| С такой же несправедливостью о. Иванцов судит о самостоятельности нашей диссертации. Ему представилось, что мы, с достойной всякого порицания дерзостью, выдаем мысль – обозревать вселенские соборы IV и V века, в связи, именно, со школами александрийской и антиохийской за плод собственного научного изучения, за плод самостоятельный и оригинальный. Это было бы, поистине, дерзостью и глумлением над всеми теми, кому предстояло дать свой суд, касательно нашей диссертации. Но ничего подобного на самом деле не было. Считал ли кто-нибудь из читавших наше сочинение, взгляд его оригинальным и новым (как намекает об этом о. Иванцов на стр. 6), об этом мы ничего не знаем. Не припомним и того, чтобы на нашем диспуте кто-нибудь признал открыто воззрения, выраженные в нашей книге, «новыми и оригинальными» (как трубит об этом наш критик, стр. 3). Но то несомненно, что о. Иванцов не имел ни малейшего права навязывать нам намерения кого-то обмануть и выдать свои взгляды на вселенские соборы (т. е., на отношение их к школам), за принадлежащие только нам, и никому более. Он не имел, говорим, права замечать, будто мы объявляли, что «означенная идея (влияние школ на соборах) явилась у меня результатом самостоятельных изысканий» (61), или, будто, «тенденцию избитую, выдаем мы за новую и самостоятельную» (66). Ничего подобного не было, и быть не могло. В «речи» перед диспутом мы во всеуслышание говорили: «Давно было замечено учеными богословами, изучающими церковную историю, что деятельность вселенских соборов стояла в тесной связи с развитием богословских школ александрийской и антиохийской. В каком же отношении к названным школам находилась деятельность вселенских соборов? Вопрос этот, как сказано уже, давно занимал собою внимание ученых, но я не знаю ни одного труда в литературе, который бы рассматривал этот вопрос с должной полнотой и последовательностью» (Журн. «Чтения», см. выше). Итак, можно ли нам приписывать плагиат, как делает это о. Иванцов, когда мы ясно и во всеуслышание говорили, что идея, положенная в основу нашего труда, и не нова, и не оригинальна? Нельзя ли, напротив, самому о. Иванцову приписать в высшей степени оригинальную затею – объявлять, как какое-нибудь открытие, то (отношение нашей книги к существующей литературе), что и не было закрытым или замаскированным? |
| 2. Содержание. – Вероятно, уже первым составителем он был разделен на две части: в первой были помещены правила соборные, во второй – декреталии. Правила соборные расположены в географическом порядке, по странам и городам, но вместе и хронологически, ибо соборы каждой страны и каждого города следуют одни за другими в хронологическом порядке. На первом месте поставлены правила 10-ти греческих соборов: Никейского (за которым следуют символы Никейский и св. Григория Неокесарийского , под заглавием: Fides S. Gregorii majoris), Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Сардикийского, Антиохийского, Лаодикийского, Константинопольского, послание Кирилла Алекс. к Несторию под именем Ефесского собора, правила собора Халкидонского и послание Аттика Константинопольского ; затем следуют правила 8 африканских соборов, в том числе statuta ecclesiae antiqua под именем Карфагенского IV собора 930 , 10-ти галльских 931 и 14 испанских 932 . Во-второй части помещены 103 папских декреталии 933 . 3. Источники. – Источниками этого весьма распространенного сборника служили тоже сборники. Именно: 1) переводный сборник греческих правил; 2) сборник правил африканских соборов 934 , 3) сборник правил соборов галльских; 4) сборник Дионисия Малого, из которого взяты все находящиеся в нем папские декреталии и дополнены другими декреталиями; 5) сборник правил испанских соборов, дополненный, вероятно, самим составителем, ибо многие испанские соборы известны только из этого сборника. Кроме того, в состав сборника вошли в полном составе еще два сборника, именно: 6) так называемые statuta ecclesiae antiqua под именем Карфагенского IV собора 398 года и 7) сборник правил Мартина, еп. Брагского, помещенный в отделе испанских соборов. Таким образом, источниками Испанского сборника служили, по крайней мере, семь других сборников. 4. Источники греческих правил. – В частности относительно сборника канонов греческих, который прежде всего вошел в состав рассматриваемого Испанского сборника, следует заметить, что этот сборник возник в Италии гораздо раньше Испанского сборника. В первоначальном своем виде он составился из двух переводов греческих правил. Первый перевод, как известно, содержал правила соборов: Анкирского, Неокесарийского и Гангрского, во главе которых были поставлены правила Никейские; второй – правила соборов: Антиохийского, Лаодикийского и Константинопольского. Так как эти переводы потом помещены в рассматриваемом сборнике, то они называются испанским или Исидоровым переводом 935 . Вероятно, в этом виде пользовался сборником греческих правил Карфагенский диакон Фульгенций Ферранд. Впоследствии, может быть, при составлении сборника Испанского, были прибавлены: послание Кирилла Александрийского к Несторию в переводе Мария Меркатора, правила собора Халкидонского в Исидоровском переводе и послание Аттика Константинопольского . |
| Очевидно, под некоторыми, кого автор здесь порицает, он разумеет Схоластика, ибо Свод Схоластика как раз отличается указанными здесь недостатками. Самые соборы у автора во второй части синтагмы следуют одни за другими не в том порядке, в каком они исчислены Схоластиком в его перечне, помещенном после предисловия. У Схоластика они исчисляются в следующем порядке: Никейский, Анкирский, Неокесарийский, Сардикийский, Гангрский, Антиохийский, Лаодикийский, Константинопольский, Ефесский и Халкидонский. У автора синтагмы соборы следуют в таком порядке: Никейский, Анкирский, Неокесарийский, Гангрский, Антиохийский, Лаодикийский, Константинопольский, Ефесский, Халкидонский, Сардикийский, Карфагенский, Константинопольский при Нектарии. Мы видим здесь не только иной порядок соборов, но и прибавление к прежним десяти соборам двух новых соборов: Карфагенского и Константинопольского при Нектарии 810 . Что касается правил св. отцов, то составитель синтагмы к 68 правилам Василия Великого присоединил целый ряд новых правил, как самого Василия Великого , так и семи других св. отцов, расположив их в хронологическом порядке (как перечислено выше, п. 3) 811 . 7. Влияние на синтагму сборника Дионисия Малого. – Некоторые особенности, отличающие синтагму в XIV титулах от Свода Схоластикова, объясняются влиянием латинского сборника Дионисия Малого 812 . Так, во-первых, Апостольские правила, относительно которых ни составитель сборника в 60-ти титулах, ни Схоластик не выражали никакого сомнения, составитель Синтагмы признает в своем предисловии сомнительными, очевидно, под влиянием предисловия к сборнику Дионисия, и в перечне правил прилагает к ним эпитет «так называемые» (ο λεγμενοι), пользуясь выражением Дионисия (: qui dicuntur). Во-вторых, составитель синтагмы говорит, что он «нашел» (ερηκς) правила собора Карфагенского; но в том виде, с тем разделением на 138 статей, в каком они помещены в синтагме, он найти их мог только у Дионисия, ибо из предисловия Дионисиева мы знаем, что такое разделение дал им впервые сам Дионисий, разделив их в своем сборнике на 138 отдельных статей, из коих 133 статьи представляют правила 15 соборов Африканских и 5 представляют извлечения из деяний Карфагенского собора 419 года. |
| Епископы в отдельности и епископы на соборах, даже вселенские соборы, сами по себе, не имели никакой правовой власти. Они определяли только, в чем состоит воля Божья, власть же принадлежала тем, кому принадлежала рецепция епископского или соборного решения, т.е. общине или «миру» церкви, от которого зависело признать или не признать, что решенное епископами есть действительно воля Божья, и тем самым придать этому решению правовую силу. Вселенские соборы долженствовали быть соборами церкви всей римской империи, но кто же мог сообщить рецепцию их решению? Логически, конечно, та община, которая являлась бы представительницею всего государства, но такой общины в это время не существовало. Итак, не община, а представитель государства, сделавшийся христианином со времени Константина, преемствовал древне-церковной общине в этой способности сообщать рецепцию соборному решению. Так император в глазах христиан явился представителем «мира церкви», чему немало способствовала между прочим сбивчивая терминология Св. Писания, отождествлявшая императора с государством. Почему император явился представителем только мира церкви, почему терминология Св. Писания называется сбивчивою, и действительно ли в указываемых автором цитатах из Св. Писания император отождествляется с государством, эти вопросы оставлены без разъяснения. Но, вывод у автора получается решительный и определенный: положением императора, как представителя мира церкви, объясняется его роль на вселенском соборе, председательство, созыв собора, руководительство, утверждение соборных постановлений, закрытие собора, кратко сказать церковное главенство императора. Выработав себе руководящую точку зрения, г. Гидулянов рассматривает в деталях церковную деятельность Константина, в связи с подробным изложением различных религиозных учений, явившихся в то время на почве христианства. Введение оканчивается обзором церковного устройства в царствование Константина. Церковное устройство остановилось на объединении по провинциям, но в силу того значения, которое приобрела императорская власть, выступили отдельные епископы, в качестве доверенных лиц императора, которые своими словами направляли всю церковную политику императора (до никейского собора Озия кордубский, с 328 г. Евсевий никомидийский). Церковное положение римского, александрийского и антиохийского епископов осталось таким, каким было ко времени никейского собора, т.е. положением привилегированных митрополитов, имевших власть не над одною провинцией, как обыкновенные митрополиты, а над несколькими провинциями. |
| Корсунский И.Н. Двадцатипятилетие учено-литературной деятельности профессора А.П. Лебедева (1870-1895)/И. К. - Сергиев-Посад: 2-я тип. Снегиревой, 1895. - 20 с. Покровский А. И. Профессор Алексей Петрович Лебедев: (Некролог). - Сергиев Посад: Тип. Свято-Троиц. Сергиевой Лавры, 1908. - 28 с., 1 л. портр. - Отт. из: Богослов, вестник. - 1908. - 7-8. Спасский А.А. Профессор А.П. Лебедев: (Учено-литературная деятельность его, заслуженная в области церковно-историчес-кой науки: Характеристика его личности как профессора и человека). - Сергиев Посад: Тип. Свято-Троиц. Сергиевой Лавры, 1908. - 98 с., 1л. портр. - Отт. из: Богослов, вестник. - 1908. Филалифес. Открытое письмо заслуженному профессору доктору церковной истории А.П. Лебедеву. - Б.м., 1907. - 14 с. Собрание церковно-исторических сочинений. - М.: Печатня Снегиревой, 1898-1905. Церковная историография в главных ее представителях с IV века по XX. - 1898. - VIII, 579 с. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. - 1897. - 2-е изд. - V, 362 с. История Вселенских Соборов. Ч. 1: Вселенские Соборы IV и V веков: Обзор их догматической деятельности в связи с направлениями школ Александрийской и Антиохийской. - 2-е изд. - Сергиев Посад, 1896. - II, XVI, 323 с. История Вселенских Соборов. Ч. 2: Вселенские Соборы VI, VII и VIII веков. - 2-е изд. - 1897. - IV, 332 с. История разделения Церквей в IX, X и XI веках: С подроб. указ. рус. лит., относящейся к этому предмету, с 1841 по 1900 гг. - 1900.-VIII, 415с. Очерки внутренней истории Византийско-Восточной Церкви в IX, X и XI веках: От конца иконоборческих споров до начала крестовых походов 1096 г. - 2-е изд., доп. - 1902. - VI, 381 с. Исторические очерки состояния Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века: (От начала крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г.). - 2-е изд., пересмотр. - 1902. - IV, 489 с. История Греко-Восточной Церкви под властию турок: (От падения Константинополя, в 1453 г., до настоящего времени). - 2-е изд. - СПб.: Тузов, 1903 (обл. 1904). - 872 с. |
| Все исходит от Бога-Слова, и божественное и человеческое; немощное во Христе к Нему прямо и неизбежно относится. Не два ряда явлений, относящихся к двум ипостасям , как у антиохийцев, и затем уже от двух ипостасных точек сходящиеся к одной точке единого лица, но один ряд разноприродных, но не разноипостасных явлений , по одной прямой линии идущих к одной точке единой природы – ипостаси – лица . Кирилла, как александрийца, не занимал вопрос об историческом евангельском Христе. Александрийское – абстрактно-богословское – воззрение Кирилла на евангельские факты не возбуждало в нем вопроса об отдельных природах во Христе. Ему казалось, что православного богослова должно интересовать только их единство, уже данное во Христе, и что незаконно и бесцельно заниматься их раздельным рассмотрением, ибо их уже нет в данной действительности, а есть только «одна природа воплощенная» ; две же были только до момента их соединения, а потому рассуждать о них можно только лишь абстрактно-теоретически ( εν ψιλαις διαωοιαις, κατ μονην την θεωριαν). Однако при встрече с евангельскими материалами тонкое лезвие этой концепции ломалось. Для антиохийских экзегетов бесспорен был факт, что Христос «возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости», что Его познание было человечески ограничено и подвержено закону развития вместе с Его телесным возрастом. Для александрийцев и для Кирилла и младенец Христос был божественно всеведущ , а если и выявлялся как постепенно познающий, то только « κατ οκονομαν», т.е. искусственно скрывая свое божественное ведение в меру уподобления человеческому процессу развития. Это уже чисто докетический момент богословия Кирилла, но логически для него неизбежный. Полноличного человека не оказывалось . Его «природа», при абстрактном утверждении ее полноты, конкретно оказывалась обезличенной. 19 Диптихи – поминальные списки, которые стали повсеместно употребляться в церкви с IV в.; первоначально представляли собой две соединенные таблички (отсюда название), покрытые с внутренней стороны воском, по которому делались записи острой палочкой (стилем); поминовение по диптиху считалось большой честью, и вносились в него люди безупречного образа жизни. Читать далее Источник: Вселенские соборы/А.В. Карташев. – Минск : Изд. Белорусский Экзархат, Харвест, 2008. - 639 с. ISBN 978-985-511-083-6. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| О том, что отдаленная северо-италийская провинция не входила в юрисдикцию римского папского престола, весьма красноречиво также свидетельствует и письмо Льва к фриульскому (Forojuliensis) епископу Феодору. Посылая письмо с каноническими наставлениями, папа замечает ему: «Твоему ходатайству следовало иметь такой порядок: прежде всего, о том, что казалось нуждающимся в выяснении, тебе следовало снестись со своим митрополитом, и если бы он так- же не знал того, что было не известно твоей любви, вам следовало попросить наставления совместно, поскольку в делах, которые касаются общей дисциплины иереев, ничего не следует запрашивать без [ведома] предстоятелей» 40 . Таким образом, в отличие от субурбикарных епископов, к которым папа обращался напрямую, применительно к фриульскому он напоминает о праве первенства (primatus) митрополита 41 , в юрисдикции которого находились альтинский и фриульский епископы. В письмах папы Льва несколько раз встречаются сведения о проводимых в Риме поместных соборах. Согласно принятой и утвержденной канонами практике, на возглавляемые епископом главного города провинции (митрополитом) поместные соборы являлись епископы прочих городов данной провинции. Исключением, согласно 6-му правилу Никейского собора, являлись, как уже указывалось, престолы Антиохии, Александрии и Рима. На антиохийские соборы собирались митрополиты диоцеза Восток, на александрийские – епископы всего Египта. Из писем папы Льва, к сожалению, не явствует, кто в его время участвовал в римских соборах 42 . Помимо приведенного выше сведения о сицилийских епископах, которых Лев приглашал к регулярному участию в Римском соборе, у нас есть информация о проведенном в Риме в октябре 449 г. соборе, по результатам которого в Константинополь было отправлено несколько писем с призывом способствовать созыву в Италии Вселенского собора (generalem synodum). Первое из этих писем было адресовано императору Феодосию II (408–450) лично папой 43 , в то время как последующие, адресованные императору, императрице Пульхерии, гражданам Константинополя, а также нескольким архимандритам, были составлены от имени папы и Римского собора 44 . |
| 3. Доказательства существования такого сборника. – Что существовал такой отдельный сборник, это доказывается следующими соображениями 708 : во-первых, в древнейших переводных латинских сборниках (напр. в Hispana и Кенелевом) правила этих четырех соборов составляют отдельную, особую группу и в рукописях повторяются в одной и той же комбинации, а это заставляет предполагать существование соответствующего греческого оригинала 709 ; во-вторых, правила этих соборов существуют в древнейшем латинском переводе так называемом Исидоровом в двух различных версиях – древнейшей, более близкой к подлиннику, и новейшей, распространенной 710 ; между тем как правила других, напр., Антиохийского, Лаодикийского и Константинопольского, существуют в одной версии, отличной от первых, что опять заставляет предполагать, что древнейший перевод сделан был с оригинала, содержащего только эти соборы, и что перевод позднейших был сделан отдельно и самостоятельно; в-третьих, только относительно названных четырех соборов сохранялись хронологические замечания, [которые в латинских переводах (Исидоровом, versio prisca, Дионисиевом) помещаются перед правилами каждого собора, а в греческом систематическом сборнике И. Схоластика в особом перечне, излагаю- щем порядок соборов (Тξις τν συνδων)], между тем как относительно других канонов таких хронологических замечаний не существует, что также заставляет предполагать отдельный сборник, имевший такие надписания над правилами 711 ; в-четвертых, если бы в этом сборнике были правила Антиохийского собора, то непонятно, почему они в позднейших сборниках становятся после правил Гангрского собора, хотя хронологически они раньше этих последних 712 , и еще непонятнее, почему составитель сборника, сделав замечание об уклонении от хронологического порядка в отношении к собору Никейскому, не сделал бы того же и относительно собора Антиохийского, если бы только он в этом сборнике находился; в-пятых, все названные четыре собора (Никейский, Анкирский, Неокесарийский и Гангрский) собирались в Понтийском диэцезе Восточной префектуры, следовательно, в пределах одной Понтийской Церкви ( 1Петр.1:1 ), а потому естественно, что только правила этих четырех соборов и были соединены в одно целое для местного употребления в этой церкви в силу своей к ней принадлежности 713 . Таким образом, мы приходим к тому вероятному заключению, что первоначальный сборник восточных правил состоял только из правил Никейских вселенских и трех поместных соборов, бывших в Понтийском диэцезе. |
| Арианство, по его мнению 4 , «по своим основным традициям стоит в несомненной связи с филонизмом, гностицизмом и неоплатонизмом и оригеновским субординационизмом». Влияние антиохийской школы на развитие арианства он 5 допускал только со стороны экзегетики, да ещё на свойственную арианам страсть к диалектике и софистике. А.П. Лебедев 6 считал мнение о происхождении арианства из александрийской школы «обветшавшим» и недоказуемым. Литературный спор между этими двумя русскими богословами не привёл к ценным результатам и перешёл на личную почву. Не вмешивавшийся в эту полемику В.В. Болотов уже в своей магистерской диссертации «Учение Оригена о св. Троице» (вышедшей в один год с докторским сочинением А.П. Лебедева «Вселенские соборы», вызвавшим полемику его с А.М. Иванцовым-Платоновым), высказался 7 в том смысле, что хотя «по своему происхождению арианство не стоит в причинной связи с оригенизмом», «однако же оригенизм не остался вне всякого исторического соприкосновения с арианством, сродство его с последним можно проследить на всех фазисах его развития», и дал 8 тщательное сравнение системы Ария в двух формах её развития с системой Оригена . Зависимость арианства от антиохийской школы (а не от Оригена ) В.В. Болотов признаёт и в своих лекциях, но самую эту школу характеризует как только экзегетическую и не разделяет того взгляда А.П. Лебедева , будто ариане и вообще представители антиохийской школы были «рационалистами» в богословии. А.А. Спасский 9 несколько ближе примыкает к А.П. Лебедеву . Вслед за Гарнаком он признаёт только некоторую связь арианства с учением Павла самосатского, сравнения арианства с системой Оригена не даёт и признаёт ариан если не рационалистами в строгом смысле, то всё же рационализирующими богословами. † Проф. С.-Петербургского (ныне Петроградского) университета Б. Мелиоранский 10 , напротив, решительно становился на сторону А.М. Иванцова-Платонова – против А.П. Лебедева . Полного согласия по вопросу о происхождении арианства нет и между западными богословами, хотя там вопрос этот не имеет такой резкой постановки, какая дана была ему у нас 1881–1882 гг. |
| Докторская диссертация А.А.Спасского представляет собою в известном смысле как бы 2-е издание докторской же диссертации А.П.Лебедева : «Вселенские соборы IV и V вв.». Только А.А.Спасский задумал такую работу по гораздо более широкому плану и потому успел выпустить в свет только один Ι-й том её. Задачею А.П.Лебедева было осветить историю первых четырёх Вселенских соборов с точки зрения борьбы двух главных богословских школ того времени: Александрийской и Антиохийской. А.А.Спасский вместо истории одних только Вселенских соборов (ограничиться которой не мог и А.П.Лебедев) берёт всю историю догматических споров этой эпохи со всеми её соборами и пытается осветить её не только со стороны влияния богословских школ, но и со стороны воздействия на богословскую мысль философских направлений того времени (до некоторой степени отражавшихся, впрочем, и на богословских школах) и вообще со всех возможных точек зрения. При такой широкой постановке дела и один только появившийся Ι-й том исследования А.А.Спасского превысил больше, чем вдвое, «Вселенские соборы» А.П.Лебедева. Истории богословских споров IV в., составляющей главное содержание докторского сочинения А.А.Спасского, он предпослал в качестве введения не претендующий на самостоятельное научное значение, но очень содержательный очерк истории учения о Св. Троице в первые три века. Такой очерк не в первый раз появляется в России. Замечательный по основательности и научному беспристрастию такой же очерк дал и В.В.Болотов в своей магистерской диссертации: «Учение Оригена о Св. Троице». Но не говоря уже о том, что книга В.В.Болотова вышла в 1879 г., на 27 лет раньше книги А.А.Спасского, и за этот период времени в западной науке сделано немало для уяснения истории учения о Св. Троице во II–III вв., очерк истории этого учения был совершенно необходим для А.А.Спасского, так как без него остается неясным самый смысл тринитарных споров IV в. Сверх того, у А.А.Спасского (как потом и у А.П.Орлова в его книге «Тринитарные воззрения Илария Пиктавийского »), в отличие от ранее появившихся таких же очерков в России (не исключая и очерка В.В.Болотова), и история учения о Св. Троице первых трёх веков ставится в связь с философскими воззрениями того времени, указывается, например (вслед за другими учёными), на зависимость Тертуллиана от стоиков. |
|
|
