| Мне всегда была любопытна драматургия перехода человека из жизни в царской России в жизнь советской страны - Алексей Николаевич, а как выстроилась цепочка таких персонажей: Пришвин - Грин - Алексей Толстой - Григорий Распутин - Михаил Булгаков - Андрей Платонов - Шукшин? - Она достаточно произвольна, и никакой логики, внутреннего замысла в ней искать не надо. Всё началось с Пришвина, который поразил меня как автор великих дневников, а не как писатель-натуралист. И далее выстроилась упомянутая вами череда персонажей, объединенных - за исключением Шукшина - одной эпохой рубежа русской и советской цивилизаций. Мне всегда была любопытна драматургия перехода человека из жизни в царской России в жизнь советской страны. Работая над книгами о них, я осознавал, насколько интересна и мало изучена судьба любого выдающегося человека. У каждого есть свои вершины духа и свой скелет в шкафу. Грин увлекал меня своей таинственностью, Толстой - поразительной смесью человеческого обаяния, цинизма, какого-то нутряного патриотизма, игры и верности государственной идее. У Булгакова я восторгался «Белой гвардией» и в общем-то оставался равнодушен к «Мастеру и Маргарите»... - В вашей книге на удивление мало страниц посвящено этому роману, который многие ошибочно считают главным в булгаковском творчестве. - Ну почему ошибочно? Каждый имеет право на свою точку зрения, и потом успех «Мастера» - тоже ведь вещь неслучайная. Другое дело, что этот роман, в отличие, скажем, от мольеровского сюжета, практически никак напрямую не повлиял на прижизненную судьбу Булгакова . Всё ушло в посмертное признание, чему едва ли сам его создатель был рад. А мой любимейший писатель - Андрей Платонов. Мне всегда очень хотелось понять, каким он был. Существует масса исследований его творчества и совсем немного книг о его жизни. - А как выплыл Шукшин? - Он мне всегда был интересен как человек, как художник, но по большому счету меня уговорили написать о нем в издательстве. Я собирался написать книгу для малой серии «ЖЗЛ», однако, когда стал заниматься изучением жизни и творчества Василия Макаровича, передо мной распахнулись такие бездны и тайны, что я неожиданно для себя написал большую книгу. Он оказался самым таинственным из всех моих героев, хотя жил в менее отдаленное время. Он сознательно шифровал свою жизнь, как никто - даже в эпоху Серебряного века. Вот попытаться его расшифровать, увидеть, какие смыслы стоят за его действиями и поступками, оказалось чрезвычайно любопытно. В итоге Шукшин оказался для меня своеобразным эталоном русского человека ХХ века. Он вобрал в себя все бездны и все высоты своего времени. |
| Андрей17 июня 2018, 14:00 Всё же от темы уклонились... ну ладно. Заводы гиганты создаются для производства науко, энерго и материалоёмкой продукции. Ну никак не сделать большой самолёт на 100 мастерских разнесенных по разным городам. Цена у самолёта запредельная будет. А самолёт нужен не один, и чем дешевле тем лучше. Идём дальше, у разработчика зачастую просто не хватит эрудиции, чтобы понять что нужно. Например можно создать суперлёгий самолёт, но ресурс у него будет маленький, а это не нужно в гражданской авиации. Или создать бронированный истребитель, которого не проймёт вражеская пушка, но он будет тяжёл и с малой дальностью. И вот то что нужно определяет не разработчик а заказчик. Андрей 17 июня 2018, 14:00 Вячеслав 16 июня 2018, 08:56, как солдат может стойко переносить тяготы и лишения воинского служения либо пойти дорогою мародёра – дезертира – разбойника, так и инженер может принять оптимальное решение либо угодить своим страстям. Например, проблема стружки устраняется минимизацией припусков в заготовке, но можно и создавать утилизационные устройства со всеми платежами, патентами, диссертациями и т.п. Кстати, именно так заводы-гиганты и рождаются, во имя меньшей цены за счёт массовости выпуска и практически неизбежным банкротством при первой же серьёзной инновации в производимом изделии. Если человек с дипломом принял такое решение, то это минимум подпись под актом о несоответствии. Вячеслав 16 июня 2018, 08:58 P.S. Гуманитариев надо просвещать, а то так и будут думать, что на деревьях булки растут и трактор сам собой собирается. Вячеслав 16 июня 2018, 08:56 Андрей15 июня 2018, 21:56 Опять какие-то пафосные фразы. Инженер умирает тогда, когда его душа расстается с его телом. А когда работа выполняется точно по ТЗ, а не по " на его взгляд оптимальному " это отлично сделанная работа. Андрей 15 июня 2018, 21:56 Вадим К. Андрею 15 июня 2018, 12:34, одержимый ефрейтор заплатил страшную цену за способность дёргать струны германской души, а немцы сами открыли доступ к собственным душам. Это азбука духовной жизни и компетенция лиц в священническом сане. |
| 5 октября Трубецкой послал опять Владыкина к Хмельницкому и полковникам, чтоб ехали в Переяславль безо всякого опасения, если же не согласятся, то объявить, что к ним в Войско для приводу к присяге приедет товарищ Трубецкого окольничий Андрей Васильевич Бутурлин, Хмельницкий согласился приехать только под последним условием, и 9-го числа в одно время Бутурлин приехал на западную сторону Днепра, а Хмельницкий – на восточную; с ним были обозный Тимофей Носач, войсковой судья Иван Кравченко, есаул Иван Ковалевский да полковники: черкасский Андрей Одинец, каневский Иван Лизогуб, корсунский Яков Петренко, прилуцкий Петр Дорошенко, кальницкий Иван Серко, потом из каждого полка сотники и козаки. За городом гетмана встретили две сотни жильцов да три роты рейтар; в городе по улице, по которой ехал гетман, стояли стрельцы и солдаты с ружьями, знаменами и барабанами. 10-го числа Хмельницкий со всею старшиною был у Трубецкого, который встретил его словами: «Известно великому государю, что ты ему служишь и ни к каким прелестям не приставал; за твою службу великий государь тебя жалует, милостиво похваляет, и тебе бы и вперед служить верно, как служил отец твой гетман Богдан Хмельницкий». Хмельницкий бил челом; за ним ударили челом старшины, чтоб государь велел вины им отдать, отлучились они от него поневоле, принудил их изменник Ивашка Выговский. Боярин отвечал, что государь вины им отдал и велел в Переяславле созвать раду, выбрать гетмана, кто им надобен, и постановить статьи. К половине октября приехали в Переяславль боярин Василий Борисович Шереметев, окольничий князь Григорий Григорьевич Ромодановский, наказной гетман Безпалый, съехались все полковники, вся старшина и вся чернь восточной стороны Днепра, и 15-го числа Трубецкой, призвавши Хмельницкого и старшин, показал им свою верющую грамоту и прочел статьи, старые, Богдановские, и новые. Хмельницкий и старшина отвечали, что статьи надобно прочесть на раде при всем Войске. Но у Трубецкого была одна важная статья, которую он сейчас же и объявил: государь указал в Новгороде-Северском, Чернигове, Стародубе и Почепе быть своим воеводам, потому что эти города исстари принадлежат к Московскому государству, а не к Малой России, а если в этих городах устроены козаки землями и в другом месте устроить их будет негде, то пусть они на своих землях остаются и при воеводах. Хмельницкий и старшина отвечали: «В этих городах устроено много козаков и за ними много земли и всяких угодий; Новгородок-Северский, Стародуб и Почеп приписаны к Нежинскому полку, а в Чернигове свой полк, и если из этих городов козаков вывесть, то им будет домовное и всякое разоренье, права и вольности их будут нарушены, а великий государь велел нам быть на прежних наших правах и вольностях, и если козаков переводить, то надобно опасаться между ними всякой шатости». Старшина била челом, чтоб об этом на раде не говорить, иначе нечего ждать прекращения междоусобия. |
| Действительно талантливые физики, как и все истинно творческие личности, ощущают над многообразием законов присутствие некой высшей Простоты. Как гениально написал Б. Пастернак: «Есть в опыте больших поэтов/Черты естественности той,/Что невозможно, их изведав,/Не кончить полной немотой.//В родстве со всем, что есть, уверясь/И знаясь с будущим в быту,/Нельзя не впасть к концу, как в ересь,/В неслыханную простоту.//Но мы пощажены не будем,/Когда ее не утаим./Она всего нужнее людям,/Но сложное понятней им». Поразительно точное равновесие и согласование начальных, а также ныне существующих параметров расширяющейся Вселенной привело физиков в состояние изумления и недоумения. Начиная с 1930-х годов, в научных журналах вышло много публикаций на данную тему. Современные исследователи пришли к факту (в религиях с древности известному), что онтологические, гносеологические и антропологические явления теснейшим образом связаны между собой. Религии также прекрасно знают, что в этот перечень нужно добавить этические, правовые и эстетические явления. Энтузиазм ученых подогревается отнюдь не только честолюбием и выгодой, но также верой в три основных принципа науки: каузальности (объективности существования), универсальности (единстве во времени и пространстве) и рациональности (постижимости разумом) законов природы. Эта вера фактически основана на безоговорочном принятии существования некоего сверх-временного и сверх-пространственного фактора, устанавливающего систему целостных и незыблемых законов в безбрежной и внутри себя информационно, то есть причинно, разобщенной Вселенной. Дело в том, что быстрота причинно-следственного согласования законов реально не может превышать скорости света. С другой стороны, удивление вызывает то, что если материя в целом безначально продолжительно в прошлом развивалась, то должна была бы сейчас достичь беспредельного совершенства всех своих объектов (материальных, энергетических, информационных и иных) в каждой как угодно малой и сколь угодно большой области пространства. Однако это, очевидно, не наблюдается. Например, твердокаменный атеист, безоговорочно верящий в вечное развитие материи, вряд ли воспримет основную идею настоящей статьи как предел совершенства. «Разум для имеющих его – источник жизни, а ученость глупых – глупость» ( Прит.16:22 ). |
| – Тут на малой поляне были виноградники и фруктовые сады лавры: Владыка велел собрать плодов и сам бодро повел меня на вершину горы до креста, где стояли некогда палаты Китаевы Боголюбского; оттоле сквозь чащу леса прорывался местами очаровательный вид на синюю струю Днепровскую и необъятный горизонт Черниговской дебри. Насладившись чудным зрелищем, мы спустились опять мимо виноградинков к вратам усадьбы; добрые иноки уже приготовили для нас целые корзины плодов, и мы продолжали путь все в гору по такому же тесному ущелью до другой усадьбы: там богатейший пчельник, снабжающий воском лавру на все течение года. Опять несколько человек братий, приставленных к пчелам, встретили своего Архипастыря с тем же взаимным благодушием, которое весьма трогательно при расстоянии степеней мирских и духовных. «Отец диакон, сказал Владыка одному из братий, принеси нам хлеба и сота, я хочу угостить ими этого пришельца, который никогда не видал, как роятся наши пчелы.» – Покамест обязательный инок устремился исполнить волю своего настоятеля, я с любопытством смотрел на это обширное царство мудрых насекомых, которые, как некий отдельный мир, часто назидательный для нашего, под руководством одной матери-царицы деятельно трудились не столько для себя, сколько для чужого услаждения; ибо все отнимает у них человек, не всегда пользуясь их примером труда, единства и послушания. Бесчисленный ряд ульев тянется от самой беседки, где мы сидели, в глубину леса, и целое облако пчел роилось около каждого улья, наполняя все сие пространство шумом своей деятельности. – Странно было слышать такое громкое жужжание, слитое вместе в тишине леса, как бы отдаленный гул толпы народной, вобравшейся на какой-либо подвиг. Не столь же ли малыми представляются и все величайшие деяния смертных из иного лучшего мира, если только они не обращены к тому, что есть единое на потребу, по словам Спасителя многозаботливой Марфе! С вершины уединенной горы мы стали спускаться к пустыне Голосеевской, не выходя однако из дремучего леса, то глубоким оврагом, то узкою тропинкой, где невозможно было разъехаться; эконом пустыни, встретившийся нам на дороге, должен был осаживать свою малую повозку, доколе небольшое пространство между дерев не позволило ему вытащить ее из глубокой колеи. |
| Здесь остановимся и скажем только: умилительно видеть, как столь необъятное тело всея Руси, столько изъязвленное, в теченье многих лет, внутренними крамолами безначалья, внезапно исцеляется, чрез одно избрание царственной Главы, хотя и отроческой! До такой степени все в нем благорасположено, и вещественно и духовно, к тому необходимому единству, которое одно только может содержать, в нераспадающейся целости, все части исполинского Государства! Так нравственное начало любви, глубоко вкорененное Церковью в Православном народе, к священному лицу своих Государей, всегда спасало и спасать будет святую Русь, доколи сохранится в ней ее животворящая стихия – Православие. Нижний Новгород Мрачна и лесиста дорога от Костромы к Нижнему, до переправы через Волгу под Кинешмой; но тут в полном великолепии открывается опять царственная река, и едва ли есть много подобных по красоте мест, на всем долгом ее течении. Широко извивается она между лесистых гор, по которым рассеяны богатые села и барские усадьбы; белая Кинешма, при устье малой речки, красуется в долине своими храмами, довольно многочисленными и великолепными для уездного города. Мимо ее скользят бесчисленные паруса восходящих и нисходящих судов и, при малейшем ветре, кипит под ними сердитая река, издали угрожая седыми валунами, ибо здесь она уже чувствует свою силу и тешится своим разгулом; с ним только может сравниться веселый разгул ее прибрежных жителей в их роскошном приволье или приволжье: здесь оба выраженья однозначущи. От Кинешмы до Юрьева-Повольского, по нагорной стороне, лежит живописная дорога, пересекаемая глубокими оврагами; очаровательная видами, которые открываются, как только она приблизится к реке. Одну из таких чудных местностей представляет пустынь Макарьевская, приникшая к вершине горы, которая господствует над всею Заволжскою окрестностью. Вечер не позволил мне полюбоваться местоположеньем Юрьевца; но оно должно быть живописно, потому что по ту сторону реки величественная обитель дополняет красоту береговых видов. |
| Таким образом, соединившись с Господом своим, она вышла опять к мучителям и со светлым лицом, сев против них, сказала: «Теперь я готова, исполняйте, что повелено вам». Ее вывели на площадь, чтобы весь народ был свидетелем мученической смерти; с воплем стекался народ, оплакивая участь святой Царицы, уважаемой всеми за ее добродетель. Правитель Шираза, имам Кули-Хан, удалился из города, чтобы не быть участником беззаконного дела. Исполнители казни совлекли одежды с царственной мученицы, распростерли ей руки и раскаленными щипцами стали терзать нежное ее тело и сосцы, питавшие Царя. Она же, как неподвижная скала, стояла без содрогания и вопля, произнося только тихую молитву: «Господи Иисусе Христе, не медли взять душу мою!» На ее растравленные раны положили еще горячие уголья, наконец раскаленным котлом накрыли царственную голову, и под этим новым венцем предала она Господу дух свой: Силы Небесные возрадовались ее явлению у престола Вышнего. До вечера святое тело Мученицы Кетеван лежало обагренное кровью посреди площади, и никто не смел приступить к ней, хотя рыдал вокруг народ; но Господь возвеличил подвиг пострадавшей за Него Царицы: от вечера и до утра яркий свет осиял брошенные ее останки и просветил сердца многих ко спасению. Некоторые из уверовавших, презрев страх мучителя, с благоговением помазывали себя кровью ее, пролитой за Христа, и предали тело ее земле в малой церкви, где уже погребены были две ее рабыни, скончавшиеся во время плена. Подвиг страдалицы поразил самих иноверцев. Миссионеры латинские, ордена бл. Августина, жившие в Ширазе для проповеди слова Божия, тайно похитили из церкви тело Мученицы и с великой честью поставили у себя на алтаре домовой церкви, а между тем частые исцеления начали истекать верующим от мощей ее, и даже от того места, где она страдала. Вскоре скончался болезненной смертью мучитель Шах-Аббас, и свергли с себя тяжкое иго Грузия и Кахетия. Жители обоих царств убили магометанских наместников, хотя из рода своих царей, и признали над собою владычество одного Теймураза: он явился с войском из Имеретии, завоевал все города Грузии, кроме Тифлиса, и венчался в Мцхете царем Карталинским и Кахетинским. |
| Не так легко, однако, спуститься в сей очарованный край, как легко и отрадно обнимать его взорами с подоблачных высот Кавказа. Каменистый спуск от Гут-горы до станции Кашаури и далее к селению Квишети, становится все круче по мере приближения к подошве горы. Почти отвесно сбегает дорога в чудную долину Арагвы, над домом князя Авалова в Квишети, которому поручено наблюдение за горным перевалом и подчинены все Осетины, расчищающие дорогу. Весьма часто, особенно весной, когда завалы преграждают дорогу на две и на три недели, поместье князя бывает наполнено невольными гостями; многие должны возвращаться в Тифлис, потому что хозяину уже нечем угощать их по недостатку жизненных припасов в пустынном месте. Освободившись от утомительных, хотя и живописных гор, помчался я вдоль берега шумной Арагвы, по лесистому ущелью, одному из самых роскошных в Грузии своей растительностью. Приятно было чувство скорого движения после медленных подъема и спуска, и как ни быстро мчался подле нас поток, его опережали легкие кони под заунывную песню ямщика: и сюда, в Закавказье, проникло это коренное русское ремесло, которое казалось столь же свойственным горному краю, как и широким степям нашей родины: так умел себя приспособить русский народ ко всякой местности и везде он как у себя. Станция Пассанаури стоит на середине лесистого ущелья; далее верст за 20 расширяется долина Арагвы, близ местечка Ананури, памятного горькой участью своих Эриставов. Еще стоит на горе их опустевший зубчатый замок, с двумя внутри него церквями, во вкусе древнего Грузинского зодчества. Нарядные арабески, сплетенные из змеиных голов и виноградных лоз, образуют ценнейшее украшение стен. В малой церкви, сложенной из кирпича и уже частью обрушенной, находится гроб одного из древних Эриставов; там погибло, в пламени и дыме, семейство последних Эриставов Арагвских. В главном соборе, празднующем Богоматери, еще совершается богослужение; но все иконы на стенах истыканы кинжалами Лезгинов, которые помогли Эриставам Ксанским разорить родовое гнездо их единокровных, в половине минувшего столетия. Зрелище развалин возбудило во мне любопытство, и я узнал впоследствии от почтенного старца, князя Эристова, причину разорения Ананура. |
| Шах-Надир, освободив Грузию от ига Турецкого, поставил властвовать над ней в Гори одного из своих воевод, Ханжал-хана. Наместник испугался влияния сильной аристократии и решился одним ударом уничтожить всех старейшин покоренной земли; он собрал их в Гори под предлогом похода против Осетин с той целью, чтобы умертвить всех в назначенный день. Не утаилось, однако, его коварство от Эристава Ксанского Шамше: прозорливый князь сообщил свои подозрения единокровному Эриставу Арагвскому, убеждая в тайне бежать и тем остановить кровопролитие, потому что Хан не посмеет поразить меньших князей, когда спасутся старшие; но Эристави не хотел послушаться опытного совета. Тогда Ксанский отпросился на день в ближайший свой замок на реке Ксани, у градоначальника Гори, оставив ему в залог людей своих и лошадей, и поднял оружие в горах родного ущелья. Смутился наместник; он думал силой сокрушить непокорного, но принужден был сам отступить с большим уроном: князья Грузии спаслись от угрожавшей им гибели и разошлись по домам. Брат Шамше Иессей, женатый на племяннице Царя Кахетинского Теймураза, хотел удалиться в его пределы, но на пути был изменнически окружен дружиной Эристава Арагвского; сам он едва мог спастись бегством; жена и дети его уведены были пленниками в Ананури. Вспыхнуло негодование в сердце Шамше за сию вторую измену, уже кровную; он решился отмстить. Хан Лезгинский бродил с многочисленной шайкой в окрестностях Ананура; к нему обратился Шамше и с помощью него осадил Ананури. Две недели храбро отражали воины Арагвские Ксанских и Лезгин; уже хотели отступить осаждавшие, но осажденные раздражали их язвительными насмешками и возбудили последний приступ: он был гибельным для Ананура; все его жители пали под острием меча; Эристави, со всем семейством, задохся от дыма в малой церкви. С тех пор опустел замок, и род Арагвский истребился; остался один Ксанский, но и он дорого заплатил за умерщвление единокровных. Надир Шах усилил войска свои в Карталинии; оба брата, Шамше и Иессей, принуждены были бежать к паше Ахалцихскому. |
| И мне приходилось много лет заниматься расследовательской журналистикой. Моя специализация – расследования по обращениям пострадавших людей, то есть тех, кто отчаялся искать помощь, правду, справедливость в правоохранительных органах и других государственных инстанциях, которые как бы по закону должны реагировать и помогать. Я начал заниматься журналистикой в 1994–1995 году, как раз когда бушевала секта «Аум Синрикё». Будучи студентом филфака МГУ, я пришел на суд и увидел чудовищную картину: с одной стороны – холеные адвокаты японской секты, а с другой – родители, пенсионеры, без денег, никому не нужные, у которых дети попали в эту секту, и никакой помощи от правоохранительных органов они не получали. Это меня зацепило. Я занялся расследованиями деятельности нетрадиционных религиозных организаций и сект. А потом мне пришлось заниматься и проблемами наркобизнеса, коррупции, этнического криминалитета в Москве, Тверской и Калужской областях, в республике Карелия. Местные жители, бывшие колхозники, были в отчаянии, они обратились в Москву, на телевидение. В нулевых из города Кимры Тверской области к нам приехал священник Андрей Лазарев. Его город тогда погибал от наркотиков. Он приобрел славу малой столицы российского наркобизнеса. Там был цыганский табор, наркобарону и наркоторговцам оказывали содействие местные судьи. А дети страдали и гибли от героина, не получив поддержки от правоохранительных органов. В итоге местные жители делегировали священника в Останкино, он приехал к нам с криком о помощи. Наша съемочная группа отправилась в Кимры, и наш репортаж увидел генеральный прокурор, незамедлительно начались проверки, табор перевернули вверх дном, ввели спецназ, потом тех судей, которые оказывали содействие наркоторговцам, тоже прижали. Сейчас в городе Кимры все хорошо. Был у меня случай, когда пришлось отбиваться штативом от камеры. На меня написали заявление: «Журналист Александр Егорцев нанес нападавшему штативом легкие телесные повреждения», мы в Останкино все хохотали, потому что 10-килограммовый металлический штатив легких повреждений не оставляет – только тяжкие. Это было в Калужской области, где этнические банды терроризировали местных, после наших репортажей и с помощью ОМОНа удалось не только коррупцию победить, но и установить межнациональный мир. Деятельность журналистов, которая ведется в мирное время, в мирных городах, все равно носит опасный характер. |
|
|
