| Вопросите свою совесть и судьи, не осудил ли кто из вас кого на смерть или на тяжкое наказание без вины или надлежащего исследования дела, или наоборот не оправдал ли виновного, хотя и знал о невиновности первого или виновности последнего? Вообще же справьтесь все с своею совестью, не оскорбил ли кто из вас кого суетным гневом или строптивостью в обращении, также злословием, презрением, притеснением, и таким образом подвергая кого-либо тяжкой скорби, не расстроил ли вместе с сим здоровья его и тем не сократил ли жизни его? Против шестой заповеди грешат все те, кои научают и поощряют других на дела греховные, кои явно-соблазнительным примером, непристойными словами и поведением вводят кого-либо в грех и таким образом подвергают смерти духовной. Сюда же, разумеется, надобно отнести также и самоубийство, как телесное, так и духовное. В особенности вопросите себя, братие, не подает ли кто из вас повода к самоубийству, предаваясь пьянству и другим разрушающим здоровье порокам и преступлениям? Равно также могут быть причислены к разряду самоубийц и все те, кои, видя явную опасность смерти, самовольно н безрассудно подвергают себя оной, когда например кто, видя большое волнение на воде, пускается вдаль на малой ладье, или в большую вьюгу, в зимнее время, неосторожно отправляется в далекую дорогу, или без особенно важной и неотложной надобности самовольно идет в такие места, где угрожает опасность от зверей или от злых людей, и т.п. Или не расстраивает ли кто из вас самовольно своего здоровья, вообще не предпринимая необходимых мер против вредного влияния стихий, или предаваясь совершенной бездеятельности, или пресыщению, или неумеренному сладострастию? Не участвовал ли кто из вас также в так называемых дуэлях или поединках? Или сам так или иначе не был ли когда причиною этой неразумной борьбы ближних между собою? Не бился ли кто об заклад с другими, что переест или перепьет другого, и под влиянием этого опасного ратоборства, не подвергал ли себя опасности расстроить свое здоровье и тем сократить или даже и прекратить жизнь свою? |
| 610 Досифея житие блажен. Иова по нечатн. изданию, стр. 8–10. По описании этого чуда, как в печатном издании, так и в Xiege endow, следует выражение: «доселе Досифей, ученик блаженнаго». Это значит, что здесь оканчивается труд Досифея по изложению жизни и прославления препод. Иова. Следующие за тем известия внесены другими авторами. 611 Архива Почаевской лавры, Дело 3 / 50 , стр. 16. Кроме сего из других оффициальных бумаг Почаевской лавры о чудесах преподобного Иова упоминается еще в инструкции, данной Луцким епископом Дионисием Жабокрицким, православному почаевскому игумену Иосифу Добромирскому, 1695 г., августа 30 дня. В этой инструкции между прочим, в § 4 читаем: «Xiega Cadow przy obrozach Cydowuych Matki przynaswietzey i innych, takze przy moszczuch Bkzennaho starca Iowa Zeleza dziejacychsie, przysiego stwierdzoiiych jak dawnieyezych tak i tych, klore w pizyszle lata z woli Botkiey dziacsie moga, zaweze miec powinna, w oprawie prziatoyney у w skarbcu one chowac» (Архива Почаевской лавры Дело 8 /769, стр. 65 на обороте). Надобно полагать, что это та самая «Xiega Cudow», которая была у нас под руками. 613 Об этой войне читает у Ригельмана, в его «Летописном повествовании «о Малой России». – Магомет IV, султан, вознамерился наисильнее мстить Польше «за нарушение буджакскаго (или бучацкого) мира и за поражение войск при Хотине. «Он препоруча войско свое новому визирю Кара-Мустафе, отправил его с оным на Польшу (часте II, стр. 144). Визирь же турецкий пошел в Подолию. – Там давно живущих волохов на колья посажал. Такую же казнь по взятии города и в Микулине делал; потом взял на договор крепость Подарецу, оную срыл, а церкви и кладбища посрамил и имение разграбил. За сим чрез измену получил Збараж... и расположив свой стан при Збараже, отправил 60, человек конницы турок и татар, под предводительством Нурредина, султана татарского, с тем, чтобы учинили нападение на короля и лишили бы его постоев и все опустошили б на пути своем... Нурредин султан следуя к Львову, все что было ему на пути мечем и огнем пленил» и т. д. (стр. 146 – 147). |
| «Попытки найти существенное различие между двумя учениями [католическим и православным] на базе применения терминов “пресуществление” (transsubstantiatio) на Западе и “претворение” или “преложение” на Востоке следует отнести на счет полемического задора, ибо никто еще никогда не мог указать, в чем именно состоит различие между этими словами. Раскрытие их содержания всегда доказывало их синонимичность ». (Последнее выделено мною - А.В.) Александр Жабенко 20 мая 2010г. 22:32 Сделаю небольшое замечание относительно Леонтия Иерусалимского и использования им термина " пресуществление " . Пресуществление, о котором говорит он -- тоже не совсем похоже на Евхаристию. Ведь вода превратилась в кровь, и это было очевидно. А при Евхаристии вид хлеба и вина остается. Но хлеб и вино " прелагаются " в Тело и Кровь Христа истинно, существенно. Или иное чудо -- в Кане Галилейской -- превращение воды в вино: вода изменилась и стала вином. И это всем было очевидно даже с материальной точки зрения. Христу же угодно в Евхаристии скрыть изменение, сделать его " внутренним " (не в прямом смысле, геометрическом или философском, но в смысле Тайны). " Царствие Божье внутри вас есть " . " Не приидет оно явно, и не скажут, вот, оно здесь или там... Но, как явным бывает молния от востока и на западе, так будет и Пришествие Сына во славе " . Посмотрите на Евангельские заповеди: выступает ли Христос против рабства? Явно, открыто -- нет, Он не призывает изменять общественный рабовладельческий строй, не зовет к революциям, но внутренне Евангелие есть Свобода. Внутреннее исполнение заповедей приводит к тому, что рабство признается неестественным человечеству, и отбрасывается обществом. Евангелие как дивный Собеседник -- соглашается и с малой истиной, но всегда зовет к большей и к Самой Истине -- ко Христу. Это, конечно, неподходящий пример (образ внутреннего здесь и в случае Таинства -- не одинаков), но все же приоткрывает некую завесу. Андрей Ашмарин, Сергиев Посад 20 мая 2010г. 23:45 Александру В: Странно говорить, что патриарх Сергий идет по пути протестантов и приписывать ему лютеранское учение oб impanamio. Ведь его статья и направлена против сего учения . |
| Тогда Фарасманий говорит: «Дай мне слово». Спафарий дал Фарасманию слово не причинять ему ни в чем вреда и только с тридцатью воинами войти в крепость. Но слова своего Лев не сдержал, а приказал своим тридцати спутникам: «Когда мы будем входить, захватите ворота, и пусть входят все». Как только это произошло, спафарий приказал метать огонь в крепость. Начался большой пожар, и семьи стали выходить, взяв с собой, что только могли они унести из своего имущества. Пробыв там еще три дня, Лев разрушил стены до основания, [затем], отправившись в путь, спустился в Апсилию с Марином, первым из них, и с великими почестями был принят апсилийцами. Оттуда он спустился к побережью 441 , переправился через море и пришел к Юстиниану. 728/729 г. В этом году сын хагана, владыки Хазарии, отправился походом на Мидию 442 и Армению. Застав в Армении Гараха, стратига арабов, он убил его вместе с бывшим при нем войском. Разграбив страну армян и мидийцев, он повернул назад, нагнав великий страх на арабов. 732/733 г. В этом году василевс Лев 443 женил сына Константина 444 на дочери хагана, властителя скифов 445 , обратив ее в христианство и назвав Ириной 446 . Она же, изучив священное писание, отличалась благочестием, порицая их нечестие 447 . 750 г. 25 января, того же, 3-го, индикта у василевса Константина родился сын от дочери хагана Хазарии, которого он назвал Львом 448 . 763 г. В этом же году турки 449 вышли из-за Каспийских ворот. Многих в Армении они убили, а многих взяли в плен и повернули назад. В этом же году, в начале месяца октября, начались жестокие, суровые морозы, не только в наших землях, но и того более, на востоке, на севере и на западе, так что море у северного побережья Понта окаменело от холода на 100 миль и на 30 локтей в глубину; от Зинхии 450 и до Дуная, реки Куфиса, Днестра и Днепра, до Некропил, и на остальном берегу до Месемврии и Мидии претерпели то же самое. А когда такой лед покрылся еще и снегом, то толщина его увеличилась на 20 локтей, и уподобилось море суше, и ходили пешком по льду от Хазарии и Булгарии и остальных соседних племен люди, дикие и домашние животные. 776 г. Василевс 451 высек мятежников 452 , остриг их и выслал в Херсон и климаты под стражу и для безопасности. (Пер. И. С. Чичурова. С. 47–68) 1 Один из двенадцати апостолов, называемый «дидимом» («близнецом»). По преданию, проповедовал в Восточной Индии, где и претерпел мученичество. 2 Область в Малой Азии, находившаяся на востоке Мидийских пределов, между Персидским заливом и р. Тигром. Парфяне принадлежали к иранскому этносу, а не скифскому, как иногда указывается. 3 Св. ап. Андрей Первозванный. Один из двенадцати апостолов, сын Ионы, брат Симона Петра, уроженец г. Вифсаиды в Галилее. Проповедовал в «Скифии» в местах, идентифицированных позже с местоположением Киева. Мученическую смерть (по позднейшему преданию, казнь на скошенном кресте) принял в г. Патры в Ахайе (Греция). |
| Андрей 22 января 2016, 21:56 Не забывайте, другая сторона тоже обладает свободой воли и разумом. Стало быть не всегда нам возможно предотвратить войну, а если мы её проиграем, то просто исчезнем с лица Земли. Война 21 века остаётся войною, но отличается о войн 2, 12,17,19 веков и даже Великой Отечественной войны по разрушительности и скорости событий. На это обязательно следует делать поправку. У упустившей время стороны уже не будет шансов исправить положение на следующем этапе, просто потому что ракете потребуется всего минут 8 на полёт по маршруту Лондон - Москва, впрочем как и Москва - Лондон. Таков жестокий закон эпохи высоких технологий, а думать о сохранении мира следовало непрестанно, а не гнаться за прелестями тёплых морей и автокредитами. Собственно, так говорили ещё древние римляне: Si vis pacem, para bellum. АлександрГ. 22 января 2016, 16:50 Прекрасная и очень отрезвляющая статья отца Олега. Всегда с удовольствием читаю его. Анатолий 22 января 2016, 16:30 " Сегодня много «горячих голов», много тех, кто считает, что закон силы – это самый правильный закон. " Изначально не верный посыл. Никаких таких " горячих " голов у нас нет. Да, витает воинственный дух. И Слава Богу! Но только с желанием защитить свою Родину, защитить невинно убиваемых братьев-христиан и уничтожаемую культуру. А это - первейший долг мирянина. Огромных усилий стоило возродить российское воинство, поднять боевой дух. Да и теперь молодёжь ещё не очень-то в армию стремиться. Российский воин - это не дикий зверь, а Христов воин, воин за истину. Ну не нужно под видом православия прославлять пацифизм. ВЛАДИМИР 22 января 2016, 14:33 ПОЛНОСТЬЮ СОГЛАСЕН С МЫСЛЯМИ ПРОТОИЕРИЯ ОЛЕГА СТЕНЯЕВА. СПАСИ, ГОСПОДИ, И ПОМИЛУЙ ! Алексей 22 января 2016, 10:15 Уничтожать поводы к войне, согласно слов Святителя, могут (не сказано " обязаны " ) иереи и архииереи, так как именно они, и только они, стоят на страже исполнения Законов-Заповедей Христовых. Готовность стать " рецидивистом личной греховной испорченности " может быть вызвана например: изнасилованием собственной жены неким веселым арабом возле Христианского собора в Кёльне на глазах мужа, глумлением раскольников или униатов над православными святынями в землях Малой Руси, мужеложское или блудное развращение моих ближних, братьев, сестер... |
| – Все. Повсюду. Это же чудо – как они, музей, вслед за своими героями-хозяевами – Пушкиным, Лермонтовым, Тютчевым, Достоевским, Чеховым, Шолоховым, Распутиным, столь не схожи, столь удивительно своеобразны, и, при этом, они всегда и везде свои, близкие, всегда свои, уютные, сердечно родные. Михайловское, Тарханы, Мураново, Русса – разнообразие их скорее связано не с географией, а природно-временное, атмосферное. Где-то главное, царственное – осень, где-то – лето или зима. – Летом школьники обычно читают классику по списку для уроков литературы. Что вам нравится перечитывать из «школьной программы»? Как воспринимаете хрестоматийные произведения из сегодняшнего дня? – Хрестоматийно… звуковая ассоциация с Матерью Христа, и это правильно! Произведения, которым доверяешь совершенно, к которым общаешься за помощью, за советом и поддержкой, попадая в трудную, мутную ситуацию – а к кому ещё? ведь это они создали нас, наравне с родителями и учителями. Они заложили в нас каноны поведения, научили правильно реагировать на вызовы – они это мы! Поэтому перечитываю – ну, может не от корки до корки, фрагментами, но всё, что попадётся на глаза хрестоматийного – от «Полка Игорева», «Капитанской дочки» и «Русских женщин» до «Поднятой целины» и «Тёркина». Это заряжает, как свидание с малой родиной. – Кто из литературных героев русской классики – вам особенно симпатичен? Почему? – В русской классике герой культурный и герой народный нераздельны. Понятно, что герой культурный может быть (и зачастую бывает) антигероем: Герман, Печорин, Раскольников, ибо выражает временное, страдает временным. А народный герой – если уже не святой, то стремящийся к святости, так что и не различишь, где святцы, а где ЖЗЛ: Илья Муромец, Андрей Рублёв, Суворов, Достоевский. Вот и мне близок философ-романтик, обязательно страдающий вечностью: Петя Гринёв, князь Серебряный, князь Болконский, Ваня Карамазов. Таковых и сам описываю. – Издательский совет учредил новый конкурс для молодых литераторов «Благое начало». Тема первого сезона – «Герой нашего времени». Кого вы можете назвать настоящими героями нашего времени (в положительном смысле)? Как писать о таких людях? |
| Знатного Паламу и афонское монашество во главе с Лаврой и Ватопедом, жившее приношениями богатых властелей, поддержал претендент на престол и глава македоно-фракийской знати Кантакузин. Против Кантакузина, Паламы и аскетов стали те элементы салоникского населения, которые были враждебны местной аристократии. Нигде в империи Палеологов они не приобрели столь сильной организации политического значения, как в этом вечевом и портовом городе Македонии, не уступая в силе движению городских димов в империи VI в. Организованная партия врагов Кантакузина, знати и исихастов усвоила себе библейское прозвище «ревнителей», или «зилотов». В трактате местного писателя XIV в. Фомы Магистра «Об обязанностях подданных» идет речь о восстающих против знатных, ревнителях «об общей пользе». Ядром зилотов, врагов олигархии, должны были явиться многочисленные средние классы и профессиональные союзы. Враждебные зилотам писатели из аристократической партии – Кантакузин, Кавасила, Кидони, Григора и другие – рисуют зилотов как сборище голи, притом отчасти пришлой и варварской. Однако пролетариат не мог бы организовать партию, около 8 лет (1342–1350) державшую город в руках при труднейших условиях, развившую и осуществившую радикальную программу социальных реформ, шедшую вразрез с тем направлением судеб империи, которое привело последнюю к неизбежной гибели. Кроме интеллигентной молодежи, воспитанной Варлаамом и другими учителями в рационалистических началах аристотелевой философии, молодежи, выдвинутой зилотами на первые посты, действовал пример Генуи и других итальянских республик, где как раз в эти годы торжествовала демократия к великой пользе для городов, по крайней мере на первых порах. Вождем зилотов был Андрей Палеолог, которого нельзя причислить к простому народу, и рядом с ним действовали другие вожди интеллигенции, принадлежавшие к среднему и высшему классу. Излагая в дальнейшем историю зилотов в связи с общим ходом политической борьбы в империи, остановимся на их идеях и реформах. Обвинения их противниками в анархическом режиме и упразднении местного законодательства голословны и верны лишь в малой степени. |
| Одновременно с этим он подготовил другую книгу для «Кузницы», но шансов на успех у обеих было немного. Больше перспектив обещал договор с издательством «Молодая гвардия», которое по счастливому стечению обстоятельств возглавил в мае 1925 года Литвин-Молотов. Однако с «Молодой гвардией» все тоже затягивалось, Платонов называл в письмах жене своего благодетеля «невыносимым канительщиком», «страшным волокитчиком» и «ужасным волынщиком», который «любит обещать горы золота умирающим людям все хочет выпустить меня в свет обряженным красавцем, но я подохну, пока он меня управится одеть». И хотя у автора тех горьких строк было множество творческих замыслов и он фактически стоял на пороге прорыва (посланное Воронскому было лишь малой частью), в конце ноября — начале декабря 1926 года, передав доверенность на ведение издательских дел Марии Александровне и впоследствии подробно наставляя ее, как надо себя с издателями вести («Заключила ли ты договора с „Молодой гвардией“? Ответь на это. На сколько денег, на каких условиях? Как вышло у тебя с Поповым? С Поповым говори обязательно дерзко Крой, Машуха, во всю! Может, вывезет нас какая-нибудь кривая»), Платонов был вынужден один, оставив жену с сыном в Москве и получив письменные гарантии, что они не будут в одночасье выброшены на улицу, выехать в Тамбовскую губернию, чтобы занять ту же должность, которую он занимал в Воронеже, — губернского мелиоратора. Последней попыткой избежать Тамбова было намерение уехать всей семьей в Ленинград. В Пушкинском Доме сохранилось письмо Платонову некоего Бориса Зыкова: «Пишу тебе, Платоныч, пока варится на примусе гречневая каша, сварится — поставлю точку. Прежде всего о небольшом поручении Марии Александровны. За ту сумму, которую мне назвала Мария Александровна, иметь теперь комнату + отопление + освещение + стол — нельзя. Все это будет стоить, конечно, дороже. На двух больших людей и одного маленького человека нужно не менее 175–200 рублей. И сейчас найти все эти удобства вкупе — трудновато». Делать было нечего. |
| Катерина глупа, ревнива, мелочна, она встречает мужа «в тоске и в ревностной злобе», уверенная в том, что «муж ее явно любит другую, лучшую женщину, неизвестную ей прекрасную злодейку». Но примечательно, что, несмотря на ироническое до гротеска изображение женского мироощущения, апогеем которого можно считать страх Катерины Васильевны, что в Москве ее муж полюбит парашютистку («„Ведь они летают, у них личики, говорят, такие хорошие“… Но, вспомнив, что у мужа рука-то правая почти не действует, жена утешалась: калеку едва ли кто полюбит, теперь барышни хитрые. Хотя, что же, рука ведь у него цельная, да и заживет она еще…»), Платонов оставляет решающее слово за стариком Пучковым. «— Бабы спокон веку зажиточность любят, — сказал отец Сергея Семеновича, — чтобы всего было много: и белок, и рябчиков, и материя в сундуке, — их дело такое: и детей и добро при себе держать…» И в другом месте: «— Кто его знает: может, так и надо, чтоб бабы ругали нас постоянно, — рассуждал старик. — Они ведь людей рожают, они хозяйки человечества, им видней…» «Великая старуха руководит миром», — отметил Платонов в «Записных книжках» и там же чуть раньше сделал более пространную запись, сводя «низкое» и «высокое» воедино: «Мелкая озабоченность, хозяйственность, экономичность, щепетильная нудность, даже прожорливость, — все это суть — у женщины — лишь компенсация другой части ее души, которая содержит чувство сбережения родных, страх о смерти близких, etc. — детальное, так сказать, конкретное отражение, ограждение и спасение мира». И странным образом рабочая запись 1935 года перекликалась с юношеской статьей 1920-го: «Женщина — тогда женщина, когда в ней живет вся совесть темного мира, его надежда стать совершенным, его смертная тоска. Женщина тогда живет, когда желание муки и смерти в ней выше желания жизни. Ибо только ее смертью дышит, движется и зеленеет земля». Глава шестнадцатая. Казенные сказки Восемнадцатого июня 1936 года в доме на Малой Никитской, окруженный любимыми женщинами и членами политбюро, умер своей смертью, из которой сначала современники, а впоследствии потомки сотворили миф о вероломном убийстве, писатель Алексей Максимович Горький. |
| Над «Котлованом» можно не только плакать, но и смеяться, и в этом смысле он даст фору и «Городу Градову», и «Усомнившемуся Макару». Только юмор этот доходит до читательского сердца не сразу, изначально все смешное теряется и пропадает среди безмерного человеческого горя, подобно тому как не сразу приходит ощущение ужаса в «нежном» «Чевенгуре». Но хотя неоднократное прочтение повести спасет и уведет от однозначно трагического ее восприятия, расширит границы, примерно так же, как расширялись границы строительного котлована — вдвое, вчетверо, до глубины земного шара, и к этому расширению смысла, можно предположить, стремился Платонов, и повесть свою писал потому, что верил в ее счастливое окончание не на бумаге, а в жизни, все же если говорить о самой первой, самой эмоциональной и самой простосердечной читательской реакции на «Котлован», то она будет — «вернуть Творцу билет». И как ни относись к Иосифу Бродскому, написавшему в 1973 году предисловие к «Котловану» для издательства «Ардис», поэт был чисто потребительски — если вспомнить платоновский «МОПЛ» — прав: «„Котлован“ — произведение чрезвычайно мрачное, и читатель закрывает книгу в самом подавленном состоянии. Если бы в эту минуту была возможна прямая трансформация психической энергии в физическую, то первое, что следовало бы сделать, закрыв данную книгу, это отменить существующий миропорядок и объявить новое время». Сошлемся также на мнение другого читателя — прозаика Владимира Шарова: «Мне в руки Платонов впервые попал, кажется, в 67м году… К тому времени через мои руки прошло уже немало всякого рода самиздата, советскую власть я давно на дух не перенимал, и все равно эта вещь показалась мне тем окончательным, не подлежащим обжалованию приговором, которые власть сама так любила. Я, как и другие, никогда не смог бы простить советской власти разные и совсем разновеликие вещи, среди которых и миллионы расстрелянных и погибших в лагерях, в том числе две трети моей собственной семьи, и вездесущая фальшь, бездарность — ко всему прочему она была мне настолько неинтересна, что я даже не понимал, что и кому может быть в ней любопытно… И вдруг я прочитал вещь человека, для которого это было совершенно не так, для которого в этой власти было тепло, все задевало и трогало, заставляло страдать и вызывало восторг от самой малой удачи. Который — это было ясно — очень долго ей верил, еще дольше пытался верить и всегда был готов работать для нее денно и нощно. То есть он во всех отношениях был мне не пара, для него эта власть была своей, или он безумно мечтал, чтобы она для него своей стала, и вот он выносил ей приговор, причем такой, с каким я еще не сталкивался, потому что более страшной, более антисоветской рукописи мне читать не приходилось». |
|
|
