| Ну, до свидания. Прекрасно было бы, если бы Вы побывали здесь раньше августа, – ибо мой план – ещё только план и больше ничего. Профессорше от меня, жены и Вари – искренний приветь. Обнимаю ещё раз. Ваш К. Леонтьев P. S. Недавно пересматривал Вашу статью о Гаршине, и опять остался недоволен недомолвками и вредными осторожностями. Уверяю Вас, что это беда для критика: всё лучшее, всё своё так в душе и останется!.. —20— Письмо LVIII 19 июля 1891 г. Оптина пустынь. Голубчик Анатолий Александрович! Если Вы уже в Москве, то поскорее известите меня на ответном бланке. Я хочу просить Вас сделать за меня два дела (нелитературных). Получив известие; напишу закрытым письмом. Вас. Вас. Розанов живёт теперь под Москвой, на Воробьёвых горах, дача И. А. Фролова, – и, вероятно, пробудет до возобновления лекций (до 15 августа?). Ваш К. Леонтьев P. S. 20 июля. Получил письмо от Розанова. Переводится в г. Белый, Смоленской губернии; пишет ещё, видимо, из Москвы. Он, должно быть, весьма неаккуратен. Письмо LIX 4 августа 1891 г. Оптина пустынь. Вчера получил Ваше письмо из Скрылевки. Не знавши, что Вы уехали из Москвы, писал недавно туда два слова, – и, конечно, ответа не получил. Пока живём день за день. Secundo Septembrio abeo(?) in Sanctum Tr.-Sergium. Pecunia, habeo satis 158 . (Какова латынь! И то Погожев помогал). Поэтому – до свидания! У меня до 16 августа гостит Погожев. Филиппов был, но всего сутки. Вл. Соловьев обещает гостить у Оболенского в сентябре. Ваш К. Леонтьев Письмо LX 8 сентября 1891 г. Сергиево-Троицкий посад. Дорогой Анатолий Александрович, я было думал, что сегодня меня посетит кто-нибудь из московских друзей, – однако, прогадал! А именно вначале-то моего сюда переселения особенно сильно чувствуется не только одиночество —21— (это так уж и быть бы!), но и совершенная физическая беспомощность моя! Мой Егор ничего ещё не знает, и может быть полезен только для услужения и мелких покупок. А между тем необходимо же к октябрю искать квартиру, – во-первых, для себя, а может быть и другую (попроще) для Лиз. |
| В таком случае блаженному Протерию ничего более не оставалось делать, как, по писанию, уступить место гневу и уйти в святую крестильню, убегая от гнавшихся за ним и хотевших умертвить его. Это место особенно внушает страх и варварам и всем людям диким, хотя они не знают его святости и изливающейся из него благодати. Несмотря однако на то, старавшиеся с самого начала осуществить намерение Тимофея, не дали спастись Протерию даже и в этом бескровном убежище: они не постыдились святости места и времени, – ибо тогда был праздник спасительной Пасхи, – и не содрогнулись перед самым священством, посредствующим между Богом и людьми, и убили невинного, а вместе с ним кровожадно лишили жизни и еще шестерых; потом, связав всецело израненное его тело, жестокосердно влачили его почти по всем местам города и, зверски издеваясь над его трупом, безжалостно поражали его ударами и рассекали почленно, даже не усомнились, подобно зверям; пожирать внутренности того, кого недавно почитали посредником между Богом и людьми, а что еще осталось от его тела, предали огню, и прах рассеяли по ветру, превзойдя своею жестокостью всякую жестокость зверей. Причиной и мудрым распорядителем всех сих зол был Тимофей. Впрочем, повествуя об этом, Захария полагает, что хотя все случилось большей частью так, но виноват был Протерий, поскольку возбудил в Александрии столь великое смятение, и, основываясь на письме Тимофея к Льву, утверждает, что этот дерзкий поступок позволила себе не чернь, а кто-то из воинов. Для расследования сего дела царь Лев послал Стилу 145 . 9. Лев писал окружное послание ко всем епископам римской империи и особенно знаменитым монахам, спрашивая их как о Халкидонском соборе, так и о рукоположении Тимофея, прозываемого Элуром. К своему посланию приложил он и копии поданных ему прошений как стороной Протерия, так и стороной Тимофея Элура. Окружное послание состоит в следующих словах: Копия божественного послания благочестивейшего царя Льва, посланная константинопольскому епископу Анатолию 146 и всем, по вселенной, митрополитам и прочим епископам: «Автократор, Кесарь Лев, Благочестивый, Победитель, Триумфатор, Величайший, всегда чтимый Август – епископу Анатолию. |
| Анатолия, Геннадия и Иоанна Постника . Каждая из этих биографий представляет собою законченное целое и стоит вне связи с другими. Отсюда первый выпуск является законченным (подч. везде авт.) исследованием». «Жизнь и деятельность свв. Германа, Тарасия, Никифора и Мефодия исследовано в связи с иконоборческим движением, и все четыре очерка составляют одно нераздельное целое» (стр. 6–14). Допускаю, что план, начертанный автором, определяется существом избранной им темы и представляется естественным, хотя не могу, в тоже время, не отметить, что может быть принять и иной план, по моему мнению, более соответствующий сущности темы и вернее могущий вести к намеченной цели, чем план автора. В настоящей раз считаю достаточным отметить, что главную заслугу свою г. И. Андреев видит в методе разработки, однако ж дальнейшие слова его, что этот метод до сих пор существовал больше в идее, чем в применении, к разработке хронологии, набрасывают тень на его заслугу, делают ее не совсем ясною. Равно также неясными представляются и заключительный слова его в объяснение и обоснование своего плана: с одной стороны он утверждаете, что каждая из трех помещенных в рассматриваемом первом выпуске биографии константинопольских патриархов: Анатолия, Геннадия и Иоанна Постника , представляете собою законченное целое и стоит вне связи с другими, и в тоже время уверяет, с другой стороны, что первый его выпуск является законченным исследованием. Где же в действительности нужно полагать законченность? Где начинается связь разных частей исследования и где она оканчивается?.. Далее, если очерки жизни остальных преднамеченных им патриархов: Германа, Тарасия, Никифора и Мефодия, должны составить одно нераздельное целое вследствие того, что объединены одним , общим всем им, иконоборческим движением, то разве деятельность первых трех патриархов, жизнь коих помещена в разбираемом первом выпуске, стояла вне какого бы то ни было объединяющего их движения? Разве монофизическое и связанное с ним монофелитское движение не было таким же общим, объединяющим частные события, явлением, как и последовавшее за ним иконоборческое движение? А если – так, если монофизитское-монофелитское движение, как явление общего свойства, – клало свой отпечаток на события частные, ему подчиненный и генетически от него зависимые, то указанные мотивы, выдвинутые автором для выяснения и обоснования своего плана касательно второй половины сочинения, именно – очерков жизни и деятельности намеченных им патриархов, представляются довольно спутанными и малоубедительными. |
| Самогласны находятся более в последованиях двунадесятых и других великих праздников, и самогласными, большею частью, бывают стихиры на «Господи воззвах» и на стиховне. 346 Стихи Пс.141 , со стиха: «Изведи из темницы» и затем стихи псалмов Пс.119 и Пс.116 составляют десять стихов, и за ними полагается петь стихир на «Господи воззвах» не более десяти, кроме немногих, указанных ниже, случаев. Посему в Часослове, пред стихом: «Изведи из темницы душу мою», напечатано: «на 10-ть». Но не всегда поется десять стихир, а иногда поется 8-мь, или 6-ть, или 4-ре. Восемь стихир поются с последними 8-ю стихами псалма, равно шесть стихир –с 6-ю последними стихами. 347 В Ирмологионе указано петь все стихи этих псалмов. При стихах напечатаны на поле листа попеременно буквы: а, б, – они указывают, которому лику следует петь тот или другой стих. 349 Между выражениями: «стихиры три», «стихиры четыре», «стихиры на три», «стихиры на четыре» есть различие. Первое показывает, что в богослужебной книге находятся три, четыре стихиры, а последнее означает, что в богослужебной книге, может быть, находится только одна или две стихиры, но они поются как три или как четыре, т. е. одна из них повторяется раз и более. Например, сказано: «На Господи воззвах поставим стихов 10 и поем Осмогласника стихиры воскресны три, и восточны три, и преподобные (Марии Египетской) стихиры три творяще я на четыре» (Τип., послед. 5 недели велик, поста – вечерня). Выражения: «стихиры на 6-ть, на 8-мь, на 10-ть» указывают на число стихов псалма, которые вместе со стихирами должно петь, равно – и на то, которые стихи псалма должно присоединять к стихирам. Если уставом положено стихиры на 10-ть, то следует начинать пение псалма с того стиха, пред которым в Часослове сказано: на 10-ть. Если положено стихир на 8-мь, то пение начинать со стиха, имеющего надпись в Часослове: «на 8-мь». 351 Такая вечерня обыкновенно совершается в понедельник, вторник и четверток, равно в среду и пяток, если, по какому-либо случаю, в эти дни не бывает литургии, – в праздники (24-го февраля, 9-го, 24-го, 25-го и 26-го марта). 352 В число воскресных включаются и те, которые называются также «Анатолиевыми» и «Восточными». Стихиры же названы Анатолиевыми потому, что сочинитель их был Анатолий (См. Октоих 4-го гласа, мал. вечерня), а названы «восточными» потому, что греческое слово α=νατολh’ означает восток (Euchoi. Goar, 1647, p. 58). По мнению иных Анатолий был Патриархом Константинопольским в V веке (Fabricios Bibliot, graeca т. XI, p. 76, 78). Новейшее исследование полагает, что это был Антоний Студит (Руков. для сельск. паст. 1894 г., т. I, стр. 222–226). |
| Когда Константин V с гвардией расположился лагерем во Фригии в местечке Красс, ожидая прихода остальных войск, «внезапно» взбунтовалась фема Опсикия, провозгласившая Артавазда императором. Царь повелел узурпатору явиться для объяснений, и тот действительно пошел навстречу своему монарху, но... вместе с войском. В короткой схватке погиб один из близких советников Константина V, служивший еще императору Льву III, патриций Висир, и император внезапно открыл для себя, что противопоставить узурпатору ему нечего. Будучи смелым и решительным, но в то же время очень осторожным человеком, император не стал искушать Бога и перебрался в расположенный неподалеку город Аморий – столицу фемы Анатолика, где у него было много сторонников. Этот город он сделал базой для будущих операций по восстановлению своей власти. А узурпатор, посчитав партию молодого царя безнадежно проигранной, тем временем направился к Константинополю, где его уже ждали союзники – патриций и магистр Феофан, замещавший царя в государстве во время военного похода, и уже знакомый нам Константинопольский патриарх Анастасий. Их совместными усилиями был распущен слух среди столичных жителей, будто бы Константин V погиб, а все восточные фемы признали Артавазда, как близкого родственника последних императоров, царем. Нет ничего удивительного в том, что константинопольский обыватель поверил столь авторитетным свидетельствам, и вскоре Артавазд был венчан на царство патриархом Анастасием, презревшим и нравственный долг, и правила благочестия, и обычную признательность к своему покровителю, благодаря которому стал архипастырем столицы. Чтобы окончательно уронить престиж молодого царя, о котором все же вскоре стало известно, что он жив и здоров, патриарх решился на совершенно недостойный поступок. Он поклялся на Кресте Господнем, что своими ушами слышал, будто Константин V отрицал Божество Христа как Сына Бога 106 . Конечно, такое заявление сыграло свою роль: как иначе, если сам патриарх назвал Константина Исавра несторианином? Впрочем, зная уже характер этого человека, а также иконоборческую аргументацию сына Льва Исавра, трудно поверить, что он в действительности являлся тайным еретиком. |
| 10 Применительно к Эфесским соборам 431 и 449 гг. не было различия между первенствующими и председательствующими, поскольку заседания проводились исключительно назначенными императором епископами. Государственные чиновники в этих соборах участия не принимали. 11 Сам Диоскор, защищаясь от подобного об винения, однозначно заявил: «Благочестивейший император приказал (κλευσεν), чтобы собор был созван (συγκροτηθναι), и тот был созван (συγκεκρτηται) согласно божественному повелению (κατ θεον νεμα) нашего благочестивейшего им ператора» p. 67.20–22]. 13 На этот существенный момент в исследовательской литературе, по нашему наблюдению, неˆобращалось внимания. 14 Тем не менее следует отметить, что без их согласия, – то есть, в сущности, согласия императора Маркиана, – Феодорит не считался бы правомочным выступать на соборе как восстановленный в своем сане епископ. 15 Между тем разница в положении Феодорита и Диоскора, а тем самым и правота последнего, была очевидной. Диоскор был еще действующим епископом, дело которого заслушивалось собором. Феодорит же, соборное низложение которого состоялось и было подтверждено императором, а пересмотра дела еще не наступило, не мог сам выступать как обвинитель по делу Диоскора – своего прежнего судьи. В этом эпизоде, как и в ряде других, проглядывает политическая подоплека: Халкидонский собор был созван для осуждения Диоскора, каковое и состоялось, несмотря на очевидные нарушения. 17 При этом также следует отметить роль Анатолия Константинопольского и Максима Антиохий ского, фактически выступавших в качестве сопред седателей. 18 См. издание: Вера Флавиана Константинопольского была признана православной именно в силу ее соответствия вере папы Льва: Flauiani fides concordat cum apostolica sede et patrum traditione p. 94.17]. 19 Сам Пасхазин так объяснял свои полномочия: «Сему боголюбезному (deo amabili) собору, конечно же, известны и священные (то есть импе раторские. – М. Г.) письма, направленные к блажен ному, апостолическому и кафолическому папе Льву с тем, чтобы он соблаговолил предстать перед сим святым собором. Однако поскольку такового ни древний обычай не предусматривал (neque antiqua hoc tenuit consuetudo), ни, как представлялось, нужды настоящего времени (generalis temporis necessitas) не позволяли, он предписал председательствовать вместо себя на этом святом соборе (huic sancto concilio pro se praesidere) нашей малости (nostram paruitatem), и потому то, что выставляется , должно разбираться посредством нашего рассуждения (per nostram interlocutionem disceptari)» p. 18 |
| Следует отметить, что если бы этот факт случился в Карфагене, то там поступили бы иначе: папских легатов принудили бы там выпить чашу уничижения до дна. Восточные отцы констатировали правильное чтение данного места, но не сделали исторических справок, справки же были бы неблагоприятны для римского престижа. Не прошло 40 лет с того времени, как Рим заявил притязания на господство в Карфагене. Для выяснения точного текста правил Никейского Собора африканские епископы послали тогда на Восток за подлинными канонами, и они в точном латинском переводе были отправлены в Рим. Но эта сторона дела совсем не была подчеркнута на Халкидонском Соборе. 28-е правило осталось в силе, несмотря на возражения легатов. Кроме того, отцы заявили, что они сделали это постановление вполне добровольно. Нелегко было примириться с этим Льву Великому . Он резко протестовал против этого канона в письмах к императору, императрице и самому Анатолию, но основания его протеста были слабы. Справедливо оценил фальшивое положение, в каком очутился в своей полемике папа, Шафф: «Лев объявил возвышение Константинопольского епископа до степени патриарха делом гордости и честолюбия, – он, смиренный и скромный папа! – вторжением в права других восточных митрополитов, – он, который себе позволял подобные вторжения в Галлии! – и прежде всего в гарантированные Никейским Собором права Римского престола – на основании позднейшей римской интерполяции, – и нарушением церковного мира, – который папы никогда не нарушали!» 105 . Права, предоставленные Халкидонским Собором Константинопольскому патриарху, оскорбляли, по мнению Льва, права митрополитов, хотя на самом деле они не превышали прав, например, Фессалоникского митрополита, тем более что сам Лев не заботился о соблюдении прав митрополитов. Он недавно (в 451 году) просил Анатолия Константинопольского позаботиться об Евсевии Дорилейском, но Дорилея была подведома митрополиту Синнадскому, а последний – экзарху Ефесскому в Асийском диэцезе. Таким образом, Дорилея была вне влияния Константинополя. Папа упорно выдвигал церковное значение кафедр и их возвышение по политическим мотивам считал несправедливым, в то время как политические мотивы были вообще главными основаниями возвышения кафедр, и сам Рим возвысился благодаря именно этому. Один из папских легатов, Юлиан Косский, советовал Льву Великому признать совершившийся факт, но папа не согласился признать 28-е правило. Так кончился первый акт этой борьбы Рима с Востоком. |
| Льву. Он написал св. Льву письмо (CXXXII около апреля 454 г.). В нем св. Анатолий жаловался «на происшедший перерыв в переписке, причинивший ему не малую скорбь. Между тем он всегда желал, как можно чаще беседовать со св. Львом и послушно исполнять то, что нравится его совершеннейшим чувствам». Вслед за тем Анатолий сообщает, что Аэций восстановлен в прежней должности, а Андрей отлучен от церкви. «Что касается до того, продолжает св. Анатолий, что постановлено относительно Константинопольской кафедры на недавно бывшем в Халкидоне вселенском соборе, то да будет известно вашему блаженству, что моей вины тут нет никакой. Я человек – живущий в смирении и от юности возлюбивший мир и покой. В этом виноват почтеннейший клир Константинопольской церкви, взявший на себя заботу об этом, и те из благочестивейших епископов, которые были согласны на это и помогли им в этом деле. Утверждение и приведение в силу соборных постановлений принадлежит власти вашего блаженства (cum et sic gestorum vis omnis et confirmatio auctoritati vestrae beneditudinis fuerit reservata)». Св. Лев не замедлил ответом на это письмо св. Анатолия (Ер. CXXXV от 29 мая 454 года). Он выражает свое удовольствие по поводу возвращения на прежнее место Аэция и отлучения от церкви Андрея. Впрочем, если Андрей и еще Ефрат, который, как это узнал недавно св. Лев, был нечестивым обвинителем св. Флавиана, покаются и осудят свои заблуждения, то им нужно оказать снисхождение. Их можно поставить пресвитерами, чтобы «они чувствовали пользу от лекарства вселенской веры». Далее св. Лев говорит, что Анатолий поступил бы гораздо лучше, если бы не слагал на один клир того, чего не могло сделаться без его участия. Наконец св. Лев увещает Анатолия быть в мире с его викарием Юлианом Косским и соблюдать каноны Никейского собора. Одновременно св. Лев написал и Маркиану (Ер. CXXXVI от 29 мая 454 года). Он выражает ему благодарность за его содействие к восстановлению мирных отношений между ним и св. Анатолием; извещает, что он получил от св. |
| Один из знаменитейших епископов восточных, Фео-дорит кирский, в послании, не чуждом даже лести, повергает свое дело на суд римского первосвященника. Анатолий константинопольский добрыми отношениями к Риму пытается загладить подозрительную законность его избрания, свою слишком близкую связь с деятелями второго Ефесского собора. Несмотря на все эти благоприятные знамения времени, Лев Великий действует с поразительной осмотрительностью. Твердо и ясно развивая свои церковно-административные идеи перед теми, от кого нельзя было ждать возражений, перед епископами западными, он весьма умерен в своей переписке с востоком. Лев Великий не высказывался ясно, и если мы встречаемся с некоторыми притязательными фразами, вроде фразы: «св. Петр говорит устами Льва», то эти фразы представляют лишь ораторское украшение, ничуть не выражающее идей папства. Известно, как последовало самое вмешательство Льва в это дело. Он получил в 448 г. апелляцию от Евтихия, осужденного Флавианом, и должен был что-нибудь сделать. Сначала он не проявлял проницательности и не понял, что Евтихий еретичествует, так что даже принял его под свою мощную защиту. Самое сильное выражение его претензий мы видим в том, что он упрекает, почему ему не были доставлены все сведения о происшедшем соблазне. Но составление сведений об еретиках требовало много времени, а Флавиан не торопился сделать это и получил от папы письмо, в котором Лев Великий просил его поспешить, так как он, папа, до зрелого исследования не может высказать решения. «Мы удивляемся, как мог ты умолчать об этом соблазне, а не позаботился, напротив, уведомить нас прежде всего, чтобы никакое сомнение на этот счет не было возможно. Мы желаем знать основания твоего поведения в этом деле. Мы, естественно, озабочены им; поспеши же со всей полнотой и ясностью известить нас,— что тебе должно бы сделать уже и раньше. Ибо мы, считая дела, касающиеся священных лиц, весьма важными, до зрелого их исследования не можем высказаться в пользу той или другой стороны, не выслушав всего со всей справедливостью». Здесь мы встречаемся с весьма слабым подобием того столкновения, которое вышло у Юлия с антиохийскими епископами. Флавиан писал Льву Великому по этому делу лишь для того, чтобы папа не оставался в неведении, что Евтихий на константинопольском соборе отлучен от церкви; константинопольский патриарх просил папу известить об этом и подведомых ему епископов, чтобы кто-нибудь из них по ошибке не принял Евтихия в церковное общение. Словом, Флавиан сообщает папе определение собора лишь к сведению и, пожалуй, даже к исполнению. |
| Следует отметить, что если бы этот факт случился в Карфагене, то там поступили бы иначе: папских легатов принудили бы там выпить чашу уничижения до дна. Восточные отцы констатировали правильное чтение данного места, но не сделали исторических справок, справки же были бы неблагоприятны для римского престижа. Не прошло 40 лет с того времени, как Рим заявил притязания на господство в Карфагене. Для выяснения точного текста правил Никейского собора африканские епископы послали тогда на восток за подлинными канонами, и они в точном латинском переводе были отправлены в Рим. Но эта сторона дела совсем не была подчеркнута на Халкидонском соборе. 28 правило осталось в силе, несмотря на возражения легатов. Кроме того, отцы заявили, что они сделали это постановление вполне добровольно. Нелегко было примириться с этим Льву Великому. Он резко протестовал против этого канона в письмах к императору, императрице и самому Анатолию, но основания его протеста были слабы. Справедливо оценил фальшивое положение, в каком очутился в своей полемике папа, Шафф. «Лев объявил возвышение константинопольского епископа до степени патриарха делом гордости и честолюбия,— он, смиренный и скромный папа — вторжением в права других восточных митрополитов,— он, который себе позволял подобные вторжения в Галлии — и прежде всего в гарантированные Никейским собором права римского престола — на основании позднейшей римской интерполяции,— и нарушением церковного мира,— который папы никогда не нарушали» Права, предоставленные Халкидонским собором константинопольскому патриарху, оскорбляли, по мнению Льва, права митрополитов, хотя на самом деле они не превышали прав, например, фессалоникского митрополита, тем более, что сам Лев не заботился о соблюдении прав митрополитов. Он недавно (в 451 г.) просил Анатолия константинопольского позаботиться об Евсевии дорилейском, но Дорилея была подве-дома митрополиту синнадскому, а последний экзарху ефесскому в асийском диэцезе. Таким образом, Дорилея была вне влияния Константинополя. Папа упорно выдвигал церковное значение кафедр и их возвышение по политическим мотивам считал несправедливым, в то время как политические мотивы были вообще главными основаниями возвышения кафедр, и сам Рим возвысился благодаря именно этому. Один из папских легатов, Юлиан косский, советовал Льву Великому признать совершившийся факт, но папа не согласился признать 28 правило. Так кончился первый акт этой борьбы Рима с востоком. |
|
|
