| Почему же исследователи церковных древностей и в прежние, и в позднейшие времена не знали о писателях степенных Антифонов, Анатолиевых стихир и Митрофановых Троичных канонов? Причиною тому были обстоятельства песнописцев и судьба служб Октоиха. Доколе жили св. Феодор Студит , Студийский монах Анатолий и Митрофан, Митрополит Смирнский, дотоле, может быть, носилось по дерквам предание о писателях указанных служб: но когда составился Параклитик или великий Октоих и явился отдельно от него малый Октоих, а песнописцы перешли в блаженную вечность: тогда предание о службах Октоиха, написанных помянутыми писателями, мало помалу начало ослабевать. Притом Антифоны св. Феодора Студита не имели никакой надписи; потому их почли творением св. Дамаскина, и только Никифор Каллист первый доказал, что они принадлежат св. Феодору. Анатолий, Студийский монах имел, кажется, несчастие перейти на сторону иконоборцев, хотя вскоре и покаялся. Ибо о его падении с горестью и участием говорит св. Феодор Студит в письме к Навкратию, бывшему после него настоятелем Студийской обители 100 . Поэтому об Анатолии, Студийском монахе 9-го века, осталось предание только, как о песнописце. Его стихиры и песни, помещенные в Октоихе, в Триоди и в месячных Минеях, приписали св. Анатолию, Константинопольскому Патриарху 5-го века, между тем, как в 5-м веке не было известно ни восьмигласнаго пения, ни Триодей, ни Миней 101 . Предание о творениях Митрофана, Митрополита Смирнского на некоторое время также затмилось. Сей Пастырь, но запутанным тогда обстоятельствам, был на стороне противников Патриарха Фотия 102 . Потому о его творениях, с восстановлением памяти Фотия, скоро забыли, и Троичные каноны на восемь гласов приписали св. Митрофану, Константинопольскому, Патриарху 4-го века 103 . Аллатий доискался истины, но только касательно творца Троичных канонов; о творцах Антифонов и Анатолиевых стихир он, а за ним Фабриций и Каве, повторили древнее испорченное предание 104 . Потому то когда Аллатий говорит, что древний Октоих содержал в себе одни службы св. Дамаскина, то вероятно, он присоединял сюда же и Антифоны св. Феодора Студита , и стихиры монаха Анатолия. Ибо, не имея под руками рукописи Никифора Каллиста, в которой показан творец Антифонов, он почитал их творением Дамаскина, хотя, основываясь на каталоге Греческих песнописцев, составленном Никифором Каллистом, сказал, что в Октоихе есть некоторые песни св. Феодора Студита . Тоже должно сказать о стихирах Анатолия. Может быть, Аллатий думал, что св. Дамаскин воспользовался стихирами Патриарха Анатолия для дополнения стихир своего Октоиха, хотя на основании вышеуказанного каталога тоже говорит, что Студийский монах Анатолий 9-го века был песнописцем 105 . |
| В признании легатами этого символа нужно видеть влияние на них собора или точнее – левой стороны собора, ратовавшей за символ Константинопольский. В посланиях Льва, которыми руководились легаты, нигде не упоминается символ константинопольский. Правда, в них встречаются выражения, близкие к указанному символу (Leonis epist. Synodica, Hahn, p. 257. Дeяh. III, 517 ); но при внимательном рассматривании оказывается, что эти выражения заняты из символа латинского, известного с именем апостольского (Vid. Rufini, Comment. in symb. Apostol. Col. 340 et с. Migne. Lat. T. 20); да и сам папа дает все основания догадываться об этом (Epistolae Leonis, Concil. ρ. 15. 21. Дeяh. III, 56. 76 ). 859 Один из монахов, противников символа константинопольского, цитируя никейский символ, однако привносит в него формулы, принадлежали первому (напр. „от Девы») (Acta p. 241. Дeяh. IV, 72 ). Это оттого, что в это время в Константинополе символ Константинопольский начал влиять уже на редакцию Никейскую. См. ниже примеч. 67. 861 Из того, что в восклицаниях с похвалой произносится имя Льва, относительно православия которого долго и после было сомнение у лиц бывшей правой стороны, можно заключать, что восклнцания принадлежали восточным епископам по преимуществу. 872 См. подробнее об этом в моем сочнненин по истории последних четырех вселен. соборов, стр. 78–9. 876 В деяниях одного константинопольского собора замечоно, что вообще в собранные акты заносилось не все, о чем и как рассуждали присутствовавшие епископы (Acta Chalced. p. 113. Дeяh. III, 348 ), Какого дрогоценуого материала лишилась через это наука! 879 Извествый историк соборов Гефеле (В. II, 465) совершенно справедливо считает Анатолия жарким защитником вероопределения и вероятным составителем оного. Но у некоторых ученых встречается и противоположное мвение. Таков известный Неандер. Он думает, что Анатолий старался склонить прочих епископов к изменению вероопределения, т.е., что он принадлежал к противникам вероопределения. Очень странное мнение. |
| При римском папе Бонифатии I (418—422) были даже попытки подчинить константинопольской кафедре восточный Иллирик. При Сисиннии (426—428), муже, по сказанию историков, святой простоты и простой святости (vir sanctae simplicitatis et simplicis sanctitatis), дело было приняло обратный ход. Город Кизик не принял поставленного константинопольским епископом епископа. Скоро представителем древнего строя александрийским патриархом одержана была новая победа. При Кирилле александрийском был низложен константинопольский патриарх Несторий (428—431) как еретик. Инициатива принадлежала александрийскому епископу; он же председательствовал и на соборе. Это выдвигало значение александрийского патриарха. Что в этом деле руководила последним не одна догматическая сторона дела, это можно выводить из предшествовавшего. Преемник Нестория, Максимиан (431—434), человек не особенно деятельный, стоял в нравственной зависимости и даже, может быть, пользовался руководством александрийского патриарха. Но уже при св. Прокле (434—447) дело константинопольского патриарха пошло опять на повышение. Впрочем, из Рима косвенно поддерживали Александрию. Там высказывали то мнение, что с Проклом согласны в догматическом отношении, но не в отношении управления. Последний удар против константинопольского патриарха направлен был на разбойничьем соборе (449), когда осужден был Флавиан (447—449), а епископом константинопольским был поставлен Анатолий. Можно сказать, что возвышение константинопольской кафедры до положения действительного экзархата является делом Анатолия константинопольского (449—458). В первый раз Анатолий явился в Константинополь в качестве диакона и апокри-сиария александрийского патриарха Диоскора. Это был человек дела, отлично пользовавшийся обстоятельствами времени, прошедший настоящую практическую школу. Решившись бросить своего архиепископа (который никак не мог ожидать такого шага от своего апокрисиария), Анатолий извлек из обстоятельств все возможное для возвышения своей кафедры. Правило 28 Халкидонского собора послужило краеугольным камнем значения и могущества константинопольской кафедры, хотя оно, собственно, только разъясняет 3 правило II вселенского собора. Особенно важно самое начало 28 правила Халкидонского собора, в котором отцы собора точно и подробно выяснили, какой смысл нужно соединять с кратко выраженными понятиями 3 правила II вселенского собора, и установили, в частности, что римская кафедра обязана своим возвышением столичному положению города. На этом основании решили, что константинопольская кафедра стоит того, чтобы ее почтить равным преимуществом и сделать вторым Римом. За константинопольским патриархом права его были утверждены в отношении к трем ди-эцезам: фракийскому, асийскому и понтийскому. Митрополиты в них поставлялись константинопольским епископом. |
| Это многозначащее слово, по-видимому, приближалось к нашему «пожалуйста», имеющему широкое применение при деликатном обращении. Все памятники указывают количество стихир на «Господи, воззвах» 101 (три воскресные гласа, четыре восточные и минеи три). Но эти указания сравнительно поздние. Начало стихирам на «Господи, воззвах», на стиховне и на хвалитех положили те тропари, о которых спрашивали авву Нила Синайского Иоанн Мосх и Софроний («с вечера на святое воскресенье ни после „Господи воззвах«…ни после „Свете тихий», ни по „Сподоби», …ни после „Величит», [ни] на „Всякое дыхание»»). Но путь развития стихирарного творчества от этих тропарей был долгим и остается до конца не исследованным. Полагают, что древнейший слой воскресных стихир Октоиха составляют первые три стихиры на «Господи, воззвах», первая стихира на стиховне и четыре первые стихиры на хвалитех. Авторская принадлежность их остается неуточненной. Этот слой восходит к VIII-X векам. Второй слой составляют четыре стихиры на «Господи, воззвах» с надписанием «Ины стихиры Анатолиевы» и четыре последние на хвалитех с таким же надписанием. Принадлежность их Константинопольскому патриарху Анатолию (449– 458) вызывает у ученых сомнение, поскольку в середине V века существование подобных композиций не известно. Большинство ученых видят в названии «Анатолиевы» указание на восточное происхождение этих стихир. Частично это подтверждается тем, что «Анатолиевы» стихиры имеются в Иерусалимском уставе, тогда как некоторые уставы студийского происхождения не имеют. К этому же слою относятся стиховные стихиры с надписанием «Ины стихиры по алфавиту». Как показывает это надписание и акростих стихир в греческом оригинале, они когда-то представляли единое многострофное произведение типа кондака, позднее разделенное на восемь частей и в таком виде распределенное в восьми воскресных службах Октоиха. Произведение могло быть написано в эпоху кондакарного творчества (VI-VII века). Деление его на восемь частей было сделано из соображений включения в Октоих, как и «Анатолиевых» стихир, что могло быть не ранее конца IX века. Что касается стихир на «Господи, воззвах» из Минеи, то это самый поздний слой из трех перечисленных. Он мог возникнуть не ранее XI века, потому что самые ранние минеи восходят к этому веку (Hannick. Studien). |
| De jure Константинопольский Патриарх получил власть над Фракийским диоцезом, которым до этого управлял Гераклейский митрополит, а de facto – возможно ещё над двумя диоцезами: Асийским 46 и Понтийским 47 , что окончательно было признано и зафиксировано 28-м правилом Халкидонского Собора, а также с 372 г. и над восточным Иллириком, который ранее находился в сфере влияния Рима. Таким образом, Константинопольский Патриарх занял второе место в диптихе по чести, а фактически мог получить власть, равную власти каждого из других четырёх самых главных епископов-патриархов, – каждого в своей юрисдикции. Но эта фактическая власть, которую ещё надо доказать, не означала особенной экстерриториальной власти в ущерб власти других независимых Церквей. Теоретическое объяснение 3-го правила ΙΙ Вселенского Собора в терминах 28-го правила ΙV Вселенского Собора стало свойственно последующей традиции авторов, пытавшихся и до сих пытающихся возвести исключительные властные права Константинопольского Патриарха к 3-му правилу 48 . Экстерриториальная власть Константинопольского епископа в период между II и IV Вселенскими Соборами вроде бы подтверждается упоминанием церковного историка Сократа об изданном при императоре Феодосии Младшем «законе»: «не должно вопреки мнению епископа Константинополя совершать хиротонию епископа» (παρ γνμην το πισκπου Κωνσταντινουπλεως χειροτοναν πισκπου μ γνεσθαι) 49 . Однако данный закон был издан в связи с конкретной ситуацией – стремлением ограничить самоуправство жителей Кизика, избравших епископа для своего города вопреки кандидатуре, рукоположенной Патриархом Константинопольским. Кизическая кафедра – одна из кафедр, находившихся в сфере непосредственного внимания Константинопольского иерарха. Также бóльшая юрисдикция, нежели указанная в самом 28-м правиле, может быть выведена из письма Константинопольского Патриарха Анатолия Римскому Папе Льву, где вроде бы говорится о том, что после дословного исполнения 28-го правила Константинопольский Патриарх стал рукополагать меньше епископов, чем ранее в течение 60 или 70 лет 50 . |
| После непродолжительных прений спешность запроса отклоняется, и он направляется в комиссию по запросам для рассмотрения в двухнедельный срок в соответствии с установленной процедурой . Тема правового положения имяславцев возникла также в середине марта 1914 года во время заседания Бюджетной комиссии Думы, обсуждавшей смету Святейшего Синода в присутствии синодального обер–прокурора В. К. Саблера. Вопрос был возбужден, опять же, Е. П. Ковалевским. Последний спросил обер–прокурора, в каком положении будут монахи, не привлеченные к суду Московской Синодальной конторой. Саблер ответил, что он рассчитывает на»мирное улажение всего этого вопроса», что имяславцы согласятся пройти необходимый искус в российских монастырях, после чего вернутся к церковному общению, и им будет разрешено поступить в монастыри на общих основаниях.«По всей вероятности, — отметил Саблер, — удастся убедить и Константинопольского Патриарха снять с них признание их схизматиками». Депутат П. Н. Милюков при этом отметил,«что действия Константинопольского Патриарха имеют чисто политический, а не религиозный характер и что настойчивость в этом случае может привести к положительным результатам». Саблер ответил, что возможно возникновение вопроса и о возвращении монахов на Афон и о согласии на это Константинопольского Патриарха. Обер–прокурор выразил надежду,«что весь афонский вопрос будет ликвидирован мирно и благополучно» . 28 апреля 1914 года Дума вновь возвращается к обсуждению вопроса об изгнанных с Афона иноках–имяславцах на заседании, посвященном смете Святейшего Синода. На этот раз первым об имяславцах заговорил представитель»официального православия», епископ Елисаветградский, викарий Херсонской епархии, Анатолий (Каменский), один из 48 депутатов IV Государственной Думы в священном сане . В своей речи он поставил имяславцев в один ряд с»трезвенниками»и другими сектантами, упомянув и об особой роли Булатовича в афонском деле: Когда здесь, с трибуны Государственной Думы, будет рассматриваться запрос об Афонских событиях, вероятно, многое объяснится, надеюсь, и то, что мы имеем здесь дело не только с религиозным движением, но и с движением иного характера. |
| При Сисиннии (426–428), муже, по сказанию историков, святой простоты и простой святости (vir sanctae simplicitatis et simplicis sanctitatis), дело было приняло обратный ход. Город Кизик не принял поставленного константинопольским епископом епископа. Скоро представителем древнего строя александрийским патриархом одержана была новая победа. При Кирилле александрийском был низложен константинопольский патриарх Несторий (428–431) как еретик. Инициатива принадлежала александрийскому епископу; он же председательствовал и на соборе. Это выдвигало значение александрийского патриарха. Что в этом деле руководила последним не одна догматическая сторона дела, это можно выводить из предшествовавшего. Преемник Нестория, Максимиан (431–434), человек не особенно деятельный, стоял в нравственной зависимости и даже, может быть, пользовался руководством александрийского патриарха. Но уже при св. Прокле (434–447) дело константинопольского патриарха пошло опять на повышение. Впрочем, из Рима косвенно поддерживали Александрию. Там высказывали то мнение, что с Проклом согласны в догматическом отношении, но не в отношении управления. Последний удар против константинопольского патриарха направлен был на разбойничьем соборе (449), когда осужден был Флавиан (447–449), а епископом константинопольским был поставлен Анатолий. Можно сказать, что возвышение константинопольской кафедры до положения действительного экзархата является делом Анатолия константинопольского (449–458). В первый раз Анатолий явился в Константинополь в качестве диакона и апокрисиария александрийского патриарха Диоскора. Это был человек дела, отлично пользовавшийся обстоятельствами времени, прошедший настоящую практическую школу. Решившись бросить своего архиепископа (который никак не мог ожидать такого шага от своего апокрисиария), Анатолий извлек из обстоятельств все возможное для возвышения своей кафедры. Правило 28 Халкидонского собора послужило краеугольным камнем значения и могущества константинопольской кафедры, хотя оно, собственно, только разъясняет 3 правило II вселенского собора. Особенно важно самое начало 28 правила Халкидонского собора, в котором отцы собора точно и подробно выяснили, какой смысл нужно соединять с кратко выраженными понятиями 3 правила II вселенского собора, и установили, в частности, что римская кафедра обязана своим возвышением столичному положению города. На этом основании решили, что константинопольская кафедра стоит того, чтобы ее почтить равным преимуществом и сделать вторым Римом. За константинопольским патриархом права его были утверждены в отношении к трем диэцезам: фракийскому, асийскому и понтийскому. Митрополиты в них поставлялись константинопольским епископом. |
| Быть может, благодаря только этой природной гибкости своего ума и характера, развитой деятельностью по отправлению трудной своей службы, Анатолий сумел невредимо выйти из круговорота быстро наступавших одни за другими событий, жертвой которого были многие лица, неизмеримо выше его стоявшие на иерархической лестнице. На его глазах в столице раздалась проповедь Нестория, повлекшая за собою столько смут в церкви. Анатолий, по сообщению его биографии, вместе с Кириллом присутствовал на Ефесском соборе, судившем Нестория, и был правою рукою своего архиепископа 763 . После смерти Кирилла, своего воспитателя, Анатолий остался в прежней должности, – обстоятельство, много доставившее ему огорчений при жизни и возбуждающее у многих исследователей до сих пор подозрение в его содействия Диоскору во время борьбы этого с Флавианом. Но судя по некоторым фактам из последующей жизни Анатолия, нужно думать, что он не был особенно близок с Диоскором и при интригах последнего против Флавиана держался в стороне, не выступал вперед: если бы было иначе, то реакция против господства Диоскора, когда Флавиан был увенчан и чтим, как невинно пострадавший мученик, едва ли не затронула бы Анатолия и не отозвалась бы на его положении. Между тем ничего подобного мы не видим. Кроме того, для суждений об отношении Анатолия к Диоскору, нам кажется, может иметь значение следующее обстоятельство. Диоскор выказал крайнюю неприязнь «не только к родственникам Кирилла, но и к близким к нему (Кириллу), которого он ненавидел...» 764 . Обиженные обратились в Константинополь к светской власти, но не нашли у нее защиты 765 . Тогда на помощь им выступил Флавиан, возбудивший за это против себя ненависть Диоскора 766 . Представляется очень вероятным думать, что столичный епископ подал эту помощь не без влияния и не без указания Анатолия, который сам принадлежал к числу «близких к Кириллу лиц», на которых обрушилась ненависть Диоскора. Если Диоскор не вредил самому Анатолию, то едва ли этот последний мог относиться с уважением и симпатиями к человеку, который своими действиями попирал и оскорблял память учителя и благодетеля его Кирилла. |
| Правила Халкидона не являлись нововведением, но утвердили сложившееся положение вещей. С первой половины V в. епископы Константинополя поставляли епископов трех церковных диоцезов, которые впоследствии составили юрисдикцию будущей патриархии. На Иллирик, который теоретически подчинялся Риму при посредстве Фессалоникийского епископа, столица оказывала большое влияние. Несторий устроил повторный суд для египетских клириков. Анатолий Константинопольский незадолго до Халкидона занимался церковными делами в диоцезе Восток. Однако Рим пытался оказать сопротивление претензиям своего восточного противника, и папство, в лице Льва Великого и других последующих понтификов, не признавало 28 правило Халкидона. Юстин I и особенно Юстиниан, видимо, на краткое время стали покровительствовать Риму в ущерб Константинополю. Но после унижения, путем которого удалось преодолеть акакианскую схизму, столичная кафедра больше не испытывала волнений. Так стало ясно, что императоры получали особую поддержку со стороны своего патриарха. Юрисдикция В то время как три патриархата восточной части империи (Pars Orientis) имели юрисдикцию, равную (Александрия) или меньшую (Антиохия, Иерусалим) одного гражданского диоцеза, Константинопольский патриархат распростирался на три гражданские диоцеза: Понтийский, Асийский и Фракийский. В середине VI в. в общей сложности в него входят 28 гражданских областей (провинций) и 30 церковных епархий. В Понте государственные и церковные области значительно отличались друг от друга: в середине VI в. 12 церковных епархий соответствовали приблизительно 11 гражданским провинциям. Следует также учитывать почетные митрополии, такие как Никея и Халкидон в Вифинии или Помпейуполь в Пафлагонии. В диоцезе Асия государственные и церковные административные единицы практически совпадали: 10 из 11 гражданских провинций были тождественны церковным епархиям. Только Памфилия обладала, с 432 года, двумя митрополиями (в Перге, столице провинции, и Сиде). Три почетные митрополии упоминались также в этом церковном диоцезе в различные эпохи. Наконец, диоцез Фракия включал шесть гражданских провинций, которые соответствовали шести церковным епархиям, каждая со своим митрополитом. Кроме того, в VI в. в этом диоцезе существовало шесть почетных митрополий. Ясно, что архиепископ Константинопольский старался поощрять и контролировать соседних епископов. |
| действительно могло иметь место. В этом документе говорится: «Епископу Константинопольскому мы желаем, чтобы ему довлела, согласно предписанию правил, честь первенства по таковой Рима, ибо город сей есть новый Рим» 1479 . Это постановление, принятое, без сомнения, в 449 г., показывает, насколько велико было в церковных делах влияние Диоскора через посредство евнуха Хрисафия 1480 . Помимо послания Собора и послания Анатолия, написанных, повидимому, одной рукой 1481 , следует упомянуть также послание императора Маркиана, адресованное равным образом папе Льву; однако в этом последнем отсутствует какое бы то ни было упоминание о юрисдикции, превышающей митрополичью, которая бы признавалась за архиепископом Константинопольским. Решение, принятое в Халкидоне, рассматривается здесь как напоминание о решении Собора 381 г. относительно второго места, которое в церковной иерархии должна занимать кафедра нового Рима 1482 . Проблема соотношения между юрисдикционными правомочиями Константинополя и постановлениями Собора 381 г., таким образом, снимается с рассмотрения. Можно полагать, что в императорской канцелярии считали, что императору не следует входить во все подробности: они в достаточно полном виде изложены в посланиях Собора и архиепископа Анатолия. Во всяком случае, оба эти документа позволяют нам получить представление о том, под каким углом зрения составители резолюции рассматривали связь между последней и постановлением 381 г. Прежде всего, они не желали, чтобы выражение «первенство чести» понималось в смысле только почетного предшествования. Речь шла об ответственности, которую имели основные кафедры, и в особенности ветхого и нового Рима, во Вселенской Церкви. Что же касается этой второй кафедры, ее попечение распространялось в основном на восточную часть ойкумены. Из такого положения вытекало право, аналогичное праву иных основных кафедр, – право контролировать архиерейские хиротонии в прилежащих областях 1483 . Так, по крайней мере, смотрели на дело в канцелярии архиепископа Константинопольского. Таким образом, с этой точки зрения юрисдикционные полномочия, о которых говорилось в резолюции, были непосредственно основаны на обычае, который являлся следствием статуса, признанного за Церковью нового Рима II Вселенским Собором. |
|
|
