| Как ни справедливо последнее, надо всё-таки считаться со вскормленной поколениями ненавистью народа, высасываемого и притесняемого бессовестными купцами и капиталистами. Эта дикая национальная ненависть, которой греки дали такое отвратительное выражение, не явилась случайно, но была вызвана ни с чем не считающимся поведением латинян: последние испытали то, что заслужили своими делами. Презираемые «туземцы» пошли ещё раз, хотя и напрасно, против неумолимой судьбы. Андроник «Освободитель» был теперь всемогущим регентом. В октябре 1183 г. он был коронован соимператором; в сентябре 1184 г. несчастный Алексей был задушен. Всё правление Андроника I Комнина представляет собой ужасную цепь арестов, ослеплений, казней и конфискаций. Эта столь претящая нам сторона византинизма, казалось на первый взгляд, но, конечно, только на первый взгляд, воплотилась в старике, который к тому же разыгрывал роль благочестивого. Фалльмерайер дал впервые правильную оценку его. Тогдашняя ромейская империя так была разъедена и так подгнила до самых своих основ, что её можно было исцелить только путём применения геройских средств. Всё более и более развивающийся со времён македонской династии феодализм был злом, разъедающим империю. Крупное дворянское землевладение было, бесспорно, на пути к уничтожению свободного крестьянства, а вместе с тем и разрушению той основы, на которой покоился государственный быт. Андроника можно сравнить с императором Тиверием: его ярость и кровавые приговоры были направлены почти исключительно на императорский дом, на высшую военную и административную знать. Последняя, безусловно, заслужила того, чтобы произвести чистку в её гнилых рядах. Если бы ему было суждено дольше действовать, он восстановил бы просвещённый деспотизм императоров VIII века и положил бы такой же конец византийскому феодализму, как Цезарь Борджиа господству баронов в церковной области. Андроник имел задатки, чтобы стать при других обстоятельствах и с более серьёзным чувством монархического долга вторым Василием Болгаробойцей. |
| Все лучшие, просвещеннейшие и любознательнейшие из числа Константиновых преемников на троне византийском во все время существования христианской Византии, т. е. до половины XV в., следовали примеру первого христианского императора, покровительствовали и содействовали процветанию общества любителей просвещения. Императоры: Юстиниан Великий (527–565), Лев Мудрый (886–912), Константин Порфирогенит (912–959), Роман III (1028–1034), Константин Мономах (1042–1056), Алексей I Комнин (1081–1118), Мануил Комнин с сыном Алексеем (1143– 1183), Андроник Комнин (1183–1185), Андроник II Палеолог (281 –1332) – все они в той или другой мере содействовали оживлению и развитию деятельности византийского Общества Любителей Духовного Просвещения. Одни из них прославились заботами о науке и просвещении, желая в этом отношении подражать Антонинам, Марку Аврелию и Августу, окружали себя философами и риторами, любили с ними беседовать, некоторые из таких императоров на науку обращали больше внимания, чем на дела управления; ученые, принадлежавшие к этому кружку, исследовали в особенности трудные вопросы о сверхъестественных предметах; 1127 дворец таких императоров открыт был для образованнейших людей, между которыми можно было встретить и молодых, Начинающих ученых, и почтенных старцев, украшенных сединой. 1128 Другие из вышеперечисленных императоров считали, как вырахсаются византийские историки, «небесную философию» (т. е. богословскую науку и просвещение) делом важным и ценили весьма высоко, «воздавали похвалы красноречивым ораторам и, приближая ученых к своему трону, часто поощряли их дарами и удостаивали немаловажных почестей». 1129 С особенным отличием могут быть вспомянуты здесь имена двух византийских императоров – Мануила Комнина и Андроника II Палеолога. Их деятельность, в Особенности последнего из них, направленная ко благу Общества Любителей Просвещения, вероятно, не по случайным причинам, Изображена византийскими историками в чертах очень ярких. Q Мануиле один византийский историк говорит: «Св. Писание задавало ему многие трудные для понимания вопросы, и он, доискиваясь их решения, собирал к себе и спрашивал всех, кто отличался ученостью». 1130 В царский дворец при Мануиле, по его изволению, с указанной целью приходили «сонм архиереев и все отличавшиеся ученостью». 1131 Описывая эти собрания, историк членов этих собраний именует людьми, «любящими заниматься божественными догматами» 1132 , т. е. прямо называет их любителями духовного просвещения – термином, которым обозначаются и члены нашего общества. Другой византийский историк дает очень обстоятельные сведения о любительских собраниях при Андронике Палеологе и Ив находит достаточно слов, чтобы восхвалить покровителя этих собраний – Андроника. Пусть эти похвалы преувеличены, 1133 не беда. |
| Возникновению М. к. предшествовали эволюция гето-дакийского общества на карпато-дунайско-днестровских землях в античную эпоху с его дохрист. верованиями, последующая романизация и христианизация, установление связей со славянами, что привело к формированию этноса, говорящего на румын. языке. В IX-XIV вв. в карпато-дунайско-черноморском пространстве возникли политические формирования, названные землями (цара, ara, мн. ч.- цэри, ri), воеводствами, княжествами и др. Первые политические формирования местного населения (в иностранных источниках «влахи», «валахи», «волохи», «олахи», «блахи» и т. д.) возникли в IX-X вв. в исторической области Трансильвания, затем к югу от Карпат, где в результате объединения воеводств Олтения и Арджеш завершился процесс образования Валашского княжества (автохтонное название: Цара Ромыняскэ, ara Româneasc) во главе с воеводой Басарабом I (ок. 1324-1351/52). Воевода Басараб I с супругой. Ктиторская композиция в княжеской церкви г. Куртя-де-Арджеш. XIX в. Воевода Басараб I с супругой. Ктиторская композиция в княжеской церкви г. Куртя-де-Арджеш. XIX в. В IX-XIII вв. на землях, расположенных между Карпатами и Днестром, развернулись процессы, идентичные происходившим на территории между Карпатами и Дунаем и обусловившие образование политических предгос. формирований. Археологические исследования позволяют проследить концентрацию населения вокруг неск. пунктов, защищенных укреплениями, по нижнему течению рек Жижия, Бахлуй, Прут, Днестр, в долине р. Чухур, в районе Кодр (Кодру) ( Postic . 2007. P. 223-228). Сведения о существовании в XII-XIII вв. в Восточно-Карпатском регионе политических формирований содержатся также в письменных источниках. Так, в 1164 г. Андроник Комнин (двоюродный брат визант. имп. Мануила I Комнина , впосл. визант. имп. Андроник I ) в результате неудачной попытки организовать гос. переворот бежал в Галицкую Русь , но на границе с княжеством был схвачен влахами и «возвращен византийцам» (FHDR. 1975. Vol. 3. P. 251), что свидетельствует о наличии политической структуры к востоку от Карпат, к-рая поддерживала связи с Византией. |
| Никейская империя охватывала обширные территории от Карии и реки Меандра на юге до Галатийского Понта и Каппадокии, включая в себя Вифинию и Мезию. Почему именно Никея стала новым центром политической и церковной жизни византийцев? Дело в том, что Никея издавна считалась процветающим и богатым городом с множеством храмов и монастырей. Когда-то давно она была захвачена мусульманами, но в ходе 1-го Крестового похода пилигримы освободили Никею, вынужденно передав ее императору Алексею I Комнину. Один из современников так обращался к Никее: «Ты превзошла все города, так как Ромейская (Римская) держава, много раз поделенная и пораженная иностранными войсками, только в тебе одной основалась, утвердилась и укрепилась». Здесь компактно проживало греческое население, а горные хребты и узкие дороги затрудняли захват областей, отошедших под власть Никейского императора. С другой стороны, сообщения между городами Вифинии были также очень затруднены, население еще не забыло тирании Андроника I Комнина и не очень, мягко говоря, доверяло администрации. Повсюду были разбросаны отдельные владения византийских аристократов, которых следовало убедить в священной миссии Феодора Ласкариса. Собственно, Ласкарису еще предстояло создать единую национальную власть, которой практически не существовало. Что это был за человек? Феодор I родился в 1173 или 1175 г. в знатном семействе Ласкарисов, где был четвёртым сыном. Получив соответствующее его положению образование, Ласкарис слыл интеллектуалом и в то же время одним из самых искусных воинов Византии. Внешность Феодора I была самая что ни на есть обыденная: маленького роста, смуглолицый мужчина с длинной черной бородой. Император был одновременно отважен в бою и доступен некоторым чувственным наслаждениям; особенно он любил женщин. Гневливый, но отходчивый, Ласкарис был необычайно щедр к людям, верно служившим ему 35 . Именно он стал национальным лидером византийского народа, общим и единственным освободителем византийцев от латинян. Человек скромных военных дарований, но невероятно энергичный и стойкий, не привыкший впадать в уныние, Феодор I был великолепным организатором, политиком и дипломатом. Поражения никогда не страшили его, и, сделав правильные выводы, он умел находить единственно верные шаги в самых сложных и запутанных ситуациях. Но самое главное – он был настоящим патриотом своего отечества, нисколько не сомневаясь, что его историческая роль заключается не в наслаждении властью, а в освобождении отечества от ига латинян. |
| Утром византийцы подошли к Иконии, и император убедился, что штурм города – тяжелое и опасное предприятие. Пока он размышлял, а его солдаты увлеклись грабежом окрестностей, поступили известия о том, что другая турецкая армия под командованием полководца Танисмана концентрируется у местечка Чивриличимани. Хотя проход к сельджукам был крайне затруднен горными массивами, Мануил I, желая подражать западным рыцарям, посчитал необходимым преподнести своей супруге по бытовавшему на Западе обычаю какой-нибудь яркий подвиг. Сформировав два небольших отряда, он поместил их в засаду. А сам в окружении великого доместика Иоанна Аксуха и брата Исаака помчался на турок, решивших напасть на римских фуражиров. Безрассудность этого поступка настолько взволновала византийских аристократов, находившихся в одном из засадных отрядов, что они в сердцах пообещали никогда больше не ходить на войну вместе с царем. Как сказал современник Мануила I, «юность есть нечто неодолимое, а как скоро к ней присоединятся сила и крепость – она бывает еще неодолимее». А тот уже вступил в схватку с несколькими десятками турок, нисколько не сомневаясь в грядущей победе. Исход боя можно было угадать без труда, но тут византийцы из засадных отрядов бросились на выручку василевсу и с великим трудом отбили его. На удивление, император не был даже ранен, но разгоряченные боем товарищи и родственники самодержца начали дружно и довольно дерзновенно упрекать его за безрассудный поступок. Как ни в чем не бывало василевс ответил в том духе, что нечего вспоминать старое, а нужно озаботиться будущим днем – к туркам все прибывали и прибывали подкрепления. И, не переведя дух, император направился вперед, чтобы на месте произвести рекогносцировку. Это новое проявление юношеской лихости вновь едва не стоило ему жизни – Мануил I наткнулся на другой турецкий отряд, с ходу вступил с ним в бой и оказался в смертельной опасности. Выручили царя стрелки, подоспевшие на помощь. Неунывающий царственный юноша не стал терять времени и, перехватывая инициативу, устремился на сельджуков со всем войском, не давая тем уйти и соединиться с основными силами. Замечательный момент – пока шел бой, дядя царя севастократор Исаак, оставшийся в лагере, сидел в царской палатке и ожидал его исхода с тайной надеждой, что императора убьют и он станет новым Римским василевсом 465 . Впрочем, больше мы не встретим эту личность в качестве исторического персонажа. Но его мечты и амбиции унаследует средний сын севастократора Андроник Комнин, с которым нам придется столкнуться не один раз. |
| 418 См. примеч. 14,25; ср.: Dölger F. Chronologisches und Diplomatisches zu den Urkunden des AthoskJosters Vatopedi//Byzantinische Zeitschrift. 1939. Bd. 39. 419 Напр.: Дуйчев И. Проучвания върху българското средновековие. София, 1945. С. 40–41; Ангелов Д. Принос към народнистите и поземелни отношения в Македония (Епирски деспотат) през първата четвърт на XIII в.//Известия на Камората на народна култура. София, 1947. Т. 4. 3; Anastasievic D., Ostrogorsky G. Les Koumanes pronoïaires//Mélanges H. Grégoire. Bruxelles, 1951. Vol. 3. P. 9–29; Липшиц E. Э. Из истории славянских общин в Македонии в VI-IX вв.//Академику Б. Д. Грекову (сб. статей). М., 1952. С. 49–54. 420 Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. 1. S. 211; Извори за българската история. София, 1968. Т. 14. С. 140–146. 422 Так, в соответствии с Акт. Лавр. РК в работе Д. Моравчика (Byzantinoturcica. S. 211 ) приводится дата Акт. Лавр. 44 (=37 Акт. Лавр. РК) 1081 г., что неверно; а Акт. Лавр. 66 (=47 Акт. Лавр. РК) ошибочно определяется как акт Алексея I Комнина, а не Андроника I, как правильно. В результате этого вопрос об оседлости куманов ставился применительно к концу XI, а не к концу XII в. См.: Dölger F. Zur Texgestaltung... S. 34–35, 44–47, 63; Дуйчев И. Указ. соч. С. 43. 423 Напр., Акт. Рос. 19 теперь датирован 1044 г.: Lemerle P. Note sur trois documents athonites et sur trois fonctionnaires du Xle siècle//Revue des Etudes Byzantines. 1952. T. 10. P. 110–111. 424 Мошин В. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI–XII вв.//Byzantinoslavica. 1947. T. 9. C. 55–85; 1950. T. ll.C . 32–60 (переизд.//Из истории русской культуры (статьи по истории и типологии русской культуры)/Сост. А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. М., 2002. Т. 2. Кн. 1 (Киевская и Московская Русь). С. 309–357). 425 Thomson ]. The origins of the principal Slav Monasteries on Athos: Zografon, Pantelemones and Chelandarion//BS1. 1996. T. LVI1. P. 310–350; Кистерев C. H. Русские книги Афона и Константинополя в Москве, Твери и Новгороде в конце XIV – первой трети XV в.//MOSXOBIA. 1. М., 2001. С. 219–227; ТуриловА. А. и др. Афон//П. Э. М., 2002. T. IV. С. 146– 177 и др. (см. ниже). |
| Символический образ Наряду с миметическим аспектом искусства византийские мыслители, как церковные, так и светские, уделяли немалое внимание его символическому значению, символическим образам. В этом они опирались, с одной стороны, на традиции античной аллегорезы, а с другой — на богатый опыт иудео–христианской экзегетики. Художественная практика давала многообразный материал для размышлений в этом направлении. В Византии на протяжении всей истории существовало светское аллегорическое искусство эллинистического типа. Раннехристианские изображения, как правило, имели символикоаллегорический характер, и отдельные аллегорические элементы этих изображений сохранились затем в иконографии зрелого византийского и всего православного церковного искусства. Да и само оно, особенно иконопись, развивалось в основном по пути создания отнюдь не иллюзионистических иллюстраций к Писанию, но сложных многозначных символических образов, требующих глубинного проникновения в их сокровенный смысл. Кроме того, и собственно миметические образы в Византии имели, как правило, не только буквальное, но и переносное значение. Одной из главных форм мышления выступал в византийской культуре принцип аллегорезы. Он хорошо выражал дух времени и косвенно служил признаком высокой образованности. Аллегории употребляли в своих сочинениях и устных речах и светские и духовные лица. Для более выразительного и эффектного изложения своих мыслей писатели и историки X—XII вв. нередко прибегали к приему описания вымышленных картин с последующим толкованием их аллегорического смысла. К подобному приему обращается, например, Никита Хониат . В своей «Хронографии» он описывает аллегорическую картину, якобы запечатленную по указанию Андроника Комнина на внешней стене храма Сорока мучеников: « на огромной картине он (Андроник. — В. Б.) изобразил самого себя не в царском облачении и не в золотом императорском одеянии, но в облике бедного земледельца, в одежде синего цвета, опускающейся до поясницы, и в белых сапогах, доходящих до колен. В руке у этого земледельца была тяжелая и большая кривая коса, и он, склонившись, как бы ловил ею прекраснейшего юношу, видного только до шеи и плеч. Этой картиной он явно открывал прохожим свои беззаконные дела, громко проповедовал и выставлял на вид, что он убил наследника престола и вместе с его властью присвоил себе и его невесту» (Andr. Сотп. II6). |
| Ф. И. придавал огромное значение этим материалам, считая, что они занимают первое место после новелл X в., направленных на борьбу против крупного феодального землевладения. Особое значение Ф. И. приписывал докладной записке Михаила Акомината императору Алексею Комнину от 1198 г. Из этой записки Ф. И. взял один из эпиграфов ко всей своей работе, показывавший её основное направление: „Гибель же славянских общин равняется гибели всего Афинского округа». Центр тяжести этого раздела исследования Ф. И. видит в толковании термина „друнга». Анализируя письма и другие материалы Михаила Акомината, Ф. И. пришёл к выводу, что около Афин жили славянские друнги. Ф. И. указал, что термин „друнга», применённый к многочисленным фактам истории Византии и южных славян, должен принести громадную услугу исторической науке. Оперируя этими фактами, Ф. И. считал твёрдо установленным, что социальное движение конца XII в. с полным правом может быть названо славянским движением 90 . Изучая письма Михаила Акомината, Ф. И. обнаружил, что короткое правление Андроника Комнина (11831185) отмечено новым, до того невиданным в Византии движением среди византийского крестьянства, когда крестьяне посылали ходоков в столицу, ставя в своих наказах вопросы размежевания земель, реформы податной системы и т. д. В исследовании Ф. И. устанавливается, что и в конце XII в. земледельческое население Византии делилось на два класса: свободных крестьян (эпики) и крестьян зависимых (парики). Как уже отмечалось выше, исследование Ф. И. показало, что славянская община и свободное крестьянское землевладение не только продолжали существовать в XII, XIII и XIV вв. 91 , но пережили и самую Византийскую империю. Это положение, само собой разумеется, имело большое значение для византиноведения, так как меняло установившиеся взгляды на историю Византии, а вместе с ней и южных славян. Развитию нового взгляда Ф. И. посвятил в своём исследовании специальную главу под названием „Славянская община в восточных и западных провинциях империи». |
| И снова в этой портретной галерее будут попадаться самые разнообразные типы: честные женщины и другие, менее честные, умы замечательные и души посредственные, женщины, снедаемые честолюбием и горящие благочестием и святостью. Анна Комнина, Ирина Дука – и наряду с ними хорошенькие женщины, попавшие в сети византийского дон Жуана, каким был Андроник Комнин, и еще многие другие, царицы и простые смертные, покажут нам с различных сторон, что представляло из себя в XII веке при дворе и в городе, во дворце и в монастыре, в мире литераторов и государственных мужей это общество, где процветали интриги, козни, мятежи и всякие любовные похождения, – византийское общество, современное крестовым походам. Но в особенности будет обращено внимание на изучение лиц, позволяющих нам провидеть, какое действие производили сношения греков с латинянами на византийских царевен, покидавших порой, – правда, редко, – столицу Босфора, чтобы взойти на трон Западной империи, и на западных принцесс – более многочисленных, – являвшихся из Германии, Франции, Италии, чтобы занять престол цезарей, и на царевен сирийских, происходивших от знатных французских семей, переселившихся на Восток, не раз прогремевших на всю византийскую империю своими необычайными похождениями. Мы найдем тут целый ряд романических существований, – небезынтересных для истории, – печальных или трагических, довольно хорошо символизирующих и объясняющих основное и вечное недоразумение, несмотря на все усилия к сближению и взаимному пониманию, всегда разделявшее два враждебные и соперничавшее друг с другом мира. И, в конце концов, может быть, не безынтересно будет пополнить достоверные сведения, даваемые нам историей, сведениями, почерпнутыми из романического вымысла. Из этого мы также увидим, какое место в рыцарском обществе того времени было отведено женщине, и в какой мере это общество сложилось по образцу придворных нравов Запада. Оживив, таким образом, исчезнувшие лики эпохи Комнинов и Палеологов, я надеюсь сделать полезный вклад в историю византийской цивилизации, ибо это прольет некоторый свет на эволюцию восточного мира, поскольку он подвергся изменениям от сношений с латинянами. Глава I. Византия и Запад в эпоху крестовых походов |
| 904 Ibid. Т. VI. Р. 121; Ср.: Χριστιανικα θναι. Δλτιον θνολ. κα στορ. ταιρ ας τς λλδος. Τ. III. 1890. Σ. 66. 912 Ibid. Р. 28, 31. – Скала монастыря Мануила вторично была утверждена за венецианцами в 1202 г. императором Алексеем III (Ibid. Р. 50.), который дал им также и дома, принадлежавшие монастырю Высокому (Ibid. Р. 49). 921 Choniat. De Andronico Comneno. Lib. I. Cap. 2; De Isaacio Angelo. L. III. Cap. 8; Ephraemius. P. 256. 924 Le Quien. Oriens Christianus. T. I. P. 275; Banduri. Imperium Orientale sive antiquitates Constantinopolitanae. T. I. Parisiis, 1711. P. 298. 939 Choniat. De Manuele Comneno. Lib. VII. Cap. 3; De Andronico Comneno. Lib. I. Cap. 6; Montfaucon. Bibliotheca Coisliniana. P. 105. 940 Choniat. De Alexio Comneno, Manuelis filio. Cap. 17; Montfaucon. Bibliotheca Coisliniana. P. 105; Eustathius. De Thessalonica urbe a latinis capta. Cap. 35//PG. T. CXXXVI. C. 40. 944 Choniat. De Isaacio Angelo. Lib. I. Cap. 7; De Alexio Comneno Isaacii Angeli fratri. Lib. III. Cap. 6; Montfaucon. Palaeographia graeca. P. 51; Montfaucon. Bibl. Coisl. P. 105. 945 Choniat. De Alexio Comneno Isaacii Angeli fr. Lib. III. Cap. 10; Alexius Ducas Mursuflus. Cap. 2. 948 Leunclavius. Jus graeco-romanum. Vol. I. P. 317; Tafel. De Thessalonica ejusque agro. P. 351. Nota. Berolini, 1839. 958 Ibid. Из вышеупомянутых монастырей чаще других в истории XI-XII вв. упоминаются следующие: Студийский ( Choniat. De Isaacio Angelo. Lib. II. Cap. 4: Μιχαλ κομιντου το Χωνιτου τ σωζ μενα. Τ. II. Σ. 91, 115; Montfaucon. Bibl. Coisl. P. 105); Пантократора, в который Иоанном Комнином был заключен его брат Исаак из опасения, чтобы он не стал домогаться престола (Choniat. De Manuele Comneno. Lib. I. Cap. 1); здесь же была погребена первая супруга Мануила, родом алеманка (Ibid. Lib. III. Cap. 5. См.: Ibid. Lib. VII. Cap. 7; De Alexio Manuelis filio. Cap. 13); Пантепонта (Choniat. De Alexio Manuelis filio. Cap. 8; Alexius Ducas Murzuflus. Cap. 3), куда был заключен императором Андроником военачальник Лопарда, поднявший против него восстание с целью отомстить за умерщвление Алексея II ( Choniat. De Andronico Comneno. Lib. I. Cap. 1.). |
|
|
