| Рассказ о походе с некоторыми вариациями изложен в летописях и разных редакциях Жития св. Владимира ( Шахматов. 1906). Наиболее полные версии содержат ПВЛ и Житие св. Владимира особого состава (Плигинский сб., XVII в.). Несмотря на разночтения, суть кратко сводится к следующему. Владимир с войском окружил Херсон (в рус. источниках Корсунь). После длительной осады горожане вынуждены были сдаться из-за предательства, согласно ПВЛ, Анастаса Корсунянина , пославшего стрелу с информацией о водопроводе, к-рый Владимир перекопал, лишив город воды. Житие особого состава повествует, что после 6 месяцев осады варяг (И)жберн отправил к русским послание, прикрепленное на стреле, в к-ром сообщил о корабельщиках, приносивших в город еду и питье «путем земляным», и этот путь также был перекопан. Спустя еще 3 месяца Херсон сдался. В обеих версиях после взятия города кн. Владимир направляет посольство к визант. императорам с требованием отдать ему в жены Анну, угрожая в случае отказа сделать визант. столице «то же, что и этому городу». Императоры ответили, что согласятся, если Владимир примет крещение. После его согласия порфирородная царевна вместе с к-польскими священниками прибыла в Херсон. Внезапно потерявший зрение Владимир был исцелен св. крещением. Крещены были и дружинники князя. После заключения брака Владимир и Анна вместе со священниками, в числе которых был и Анастас (ПВЛ), взяв с собой мощи святых Климента и Фива (ПВЛ), церковные сосуды, иконы и нек-рые др. ценности, вернулись в Киев. По приказу Владимира в Киеве уничтожили всех идолов и «попы царицыны и корсунские» окрестили киевлян в Днепре (или в Почайне). ПВЛ относит описанные события к 988 г., Житие особого состава этим годом датирует крещение Владимира. По мнению А. А. Шахматова, в основе разных версий рассказа о Корсунском походе лежит утраченный прототип - «Повесть о крещении Владимира в Корсуни» («Корсунская легенда»), написанная в Киеве в кон. XI в. одним из потомков корсунских священников, вывезенных кн. Владимиром ( Шахматов. |
| Такого поворота Максим не ожидал. Кроме моря, в котором мальчик мечтал плавать с утра до вечера, ему теперь предстояла и работа: знакомство с музейными экспонатами, просиживание в библиотеке, посещение раскопок… Но он почему-то совсем не огорчился, что придётся отрывать время от “ничегонеделания”. Наоборот! Отцовское поручение говорило о том, что он, Максим Любанов, уже достаточно взрослый, и ему можно поручить настоящее, серьёзное дело. Максим понимал, что у отца есть причины дать сыну именно это задание, и он спросил: – Пап, а почему тебе интересна история Корсуни? – Почему? Да потому что в русских летописях сохранились сведения о том, что с киевским князем Владимиром на Корсунь ходили новгородцы и псковитяне. А Западные ворота в нашем Софийском соборе с древнейших времён назывались Корсунскими. Кроме того, в Новгороде с воеводой Добрыней побывал и священник Анастас Корсунянин, с помощью которого князь Владимир овладел византийским Херсоном. Так что связей с Корсунью у Новгорода немало. А как знать, может, и наши предки ходили к Херсонесу с князем Владимиром? – И теперь я пройду их путём! Вот здорово!! Было очень поздно. Ночь выбелились, смягчила краски. Максим подошёл к отцу. Николай Иванович встал и перекрестил сына широким древним крестом – благословил. У них в семье было принято детей на ночь благословлять. “Не нами заведено, не на нас и кончится” – говорила бабушка, которая приучила Максимкиных мать и отца соблюдать эту русскую традицию. В их семье желали друг другу не только спокойной ночи, но и Ангела-Хранителя. С таким пожеланием ушёл Максимка к себе и в эту ночь. Чувство особой ответственности и даже какой-то непонятной приподнятости было у мальчика на душе. До отъезда оставалось ещё недели три, и он желал всем сердцем, чтобы они пролетели побыстрее. Максим уснул с ожиданием чего-то неизведанного, манящего вдаль. Во сне увидел славянского отрока, который сидел в долблёной лодке среди тюков с мехами и наблюдал с середины реки за лосем, пьющим воду у далёкого берега. Беда |
| И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока». Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это, — сам крещусь!». И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною своей и послал к царям Василию и Константину сказать: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу». И, услышав это, опечалились цари, и послали ему весть такую: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя». Услышав это, сказал Владимир посланным к нему от царей: «Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи». И рады были цари, услышав это, и упросили сестру свою, именем Анну, и послали к Владимиру, говоря: «Крестись, и тогда пошлем сестру свою к тебе». Ответил же Владимир: «Пусть пришедшие с сестрою вашею и крестят меня». И послушались цари, и послали сестру свою, сановников и пресвитеров. Она же не хотела идти, говоря: «Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть». И сказали ей братья: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли, сколько зла наделала грекам Русь? Теперь же, если не пойдешь, то сделают и нам то же». И едва принудили ее. Она же села в корабль, попрощалась с ближними своими с плачем и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате. По божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами, и не видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что сделать. И послала к нему царица сказать: «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не сможешь избавиться от недуга своего». |
| И когда прошел год, пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, потому что решил: «Пленю город их и найду учителей». 1363 Корсуняне бились крепко, и сказал Владимир: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же не послушали его, и стоял Владимир шесть месяцев. 1364 Был в Корсуне муж по имени Анастас. Он пустил стрелу, написав на ней: «Колодцы на востоке от города в город по трубам пущены. Копай и перекрой их». Владимир же, услышав это, сказал: «Господи Боже, если это сбудется, то крещусь». И тотчас велел копать поперек трубам, и перекрыли воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. А Владимир послал к царям Василию и Константину, сказав: «Вот уже взял ваш славный город. Слышал же, что у вас сестра девица. Если же не отдадите ее за меня, то сделаю с вашим городом то же, что и с этим». Они же отвечали: «Нам, христианам, не следует отдавать замуж за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и Царствие Небесное примешь, что больше этого. Если этого не сделаешь, не отдадим тебе своей сестры». И сказал Владимир посланным: «Пришедшие с царицей пусть крестят меня». 1365 И послали цари сестру свою Анну и с ней воевод и пресвитеров. И пришли в Корсунь. В то время у Владимира заболели оба глаза. И сказала царица Анна, послав к нему: «Если не крестишься, не избавишься от этой болезни». Он же сказал: «Крестите меня». Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил его в церкви святого Иакова 1366 в городе Корсуне, и дали ему имя Василий. И было преславное чудо: когда возложил руку на него епископ, он тут же прозрел. Владимир же, просветившись, радовался душой и телом. Многие из бояр его крестились, а он поставил в Корсуне на горе церковь св. Василия. И потом, взяв царицу, и Анастаса, и попов корсунских 1367 с мощами святого Климента и Фива, 1368 ученика его, взял и церковные сосуды, и иконы, и разные книги. А город Корсунь отдал царям как вено за их сестру, а сам пошел в Киев. И когда пришел, велел ниспровергнуть идолов, одних велев изрубить, а других сжечь. |
| И призвали их цесари Василий и Константин, и сказали им: «Идите в землю вашу», и отпустили их с дарами великими и с честью. Они же вернулись в землю свою. И созвал князь бояр своих и старцев, и сказал Владимир: «Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с ними», – и обратился к послам: «Говорите перед дружиною». Они же сказали: «Ходили прежде всего в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, называемом мечетью. Стоят там без пояса и, сделав поклон, садятся и глядят туда и сюда, как безумные, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не хорош закон их. И пришли мы к немцам и видели их службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали мы – на небе или на земле: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь жить». Сказали же бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы бабка твоя Ольга крещения, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем крещение?» Они же сказали: «Где тебе любо». И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на другом берегу лимана, на расстоянии полета стрелы от города, и крепко сопротивлялись горожане. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же не послушали его. Владимир же, изготовив войско свое, приказал насыпать землю горой у городских стен. И когда насыпали они, корсунцы, подкопав стену городскую, крали насыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий муж именем Анастас, корсунянин, пустил стрелу, написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока». |
| свта цар 1446 и 1447 помогаита на противныа сродиикомъ ваю, люди избавлита вска бды и рск и о мн помолитас к Богу, ко к Спас, да спасс ваю молитвами, молюс и милъ с 1448 дю грамотица малыа, похвала ваю, иаписахъ 1449 момъ и хдымъ и смыслом Вы свтаа, нас, своихъ, на молитв Бог свтю ваю сын Бориса и Глба, да вси вкуп Господа молити с помощю силы и с молитвами Богородица, Госпожа и съ всми свтыми. 4-я редакция Распространенного вида жития. Жити Владимира Так и свершилось незадолго до наших дней при самодержце всей Русской земли Владимире, 1450 внуке Ольги, а правнуке Рюрика. Ходили слуги его к болгарам и к немцам и видели скверные дела их, и оттуда пошли в Царьград. Видели церковную красоту и чин божественной литургии, необыкновенное архиерейское великолепие, пение и хоры, и предстояние диаконов. Тут были восемь дней. 1451 Царь же Василий и Константин отпустили их с дарами великими и с честью. Они же пришли в Русь. 1452 И созвал Владимир бояр своих и старцев и сказал им: «Вот пришли посланные нами, послушаем же, что с ними было». И сказали путешествовавшие слуги: «Смотрели, как молятся болгары в мечети. Стоит без пояса, поклонившись, сядет и глядит туда и сюда, как безумный. И нет у них веселья, только печаль и смрад великий. Не хорош закон их. И у немцев многих видели, служащих в храмах, а красоты не видели никакой. Пришли к грекам и ввели они нас туда, где служат своему Богу, и не знали, на небесах мы или на земле. И нет нигде ни такого зрелища, ни такой красоты, и не знаем, как рассказать, только то знаем, что там Бог с людьми пребывает, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, потому что всякий человек, если вкусит сладкого, не принимает потом горького, так и мы, княже, не можем здесь жить, но пойдем туда». Бояре же сказали: «Если бы был плох закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга». Владимир же сказал: «Да будет воля Господня», и решил: «Так сделаю». 1453 И когда прошел год, пошел с войском на Корсунь. Корсуняне бились крепко со стен, и сказал Владимир: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же не послушали его, и стоял Владимир шесть месяцев. 1454 Был в Корсуне муж по имени Анастас. Он пустил стрелу, написав на ней: «Колодцы на востоке от города в город по трубам пущены. Копай и перекрой их». Владимир же, услышав это, сказал: «Господи Боже, если это сбудется, то крещусь». И тотчас велел копать поперек трубам, и перекрыли воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. |
| Скифы, приславшие послов, – не Печенеги, ибо они наказывают своих за участие в печенежских набегах на Византию; это не Куманы, ибо Атталиота и назвал бы их так, если бы это были они, уже будучи знаком с этим именем (см. р. 301:1). Замечательные выражения ο схизме и отступничестве тех Скифов, которые связались с Печенегами, заставляет думать ο родственном по вере с Греками придунайском населении – из среды его, нужно думать, были виновные – и ο дружественном отношении властителей, отправивших посольство. Мы объясняем рассказ Атталиоты русскими известиями ο мирных сношениях русских князей с Византией при конце правления Михаила Дуки и начале царствования Никифора. Мы, во-первых, обращаем внимание на известие Татищева (II, 131. К. Н. Бестужев-Рюмин, О составе Русских летописей, Приложения, стр. 54): «Михаил царь Греческий ..... прислал ко Святославу послов со многими дары и обещании; прося его и Всеволода ο помощи на Болгар и Корсунян (?). Святослав же, согласяся со Всеволодом, хотел на Болгары сам итти с сыны, а Владимира сыновца и с ним сына Глеба послал на Корсунян; но вскоре сам разболевся послов отпустил, с тем, что сам немедленно пойдет, или сынов своих пошлет. По смерти же Святослава (25-го декабря 1076 г.) пришла от Грек ведомость, что Михаил умер, а царство приял Никифор (1078 г.). Всеволод же войско все распустил в домы, и сыны Владимира из Корсуня возвратил». Известий Татищева об отношениях Русских к Грекам никак нельзя отвергать без дальнейших рассуждений. В них что-то есть. Подобно тому, как сейчас приведенный отрывок совпадает с византийскими известиями, точно так же и другой рассказ – ο ссоре Святополка и Владимира с Алексеем и ο походе русских князей на Корсунь с Торками (Узами, Половцами?) и Козарами, относящийся к 1095 году (II, 156. Бестужев-Рюмин, в вышесказанном сочинении, стр. 58), совпадает с освобождением лже-Диогеновича Половцами из заключения в Корсуне и с походом тестя Святополкова Тугоркана на Византию. Нам думается, что еще не потеряна надежда открыть источник, из которого Татищев взял эти сведения, но в этом источнике Татищевым, вероятно, не все понято и многое искажено. |
| Но с тех пор под варягами, составлявшими лейб-гвардию императора, должны быть понимаемы не русские, а англосаксы. Таким образом, и этот так, по-видимому, малозначительный факт свидетельствует о сближении с Западом, которым характеризуется империя накануне крестовых походов. «Поворот к Западу... выразился в замене русских православных людей людьми Запада» 114 . Мы считали необходимым изложить эти несколько сухие и однообразные известия о присутствии русского военного отряда на службе империи. Этот отряд пользовался в качестве почетной стражи во дворце и в качестве лейб-гвардии императоров немаловажным значением. По-видимому, перед крестовыми походами значение русского отряда начинает падать, уступая место англосаксонским наемникам. С этими наблюдениями переходим к легенде о походе на Византию Владимира Мономаха . Сам по себе этот факт не заслуживает особого интереса, и тем более что известия о нем спутаны. Дочь царя Алексея, которая могла бы располагать хорошими сведениями, дает сухое сообщение, что в 1114 г. до Константинополя дошел слух, будто половцы приготовляются к вторжению в области империи. Так как речь шла о защите дунайской границы, то император поспешил лично в Болгарию, поставил гарнизоны в балканских проходах и потом подошел к Видину, где, впрочем, мог только удостовериться в том, что половцы отложили переправу за Дунай. По всей вероятности, что подтверждается и русской летописью, здесь имеется в виду, собственно, поход киевского князя Владимира Всеволодовича Мономаха, или его воеводы Ивана Войтишига, или сына его Вячеслава. Хотя это входит, собственно, в русскую историю, но по общности имени Мономах, которое носил киевский великий князь и один из византийских царей, Константин IX (1042–1054), этот эпизод не должен остаться неисчерпанным и в нашем изложении. По русским известиям, поход Владимира Мономаха на Дунай вызван был желанием поддержать притязания на престол сына Романа Диогена Льва, который был женат будто бы на дочери киевского великого князя. Хотя византийская летопись совсем не знает о Льве Диогеновиче и об его родстве с великокняжеским домом в Киеве, но та же летопись, хотя совершенно в другой обстановке и при других обстоятельствах, упоминает о Константине Диогеновиче, убитом в сражении с турками-сельджуками близ Антиохии, и о появлении потом самозванца того же имени, который бежал к половцам, ходил с ними в поход против империи и был ослеплен греками, обманом захватившими его в плен; но это было в 1095 г. Таким образом, выяснение того обстоятельства, кто был зятем Мономаха, осталось совершенно не удавшейся доселе попыткой 115 . Можем утверждать лишь тот факт, что в занимающее нас время продолжались еще сношения между Русью и Византией. Так, известны два письма Михаила VII Дуки (1071 – 1078), посланные к двум русским князьям с просьбой у них помощи против болгар и корсунян 116 . Глава 9. Время царя Иоанна |
| Обратимся к русским источникам. Русские летописи, довольно, скупы на известия о политических сношениях русских князей с иностранными, умалчивают даже о родственных союзах их с иностранными домами, самыми высокими и знатными. Наша первоначальная летопись ничего не говорит о сношениях Изяслава Ярославича с папою Григорием VII, о браке дочери Ярослава с французским королем и т. д. Иногда, впрочем, пробелы летописи, редактированной в начале XII столетия, восполняются какими-то обрывками более древнего предания, сохранившимися помимо нее. Свет, проливаемый на события прошедшего обрывками такого рода, обыкновенно, довольно смутный, но в известных случаях бывает необходимо идти и на этот свет, когда более надежный руководитель нас покидает. В «Истории» Татищева, который, как известно, имел в своих руках какие-то особые источники, теперь утраченные или вообще нам недоступные, сообщаются следующие известия: «Михаил, царь Греческий, иже отца своего Романа царства лишивше, сам приял, но вскоре от Болгар побежден, и Корсуняне ему отреклися, прислал к Святославу послов со многими дары и обещании, прося его и Всеволода о помощи на Болгар и Корсунян. Святослав же согласяся со Всеволодом, хотел на Болгары сам итти с сыны, а Владимира сыновца и с ним сына Глеба послал на Корсунян; но вскоре сам разболевся, послов отпустил с тем, что сам немедленно пойдет или сынов своих пошлет. По смерти же Святослава пришла от Грек ведомость, что Михаил умер, а царство приял Никифор. Всеволод же войско все разпустил в домы и сына Владимира из Корсуня возвратил» (Татищев, II, 131 ср. стр. 438, прим. 287; Бестужев-Рюмин, О составе русских летописей. Приложения, стр. 54). У одного иностранного писателя прошлого столетия, который занимался, по поручению императрицы Екатерины II, историей генуэзских поселений в Крыму, рассказывается о восстании Корсуня против законной власти своего государя, то есть, византийского императора; причиною восстания было то, что жители Корсуня не получили тех торговых привилегий, которых они просили, и случилось это незадолго до низложения Михаила VII Дуки. |
| В Корсунь он был послан, по вышеприведенным источникам, вместе с Глебом Святославичем. Соберем известия о местопребываниях Глеба, чтобы произнести решительный суд о вероятности занимающего нас похода. Глеб Святославич находился: (1064 г.) в Тмуторокани (Ипатьевская летопись). (1065). Изгнанный Ростиславом (Владимировичем), опять посажен отцем в Тмуторокани и снова изгнан Ростиславом. (1066). Ростислав отравлен в Тмуторокани греческим катапаном, который после был убит Корсунянами. 6576 (1068). Опять в Тмуторокани: «... мерил море от Тмутороканя до Крчева...» 27 . 6579 (1071). В Новгороде убивает волхва. 6582 (1074). Перваго мая этого года присутствует с отцом при смертном одре Феодосия. (1077). В Новгороде: на весну, следовавшую за смертию Святослава, Владимир ходил сюда «Глебови в помочь» (Поучение). (1078). Убит в Заволочье, и на его место сел в Новгороде Святополк 28 . История Глеба, подлинная и несомненная, вдвойне подтверждает справедливость известий, находящихся у Татищева и Одерико. Во-первых, важно замечание, сделанное в летописи по поводу смерти его соперника Ростислава, отравленного катапаном, то есть, греческим наместником или начальником в Корсунской области: «сего же котопана побиша каменьем Корсуньстии людье». Эта заметка, сделанная мимоходом, заставляет предполагать какой-то бунт или восстание в Корсуни вскоре после 1068 года. Это бунт, в котором «Корсуняне отреклися» от подданства Михаилу VII Дуке. Во-вторых, мы теперь знаем, что с 1068 по 1074 (а, может быть, и по 1076) год Глеб находился в Тмуторокани, и нам делается понятным, почему именно он всего скорее и всего ближе мог быть отправлен на помощь Грекам для усмирения Корсунян. Итак, мы имеем очень достоверные русские известия о том, что в 1073–1074 году византийский император посылал посольство к двум русским князьям, просил у них помощи против Болгар и Корсунян, то есть, помощи там, где всего удобнее и легче было действовать Русским, и что обращение его не осталось без последствий, по крайней мере, относительно Корсуня. |
|
|
