| Анна, третья ж. киевского кн. Владимира Всеволодовича Мономаха (ум. в 1126 г.) IXb Анна, ж. бана Мачвы Ростислава Михайловича, д. венгерского кор. Белы IV (ум. после 1270 г.) V, IXa, 372 «Анналы краковского капитула» (после 1283 г.) 173, 213, 324, 344–347 «Анналы м-ря св. Дисибода» («Дисибоденбергские анналы» (ок. 1147 г.) 208–209, 337 «Анналы м-ря Св. Креста» («Свентокшиский рочник») (перв. пол. XII в.) 213–214, 344 Аннинский С. А. 354 Аннон, архиеп. кёльнский (1056–1075) 152, 153, 153 Аннон, аб. м-ря св. Маврикия в Магдебурге (937–950), затем епископ вормсский (950–978) 65, 65 Аноним (венгерский), см. «Деяния венгров» Анонима Аноним Галл, польский хронист (перв. треть XII в.) 39, 73, 78, 82, 166–179, 214, 229, 296–298, 300–302, 345, 360 Аноним Равеннский, автор космографического сочинения (VIII в.) 83 Ансгар(ий), св., архиеп. гамбургский (832–865) 146, 150, 150 Ансельм Кентерберийский, архиеп. (1093–1109), церковный писатель, богослов (1093–1109) 338, 338 Ансельм Хафельбергский, еп. (1129–1158), богослов 280 Антонин Суровый, имп. византийский (ошибочно) 348, 348, 354 Анунд Якоб, кор. шведский (1021/2 – ок. 1050) VII, 131 Анунд, кор. шведский (втор. пол. 1060-х гг.) (тождествен Инге I?) 140, 140 Анунд, с. Эмунда Окесона, б. Ингвара Путешественника 140 Ардуин Иврейский, кор. итальянский (1012–1015) 68 Ар(и)бон, мгр. Баварской восточной марки с прибавлением Траунгау (поел. четв. IX – нач. X в.) 31–32 Арнольд, архиеп. кёльнский (1137–1151) 258–259 Арнольд, аб. м-рей в Берге и Нинбурге, немецкий историограф (ум. в 1166 г.) 225, 276–277 Арнольд Брешианский, итальянский проповедник (ум. в 1154 г.) 241 Арнульф, кор. восточнофранкский (887/8–899), имп. франкский (с 896 г.) I, 225 Арпад, вождь венгров (кон. IX в.) V, 350, 354 Арпад, с. венгерского кор. Гезы II V, 371, 371 Арпады (Арпадовичи), династия венгерских князей, с 1000 г. – королей (нач. X – нач. XIV в.) V 350, 356 Аскании, знатный восточносаксонский род (до сер. XII в. именовавшийся гр. балленштедтскими) 232, 342 Аста, м. норвежских кор. Олафа Святого и Харальда Сурового VII |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Анонимы и диссиденты – не голос народа! Ответ иерея Александра Шумского критикам 15.04.2011 3371 Время на чтение 5 минут Меня всегда удивляло и, не скрою, раздражало присутствие на форуме «Русской народной линии» разнообразных анонимов, активно участвующих в обсуждении материалов, в том числе и моих. Каких только кличек нет, «аноним», «антидот», «блудный сын», «русский», «крестьянский сын», «православная», «сочувствующий гонимым», а также множество имен без отчеств и фамилий. Я вот всё думаю, может и мне взять какой-нибудь псевдоним, например, «Майк Тайсон»? Тут на форуме один смельчак выказал желание набить мне лицо. Приезжай, братишка, в наш храм, поговорим о жизни нашей скорбной. Не бойся, бить тебя никто не будет, просто интересно посмотреть в глаза такому храбрецу. А если без юмора, то, конечно, человек имеет право не открывать своего имени, однако в тех случаях, когда он решается откровенно оскорблять своего оппонента, клеветать на него, хамить ему, его анонимность начинает издавать дурной запах. Для человека порядочного естественно скрывать своё имя в тех случаях, когда он другому делает добро, хвалит его или корректно, в духе братской любви, возражает. Это вполне по-евангельски. Но если он переходит к жестким, некорректным и, тем более, лживым обвинениям, но при этом продолжает скрывать своё имя, то он автоматически исключается из числа порядочных людей и попадает в число непорядочных и трусов. С такими людьми мне говорить неинтересно, и я им принципиально не отвечаю. Злобный аноним не может претендовать на то, чтобы транслировать мнение народа. Такой аноним похож на маленькую злобную собачонку, которая выскакивает из темноты, кусает за лодыжку и быстро убегает. Выходите на честный бой с открытым забралом, назвав своё имя, отчество и фамилию, адрес и тогда говорите всё, что хотите. Я хотел бы посоветовать руководству «Русской народной линии» серьезно рассмотреть этот вопрос. Тем более, что создается впечатление (и не только у меня), что в ряде случаев под разными псевдонимами и кличками выступает один и тот же человек, который таким образом создает массив мнений определенной направленности. Это хорошо видно по совпадающей стилистике разных сообщений. Теперь представьте, что я поставил бы себе задачу сформировать на форуме нужное мне соотношение мнений. Уверяю вас, что в течение одного-двух дней мне не составило бы труда призвать своих многочисленных сторонников и друзей и буквально завалить форум выгодными для меня постами. Но как священник заявляю, что я ни разу не прибегал к таким дешевым приемам. |
| Так, в 4 параграфе, утверждая, что суждение «Петр есть человек» не означает ни только общей природы, ни только частного человека, но человека, который в уме созерцается в своей общей природе, а в Петре «пребывает индивидуально», аноним поясняет: «Вообще, если Петром зовут конкретного человека, необходимо говорить: “Петр есть этот человек” ( Πτρος νθρωπος), используя артикль, а если я говорю: “Петр есть человек” ( Πτρος νθρωπος), то имею в виду Петра, индивидуализировавшегося из человека-как-общего. Точно так же я говорю “человек есть животное” ( νθρωπος ζον), а не “человек есть это животное” ( νθρωπος τ ζον)». Здесь он достаточно точно использует перипатетический понятийный язык: сперва фиксирует два суждения, первое из которых указывает на конкретный индивид вида «человек» («этот человек»), а второе – на принадлежность индивида этому виду, следом же дает родовое определение «животное» в отношении вида и свидетельствует о недопустимости определения вида посредством предикации ему указания на конкретный индивид, принадлежащий такому-то роду («это животное»). Хотя аноним не использует понятия рода и вида, таким способом он показывает, что видовое определение есть такое общее, каковое указывает на собственную природу, или сущность, всех индивидов под ней, не сводимую к родовому понятию. Именно в этом смысле он и употребляет понятие «общей природы», и потому (в 11 п.) может сказать, подчеркнув согласие своего высказывания с общим словоупотреблением: «Почему природа не сказывается о природе? Никогда никто не говорит, что человек-как-общее есть лошадь-как-общее или бык-как-общее… есть человек-как-общее, но что Петр есть человек». Такие природы (аноним далее говорит о божественной и человеческой природе) не существуют вне индивидуальных ипостасей, но созерцаются отдельно от них, а когда созерцаются, «существуют вне [ипостасных] особенностей, то есть и вне ипостасей», и в этом смысле «созерцание не противоречит существованию». Такие природы могут, как и ипостаси, быть «подлежащим» определения, но «если нечто мыслится само по себе с ипостасями, то очевидно, что и с особенностями, которые не выступают как подлежащие». |
| «Впрочем, кто знаком с его «Историей русск. церкви», говорит аноним, тот знает, что это – историк, от которого» и пр., т. е. хочет сказать, будто все одного с ним, крайне плохого, мнения о моей Истории русской церкви. Находя позволительною самозащиту, отвечу ему, что он беззастенчиво лжет и желает ввести читателей «Странника» в заблуждение. Есть немалое количество людей темных, которые действительно одного с анонимом, весьма плохого, мнения о моей Истории; есть люди и нетемные, которые очень неблагосклонны к моей Истории по побуждениям или не совсем научным или совсем ненаучным; но затем, что касается до большинства людей нетемных, то, думается мне, я не схвастаю, если скажу, что оно решительно в мою пользу. Во всяком случае, я могу привести свидетельство за себя, авторитет которого, может быть, и будет оспаривать аноним с подобными ему, но которому никак не откажут в этом авторитете люди нетемные. Я представлял мою Историю в Академию Наук на соискание Уваровских премий. Академия поручала разбор моей Истории критику, по ее мнению вполне компетентному и, получив от критика крайне благосклонный (имею полное право сказать – блистательный) отзыв о книге, вполне согласилась с ним, почему и присудила мне полную Уваровскую премию (см. Отчет о двадцать четвертом присуждении наград графа Уварова). Остается мне ответить на вопросы анонима: какой науке я служу, какому богу покланяюсь. В первом вопросе: какой науке я служу, аноним, очевидно, разумеем: что же такое есть по-моему история или как же я понимаю историю, когда моя История русской церкви представляет из себя, по его наветам, нечто такое ужасное. Мой ответ ему. История бывает трех родов: тупая, принимающая все, что оставило нам прошлое время с именем исторического материала, за чистую монету и поэтому рассказывающая бабьи басни; лгущая, которая не обманывается сама, но обманывает других, которая из разных практических побуждений представляет белое черным и черное белым, хулит достойное похвалы и хвалит достойное порицания и т. д., и настоящая, которая стремится к тому, чтобы по возможности верно и по возможности обстоятельно узнавать прошлое и потом старается так же верно и обстоятельно воспроизводить его. Предоставляя желающим и производящим быть сторонниками истории тупой или лгущей, я с своей стороны семь горячий почитатель истории настоящей. |
| Нет никакой беды приводить свое личное мнение, когда идет оно и в разрез с мнениями всех. И не только нет никакой беды, но если человек убежден в справедливости своего мнения, хотя бы оно шло и в разрез с мнениями всех: то он непременно должен и обязан приводить его, – разумеется, подкрепляя его теми доказательствами, на основании которых оно представляется ему более справедливым, чем все другие мнения. Очень может при этом случиться, что человек выскажет новое мнение вовсе неосновательное. Но из этого будет следовать только то же, что и относительно неоснователь- ных предположений, т. е. что людям свойственно ошибаться. Человек твердо убежден был в справедливости своего нового мнения; но мнение оказывается неосновательным: какое тут ему наказание, кроме того, чтобы его мнение было отвергнуто? А назначить какое-нибудь другое наказание людям, высказывающим новые мнения, в справедливости которых они убеждены, значило бы сказать всему мышлению человеческому: стой. Если бы аноним прямо указал какое-нибудь мое новое мнение, идущее в разрез с мнениями всех биографов преп. Сергия, и показал его неосновательность или нелепость, тогда я отвечал бы ему. А чем отвечать на обвинение голословное, как все по теми же словами Демосфена: τοτο γρ στιν συκοφντης, и пр.? К чему аноним, задавая мне свой вопрос, величает меня доктором истории? Доктор истории, как и доктор всякой другой науки, есть нечто очень почтенное и чтобы высказывал свое пренебрежение к этой высшей ученой степени и издевался над нею всякий аноним, всякий заугольный NN и всякий nemo, это до крайности прискорбно, впрочем, г. И., по всей вероятности, принадлежит к числу тех людей, которые думают, что если бы совсем не было у нас докторов никаких наук, то было бы гораздо лучше, ибо это жалкое верование, что наше спасение в невежестве, у нас достаточно сильно (Да что, впрочем, и дивиться на какого-то анонима, что он высказывает свое презрение к степени доктора истории, когда не находит в этом ничего странного профессор академии и, может быть, и сам доктор какой-нибудь науки, дав место пасквилю в своем журнале). |
| Таковы свидетельства западных латинских памятников второй половины XII – XIII bb. о древней Руси X – первой четверти XII b. как о едином раннефеодальном государстве во главе с великим князем – королем. Аналогичное определение древней Руси содержится и в северных латинских памятниках. Королей Руси Владимира и Ярослава знает норвежец монах Теодорих, написавший в 70 – 80-х годах XII b. «Историю о древностях королей Норвегии» 1532 . Ярослав фигурирует в качестве «блистательного короля» Руси (rex magnificus Jarzellavus) в «Деяниях» (Acta) св. Олафа, составленных во второй половине XII b. 1533 В анонимной «Истории Норвегии» (конца XII – начала XIII b.) он также назван «королем Руси» (rex de Russia) 1534 . Многочисленные свидетельства произведений северного эпоса – саг, собранные и исследованные советскими 1535 и буржуазными 1536 специалистами, позволяют утверждать, что и в Северной Европе в конце XII b. – 30-х гг. XIII b. было в ходу мнение о древней Руси как о едином государстве с великим князем – королем во главе. Посмотрим теперь, как изображали Русь второй половины XII – XIII b. ее западные современники. Представление о Руси этого времени изложено, в частности, в историческом сочинении «Деяния венгров» (Gesta Hungarorum) Анонима – нотария венгерского короля Бeлы III (1172 – 1196 гг.), написавшего свой труд, как установил Л. Силадьи, в 1196 – 1203 гг. 1537 Аноним излагает историю союза племен венгров до их прихода на территорию современной Венгрии и рисует картину их расселения (на Дунайской низменности; ему принадлежит рассказ о подчинении венграми Киева, Галича и Владимира в IX b. Тенденциозность и неправдоподобность этого рассказа, автор которого пытался «исторически обосновать» притязания венгерских феодалов на галицко-волынские земли, очевидна. Установлено также, что Аноним перенес картину русской действительности рубежа XII – XIII bb. в повествование о событиях конца IX b., когда союз венгерских племен проходил через южнорусские степи 1538 . Рассказу о походе венгерских племен через земли восточного славянства Аноним посвящает пять глав (с 7-й по 11-ю) 1539 . |
| В описании начального периода жизни св. Катберта и аноним, и Беда отличаются и от авторов римской традиции, и от Эдди. Оба варианта «Жития св. Катберта» начинаются с описания жизни героя, когда ему исполнилось семь лет. Ни тот, ни другой не сообщают никаких сведений о происхождении Катберта. Но позже аноним упоминает о благочестивой женщине, «вдове и монахине» по имени Кенсвида (VA L. III, 7), которая воспитывала героя с семи лет до его совершеннолетия. Беда опускает и это единственное упоминание о человеке, который был близок его герою в миру. Можно предположить, что он сделал это, потому что Кенсвида не была родственницей святого, а всего лишь его воспитательницей. Сведения о ней не относились к разряду «род и отечество». Необычность такого начала и потребность в традиционном рассказе о детстве святого ощущались столь сильно, что это привело к составлению в XII в. небольшой книги «Libellus de Nativitate S. Cuthberti» – «Книжечка о рождении св. Катберта» 192 . Согласно этой книге, Катберт является внебрачным сыном ирландского короля, что вполне соответствует топике детства в ирландской агиографической традиции. Эта история была закреплена и в иконографии святого. Так, несколько витражей Йоркского собора 193 посвящены событиям, о которых не писали ни аноним, ни Беда, например, сцене рождения святого, где присутствует мать – принцесса с длинными золотыми волосами. Описание «хода» жизни святого также имело свой набор «общих мест». Так, существовала топика поведения героя жития. Одной из характерных черт святого, его внешности было мирное и радостное выражение лица. Упоминания об этом встречаются в произведениях, принадлежащих к разным традициям. В описаниях внешности египетских отцов часто упоминаются взор, «сиявший духовной радостью» 194 , «веселое лицо» 195 ; в монастыре св. Аполлоса не было «ни одного печального лица» 196 . Согласно св. Григорию Великому , св. Бенедикт Нурсийский даже со своими обидчиками беседовал «с веселым лицом» 197 . «Сияющее лицо» святого встречается как топос внешности в раннеирландских житиях 198 . |
| Так, Аноним, подобно св. отцу, называет пророков монтанистов лжепророками ( ψευδοπροφητν), 1031 а их изречения – лжепророчествами ( ψευδοπροφητεας). 1032 Монтана же обличает «в чрезмерном желании первенства». 1033 А Аполлоний говорит о последнем, что под видом приношений он допустил лихоимство. 1034 О монтанисте Фемисоне в труде Аполлония замечается, что тот «благовидно прикрыв свое корыстолюбие ( πλεονεξαν), за богатый выкуп освободился от оков». 1035 Влияние злого духа на монтанистов во время пророчества констатирует также Аноним в приложении к Монтану и другим руководителям нового движения. 1036 Аполлоний в отношении к Фемисону приводит почти буквально то же выражение, какое употребляет св. отец, когда замечает, что лжепророки «произносят ложь против Бога (men-tientes adversus Deum)». 1037 Аноним говорит, что монтанисты «отвергают учение истины ( ντιδιατιθεμνων τ τς ληθεας λγφ)». 1038 Все эти совпадения весьма разительны. Для объяснения их напрашивается вывод, что св. отец читал в подлиннике большую часть анти-монтанистических сочинений, выдержки из которых приводятся у Евсевия, – ив разбираемых отделах Contra haereses лишь сгруппировал вместе и выразил в кратком виде все то, что содержалось там. Во всяком случае, на основании этих аналогий можно думать, что приведенное место, вероятно, прямо направлено против монтанистов, их учения и практики. 1039 К ним же приложимы вполне и такие выражения св. отца, как: лжепророки хотели «исправления» ( κατρθωσις) дел (монтанисты ратовали за возвращение к эпохе первохристианства и исправление нравов); или, что они «оцеживали комара, а верблюда поглощали», «по маловажным и случайным причинам» отделились от Церкви; что они разделили ее на части ( τμνοντες рассекающие) и т. п. Но вместе с тем несомненно, что здесь высказывается отрицательный взгляд Иринея на них. Он ставит монтанистов в один ряд с гностиками, евионитами, докетами и говорит о «суде» над ними духовного человека. Утверждает, что они приносят большой вред Церкви, отторгая от нее членов и разделяя ее на части; прямо называет их раскольниками. Говорит, что их пророки не имеют истинного пророческого дара, а узурпировали его, принимают на себя лишь вид пророков. Обвиняет их в отсутствии страха перед Богом, тщеславии, корыстолюбии, хулении Господа. |
| Центральным эпизодом главы, ядром повествования является пророчество трехлетнего ребенка о будущем героя: Катберт будет епископом и святым. Ни автор анонимного жития, ни Беда не обходят молчанием тот факт, что в жизни отрока начался новый этап. Аноним отмечает, что Катберт запомнил пророчество, не поняв его (анон. житие, кн. IV, гл. 3). В изображении Беды Катберт предстает совершенно другим. Выслушав слова мальчика с «большим вниманием» (гл. 1); «с того времени он стал проводить более воздержанную жизнь и начал возрастать духом» (гл. 1). Это место в житии сходно с историей «малой отроковицы» Музы, изложенной в «Собеседованиях» св. Григория Великого 274 . Св. Григорий рассказывает, что однажды Музе явилась Богоматерь в окружении девушек в белых одеждах и спросила, желает ли Муза к ним присоединиться. Муза сказала «желаю» и получила заповедь, «чтобы отселе не делала ничего детского и легкомысленного, воздерживалась от смеха и игр» 275 . Сходство между историями Катберта и Музы, особо подчеркнутое Бедой, могло привести читателя к мысли о том, что жизнь святого становится частью не только местной, но и общецерковной истории, что было характерно для произведений римской традиции. Понятие «юного старца», «отрока-старца» характерно как для кельтской, так и для римской традиции. Так назывался подвижник, который был юн годами, «совершенством же разума тысячелетен» 276 , «не по возрасту преуспевал в добродетелях» 277 . Перемена, произошедшая с Катбертом, делает его в глазах обоих авторов – и анонима, и Беды – именно таким подвижником. В обоих житиях рассказывается о видении, явленном Катберту. Однажды ночью он увидел, как ангелы возносили в Небесное Царство душу некого святого мужа (анон. житие, кн. 1, гл. 5). Описывая одно и то же событие из жизни своего героя, аноним и Беда акцентируют различные стороны происходящего. Аноним излагает внешнюю сторону событий, не давая своего описания видения, но приводя цитату из книги Бытия ( Быт 28:12 ), где описывается видение, явленное Иакову в Вефиле. |
| 256 На этих дополнительных данных основывается значение хроники как памятника, имеющего (вследствие отсутствия первоисточников) важность при установлении фактических и хронологических подробностей. Впрочем, важность его должна быть допускаема в ограниченных размерах, потому что, с одной стороны, неизвестно, насколько отдален автор от описываемых событий, 257 а с другой, в хронике заметны следы не совсем удачного пользования источниками, несколько погрешностей генеалогических 258 и хронологических. 259 Кроме того, в области хронологических показаний самый вопрос о том, какому летосчислению следовал автор – пизанскому (calculus Pisanus, с 25 марта предшествующего года) или греческому (с 1 сентября предшествующего года), – вопрос недоуменный; 260 только факт распространенности греческого летосчисления в Нижней Италии, официальное его значение в греко-итальянских владениях и наконец очевидное пристрастие автора к грекам 261 склоняют весы на сторону того мнения, что он в своей хронике едва ли мог предпочесть греческому летосчислению какое-нибудь иное. 3) Хроника Анонима Барийского, 262 написанная в Бари неизвестным автором (или авторами), 263 начинается с того же времени, с какого хроника Лупа, но простирается далее последней – события доведены до 1115 г. Вообще между обеими хрониками (Анонима и Лупа) замечается большое сходство, особенно в рассказе о событиях до 1024 г. В дальнейшем повествовании до 1046 г. сходство заметно в меньшей степени, а с 1046 г. Аноним значительно отличается от Лупа. Кроме того, Аноним обнаруживает сходство с Барийскими анналами, по сравнению с которыми он говорит то короче, 264 то распространеннее. 265 Едва ли справедливо объяснять это слишком большой зависимостью от Лупа 266 или Барийских анналов, 267 вместе с тем невозможно с решительностью настаивать на полной его независимости не только от первого, но и от второго из этих памятников. 268 Аноним мог иметь в виду анналы и пользоваться ими в той (второй) части, в которой изложение событий отличалось достоверностью; но сведения, почерпнутые из анналов, он дополнял сведениями из других источников, нам неизвестных и, может быть, однородных с источниками Лупа. |
|
|
