| III, cap. 10, pag. 75. En une cite qui lui estoit apres, laquelle se clamoit Visimane, riche d " or et de bestes, et de dras preciouz habitoit Pierre fil de Tyre. Robert fist convenance auvec cestui, lo prist pour pere, et Pierre l " avoit pris pour filz, et se convenirent pour parler ensemble Et Pierre lui offri la bouche pour baiser, et Robert lui tendi les bras au col, et ces dui chairent de li chavail. Mes Pierre estoit desouz, Robert lo preme desoupre; et corirent li Normant, et foirent cil de Calabre. Et Pierre fu mene a la roche de saint Martin et est bien garde... et cet. Leo Ostiens. – Pertz, SS., VII, 707: Sed cum Robertas idem pauper admodum esset, nec sine multae summa pecuniae ad milites conquirendos eandem se posse aquirere pervideret, tandem vicinae civitatis dominum quae Bisinianus vocatur, Petrum videlicet Tyrae, dividem valde virum vocatum ad colloquium cepit; a quo utique viginti milia aureos pro ejus absolutione recepit (сокращение Амата). У Анны Комнины (Alexiad. I, 51–56; русский перевод, стр. 47–52) Петр, владетель Бизиньяно, превратился в какого-то неслыханного Вильгельма Маскабела который притом выставляется тестем Роберта, тогда как отец, как первой, так и второй его жены, назывался совершенно иначе. Но затем рассказывается та же самая история, только со многими прикрасами и слишком большими подробностями. Свидание происходит между двумя пригорками, в промежутке между коими простирается болотистое и лесистое место; на одном холме Роберт оставляет значительный вооруженный отряд, в перелеске скрывает засаду из четырех человек; на другом холме, заранее избранном по указанию Роберта, должна быть встреча. Маскабел приезжает тоже со свитою, которая остается позади во время беседы; по приглашению Роберта, оба сходят с коней и садятся на спуске второго пригорка; время дня было знойное, вследствие чего свита Маскабела сошла с коней и предалась отдохновению; Роберт вдруг обнимает своего тестя, они схватываются и скатываются вниз по наклонности пригорка; четыре человека, поставленные в засаде, выскочили и помогли связать тестя по рукам и по ногам и т. |
| См. преосвящ. Порфирия, История Афона, III, 166, 370. В открытии рынка пиратам для продажи добычи и пленных нельзя не видеть весьма любопытной черты международных отношений. § 85. Другое о Франке Расскажу тебе и другую историю о том, чему подвергся Тира Калабриец, будучи стражем города Бизиньяно. Это был человек очень богатый и благородного происхождения, первый человек в своей стране. Франк Роберт, по Божию попущению сделавшийся тираном, задумал схватить его. Что же он предпринимает? Приходит, как друг, к городу и приглашает его выйти за ворота, как будто ради какого-то необходимого и тайного дела. Тира выходит за городские ворота, но (остается) по ту сторону рва. Франк притворился, будто он боится людей, пришедших вместе с Тирою. Поэтому Тира приказал им удалиться, и когда он остался один, оба приступили к собеседованию. Но Франк имел наготове трех отборных мужей, сидевших на дорогих конях. Пришпорив коней, они перескочили ров, быстро схватили Тиру, поворотили немедленно назад и овладели этим чудаком как каким-нибудь рабом. А каким мучениям он подвергся, я не берусь рассказывать. Итак, остерегайся планов твоего противника и не верь ему. Известная проделка Роберта Гвискарда, относящаяся к началу его поприща в южной Италии и наделавшая тогда много шуму, так что под пером другого византийского позднейшего автора, Анны Комнины, она превратилась в богатырскую популярную сказку. В настоящем своем виде, более близком к действительности, история рассказывается, кроме нашего автора, у южно-итальянских писателей первоначального норманнского периода, у Годефрида Малатерры, у Амата, у Льва Остийского. Рассказ Малатерры всего подробнее и отчетливее в главе «de Roberto Guiscardo et Petro de Turra» Gaufredi Malaterrae Historia Sicula, 1. I, cap. 17: (Murator. V, 554): Qualiter vero Petrum de Turra, qui apud Bisinianum morabatur, acceperit, silentio praetermittendum non est. Erat quippe idem Petrus ditissimus cives Bisinianensis, sed et consilio et virtute caeteris pollens, omnibus principabatur. |
| Из зятьев Ирины Никифор Вриенний, муж Анны Комнины, и муж Марии Комнины удостоены одинаково с ее сыновьями; но муж Феодоры, равно и она сама, будут, иметь почести только второго разряда; для него и двух невесток, жен севастократора Андроника и кесаря Исаака, Ирина сокращает траты на три четверти, сравнительно с тем, что она назначила себе и Алексею. Муж Евдокии, само собою разумеется, совсем не упоминается в списке. Между внуками царицы в перечне стоит только имя Ирины Дуки, дочери Анны Комнины, бывшей, очевидно, любимицей своей бабушки. Точно так же и везде в других местах ясно видно предпочтение, какое царица отдавала своей старшей дочери Анне и ее близким. Ей она завещает построенный для себя рядом с монастырем дворец, а после смерти Анны он переходит к ее дочери Ирине. Анна же и Ирина назначаются преемницами императрицы в протекторате над монастырем. В то время как умирал Алексей, план царицы упрочить престол за своей любимой дочерью рухнул. Она хотела, по крайней мере, утешить ее в этой немилости, показав ей в другом свое благоволение и особое расположение. Таким образом, даже в этом ее уединении проявлялась своевольная душа Ирины Дуки. Еще другие черты свидетельствуют о властности ее природы. Во всем, что касалось основания ее монастыря, она сохранила за собой полную власть. Она сама назначила игуменью и сестру-эконома, она оставила за собой, на все время своей жизни, надзор за монастырем и право распоряжаться там полновластно. В качестве основательницы и в возмещение потраченных ею денег она рассчитывает, как в настоящем, так и в будущем, распоряжаться в монастыре всем по своей воле и пользуется своей прерогативой. Она запрещает, даже с целью улучшения, менять что-либо в сооруженных ею постройках; она запрещает отдавать в наймы или продавать дворец, служащий резиденцией царицам императорского дома; она запрещает что-либо менять в установленных ею правилах; ежемесячно, чтобы довести его до всеобщего сведения, будет читаться устав, и каждый должен соблюдать его «наравне с законами божественными». |
| Таким образом, между Пселлом и Италом не оказывается того крупного отличия, какое можно бы предполагать на основания слов Анны Комнины. Внутреннюю связь между направлением Пселла и Итала можно провести еще далее, если сопоставить хотя бы следующие заглавия сочинений Пселла с пунктами обвинений против Итала. Таково сочинение его: τι τ κινματα τς ψυχς οκασι τας τν ορανων κινμασι 33 ,или Ε μνημονεουσιν α ψυχα τν σωμτων πααγεσαι 34 .На основании некоторых писем Пселла можно далее заключать, что отношения между учителем и учеником были далеко не таковы, какими рисует их Анна. Так, есть похвальное слово Пселла, написанное в честь Иоанна 35 , есть еще письмо к Иоанну, написанное также не во враждебном духе 36 . Из исследования г. Безобразова о Михаиле Пселле можно, наконец, видеть, что занятия Платоном вообще не прерывались в Византии и что Пселлу приписывают много чести те, которые считают его восстановителем платонизма. Учитель его Иоанн Мавропод был уже ревностнейшим почитателем Платона, которого называл и по учению, и по делам близким к законам Христа 37 . Известно прекрасное место Анны Комнины об уважении, каким пользовались в царском семействе сочинения Максима Исповедника , который также должен быть считаем приверженцем Платона. Итак, известие об И. Итале у Анны Комнины не может быть принято без больших ограничений. Хотя философский характер деятельности Итала не подлежит сомнению, но встречаются непреодолимые препятствия к ознакомлению с направлением его мышления. Философские сочинения Итала до сих пор не изданы, а из написанного об нем другими, 11 положений Синодика составляют самый лучший источник для характеристики его направления. При таком состоянии дела, нельзя обходить вниманием по крайней мере заглавия его сочинений, хранящихся в разных библиотеках, по преимуществу же в Мюнхене и Мадриде 38 . Из приводимого перечня можно убедиться, что Итала исключительно занимали научные вопросы по логике и психологии, и что при том многие его сочинения написаны для разрешения вопросов, интересовавших царей или лиц из царской фамилии, которым и посвящены были самим автором. |
| Таким образом, между Пселлом и Италом не оказывается того крупного отличия, какое можно бы предполагать на основании слов Анны Комнины. Внутреннюю связь между направлением Пселла и Итала можно провести еще далее, если сопоставить хотя бы следующие заглавия сочинений Пселла с пунктами обвинений против Итала. Таково сочинение его тι τ κινματα τς ψυχς οκασι τας τν ορανων κινμασι или Ε μνημονεουσιν α ψυχα τν σωμτων παρραγεσαι 255 . На основании некоторых писем Пселла можно, далее, заключать, что отношения между учителем и учеником были далеко не таковы, какими рисует их Анна. Так, есть похвальное слово Пселла, написанное в честь Иоанна 256 , есть еще письмо к Иоанну, написанное также не во враждебном духе 257 . Из исследования г. Безобразова о Михаиле Пселле можно, наконец, видеть, что занятия Платоном вообще не прерывались в Византии и что Пселлу приписывают много чести те, которые считают его восстановителем платонизма. Учитель его Иоанн Мавропод был уже ревностнейшим почитателем Платона, которого называл и по учению, и по делам близким к законам Христа 258 . Известно прекрасное место Анны Комнины об уважении, каким пользовались в царском семействе сочинения Максима Исповедника , который также должен быть считаем приверженцем Платона. Итак, известие об И. Итале у Анны Комнины не может быть принято без больших ограничений. Хотя философский характер деятельности Итала не подлежит сомнению, но встречаются непреодолимые препятствия к ознакомлению с направлением его мышления. Философские сочинения Итала до сих пор не изданы, а из написанного о нем другими 11 положений синодика составляют самый лучший источник для характеристики его направления. При таком состоянии дела нельзя обходить вниманием по крайней мере заглавия его сочинений, хранящихся в разных библиотеках, по преимуществу же в Мюнхене и Мадриде 259 . Из приводимого перечня можно убедиться, что Итала исключительно занимали научные вопросы по логике и психологии и что притом многие его сочинения написаны для разрешения вопросов, интересовавших царей или лиц из царской фамилии, которым и посвящены были самим автором. |
| 222 В тексте σιτωνες (дословно «нивы»). Однако в данном контексте слово в этом значении кажется странным. Может быть, Анна употребляет его вместо σιτωνικα или σιτνια («хлебные хранилища»). 223 У переднего вала Влахерн (περι το βραχινιον των Βλαχερνων). Крепость (барбакан) в северной части Влахерн, образованная стеной Ираклия и стеной Льва (Janin, Constantinople byzantine, p. 249). 224 Монастырь рядом с Константинополем (Janin, La géographie..., pp. 296—300). 225 Георгий Палеолог — свояк Алексея (см. прим. 221). Начиная с комниновской эпохи семья Палеологов дала Византии немало даровитых и энергичных людей. С 1261 до 1453 г. династия Палеологов владела императорским престолом. О Георгии и первых Палеологах см. Laurent, La généalogie des premiers Paléologues. 226 Никифор Палеолог; см.: Ал., II, 11—12; Nic. Br., II, 19. В 1081 г. Никифор был византийским наместником в Месопотамии, где вместе с ним находился и его сын Георгий (Nic. Br., III, 15). Никифор был убит под Диррахием (Ал., IV, 6, стр. 152). 227 Он был очень обижен на то, что Комнины проявили к нему недоверие ... — κατονειδζων την προς εκενον τοτων διαπισταν. Б. Лейб переводит эту фразу: «reprochant leur infidélité au souverain» («упрекая их за неверность самодержцу»), считая, что под εκενον подразумевается император. Однако, во-первых, такой смысл не оправдывается контекстом; во-вторых, первое значение слова διαπιστα не «неверность» (как у Б. Лейба), а «недоверие». 228 Φ. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 45) вполне основательно подвергает сомнению верность освещения Анной этих событий. Георгий Палеолог, сторонник участвовавших в мятеже Дук, в момент восстания оказался в Космидии, куда прежде всего явились и Комнины. Более того, как это следует из дальнейшего рассказа Анны, в Космидии были тогда и все деньги Палеолога. Это наводит на мысль, что Палеолог действовал по предварительной договоренности с Комниными. 229 См. прим. 221. 230 По сообщению Зонары (Zon., XVIII, 19) Комнины ушли не в Цурул, а в Адрианополь и стянули туда свое войско. |
| Эпоха Комнинов может быть обозначена как особый период расцвета византийской историографии, и прежде всего благодаря трудам Анны Комнины, Иоанна Киннама и Никиты Хониата 784 . Старшая дочь императора Алексея I (1081–1118), умная и прекрасно образованная Анна Комнина , описала в своей «Алексиаде» историю своего отца с начала и вплоть до его смерти (1069–1118) 785 . Написанное изысканным античным слогом произведение принцессы, воспитанной на античных образцах, знакомой с древнегреческим историописанием, поэзией и философией, является не только наиболее выдающимся памятником византийского гуманизма, но и первосортным историческим источником. Подробное повествование Анны составляет основу нашего знания об этой важной эпохе, на которую приходятся восстановление византийской великодержавности, встреча Византии с Западом во время первого крестового похода, войны с норманнами и степными народами Севера и Востока. Панегирическая тенденция «Алексиады» и другие ее недостатки, к которым прежде всего относится хронологическая путаница, вполне искупаются объемностью и многосторонностью сообщаемой информации, овладеть которой писательница смогла благодаря своему положению и жажде знаний. В качестве историка пробовал себя и ее супруг, кесарь Никифор Вриенний , внук 786 того Никифора Вриенния, который в качестве провозглашенного императора выступал сначала против Михаила Дуки, а затем против Никифора Вотаниата. Оставшееся незавершенным сочинение Никифора Вриенния, которое не выдерживает сравнения с шедевром его супруги, кратко рассматривает историю дома Комнинов со времени Исаака Комнина, становится подробнее со времени Романа IV Диогена, однако обрывается уже посреди правления Никифора Вотаниата 787 . Эпохи Алексея I Комнина касается и заключительная часть часто упоминавшейся выше всемирной хроники Иоанны Зонары . При сильной зависимости от «Алексиады» краткие сведения Зонары содержат тем не менее важные дополнения к труду Анны Комнины. Напротив, никакой самостоятельной исторической ценностью не обладают ни стихотворная всемирная хроника Константина Манассии , доходящая до восшествия на престол Алексея-Комнина, ни доведенная до времени смерти того же правителя всемирная хроника Михаила Глики . На еще более низкой ступени стоит совсем скудная всемирная хроника Иоиля, которая доведена вплоть до взятия латинянами Константинополя в 1204 г. |
| (хотя, строго говоря, если следовать «Слову», то дату смерти — и памяти — Евстратия надлежит отнести на 15 дней позже, к 12 апреля). Эта дата имела под собой, по-видимому, какую-то документальную основу. К такому же выводу приводит анализ и современных событиям византийских источников. Прежде всего это уже упоминавшееся свидетельство Анны Комнины о том, что половцы (куманы) ночами располагались близ стен Херсона, куда они прибывали ради торговли. Там с ними ночью, со стены, сумел договориться о бегстве из города самозванец Лжедиоген, сосланный в Херсон Алексеем I летопись датирует последовавший затем вместе с половцами поход Лжедиогена на Балканы с целью отвоевания «отеческого» престола 1094/1095 Существенно для задач данной статьи сообщение Анны, что в 90-х годах XI в. половцы являлись в Херсон «обычно» (συνδως), т. е. многократно, часто. А. Г. Саввидис, ссылаясь на это известие, считает возможным говорить даже о расцвете торговых связей Византии с куманами уже в это В «Слове» идет речь о назначении нового эпарха, т. е. градоначальника Константинополя — столицы император назначил на этот пост богатого и видного еврея, перешедшего в христианство. Он оказался, однако, вероотступником и нарушителем закона и был казнен незадолго до гибели святого в Херсоне. Византийские источники не сообщают на этот счет ничего, хотя пост эпарха («воистину царский, только без порфиры») был слишком важным, чтобы описанный в «Слове» скандал, случись он на самом деле, остался не замеченным современниками. Эпизод с эпархом в «Слове» — конечно, легенда. Но и легенды чаще всего создаются на основе реальных событий. И такие подлинные события, касавшиеся как раз эпарха Константинополя, примерно в те же годы, имели место и в данном случае. К сожалению, в описаниях Анны Комнины и Иоанна Зонары для событий конца XI-haчaлa XII в. не приводится точных датировок. Анна сообщает, что эпарх столицы Варда Ксир вместе с группой других сановников был заключен в тюрьму за участие в заговоре Анемадов против Издатели и исследователи «Алексиады» Б. |
| Царь Алексей не только преследует манихеев, армян, павликиан, богомилов, но и заботится о научном опровержении ересей и поощряет Евфимия Зигавина к составлению истории ересей и опровержению противных православию учений. Нет сомнения, что деятельность Алексея Комнина в этом направлении должна была найти выражение в том документе, который может быть назван по преимуществу памятником торжествующего православия, именно в Синодике. И действительно, вся часть его, следующая за статьями против иконоборцев, в числе по крайней мере 20 статей, относится по своему происхождению ко времени Алексея Комнина. Отличием этой части служит тот признак, что в Синодик вошли учения, а не имена, как будто замечание Анны Комнины об Итале, что имя его приводится в церковном отлучении не совсем прямо и темно – касается и многих других, осужденных при Алексее лиц. Эта особенность частей Синодика, относящихся по происхождению к концу XI и началу XII века, не может не представлять особенных затруднений для исследователя. Во всяком случае, в том круге идей, которым мы доселе занимались, нельзя искать объяснения для некоторых статей. Поэтому находим необходимым коснуться, хотя в общих чертах, религиозных лжеучений, обнаруживающихся в занимающую нас эпоху. Известия Анны Комнины и история еретических учений Зигавина в общих чертах сообщают о главных течениях религиозной жизни за эту эпоху. Поэтому нельзя сказать, чтобы исследователь лишен был возможности установить происхождение даже и тех частей Синодика, которые, не обозначая по имени основателей и виновников еретического мнения, подвергают отлучению абстрактно выраженную мысль. Иногда эта мысль высказана в такой близкой форме к выражениям, находимым у Анны или у Зигавина, что не остается никаких сомнений относительно ее приурочения. Труднее представляется дело там, где буквального сходства в выражениях не находим. Прежде всего обращает на себя внимание ряд статей (11 глав), отмеченных именем Иоанна Итала. Это один из интереснейших отделов Синодика, потому что здесь назван по имени еретик, и учение его изложено с некоторыми подробностями, какие редко встречаются в других случаях. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИОАНН ИТАЛ Иоанн Итал [греч. Ιωννης Ιταλς] (2-я пол. 20-х гг. XI в.- нач. 30-х гг. XI в., Юж. Италия - после 1082), визант. философ, ученик Михаила Пселла и его преемник в том же звании, что было у учителя, «ипат философов». Основными источниками сведений о жизни И. И. являются его сочинения, произведения видных деятелей XI в. (гл. обр. Михаила Пселла), а также «Алексиада» Анны Комнины , историческое сочинение о правлении визант. имп. Алексея I Комнина . Анна Комнина приводит описание внешности философа. У И. И. были «большая голова, открытое лицо, выпуклый лоб, широко раздувающиеся при дыхании ноздри, окладистая борода, широкая грудь, крепкое телосложение», он был среднего роста (Ann. Comn. Alex. V 8). И. И. род. в семье военачальника. В детстве жил вместе с отцом на Сицилии, откуда семья бежала в визант. Калабрию после мятежа Георгия Маниака в 1042-1043 гг. Впосл. И. И. прибыл в К-поль, где он, по словам Анны Комнины, сначала учился у неких ученых мужей, «обладавших грубым и суровым нравом», а потом у Михаила Пселла, с к-рым не раз спорил. И. И. выступал в многолюдных местах, преподавал философию Платона, Порфирия, Ямвлиха и Прокла, но гл. обр. обращал внимание учеников на труды Аристотеля (в т. ч. «Органон»); как и его учитель, получил одобрение имп. Михаила VII Дуки и его братьев Констанция и Андроника. Под влиянием Михаила Пселла он разделял нек-рые воззрения античных философов Платона и Аристотеля. И. И. оказался в центре конфликта с правосл. Церковью, повлекшего неск. церковных разбирательств и анафематствование его идей на Соборе 1082 г. Как утверждается в «Алексиаде», И. И. стал «ипатом философов» после удаления Пселла в монастырь, т. е. в 1055 г., однако, возможно, это произошло позднее, в 70-х гг. XI в. В том же источнике сообщается, что император Михаил VII отправил И. И. для переговоров с норманнами в г. Диррахий (ныне Дуррес, Албания). Вскоре философа обвинили в предательстве и отозвали. Опасаясь преследований, он бежал в Рим. После раскаяния он был прощен и поселен в к-польском монастыре Живоносного Источника (Пиги). |
|
|
