| Второй памятник, но другого порядка, это Спасо-Нередицкая церковь , построенная в 1198 г.; в 1548 г. она погорела, но только «до плеч», т. е. огонь коснулся только ее верхней части. Особенность ее – это отделка стен Новгородскими архитектурными фасами. В своем первоначальном виде Нередица не была такова, как теперь, после реставрации. Теперь, благодаря посводному покрытию, ей придан Владимиро-Суздальский тип, но передан не точно. Посводного покрытия тогда не могло быть, так как дерево навряд ли можно покрыть посводно. Правильное понятие о первоначальной Нередице она давала до своей последней реставрации. Далее, из сохранившихся памятников древнего Новгородского зодчества, следует указать на церковь Николы на Липне, на Никольский (Николодворищенский) собор, на Антониев монастырь. У его собора вежи, несомненно, XIII в. – эти сторожевые башни – особенность Новгородских древнейших соборов, так как башня есть и в соборе Юрьева монастыря. Редкий по типичности памятник – это церковь Спаса Преображения – у нее многоскатное покрытие, на ее стенах рельефные (обронные) каменные украшения, хотя они не идут в сравнение с Владимиро-Суздальскими такими же украшениями; там масса фигур, значение которых еще недостаточно уяснено: по одному объяснению, это выражение идеи – «всякое дыхание да хвалит Господа»; на Новгородских же церквах обронные украшения состоят лишь из крестов различного размера. Трибун у Спасопреображенской церкви совершенно круглый и купол строго византийский, тогда как русские зодчие старались его вытягивать. Церковь Феодора очень напоминает Спасопреображение. Затем идут: церковь Иоанна Богослова, церковь Петра и Павла, церковь Бориса и Глеба; последняя была соборной, она похожа на Спасопреображенскую церковь, но гораздо ее больше, как соборная. Упомяну еще Волотово, Ковалево. Какова же характеристика этих памятников Новгородского зодчества XI–XV столетия? Рассмотрим отдельно: технику, планы, фасадные формы, окна, порталы, трибуны, иконостасы внутреннюю роспись и звонницы. |
| О времени построения этой ризницы неизвестно. Вход в нее из диаконика. Величиною она без стен 2 саж. 1½ арш. 2 вершка, а в ширину 2 саж. 2 вершка. С южной стороны главного храма находится теплый придел во имя Антония Римлянина (1671). Входы в него один из общей западной паперти и три из главного храма. Из этих трех входов один, ведущий из главного алтаря в алтарь придельный, другой у западной стены, а в средине устроены для сообщения две арки за стеклянными рамами, из коих в одной устроена стеклянная дверь подле раки преподобного. Придел сей выдается восточным полукружием, скрывающимся несколько за ризницею, а вышиною досягает до половины главного церковного здания. Длиною он в 8 саж. ¼ арш. от горнего места до иконостаса, а шириною в 3 саж. Свод у придела полукруглый, окон 5, из коих два в алтаре и три в церкви. Жертвенник устроен в нише из стены; горнее место и седалища также каменные. С северной стороны главного храма придел во имя Иоанна Богослова (1680). Входы в алтарь придельный из главного алтаря чрез жертвенник, а в самую церковь чрез две арки, пробранные в стене без стекол. Величиною придел сей в длину от горнего места до западной стены 6 сажен, из коих 2 саж. ¾ арш. до иконостаса, а в ширину 3 саж. Он со сводом и вышиною пониже придела Антониевского. С северо-западной стороны у угла главного храма возвышается круглая ровная башня с приделом вверху оной во имя Онуфрия Великого и Петра Афонского. Придел сей предание относит ко времени преп. Антония. Вход на башню из внутри храма чрез дверь, устроенную в оконечности северной стены. Диаметр придела, равно как и башни, 3 сажени. В него ведет из соборного храма витая кругом из путиловской плиты лестница, о 58 ступенях, с двумя узкими старинными окнами. На половине лестницы в стене устроена тесная за дверью келлия, в которой преп. Антоний совершал уединенную молитву и где теперь постоянно теплится лампада. Придел сей в длину и ширину по 2 саж., из коих на половине поставлен иконостас. В нем два окна в алтаре и два в церкви. Жертвенник устроен в стене. Для лучшего эха по стенам устроено множество голосников, а с южной стороны дверь, ведущая на чердак главного храма. |
| Ближе к Иверу, стоит на холме пространная больница для своих и для странных; и это заведение достойно также похвалы. Спутники мои спешили в Ватопед, а я на следующее утро направился ближайшим путём в Карею, которая отстоит только на один час от Ивера, на вершине живописного лесистого ущелья, подымающегося от моря ко хребту горы. Недалеко от Ивера увидел я на горе, уединённый крест и спросил провожавшего меня монаха о его значении. Он отвечал, что тут однажды явилась Матерь Божия страннику, который не был принят в обитель ради убожества, и горько жаловался на жестокосердие братий, пренебрёгших его рубище. Милостивая Вратарница велела ему следовать за Собою, и ввела в ограду. Там, когда он просил записывать имена для поминовения, иноки не хотели их писать, потому что не надеялись получить за каждое по 50 левов, цену, установленную для помянника; но мнимый нищий записал их тысячу и заплатил щедро за всё, пристыдив лицеприятие иноков. Как поучительны такие повести! Я не опускал ни единого случая, чтобы уловить их из уст местных жителей, потому что они нигде не записаны, а между тем, от времени до времени, всё это постепенно забывается, и многое уносят с собою в могилу старцы афонские. 35. Есфигмен 24 августа 1849 г. Мне хотелось непременно написать Вам, хотя несколько строк из обители Есфигменской, потому что здесь, спасался св. Антоний, и как будто ещё веет отсель благословением св. горы на дальнюю родину. Теперь уже ночь; море с шумом ударяет о берег и в стены угловой башни, где я поселился. Полная луна, только что освободившаяся от затмения, освещает передо мною узкий залив и гору Самарскую, на коей спасался наш великий Антоний; его пещера и новая церковь видны влево от обители на вержение камня, и серебряными кажутся голые их утёсы. Гора названа Самарскою, не от библейского имени Самарии, но от наружного её сходства с самаром, т. е., вьюком мулов; и их колокольчики слышны в саду монастырском, сквозь шум набегающих валов. Столько нечаянного встретилось мне в этой малой обители, где я не надеялся найти что-либо любопытное после огромной Лавры Ватопедской, что я даже колебался, провести ли здесь ночь, и не идти ли лучше в соседний Хиландарь? Но вечер застал меня у подошвы горы антониевой, куда ходил я на молитву, и великолепная восточная ночь заключила меня в крепкие стены Есфигмена. |
| Пусть это останется у Вас памятью священных мест и недостойного их посетителя. – Ах как сладко молиться в Гефсимании! Я лучше люблю ходить туда, нежели в самый храм, хотя он подле меня. – В храме сыро, холодно, надобно посылать за турками отворять врата, видишь их сидящими у входа, и слышишь шум разнородных исповеданий внутри святилища, и необходимые житейские попечения живущих. В Гефсимании все тихо и полно одной святыни. Как только отворят городские врата, поклонники с рассветом туда стремятся, большею частью по пятницам, по обычаю цареградскому, ради живоносного Источника, или по средам и субботам, исключительно посвящённым памяти Пречистой Девы. Страшно только всякий раз спускаться и подыматься по крестному пути, (потому что нет другой дороги), видеть равнодушие идущих по нём, или встречаться с всадниками арабскими и караванами верблюдов. Как глубоко усвоено бесчестие и поругание, доселе продолжающееся, сему необычайному пути, дабы навсегда укоренились на нём крестные следы! Пройдя арку – се человек! – против церкви латинской, бывшей претором, недавно ими устроенной, непременно встретишь всегда эфиопские лица стражи арабской у лестницы, подымающейся в древний дворец нынешнего Пилата, градоначальника. Далее миновав остаток круглой степени, по которой сходил иод бременем тяжкого креста нашего наш Спаситель, и пройдя под сводами антониевой башни, тяжело вздохнёшь, увидя в-лево прекрасную церковь Рождества Богоматери, недавно обращённую в мечеть, потому что не умели ею воспользоваться христиане. Я был в ней, спускался в пещеру за алтарём к тому месту, где родилась Родившая Спаса душ наших, и мысленно произношу я всегда тропарь сей, когда прохожу мимо: «Рождество Твое, Богородице Дево, радость возвести всей вселенней, из Тебе бо возсия Солнце правды, Христос Бог наш». Только за вратами гефсиманскими вздохнёшь свободно, жадно глотая утренний воздух Иосафатовой долины и поклоняясь вершине элеонской, из-за которой алеет восток, но ещё не встаёт солнце. Когда после совершения литургии выйдешь опять из-под мрачных сводов обширной пещеры, уже в полном блеске палестинское утро. |
| Несколько мраморных плит, уцелевших от христианской церкви, можно видеть заделанными в стены «мечети Омара» или купольной. Так на одной стене заделана опрокинутая низом плита балюстрады с двумя венками на разводе (фот.699, по кат. 802). В портике, с правой стороны от входа, вделана небольшая плита с натуральною «игрою природы» – теневым изображением на белом мраморе двух птиц, пьющих из чаши (фот. 702–703, кат. 805–806). Совершенно разрушены и разобраны были по частям в первые же годы торжества Ислама церкви Св. Софии на месте претории Пилата (затем церкви Пилата) в месте Антониевой башни, церковь Анны (или «Расслабленной»), церковь Стефана за Дамасскими воротами, церковь Гефсиманской Богоматери и «Новая базилика», находившаяся в неизвестном месте на Сионе. Откуда были взяты капители и колонны новых мечетей и куда пошли материалы разобранных церквей, вряд ли когда-нибудь будем знать мы точно. На таких же сборных византийских колоннах: 6 внутренних и 11 внешней колоннады сооружено крохотное купольное здание так называемого «Купола Цепи» или «Давидова места» (Мехмет Дауд). Капители «Давидова места, в большинстве, относятся к излюбленному типу ажурных плетеных корзин после Юстиниановой эпохи. Чаще всего, корзина капители, как и подобает плетеным изделиям, избегает обычной округлой формы, получает форму «на углы», гранями, сборками; чем резче эти грани, чем они эластичнее вылеплены, и чем ажурная резьба глубже, тем капитель эффектнее. Рисунок плетения – трельяжный, из растительных разводов, иногда с фигурами птиц (фот.724–729, рис.47–51), иногда только из аканфовых лопастей и кружочков с трилистником внутри или лилиею (фот.727), или из трельяжной лозы (фот.731). Огрубелый тип представляют самые грани корзины в виде ажурных пальметок с разводами внутри, в которых вписаны ромбы и лилии (фот.728 и 746, рис. 52); такой тип орнаментации, допущенный в церкви Св. Виталия в Равенне только для плоской декорации некоторых кубических трапеций, заменивших кое-где капители, в Сирии разработан уже пластически и дал довольно тяжелую форму. И вообще, этому роду трельяжных корзин в Сирии не могло быть удачи уже потому, что здесь резьба искусных резчиков по мрамору заменилась сверлением каменотеса по дурным породам известкового камня, а постоянная побелка, практикуемая мусульманами в их мечетях, еще более уродует грубую резьбу. Капитель, изображенная на рис. 49, тождественна с капителью собора VI века в Паренцо, в Истрии. 205 |
| 267 Archäologisches Wörterbuch von Müller-Mothes под словом Glocke. Слитый в XI веке для собора Гильдесгеймского колокол в 100 немецких центнеров или наших пудов составлял для своего времени совершенное чудо, вроде Московского царь-колокола. В Новгородском Антониевом монастыре сохранился древний колокол западной работы, усвояемый самому преподобному Антонию,– он имеет весу 1 пуд и 10 фунтов (История Иерархии III, 128. Сколько весу в колоколах, найденных в развалинах Десятинной церкви,– предыдущее примечание, остаётся нам неизвестным). Обыкновенные колокола продолжали быть у нас весьма малыми до весьма позднего времени (в 1701г. колокола каждой церкви Вологодской епархии весили средним весом только по 6 пудов,– Известий Императорского Археологического Общества т. IV, стр. 234). А что касается до колоколов исключительных, то вылитый в 1530г. Новгородским архиепископом (после митрополитом) Макарием для св. Софии колокол в 250 пудов «(бысть) вельми велик, яко таковаго величеством не бывало в Великом Новеграде и во всей Новгородской области, яко страшной трубе гласящие (Новгородская 3 летопись), а тысячные колокола начинаются с Бориса Годунова. 268 О собственном литье колоколов встречаем в первый раз известие в Ипатской летописи под 1259г. (2 издание стр. 559), именно – она говорит, что князь Галичский Данило Романович колокола для церквей своего нового города Холма «принесе из Киева, другия ту солье». Так как в жители Холма он назвал между прочим Немцев (ibid.), то может быть именно с этих Немцев и началось литьё колоколов. Но с другой стороны «принесе из Киева», как кажется, относится ко времени до-татарскому, и в этом случае может быть понимаемо не только в том смысле, что он обобрал колокольни Киева, которым овладел, но и в том, что он заказал там слить колокола. (А если ко времени после-татарскому, то единственно первое, ибо после разгрома Татар в Плеве не могло оставаться литейного дела). 269 В Италии это было иначе; там с древнего времени строили для колоколов особые от церквей (т. е. особо от них стоящие) башни, которые имеют и свою особую от немецких башен форму. Т. е. в Италии, где колокола явились издавна, вошло в обычай строить для них особые помещения: а у Немцев, где они явились в позднейшее время, их поместили в зданиях уже готовых, прежде бывших. |
| Но XVI век принес для земель Бежецкого Верха, на территории которого находился монастырь, и разорение и беды. Войско опричников Иоанна IV Грозного прошлось темной волной по этим землям, неся смерть многим местным землевладельцам и их людям. Хотя позднее богобоязненный правитель не раз жертвовал в обитель преп. Антония богатые дары, в том числе и на поминовение убитых им «опальных людей» (например, 12 небольших икон в серебряных окладах). Кроме того, последняя треть XVI столетия ознаменовалась сильнейшим экономическим кризисом, вызванным не только рядом социально-экономических причин, но и эпидемией, и неурожаем. И как следствие имел место резкий демографический спад и значительное запустение земель. XVII век – смутное время в истории России. Польские интервенты поставили под угрозу сохранение русской государственности и культуры. Локально отразились страшные события того времени и на истории монастыря, стоящего среди лесов у впадения реки Могочи в реку Неледину. От ватаг разбойничьих шаек казаков и поляков монастырские власти пытались откупиться деньгами, но сберечь монастырь и его вотчины от разорения все же не удалось (еще в конце XVI века наметилась тенденция сокращения численности населения монастырских вотчин, уменьшилось число братии, многие монастырские деревни превратились в пустоши). А в 1611 г. произошла трагедия: монахи были убиты (в старинном синодике записано 26 убиенных монахов), монастырские села и деревни сожжены. Лишь во второй половине XVII столетия начинается постепенное возрождение монастыря и его владений. В XVIII – XIX вв. - проводилось дальнейшее архитектурное благоустройство обители: строились и перестраивались монастырские стены и башни, братские и настоятельские кельи; благоустраивался, поновлялся и видоизменялся храмовый комплекс; расширилась площадь монастыря. Однако с началом государственных преобразований Петра I, которые затрагивали и церковно-монастырскую сферу, хозяйственное благосостояние Николаевского Антониева монастыря начало постепенно понижаться. Росло государственное налогообложение, росло число «доимочных платежей», кроме того, монастырь был обложен различными церковными сборами. |
| На одной из улиц, ведущих из иудейского квартала, я заметил следы древней мостовой Иерусалима; огромные камни, которыми устлана улица, обращают невольно внимание. В Иерусалиме так мало вещественных древностей времен Спасителя, что и камни, уцелевшие от стольких разрушений, делаются священными. Неподалеку от храма Гроба Господня можно видеть значительные остатки церкви Св. Иоанна Предтечи, времен святой Елены, они состоят из нескольких аркад; там теперь городской базар. Церковь эта построена была крестообразно; середина ее была квадратная, где четыре отделения наподобие креста составляли самую церковь. Здание это равно называется домом Зеведея, отца Апостолов Иакова и Иоанна, также домом святого Иоанна Евангелиста, в котором он родился. Следуя священною улицею Страстного пути, по направлению к воротам Гефсиманским или Овчим, можно видеть на правой руке, в смежности с дворцом Пилатовым, остатки развалин башни Антониевой, или правильнее: замка Антониева; это укрепление было сооружено Гирканом Маккавеем. Ирод возобновил это здание, соединил его, аркою, с стенами храма Соломонова и назвал его замком Антония, в честь триумвира этого имени, его друга. В нем обитал несколько времени сам Ирод и первосвященники. Несколько подалее, по тому же направлению и также на левой стороне, видны значительные развалины церкви византийского зодчества над местом, где был дом Святых Родителей Матери Божией и где Она родилась на радость земли и неба. Тут же Святые Родители ее кончили жизнь свою. Это живописное здание находится наискось против Овчей купели – согласно с тем, что говорит святой Иоанн Дамаскин 49 . Церковь эта принадлежит также времени Елены и Константина, она разделялась на верхнюю и нижнюю; сверх того показывают подземный свод, который называется собственным жилищем родителей Пресвятой Девы. Это здание было долго превращено в мечеть, но теперь в совершенном запустении: доступы поросли густою травою, но древние своды храма оглашаются божественными гимнами христиан в день Рождества Пресвятой Девы. |
| Китоврас. Фрагмент резьбы браслета XII–XIII вв. (ГРМ) Китоврас. Фрагмент резьбы браслета XII–XIII вв. (ГРМ) Наряду с другими фантастическими существами кентавры могли упоминаться в Житиях св. отшельников. Напр., в иконографии прп. Антония Великого отражен эпизод из его Жития, когда святой встретил в пустыне указующего ему путь кентавра. Этот сюжет представлен в росписи Спасо-Преображенского собора Евфросиниева полоцкого монастыря (3-я четв. XII в.), в клейме житийной иконы XVI в. (Византийский музей, Афины), на гравюре киевского мастера XVII в. ( Ровинский. Словарь граверов. С. 34, 410). В Др. Руси наиболее ранние изображения К. связаны с искусством Вел. Новгорода. Так, на резной деревянной колонне, найденной при археологических раскопках и датированной XI в., К. показан не с конскими, а со звериными ногами. Он держит себя за хвост, вплетенный в окружающий его орнамент. Среди рисунков, выполненных красной охрой по штукатурке на стенах лестничной башни Рождественского собора Антониева мон-ря в Вел. Новгороде (XII в.), присутствует образ существа с человеческой головой и со звериным телом, возможно К. В. Д. Сарабьянов предположил, что отличающиеся строгим, аскетическим стилем рисунки на стенах лестницы в башне, к-рая вела в помещение для закрытых монашеских богослужений, связаны с символикой смирения и покаяния, а образ К. мог пониматься «как символ отказа от мира ради обретения высшей мудрости, постигаемой в уединении, что было созвучно идеям монашеской аскезы» ( Сарабьянов В. Д. Помещения 2-го этажа в древнерус. церквах, их богослужебная функция и иконография//Искусство Др. Руси и стран визант. мира: Мат-лы 2-й науч. конф., посвящ. 75-летию… В. А. Булкина. СПб., 2012. Вып. 2. С. 30). Лит. сборник XVIII в. упоминает некое изображение К. (в короне, со скипетром и с сосудом в руках) на «святом образе» в Спасо-Преображенской ц. Вел. Новгорода (РНБ. Мих. 532Q. Л. 147 об.). Китоврас. Миниатюра из сб. мон. Евфросина. 90-е гг. XV в. (РНБ. КБ 111088. Л. 127) Китоврас. Миниатюра из сб. мон. Евфросина. 90-е гг. XV в. (РНБ. КБ 111088. Л. 127) |
| Вероятно, что её исполнителями были все же художники из Киева. Во фресках сохраняются многие особенности росписей раннего XII века, таких как фрески Софии Новгородской и Николо-Дворищенского собора. Фигуры крупные и тяжеловесные, в них преобладает статика. Похожа и пластическая моделировка ликов, выделяющаяся по сравнению с практически плоскими одеждами. Однако в личном письме появляется более интенсивная графическая прорисовка черт, придающая образам гораздо большую активность. Для образов Антониевских фресок характерна большая эмоциональная открытость, граничащая с экзальтацией. Эти новые тенденции, распространявшиеся в разных частях византийского мира, найдут в Новгороде большой отклик. Контраст, столь резкий в соотношении статичности фигур с внутренней подвижностью образов, проявляется и в звучном колорите росписей: здесь темно-синие фоны сочетаются с ярко-желтыми нимбами, а тёмные монашеские одежды с одеяниями розовых, голубых и салатовых тонов. Лестничная башня [ править править код ] Примыкающая к собору лестничная башня имела в древности много различных функций. Она не только вела на хоры храма, но и имела в своем куполе отдельный придел Онуфрия Великого и Петра Афонского, освящённый в 1122 году. В толще стен башни сохранились крошечные кельи, в которых уединялись для молитвы монахи монастыря. Здесь провел свои последние годы и преподобный Антоний, уподобившийся таким образом столпникам. Последняя архитектурная реставрация обнаружила также, что первоначально башня имела в основании купола три проема для крепления колоколов. Однако, наиболее интересны сохранившиеся на внутренних стенах рисунки, не представляющие собой цельной, выполненной профессиональными художниками декорации, а создававшиеся по-видимому самими монахами. Они выполнены простыми линиями красной охры и плохо сохранились до наших дней. Здесь присутствуют в основном символико-аллегорические и дидактические изображения. Среди них фигура льва с печальным как у человека лицом и завязанным хвостом, что указывает на главные монашеские добродетели — покаяние и смирение. |
|
|
