| ТОДРЛ – Труды отдела древнерусской литературы Института Русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР. Алфавитный указатель имен А Авраамий Смоленский, преподобный Авраамий Ростовский, преподобный Агафодор, священномученик, епископ Херсонесса Аганит, преподобный – безмездный врач Акиндин Печерский, архимадрит Алексей I Комнин, император Алексей II Комнин, император Алексий, патриарх Алипий, преподобный, иконописец Аль-Идриси Аль-Магреби Анастас Корсунянин Анастасий Синаит , преподобный Анна Иоанновна, императрица Анна Царевна, великая княгиня Киевская Анна, княжна, дочь Ярослава Андрей Боголюбский, князь Андрей, епископ Болгарский Андрей, апостол св. Андрей Кесарийский св. Антоний Печерский, преподобный Антоний, епископ Новгородский Антоний Римлянин, преподобный Антоний, епископ Черниговский Аркадий, епископ Новгородский Аскольд, князь Афанасий Александрийский , архиепископ, св. Б Байер А. Болеслав I, Храбрый, король Болеслав II, король Болдуин, император Болотов В. В. Борис, князь, св. Борис, царь Болгарский Бравалин, воевода Брайчевский Ю. Брячеслав, князь Булан-Бек В Варда Склир Варда Фока Варлаам, преподобный, (сын боярина Иоанна) Варлаам Хутынский, преподобный Василий I Македонянин, император Василий II Македонянин, император Василий Великий св. Василько Рогволдович, князь Василько Требовьский, князь Вернадский Г.В. Владимир, святой, равноапостольный, великий князь Владимир Володарович, князь Владимир Мономах , великий князь Владимир Всеславович, князь Владимир Ярославович, князь Вольсомон Всеволод Владимирович, князь Всеволод Мстиславович, князь Всеволод Ольгович, князь Всеволод Святославович Чермный, князь Всеволод Юрьевич “Большое Гнездо”, князь Всеволод Ярославович, князь Всеслав Полоцкий, князь Вышеслав Владимирович, князь Вышата, воевода Вячеслав Владимирович, князь Г Генрих I, король Генрих II, император Генрих IV, император Георгий Амартол Георгий Амастридский, св. Георгий, митрополит Георгий Угрин, преподобный Геродот Галакарнасский Глеб, князь, св. благоверный |
| е. летописным рассказом и другими параллельными) и признает, что Иларион разделял эту легенду; сопоставляет с нею рассказы Нестора и Иакова мниха и признает литературное влияние м. Илариона на повествование обоих об обращении крестителя Руси. Из того предполагаемого г. Успенским обстоятельства, что Иларион разделял мысль о корсунском крещении русского князя, делается вывод, что он был по происхождению и по образованию Корсунянин, – «в его представлениях (о крещении Владимира) несомненно сказывалось его происхождение» (стр. 40). Убедившись в этом, автор подыскивает и другие основания: будто в Корсуни было варяжское поселение и летописный Анастас Корсунянин одно лицо с варяжанином Изберном (Ждьберном), будто первоначальное духовенство на Руси было варяжское – Корсунское (Иоаким Корсунянин), будто даже и митрополиты Киевские домонгольского периода были не греки, а скорее корсунские варяги. Автор обладает смелостью, которая, по пословице, города берет, – бесстрашно громоздит одну гипотезу на другую, не чувствуя всей шаткости своих построений: выскажет мысль сначала с оговоркой, потом отметит, что он не сомневается в её истине, наконец начинает считать свое предположение несомненным; из него делаются выводы, которые переживают такую же эволюцию… Поэтому достаточно легкого прикосновения критики, чтобы сооружение г. Успенского всё рухнуло. Прежде всего, разумеется, вовсе не нужно быть Корсунцем, чтобы только разделять мысль о кор- —129— сунском крещении Владимира. Следовательно, никаких прочных выводов отсюда для биографии Илариона нельзя сделать. Да и самая мысль о том, что Иларион разделял корсунскую легенду, весьма спорна и слабо доказывается автором. Далее, если Иларион Корсунец и варяг (т. е. норманн, по мнению автора), то где же признаки его норманнизма? Как видно из Слова о законе и благодати, Иларион превосходно владел славянским языком, – где же он его выучил, живя в Корсуни? Значит там должно было существовать не только варяжское, но и славянское поселение? Этих естественных вопросов автор даже и не подозревает. |
| —67— Его поддержал в том же году проф. С.-Пб. Д. А. Н. Левитский 32 . Однако двумя годами раньше проф. К. Д. А. И.А. Линниченко счёл неудобным разрывать хронологически два события – крещение князя и народа, – отнеся их оба к осени 989 года 33 (вспомним решение киевского духовного руководства перенести торжества на 1889 год). В начале нашего века в пользу такого же хронологического объединения этих событий выступил академик А. А. Шахматов, правда, перенеся их на 987 год, когда греческие послы заключили военный договор с русским князем, а греческие миссионеры раскрыли ему великую тайну христианства. Корсунскую версию, по Шахматову – легенду, родили корсунские попы (среди них Анастас Корсунянин) для возвеличения своей роли 34 . Академика Шахматова поддержал в 1913 году преподаватель Полтавской духовной семинарии В.И. Пархоменко в том смысле, что крещение князя и киевлян произошло почти одновременно в 988 году в Киеве или, может быть, близ него. В противоположность Голубинскому и др., он, имея в виду большой вес дружины в глазах великого князя, считал, что «поэтому совершенно невозможно допускать, чтобы князь зачем-то крестился потихоньку от дружины и народа: прежде всего, от дружины такого факта князю нельзя было скрыть, да и незачем это было делать...» 35 . После дружины крещён и Киев «сразу же, чтобы покончить всё дело поскорее, дабы не давать разгораться естественному пламени народного неудовольствия на производимое потрясение старых основ жизни» 36 . Корсунская победа 989–990 гг. и «завоевание» византийской царевны укрепили авторитет Владимира в дружине и народе и связали крещение киевлян с несомненным культурным успехом, полученным в результате новых отношений к Византии. Вследствие сознания важности Корсунского похода и результатов его для успехов христианизации Руси и создалась т. н. корсунская легенда – о крещении Владимира в Корсуне 37 . —68— Курьёзное мнение, проистекавшее из определённых русофобских настроений, высказал скандально известный в своё время еп. Кирион (Садзагелов) (уволен в 1908 году с ковенской кафедры после убийства экзарха Грузии архиепископа Никона, в 1917–1918 гг. – католикос-патриарх Грузии, впоследствии был найден мёртвым в постели с револьверной раной). Он едва ли верит в крещение киевского князя, ибо нет об этом сообщений, в частности, польских, и чешских летописей. А что касается данных немца Титмара Мерзебургского († 1019), то Владимир, дескать, обратился под непосредственным влиянием своей жены, да и то по внешности. Свидетельства же «Повести временных лет» – не в счёт, ибо её первоисточником является грузинская летопись Картлис-Цховреба, которая была лишь наряжена в русскую одежду. И армяне, между прочим, совершили плагиат, присвоив грузинскую летопись 38 . |
| А физическая возможность сего путешествия, для которого назначает летописец около года, не должна подлежать сомнению: сношения киевлян с греками и болгарами были свободны и нетрудны, а к немцам послы ходили, конечно, ближайшим [путем] – почти года для всего этого, кажется, достаточно. Никто, разумеется, не усомнится в том, что богослужение греческое, совершенное в лучшем из константинопольских храмов самим патриархом, могло сильнее подействовать на послов русских, нежели богослужение магометан и богослужение немецких католиков в каком-нибудь простом, обыкновенном храме, совершенное одним священнослужителем. Бояре и старцы, едва выслушали из уст послов похвалу вере греческой, начали и сами хвалить ее и убеждать Владимира к принятию ее примером Ольги – и опять ни слова о древней вере отцов и о других верах, не должно ли отсюда заключить, что в числе этих бояр и старцев были некоторые христиане, тайно исповедовавшие уже веру греческую, а другие, по крайней мере, имели к ней предрасположенность? «В следующем (988) году, – повествует летописец, – Владимир собрал войско и предпринял поход на Херсон. Долго не мог он взять укрепленного города, несмотря на все свои усилия. Напрасно угрожал херсонцам держать их в осаде целые три лета, если они не сдадутся, – осажденные не соглашались. Наконец, некто муж корсунянин по имени Анастас пустил из города в стан русский стрелу с надписью: «За вами к востоку находятся колодези, откуда херсонцы получают воду чрез трубы; перекопайте водопроводы». Услышав о сем, Владимир воззрел на небо и воскликнул: «Если это сбудется, я непременно крещусь». И действительно, указанное средство оказалось совершенно успешным. Владимир овладел Херсоном и, вступивши в него с дружиною, послал сказать греческим императорам Василию и Константину: «Ваш славный город я взял; так поступлю я и с вашею столицею, если не отдадите за меня сестры своей, еще незамужней, которая, как слышно, есть у вас». Императоры, со своей стороны, потребовали от него, чтобы он крестился, соглашаясь только под этим условием исполнить его желание. |
| А физическая возможность сего путешествия, для которого назначает летописец около года, не должна подлежать сомнению: сношения киевлян с греками и болгарами были свободны и нетрудны, а к немцам послы ходили, конечно, ближайшим [путем – Ред.] – почти года для всего этого, кажется, достаточно. Никто, разумеется, не усомнится в том, что богослужение греческое, совершенное в лучшем из константинопольских храмов самим патриархом, могло сильнее подействовать на послов русских, нежели богослужение магометан и богослужение немецких католиков в каком-нибудь простом, обыкновенном храме, совершенное одним священнослужителем. Бояре и старцы, едва выслушали из уст послов похвалу вере греческой, начали и сами хвалить ее и убеждать Владимира к принятию ее примером Ольги – и опять ни слова о древней вере отцов и о других верах, не должно ли отсюда заключить, что в числе этих бояр и старцев были некоторые христиане, тайно исповедовавшие уже веру греческую, а другие, по крайней мере, имели к ней предрасположенность? “В следующем (988) году, – повествует летописец, – Владимир собрал войско и предпринял поход на Херсон. Долго не мог он взять укрепленного города, несмотря на все свои усилия. Напрасно угрожал херсонцам держать их в осаде целые три лета, если они не сдадутся, – осажденные не соглашались. Наконец, некто муж корсунянин по имени Анастас пустил из города в стан русский стрелу с надписью: “За вами к востоку находятся колодези, откуда херсонцы получают воду чрез трубы; перекопайте водопроводы”. Услышав о сем, Владимир воззрел на небо и воскликнул: “Если это сбудется, я непременно крещусь”. И действительно, указанное средство оказалось совершенно успешным. Владимир овладел Херсоном и, вступивши в него с дружиною, послал сказать греческим императорам Василию и Константину: “Ваш славный город я взял; так поступлю я и с вашею столицею, если не отдадите за меня сестры своей, еще незамужней, которая, как слышно, есть у вас” 573 . Императоры, со своей стороны, потребовали от него, чтобы он крестился, соглашаясь только под этим условием исполнить его желание. |
| В 988 году собрал Владимир многочисленную дружину и спустился по Днепру так называемым греческим путем к торговой Корсуни, углубившейся в ее морском заливе. Князь русский стал со своими судами в лимане на одно вержение стрелы от города, и началась кровопролитная осада, которой соответствовала столь же упорная защита. Крепко бились граждане из–за стен и не было успеха дружине русской, хотя отовсюду обступила она укрепленный город. Напрасно грозил осажденным князь русский, что три года готов простоять под их стенами, доколе не сдадутся; никто не помышлял о сдаче. Тогда Владимир стал помышлять о приступе и велел дружине своей присыпать землю к стенам, чтобы взять город на копье, но не было и тут успеха; граждане, подкопавшись изнутри под свои стены, ночью отгребали насыпь и уносили землю внутрь города, где насыпали на площади целый холм, доселе видимый посреди развалин Корсуни. Так протекло шесть месяцев в напрасных усилиях, доколе не вложил Господь в сердце одного корсунянина саном пресвитера по имени Анастас открыть Владимиру тайное средство овладеть городом не ради корысти человеческой, но, чтобы самого завоевателя приобрести Богу, ибо ведома была ему благая цель сей необычайной брани. Кратко написал он на стреле: «Есть кладези за тобою к востоку, откуда по трубам течет к нам вода, перейми их,» и пустил стрелу сию в стан русский. Изумился Владимир столь нечаянному совету и принял его не как от человека, но как бы свыше. Поднял он взор свой к небу и воскликнул: «Господи, если так будет, то сам я в воде сей крещуся», и немедленно перекопал источники; жаждой истомился город и сдался, но не как победитель, взошел в него с дружиной своей Владимир, ибо сам уже был побежден Богом христианским, который покорил ему Корсунь для собственного его спасения, и вместе с ним всего его народа. Тогда послал к императорам греческим с таким словом: «Вот я взял славный град ваш Корсунь; слышу, что имеете сестру свою еще девицей, и прошу ее себе в супруги; если же не отдадите ее, то и с вашим царствующим градом поступлю так, как с Корсунью» Смутились кесари и еще более опечалилась сестра их; но не смели они прекословить мощному князю, а только желали обратить его на путь спасения и отвечали послам Владимировым: «Не подобает христианам браниться с язычниками; если же крестится, то и желаемое получит, и царствие Божие приобретет, и с нами единоверен будет; иначе не можем мы выдать за него сестры своей». Отрадна была такая речь Владимиру, и он послал сказать императорам: «Крещусь, ибо прежде сего испытал закон ваш, и любо мне богослужение ваше, как мне рассказали о нем посланные мною мужи». Слово сие успокоило кесарей греческих, и они стали умолять сестру свою именем Анну на сие страшное для нее супружество; а между тем послали сказать князю: «Крестись, и тогда пошлем к тебе сестру нашу»; но Владимир опять отвечал им: «Пусть прежде придут с сестрой вашей имеющие окрестить меня.» |
| Владимир так и поступил. Поход на Корсунь и крещение Владимира В 988-м году Владимир пошел с войском на Корсунь. Это был большой и многолюдный греческий город. Он стоял в Крыму, на берегу моря и окружен был толстою каменною стеною 3 . Корсунцы, не ожидав нападения русских, затворились в городе, – заперлись. Владимир высадился около Корсуня и сначала стал от него на расстоянии перелета стрелы. Он потребовал сдачи города. Ему на это ответили решительным отказом. Владимир послал сказать корсунцам, что, если они не сдадутся, он будет хоть три года стоять под городом. Угроза эта тоже не помогла. Корсунцы решили защищаться до последней крайности. Тогда Владимир осадил город. Он придвинулся к нему и велел делать около города земляной вал. От высоты удобнее было поражать стрелами и камнями осажденных. И это мало принесло пользы. Корсунцы под свои стены сделали подземный подкоп и ночью тайком уносили к себе в город землю, что насыпали русские за день. Долго, наверное, пришлось бы Владимиру простоять под городом, если бы не помогла ему измена. Один корсунянин, по имени Анастас, пустил в русский стан к Владимиру стрелу, на которой было написано: «за тобою, с восточной стороны, находятся колодцы; от них вода идет по трубе в город. Перекопай ее и перейми воду». Владимир, услыхав об этом, взглянул на небо и сказал: – «Если это сбудется, и Корсунь сдастся, я крещусь». Князь послушал совета корсунянина. Он велел в указанном месте перекопать водопровод. Корсунцы остались без воды. Мучимые жаждою, они сдались русским. Владимир вошел с дружиною своею в город. Русские, вопреки тогдашнему обычаю, никого на правах победителей не трогали и не грабили: – цель завоевания города была совсем не грабительская. Владимир послал сказать греческим императорам Василию и Константину: – «Взял я славный ваш город. Я слышал, что у вас есть сестра девица. Если не отдадите ее за меня, то и с вашей столицей будет то же, что с Корсунем». Императоры перепугались. Одно представление о нападении воинственных руссов на Константинополь приводило их в ужас. Защищать свою столицу им было не чем: войска почти не было. Византия тогда находилась в стесненных обстоятельствах. Дунайская Болгария была объята восстанием, да и в самой империи было неспокойно. Тем не менее, императоры велели передать Владимиру: |
| И посла к нему царица, рекущи: «Аще хощеши избыти болезни сея, то въскор крестися, аще ли, то не имаши избыти недуга сего». Си слышавъ Володимеръ, рече: «Да аще истина будеть, то поистин великъ богъ будеть хрестеянескъ». И повел хрестити ся. Епископъ же корсуньский с попы царицины, огласивъ, крести Володимера. Яко възложи руку на нь, абье прозр. Видивъ же се Володимеръ напрасное ищленье, и прослави Бога, рекъ: «Топерво уведхъ Бога истиньнаго». Се же видвше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церки та стоящи въ Корсун град, на мст посреди града, ид же торгъ дють корсуняне; полата же Володимеря съ края церкве стоить и до сего дне, а царицина полата за олтаремъ. По крещенья же приведе царицю на браченье. Се же сведуще право, глаголють, яко крестилъся есть в Киев, инии же рша: в Василеве; друзии же инако скажють. Крещену же Володимеру, предаша ему вру крестеяньску, рекуще сице: «Да не прельстить тебе нции от еретикъ, но вруй, сице глаголя: «Врую во единого Бога отца, вседержителя, творца небу и земли» – до конца вру сию»… И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же не послушались. Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. Когда насыпали они, –корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, а Владимир стоял. И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока». Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это, – крещусь!» И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. |
| На следующий год (988) Владимир пошел войною на греческий город Корсунь (там, где теперь Севастополь): должно быть, он хотел показать грекам, что он хоть и примет крещение, но все-таки не хочет подчиниться им. Корсунцы затворились в городе, а Владимир окружил город, став от него на расстоянии выстрела из лука. Начали горожане изнемогать. Владимир послал сказать им: «Если не сдадитесь, то хоть три года простою у вашего города». Они, однако, не сдались. Велел Владимир сыпать насыпь к городским стенам, а корсунцы сделали подкоп под стеною городскою, и, выходя по ночам, уносили ту землю и ссыпали ее внутри города. Тогда один корсунянин, по имени Анастас, бросил стрелу в стан русский, а на стреле было написано: «Перекопай колодезь, который от тебя к востоку: из него по трубе вода идет в город». Владимир, услыхав это, поднял руки к небу и сказал: «Если это сбудется, то крещусь». Тотчас велел перекопать трубу, и вода перестала идти в город; люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел с дружиною в город, и послал сказать царям Василию и Константину: «Я взял ваш славньй город; слышал я, что у вас сестра дева; если не отдадите ее за меня, то так же сделаю с Царьградом». Услыхав это, цари запечалились и отвечали: «Не следует христианке выходить за язычника; если крестишься, то получишь ее, и царство небесное наследуешь и будешь с нами одной веры; а если этого не сделаешь, то не можем отдать сестры за тебя». Когда передали это Владимиру, он отвечал: «Скажите царям, что я крещусь. Еще прежде испытал я ваш закон, и нравится мне ваша вера и служение, о чем рассказали мне мои посланные». Услыхав это, цари обрадовались, уговорили сестру свою, Анну, и послали сказать Владимиру: «Крестишься, тогда пошлем сестру свою». Владимир отвечал: «Пусть крестят меня пришедшие с сестрою вашею». Тогда цари стали посылать сестру, некоторых сановников и священнников. Анна же не хотела идти: «Иду, как будто в плен, – говорила она, – лучше бы мне было умереть здесь». И сказали ей братья: «Через тебя Бог обращает русскую землю к покаянию, а греческую избавляет от лютой рати. Разве не видишь, сколько Русь сделала зла грекам? Если не пойдешь, то они будут продолжать по-старому». Едва ее принудили. Севши в судно, она со слезами стала прощаться с родными и с плачем ехала через море; когда приплыли в Корсунь, корсунцы встретили ее почетом. В то время заболели у Владимира глаза, и послала царевна сказать ему: «Хочешь выздороветь – крестись». Владимир сказал: «Если это сбудется, το поистине велик Бог христианский». Епископ Корсунский крестил Владимира; в крещении дали ему имя Василия; князь выздоровел и прославил Бога, говоря: «Теперь я узнал истинного Бога». Увидевши это, многие из дружины тоже крестились. По крещении совершен был брак Владимира с царевною. |
| Осада подвигалась вяло. И вот некий «мужь именемь Анастасъ корсунянинъ» написал на стреле, где искать под землей городской водопровод. Он был обнаружен еще А. Бертье-Делагардом, который подтвердил этим достоверность летописного рассказа. 654 У ученого были некоторые сомнения относительно того, что в летописи правильно передан текст сообщения: «Кладези, яже суть за тобою отъ въстока, ис того вода идеть по труб , копавше, переимите воду». В ЖВ, где рассказ о ходе осады тоже выписан из летописи, сообщение Анастаса звучит иначе: «Кладези отъ восточный стороны града въ градь по трубамъ сведени». Видеть здесь указание на расположение главной цистерны (объемом около 1500 м3) вряд ли можно. Дело в том, что Бертье-Делагард помещал лагерь Владимира в Карантинную бухту. Если он был в Стрелецкой, то линия водопровода действительно была к востоку от него (см. карту), на что и указал Анастас. Перекопав землю, люди Владимира обнаружили водопровод и разрушили его. Через некоторое время город сдался. В Особом житии все рассказано иначе: «Изъ города в сть пусти варяженин именем Ижбернъ. И написавъ на стрел , пусти въ полкъ варягомъ и рече: “Донесите стр лу сию князю Владимеру”. И написано на стр л : “Государю князю Владимеру. Приятель твой Ижбернъ писал к теб , аще стоиши ты съ силою под городом годъ или два, или 3, не возмешь Корсунь. Корабленицы же приходят путемъ землянымъ с питиемъ и с кормомъ во градь”». Владимир приказал перекопать земляной путь и, как говорится в Особом житии, через три месяца взял город. И А. А. Шахматов, и Н. И. Серебрянский считали варяга Ижьберна сугубо легендарной фигурой. Но земляной путь оказался такой же реальностью, как и водопровод. Все, кто бывал на развалинах Херсонеса или хотя бы видел фотографии памятника, помнят о средневековой калитке, сделанной в стене над античными воротами. Две калитки, расположенные одна над другой, ведут и в цитадель. Как показали археологические исследования, когда уровень моря поднялся настолько, что затопил балку с южной стороны города, была произведена насыпка грунта. Старые восточные ворота были полностью закрыты, и вместо них в стене была проделана калитка. Такая же новая калитка появилась и над старой, ведшей в античную цитадель. Попасть к ним можно было по узкой земляной дамбе, которая шла через болото, образовавшееся в балке. 655 Так как никому из русских не приходило в голову следить за этим гиблым местом, то по «земляному пути» в город доставляли продовольствие. Разрушив дамбу, князь перекрыл этот канал снабжения города. |
|
|
