опасности хождения по нем – более трех третей плит в нем вытерлось от времени, отчего образовались в некоторых глубокие впадины, а некоторые плиты треснули и углубились в грунт» 15 . Сумма, потребная на исправление нижней церкви была исчислена архитектором в 8200 рублей. Хотя монастырской неокладной суммы и имелось в то время на лицо около девяти тысяч, однако игуменья Антония, имея в виду текущие расходы по монастырю и предстоящий еще ремонт, как церквей, так и келий, испросила у епархиального начальства книгу для записи могущих поступать пожертвований, но книгу не обычную сборную, но такую, которая могла быть предлагаема желающим жертвовать только в монастыре, как это и обозначено было в консисторской надписи на сей книге. Таким образом частью на средства, уже имевшиеся в монастыре, а частью на собранные от благотворителей в течение одного 1862 года в нижней церкви были для уничтожения сырости переделаны печи и расширены окна, затем главный иконостас переделан вновь, а боковые исправлены, стены вновь оштукатурены и окрашены, живопись возобновлена и пол перестлан. |
| Об Антонии, основателе Рождественского монастыря, хорошо известно из Новгородской летописи. Под 1117 г.: " Игумен Антон заложи церковь камяну, святая Богородица монастырь " . В 1119 г. она " свершена " , в 1125 г. – расписана, в 1127-м заложена каменная трапезная, в 1131-м " Антона игуменом Нифонт архиепископ постави " . В 1147 г. " умре Антон игумен " . Необычайное внимание летописи к подробностям монастырского строения объясняется, быть может, тем, что это был первый настоящий монастырь в Новгороде, с каменными зданиями. Об иноземном происхождении Антония не говорится ничего. До нас дошли две грамоты от имени Антония, из которых одна, по-видимому, подлинная, за исключением некоторых вставок. Начинается она словами: " Се аз, Антоний, худший во мнисех, изыдох на месте се. " Изыдох " (из города), не " приидох " , указывает тоже как будто на новгородское происхождение. Память о преподобном Антонии в Новгороде заглохла. Почитание его начинается (или оживает) с середины XVI века. В 1550 г. игумен Вениамин торжественно поднял лежавший в забвении на берегу его камень (местной породы). Около 1590 г. найдена в ризнице его трость и реставрирован образ. Канонизация преподобного Антония относится к 1597 г., когда были открыты его мощи и установлено ему празднование. По всей вероятности, тогда и было написано его житие. Монах Нифонт, который в 1598 г. составил повесть о чудесах преподобного, предполагается автором жития. Сам он не мог назвать себя автором, ибо приписал житие непосредственному ученику Антония, игумену Андрею. Таким образом житие это – весьма смелый псевдоэпиграф, который выдает себя многочисленными историческими противоречиями. Однако же, будучи искусственным литературным произведением, житие Антония должно было отразить народные (или монастырские) предания, слагавшиеся в XVI веке. Насколько мы можем судить, легенда об Антонии развивается вокруг его реликвий. В монастыре Антония сохранялись и дошли до настоящего времени шесть иконок, точнее, досок с эмалевыми иконами французской лиможской работы. |
|
|
