| (Ср. Hofmann. Die heilige Schrift. VII, 2, s. 46: αρεσεις=Sonderrichtungen). Что же касается названия христианства τν Ναζωραων αρεσις ( Деян. 24:5 ) или αρεσις κατολικ, γιωττη (Ersebius, Kirchengeschichte X. V, 21–22, Evs. Werke. П. В. 2 Т. Leipzig. 1908, р. 889), то первое принадлежит еврейскому адвокату Тертулу, обвинявшему ап. Павла пред Феликсом, а второе взято из письма Константина В. к сиракузскому епископу, относящегося к 315 году. Тертул иначе и не мог назвать христианство, как он его назвал. Равным образом и в устах Константина В. в 315 году было естественно наименование христианства αρεσις, как одною из религий, одним исповеданием на ряду с другим языческим. Всегда заслуживает внимания, что наименование αρεσις в приложении к христианству принадлежит не апостолу, не св. отцу и даже не церковному писателю, а людям, находившимся вне церкви.– Значит не гностицизм повлиял на дурную квалификацию слова αρεσις и не потому он заслужил название ереси, что «выбирал не из лучшаго, а из худшаго“ (с его точки – это было самое лучшее), а потому, что он извращал всё христианство и глав. образом догмат искупления.– Если иметь в виду позднейшее словоупотребление, по которому αρεσις есть извращение истины лицами, стоящими внутри Церкви и следовательно признающими основы христианства, справедливее было бы назвать гностицизм антихристианством, ибо не кое-что извращал он в христианской церкви, а сам хотел стать на место церкви. Однако и с этой точки зрения не понятно утверждение Манселя, что гностицизм «никогда не был классифицируем, как ересь, но только как философское (явление),– это могло быть языческим или антихристианским, но собственно не еретическим“. (Mansel. The Gnostic Heresies. London, 1875, p. 3). 281 «Simon autem Samaritanus, ex quo universae haereses substiterent“... «a quibus (sc. Simonianibus) falsi nominis scientia accepit initia“... S. Jrenaeus. Contra haereses. I, 23, 24; III, предисл. (Migne. Patrologiae Cursus. VII, 671–672. Cp. S. Epiphanius. Κατ τν αρεσων XXI, 1: «Σμωνος γνεται το Μγου πρτη αρεσις, π Χρστο κα δερο ρξαμνη“. |
| Во время т. н. лаврентиевской схизмы, последовавшей за избранием и рукоположением папы Римского Симмаха (498-514) и антипапы Лаврентия , Л. принял сторону Симмаха. По-видимому, епископ руководствовался советами Эннодия, ревностного приверженца Симмаха (Эннодий приписывал Л. решающую роль в преодолении схизмы, хотя это вряд ли соответствовало действительности). Весной 502 г. в связи с обострением конфликта папа Симмах отправился в Равенну, чтобы оправдаться в присутствии короля. По словам Эннодия, Л. предоставил понтифику коней и дал 400 солидов на дорожные расходы (позднее епископ добивался уплаты долга от Симмаха и его доверенных лиц, Гормизда (впосл. папа Римский), Диоскора (впосл. антипапа) и Луминоза). Однако понтифик, не достигнув Равенны, вернулся в Рим и разместился со своими сторонниками в Ватиканской базилике. Кор. Теодорих велел епископам Италии прибыть в Рим и рассмотреть обвинения, выдвинутые против Симмаха. Собравшиеся епископы под рук. Л., Марцеллиана Аквилейского и Петра Равеннского поставили под сомнение свое право выносить суждения о поведении папы Римского, но Симмах разрешил им провести слушания. В течение длительного времени епископы не могли вынести решение, однако кор. Теодорих настаивал на продолжении разбирательств. На заседании, возможно проведенном в Ватиканской базилике, 76 епископов во главе с Л. и Петром Равеннским вынесли оправдательный приговор и признали Симмаха законным папой Римским, не рассмотрев его дело по существу (23 окт. 502). Сторонники антипапы Лаврентия не согласились с этим решением, поэтому 6 нояб. епископы собрались на заседание в Ватиканской базилике под рук. Симмаха. На заседании был зачитан эдикт, изданный в 483 г. префектом претория Цециной Децием Василием Младшим от имени кор. Одоакра. Согласно этому закону, епископы не имели права отчуждать церковную собственность (нек-рые обвинения против Симмаха были связаны с тем, как он распоряжался имуществом Римской Церкви); избрание папы Римского могло проходить только с согласия светской власти. Л. и др. митрополиты, Петр Равеннский и Евлалий Сиракузский, выступили с критикой эдикта. По их словам, законодатель не имел полномочий делать распоряжения, относившиеся к жизни Церкви, без согласия папы Римского; эдикт противоречил нормам канонического права. Др. епископы поддержали Л. и объявили, что эдикт не имеет силы. Как старший из присутствовавших иерархов Л. поставил подпись сразу после папы Симмаха (в заседании участвовали 80 епископов, но подписались только 64). Вскоре сторонники антипапы Лаврентия составили памфлет, направленный против оправдания Симмаха, и Эннодий подготовил его опровержение. |
| Все эти три момента, высказанные интуитивно и как бы случайно, укрепятся и станут неотъемлемыми при выработке понятия символа в эпоху поздней античности. 5. Платон и Аристотель а) Философская классика в лице Платона почти не дает нам ничего оригинального по сравнению с классической поэзией и прозой. Символ для Платона равносилен знаку ( " монета – знак обмена " , R.P. II 371b). Скрываясь от происков сиракузского тирана, Платон уславливается с друзьями ставить в начале письма особый знак, указывающий на то, что это письмо подлинное (Epist. XIII 360a) или что это письмо пишется с серьезными намерениями (XIII 363). В знаменитой же речи комедиографа Аристофана за пиршественным столом – забавный рассказ о людях-половинках, рассеченных надвое, когда " каждый ищет всегда соответствующую половину " (anthröpoy symbolon, Conv. 191d), – мы явно чувствуем реминисценции из Эмпедокла, мир которого наполнен такими вот рассеченными существами и отдельными членами человеческого тела (B 20, 57, 58), стремящимися к единению (B 59, 61, 62). Правда, Платон устами Аристофана рисует целую художественную картину вплоть до мельчайших деталей. Аполлон рассекает людей соразмерно и изящно, как будто яйцо разделяется пополам тонким волоском. Здесь и странствия этих половинок, и тоска их друг по другу. Однако в своей основе это вариант Эмпедокловой модели – поиски единораздельной целостности, которая только и может стать истинным бытием для символов, жаждущих полноты слияния. б) Аристотелевский символ представляет собой соединение уже целого ряда тенденций, в которых, как всегда, проявляется ученая эрудиция философа. Здесь понимание символа как судейской тессеры (фрг. 420 Rose), договоров и соглашений между народами в традиционном духе классической поэзии и прозы (Polit. III 9, 1280a 37. 39; фрг. 378, 1541a 10, 9; фрг. 380, 1541b 3). Здесь же – символ как свидетельство и признак, по которому узнается дотоле неизвестное (Rhet. III 16, 1417b 2; III 15, 1416a 36), или обычная примета (Meteor. II 4, 360), или знак внутреннего состояния, когда голос, например, выражает страдания души (De interpret. |
| " О друг, не вдавайся в обман обманчивой корысти. Помни, что слава умерших людей после их смерти живет лишь в сказаниях летописцев и певцов; никогда не погибнет приветливая доблесть Креза, тогда как жестокосердного Фаларида, сжегшего людей в медном быке, повсюду преследует неумолимая молва; и лиры над домашним очагом не принимают его в сладкие песни юношества. Пользоваться благосостоянием есть первый дар для людей; хорошая слава – второе благо; но тот, кто получил и достиг и того и другого, тот принял величайший венец " (92 – 100). Нам кажется, что здесь мы имеем прекрасное живописное изображение греческой классической калокагатии. Тут перед нами то характерное смешение и наивное синтезирование физических благ с идеально возвышенным строем человеческого духа, которым как раз и характеризуется классическая Греция. Все здесь чрезвычайно возвышенно, благородно, величаво и в то же время лишено какого либо аскетизма. Такова классическая общественно–демонстративная калокагатия. Приведем еще отрывок из II Пифийского эпиникия в честь все того же Гиерона Сиракузского: " Твой удел – благоденствие. Более, чем кого либо из людей, на тебя, вождя народа, устремляет благосклонные взоры великое благополучие. (…) Кто из смертных имеет в уме сознание истинного пути, тот, должен с покорностью переносить то, что ему посылают блаженные боги. Разные ветры веют в разные стороны в высотах. Счастье ненадолго дается в удел людям, особенно когда оно приходит в чрезмерном изобилии. Среди малых я буду малым, среди великих – великим. Данную мне судьбу я всегда буду чтить в сердце, служа ей по мере своих сил. Если же бог дарует мне роскошное богатство, то я питаю надежду стяжать себе в грядущем великую славу. О Несторе и ликийском Сарпедоне мы знаем благодаря человеческой молве и из поющихся о них песен, которые сложили искусные зодчие: доблесть, благодаря звучным песням, живет в веках; но немногим дан такой удел " (84 – 86, 103 – 115). Калокагатия – это роскошь тела, души, общества, взглядов, обычаев. Калокагатийный человек силен, бодр, весел, красив, здоров. Он – борец, герой, атлет, равно как и поэт, музыкант, художник. Он же и человек меры. Он покорен тому, чего нельзя, миновать, покорен судьбе, но надеется на великую славу в грядущем. Изобилие жизненных благ ему нравится; но он не раболепствует перед ними, а расстается с ними с улыбкой. Он не отказывается от богатства. Однако не богатство и слава владеют им, а он владеет ими, и он над ними всегдашний господин. |
| Несмотря на утрату суверенитета, Сиракузы экономически процветали после войны в долгое и мирное правление Гиерона II. Он поощрял развитие земледелия и ремесел, успешно пополнял казну за счет пошлин, взимаемых с торговых операций, и Сиракузы стали крупнейшим центром международной морской торговли. Кроме того, Гиерон впервые в греческом мире ввел прямой подоходный налог – со всех доходов в царскую казну платили десятину. При нем Сиракузы стали одним из самых влиятельных культурных центров эллинистической икумены. Город украсили великолепные строения. На сиракузской верфи по проекту и под наблюдением Архимеда был сооружен огромных размеров корабль, который не мог поместиться ни в одной гавани Сицилии и был подарен царю Египта Птолемею. Когда разразилась Вторая Пуническая война, Гиерон, несмотря на крайне трудное положение, в котором Рим оказался после поражения от Ганнибала в Каннах, не воспользовался несчастьем былого противника и сохранил ему верность. В 215 г. до Р. Х. он умер в возрасте, приближавшемся к девяностолетию. Сиракузский престол перешел к его внуку Иерониму, который, пренебрегая политическими заветами деда, попытался воспользоваться тяжелым положением Рима для освобождения от его протектората и перешел на сторону Карфагена. Неспособность Иеронима к государственному правлению, достаточно объяснявшаяся его отроческим возрастом, привела к расстройству государственных дел. После 15 месяцев правления он был свергнут с престола и убит. Через два года после его смерти, в 212 г. до Р. Х., римские войска штурмом взяли Сиракузы, включив их затем в свою Сицилийскую провинцию. 8. Эллинистическая культура Эллинистический мир, созданный восточными походами Александра Македонского, простирался от Сицилии на западе до Инда на востоке. При этом и в политическом и в культурном отношении он разделялся на две части, граница между которыми проходила в Малой Азии: западная Анатолия примыкала в этом отношении к Европе – в этой стране греческий элемент доминировал и до Александра, в то время как Восточная Анатолия и лежащие к востоку от нее страны, равно как и Египет, стали территорией культурно доминирующей греческой и политически господствующей македонской диаспоры в результате походов Александра; ранее эти страны были объединены Ахеменидами, но и при них и при Александре и его преемниках – диадохах и эпигонах в них продолжали существовать древние цивилизации Востока: египетская, месопотамская, сирийская, а также исторически синхронная греческой культура иранских народов, на своей восточной периферии соприкасавшаяся с генетически родственным ей индийским миром. |
| Много есть указаний на то, что карфагеняне часто умерщвляли людей для умилостивления своих богов. По свидетельству Иустина, карфагенский полководец Малеус принес в жертву богам своего победоносного сына Картало: надев на его голову тиару жреца и облачив его в царскую пурпуровую мантию, он пригвоздил его к высокому кресту. Геродот рассказывает нам о том, как, карфагенский полководец Гамилькар, во время сражения с сиракузским царем Гелоном, с утра до вечера приносил в жертву богам бесчисленное количество людей, а потом и сам бросился в огонь. По свидетельству Евсевия, у карфагенян был даже особый железный идол с простертыми вперед руками; раскалив его сначала докрасна огнем, жрец брал у какой либо несчастной матери ея грудного ребенка и клал его на руки идола, на которых он начинал жариться, а затем падал вниз в пылавший огонь и там сгорал совершенно. Когда царь Агафокл осадил Карфаген, жители этого города, как рассказывает Диодор, принесли в жертву богам более 200 юношей из самых знатнейших семейств. Но этого мало: нашлось еще 300 юношей, почти отроков, которые добровольно предложили заклать себя в жертву. Вообще же карфагеняне, по словам Иустина, более других язычников были уверены в том, что самою угодною и наиболее умилостивительною жертвою богам было умерщвление невинных младенцев, при чем матерям строжайше было запрещено оплакивать своих детей; напротив, во время самого приношения их в жертву, они должны были неистово плясать под оглушительные звуки грубых музыкальных инструментов. Этот ужасный и бесчеловечный религиозный культ существовал в северной Африке еще во времена Тертуллиана , т. е., и после разрушения Карфагена. По свидетельству Плутарха, жестокость этого культа была несколько смягчена тем, что богатые женщины могли заменять собственных детей чужими, купленными у жрецов, которые приобретали их на рынках и особенным образом подкармливали для жертвоприношений. У карфагенян, как и финикиян, были особенные ковчежцы в которых, как святыня, сохранялись кости принесенных в жертву младенцев. |
| Автор книги «Милые кости» извинилась перед мужчиной, отсидевшим 16 лет из-за ее ложного обвинения 2 декабря, 2021. Новостная служба Энтони Бродуотер провел в тюрьме 16 лет по обвинению в изнасиловании писательницы, но оказался невиновным 2 декабря. ПРАВМИР. Американская писательница, автор популярного романа «Милые кости» Элис Сиболд публично извинилась перед мужчиной, отсидевшим 16 лет в тюрьме по ложному обвинению в ее изнасиловании, сообщают РИА Новости. Писательница пережила изнасилование в 1981 году, будучи 18-летней студенткой Сиракузского университета в Нью-Йорке. Спустя несколько месяцев после инцидента она встретила на улице Энтони Бродуотера, и ей показалось, что он похож на насильника. Девушка обратилась в полицию, подозреваемого задержали. Однако во время опознания в участке, Сиболд не смогла повторно узнать Бродуотера и указала на другого мужчину. Не смотря на это, суд все равно счел его виновным и посадил на 16 лет. Мужчина провел в тюрьме с 1982 по 1998 год. После освобождения его занесли в реестр совершивших преступление на сексуальной почве. В конце ноября 2021 года 61-летний Бродуотер был оправдан судом штата Нью-Йорк, а писательница публично перед ним извинилась. «Во-первых, я хочу сказать, что мне искренне жаль Энтони Бродуотера, и я глубоко сожалею о том, через что вам пришлось пройти… Моей целью в 1982 году было добиться правосудия, а не увековечить несправедливость. И уж точно не изменить жизнь молодого человека навсегда и непоправимо тем преступлением, которое изменило мою», — написала Сиболд Также Элис Сиболд написала, что настоящий насильник, вероятно, никогда не понесет наказания. Бродуотер сообщил агентству Associated Press, что узнав о своей реабилитации, он плакал от счастья и облегчения. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. |
| Для нас в настоящем разе не важно знать, почему император захотел учинить такой насильственный поступок по отношению к кровным своим родным; но нельзя не отметить того факта, что Игнатий, решительно отказавшись исполнить волю царскую 57 , тем самым заявил, что он до глубины души был проникнут сознанием своих пастырских обязанностей. Партия Игнатия и Игнатиан отличалась и некоторыми другими чертами, свидетельствовавшими о родстве её с теми прежними партиями, которые заявляли себя протестом против распоряжений и действий церковной власти. Партия Игнатия унаследовала от времени патриарха Мефодия нерасположение к этому патриарху. Образ действий Мефодия, круто поступавшего со Студитами, по всей вероятности, нашел себе порицание в партии Игнатиан, во главе которой стоял такой почитатель монахов, как Игнатий. По крайней мере сам Игнатий считался, среди кружков ему враждебных, «хулителем» Мефодия 58 , а таким лицом мог быть Игнатий только потому, что он сошелся со Студитами 59 , разделяя их воззрения и нерасположение к своему предшественнику. Правда, Анастасий библиотекарь, бывший по своим симпатиям на стороне Игнатия, старается напротив выставить этого патриарха почитателем Мефодиевой памяти 60 , но известия его по этому вопросу не могут быть точны и не соответствуют действительному положению партий в Византии. С другой стороны, нужно сознаться, у историка нет твердых фактов, которые бы доказывали, что партия Игнатия в отношения к патриарху Мефодию шла по стопам Студитов Мефодиева патриаршества; но за то историки не лишены возможности указать на один факт, хотя и косвенный, но остающийся не без значения в отношении к занимающему нас вопросу. Разумеем строгость, какую показывал Игнатий к Григорию Асвесте. Строгость эта будет для нас совершенно непонятна, если мы не будем искать основания для неё в том, что Григорий был тесно связан многими отношениями с Мефодием: Мефодий и Григорий Асвеста – оба были земляки, сиракузцы; очень вероятно, что Григорий был возведен в архиепископа Сиракузского именно Мефодием; быть может, именно по желанию Мефодия проживал он не в своем кафедральном городе, а в восточной столице; наконец сохранился панегирик, написанный Григорием в честь Мефодия 61 . |
| " Нет ереси, — говорит Тертуллиан, — которая бы не имела начала в учении философов: Василид был платоник, Маркион стоик, вечная материя идет от Зенона, отрицание бессмертия от Эпикура " . Он, Тертуллиан, проклинает Аристотеля за его диалектику, служившую для сектантов могучим орудием в защите их Тот же Тертуллиан, изображая зрелище Страшного суда, не без " восхищения " объявляет, что многие мудрые философы вместе со своими учениками будут гореть в пламенеющем огне, что многие знаменитые поэту будут трепетать не пред судом Миноса, но пред судилищем Христа, что многие трагики еще плачевнее будут вопить под бременем своих собственных В том же роде отзывается о языческой философии, науке и литературе и христианский философ Татиан. " Ваше (языческое) красноречие, — восклицает он, — есть не иное что, как орудие неправды, ваша поэзия воспевает только ссоры и любовные проделки богов на пагубу людей, глупцы и льстецы были все ваши философы. Ни один из ваших философов не произвел ничего великого и достойного, ни Диоген, живший в бочке, чтобы явить себя чуждым потребностей, и умерший потому, что он ел грубые полипы, ни Платон, который любил лакомые обеды Дионисия (Сиракузского), ни Аристотель, который льстил Александру (Великому); все они не были свободны от суетности и притязательности. Или, что достойного и удивительного сделали ваши киники? " Христианский философ Ермий в едкой сатире ( " Осмеяние философов " ) описывает в самых жестких выражениях почти всех философов древности. Вооружась против языческой науки и литературы, христианское сознание вооружалось и против таких проявлений эллинской цивилизации, какими были театры. " Театр, — по словам Тертуллиана, — есть собственно святилище Венеры, дом, посвященный Венере и Бахусу " Лактанций пишет о театрах так По отношению к воззрениям древних христиан на театры мы должны в оправдание подобных взглядов сказать, что в эпоху, о которой мы говорим, театры испортились, они не были тем, чем они были в древней Греции и чем они стали в наше время, т. |
| Воспитанный на греческих и римских классиках и ободряемый попечителем М. Н. Муравьевым, который считал необходимым внесение классического элемента в русскую литературу, Мерзляков занимался переводом классических сочинений. Первыми опытами его переводов были: Сцены из Эврипидовой Алцесты и первая ода олимпийская Пиндара Гиерону Сиракузскому. Потом в «Вестнике Европы» 1805 г. явились эклоги Виргилия с некоторыми эклогами Феокрита, Биона и Мосха, Наука стихотворная Горация, перепечатанная несколько раз. Другие переводы из Гомера, Тиртея, Пиндара, Сафо, Эсхила, Софокла, Эврипида, Каллимаха, из Энеиды Виргилия, из Горация, Тибулла, Проперция и Овидия помещались в разных журналах и потом напечатаны были вместе в двух частях, пол заглавием: «Подражания и переводы из греческих и латинских стихотворцев» (М. 1825–1826). В предисловии к этому сборнику Мерзляков говорит, что его целью было «представить образцы древних писателей во всех родах стихотворных сочинений, дабы учащийся ног их иметь на своем языке при самом истолковании правил Пиитики». О способе своего перевода он выражается: «смело могу сказать, что почти все представленные здесь отрывки весьма близко переложены, но не переводы в теснейшем смысле слова, ибо я, переводя в стихах, и не мог, и не хотел этого сделать. Даже предупреждаю знатоков греческаго подлинника, что я многое сокращал, что мне казалось слишком растянутым, или не относительным к минуте действующей страсти; иное перестанавливал и соединял первый акт с пятым в своем отрывке, дабы составить из того нечто целое драматическое» и проч. Такое воззрение на переводы Мерзляков заимствовал у французов, которые не умели, или не хотели вникать в дух подлинника и не понимали художественного смысла древних произведений. Подобно Тредьяковскому, который к своим переводам присоединял предисловия, в которых подробно объяснял происхождение и значение стихотворной формы переводимого сочинения, Мерзляков также к переводу эклог Виргилия приложил предисловие об эклоге вообще; в предисловии к первому тому переводов и подражаний было приложено рассуждение «о начале и духе древней трагедии и о характере трех греческих трагиков». Из новых литератур Мерзляков перевел только «Идиллии г-жи Дезульер» (М. 1807) и «Освобожденный Иерусалим» Тасса (М. 1828 г.). |
|
|
