| Он был учеником Аммония, преподававшего в то время философию блестящим образом. Ориген сделал в школе его большие успехи в науках, но не в поведении, потому что Аммоний был сперва христианином и воспитан христианскими родителями; но как скоро сделался способным рассуждать, то принял установленное законом богопочитание; напротив того, Ориген же, бывший язычником и воспитанный язычниками, 227 впал в варварскую безрассудность и до того извратил философию, что даже жил христианином, вопреки законов. Что же касается мнений его о Божестве, то он старался согласить учения Греков с баснями, им принятыми. Постоянно читал Платона, постоянно в руках у него были творения Нумения, Крония, Аполлофания, Лонгина, Модерата, Никомаха и прочих, считавшихся самыми знаменитыми среди перипатетиков. Также пользовался он книгами стоиков Херемона и Корнута. К писаниям еврейским прилагал он методу, посредством которой философы объясняли таинства Греков». Итак, сам Порфирий не мог отвергать учености Оригена . Некоторые из верующих, мало рассудительных, упрекали его за ученость, недостойную христианина; Ориген же рассудил оправдываться в одном замечательном письме, где говорится: «Когда я посвятил себя слову Божию и приобрел известность своей ученостью, то стало приходить ко мне множество еретиков, людей, посвященных в науки эллинские, особенно в философию. Тогда решился я вникнуть в догматы еретиков и во все мнения философов касательно истины. Поступил я так, подражая Пантену, который еще до нас был полезен очень многим и глубоко посвящен в науки этого рода а также по примеру Ираклия, заседающего ныне среди пресвитеров Церкви Александрийской и учившемуся в продолжение пяти лет у того же преподавателя философии, когда я пошел слушать его уроки. 228 Ираклий даже оставил обыкновенную одежду и надел манию философа и носит ее доныне». Мантия философа считалась в то время большим почетом. Иустин носил ее, принявши христианство, а Ираклий, по свидетельству Оригена , даже будучи пресвитером Церкви Александрийской. |
| 3938 Grotius, напр., думает, что здесь Апостол говорит о „persecutio sub Herone“. – Meyer. Op. cit. S. 409. 3951 „Показывает (Ап. Павел) таинственно и скрытно, толкует это место Аммоний, что Отец и Бог и Сын Его Иисус, Бог Слово, составляют одно, потому что он не сказал „могущим“ во множественном числе, но, сказав „могущему“, единственным числом показал одно существо, так что из этих слов Павловых, сказанных в назидание церквей асийских, мы узнаем о едином существе Отца и Сына, и что Они Двое и существуют ипостасно, и отличаются не просто только именами, но воистину существуют ипостасно“. – Cramer. Catena etc. Pag. 340. Αμμονου. 3959 Stier (op. cit. S. 138) усматривает ее в последних словах речи о будущем царстве, как о туне даруемом даре. 3966 Κα τος οσιν вместо: κα τις τν ντων – это, так называемая, oratio variata. – Winer. Grammatik etc. p. 64. 3969 Так толкуют: Erasm., Calvin, Beza, Grotius, Calov., Er. Schmid, Bengel, Neauder, Baumgarten и дрр. 3970 Kvinoel (op. cit. pag. 705) σϑινοντες sunt pauperes, inopes, qui non possunt laborando sibi ad vitam tuendam necessaria comparare. 3974 Мысли, подобные приведенной, встречаются и у классиков. Artemidor. Onirocr. IV, 3: δωρεσϑι κα διδναι κρεττον λαμβνειν. Ael. II V. ΧIΙΙ, 13; μεινν στι πλουτζειν πλοντεν. Aristot. Nicom. IV, 1; μλλν στι το λευϑρου τ διδναι, ος δει, λαμβνειν ϑεν δει. Athen. VIII, 5; νητος διδος, υτυχς δ’ λαμβνον (противоположение). – Kuinoel. Op. cit. Pag. 704. Cf. Meyer. Op. cit. S. 412. 4023 Бл. Феофилакт. Толкование на Деяния. Стр. 253. – Cf. Gramer. Catena etc. Pag. 344, Αμμονου. – Поликрат у Евсевия (История Церк. III, 31; V, 24) говорит об одном Филиппе, которого он называет апостолом; у него было три дочери, из коих одна уже умерла, а две были престарелыми девицами. Есть ли Апостол Филипп Поликрата, имевший трех дочерей, одно лицо с благовестником Филиппом Деяний, у которого было четыре дочери девицы? Wieseler предполагает, что Деян.21есть неподлинная глосса, вставленная каким-либо читателем, отождествившим обоих Филиппов. Но это предположение не подтверждается ни одним из древних кодексов. Olshausen же предполагает, что Поликрат у Евсевия под именем «Апостола Филиппа» разумеет именно „Филиппа благовестника“, слово же «апостол» он употребляет в обширном смысле. Но это мнение не основательно. Нужно, скорее, предположить, что благовестник Филипп и его четыре дочери-пророчицы Деяний совершенно отличны от Апостола Филиппа и его трех дочерей, которые были просто благочестивыми девицами, но не пророчицами. Тот же Поликрат у Евсевия (Истор. Ц, V, 17) упоминает при случае об этих четырех пророчицах-дочерях Филиппа-благовестника, имея в виду именно Деян.21 (Ист. Церк. III, 37). Значит, и сам Поликрат их различал. |
| Во главе антихристианских философов были Плотин и Героклес. Должно, однако, заметить, что не вся философия, даже вне Церкви, была антихристианской. Неоплатоническая школа в Александрии была весьма умеренна в своих нападках. Самым знаменитым философом этой школы был Аммоний Сакк. Порфирий утверждает, что он был отступником христианства, в котором рожден, но Евсевий ясно говорит, что философ, противник христианства, сказал неправду. Самым знаменитым из учеников Аммония был Плотин. Он никогда не был христианином, но не нападал на христианство, а подражая Платону, вознесся в высшие области философии. Христианство имело, однако, влияние на Плотина, и учение Платоново в его творениях не имеет уже тех же главных заблуждений. 488 Плотин, учившись сначала у Аммония в Александрии, удалился в Рим, где школа его стала знаменита. Ученики его разделились на две партии: одни стали христианами, а другие предались наукам сокровенным и магии. Из числа их был Порфирий, написавший о Плотине роман, очень похожий на Филостратов об Аполлоне Тианском. Ему хотелось изобразить Плотина подражателем или, скорее, превосходящим Христа, но он сделал из него только иллюмината, что нисколько не соответствует характеру Плотина. Что же касается самого Порфирия, то сочинения его не дают о нем высокого понятия. Направление ума его было доверчивое и он предпочитал Евангелию самые бессмысленные системы магии и спиритизма. Некоторые из новейших писателей 489 утверждали, что школа неоплатоников Александрийских имела большое влияние на вероучение христианское. Такое утверждение совершенно противно истине. Вероучение христианское совершенно установилось гораздо ранее Аммония и Плотина, как то ясно из представленных нами разборов творений писателей двух первых столетий Даже христианская школа Александрии ничего не заимствовала от Платона и была основана более для противодействия системам Василида и Валентина, старавшимся согласовать с христианством некоторые данные, заимствованные из древних философских систем, а особенно из Платоновой. |
| Чистое мышление, чистая мысль – это встречается уже у Аристотеля: Бог, по Аристотелю, есть чистая мысль, которая мыслит сама себя. Философы поздней Академии Альбин и Аммоний объединили это положение Аристотеля с платоновскими положениями, показав, что ум, мысля сам себя, мыслит в себе идеи. Таким образом они произвели соединение аристотелизма и платонизма. Ум – это не просто пустое аристотелевское множество, а множество, наполненное идеями. Оказывается, что ум не прост. Плотин, продолжая ход рассуждения своих предшественников по Академии, обнаруживает, что Ум, который является отдельной ипостасью, не является ипостасью последней. С одной стороны, он прост – это простота Ума, мыслящего и познающего сам себя. Но, с другой стороны, познавая сам себя, Ум уже раздваивается. Если ум мыслит сам себя, то он, следовательно, существует и как субъект познания, и как его объект. Ум как субъект мыслит, а мыслит он сам себя, следовательно, является объектом познания. Поэтому даже в этом акте самопознания Ум не может быть абсолютно простым. Он прост, но эта его простота не абсолютна, она всегда раздваивается: «…стремясь к самопознанию, Ум внутренне разнообразится» (III, 8, 8). Но всё же Ум прост, он не распадается на субъект и объект. Откуда в нём эта простота, это единство? В самом Уме нет ничего, что обеспечивало его простоту и его единство. Следовательно, должна существовать ещё одна субстанция, объединяющая Ум, придающая ему простоту и единство, субстанция, совершенно единая и не допускающая никакого разделения в себе. Эту субстанцию Плотин называет Единое – τ ν. «Единство первично, множество же – вторично, и так как Ум есть число (то есть множественен), то, следовательно, сам происходит от чего-то уже абсолютно Единого. Ум, конечно, тоже по-своему един, но един, как единство множества его эйдосов, то есть, будучи одновременно созерцающим и созерцаемым, двойственен, а двойственность есть порождение предшествующего единства» (III, 8, 9). Именно Единое, абсолютно единое, существует само по себе и придаёт единство и Уму, и Душе, и всему нашему миру. |
| Известный ученый второй половины XIII b. Петр Испанский (папа Иоанн XXI, умерший в 1277 г.) своим переводом Пселлова сокращения надолго утвердил его господство в западной науке. Но это был не первый и не единственный перевод: ранее его логику Пселла переводили на латинский Ламберт Оксерский и Вильгельм Ширесвуд. В настоящее время это воздействие Византии на Западную Европу посредством логики Пселла можно считать прочно установленным фактом, который вызывает на новые поиски в области литературного обмена между Византией и Западом в средние века. Прантль, отметивший указанный литературный факт, понятно, наведен был на мысль проследить в течение XII и XIII вв. воздействие на Западе того внешнего византийского материала, который наряду с арабским приводил в движение философскую мысль средних веков 455 . В XIII b. в научный оборот кроме логики вступили метафизика, физика, этика и политика. Но, в частности, проследить действие византинизма ему не удалось. Как и каким путем вступали на Западе в научный оборот разные части произведений Аристотеля, об этом есть специальное исследование француза Журдэна 456 . По его выводам оказывается, что к 1220–1225 гг. все сочинения Аристотеля стали доступны на Западе в латинских переводах. В 1232 г. Боэциев перевод главных частей Органона, почти забытый, заменен был новым переводом, сделанным для императора Фридриха II. Во вторую половину XIII b. переведены были и комментаторы на Органон: Симплиций, Аммоний и Фемистий. Для конца XIII и XIV b. представляются совершенно темными пути, которыми шло на Западе расширение философской мысли. Итак, в общем нельзя утверждать, что византийская ученость в первой половине XIV b. не могла представить, в сравнении с западной, некоторых существенных преимуществ. Григора имел основание указывать на то, что его соперник изучал Аристотеля не в оригинале, а в переводах и в переделках, ибо известно, что знание греческого языка на Западе распространялось очень медленно, и в XIV b. можно было пересчитать по пальцам итальянских еллинистов. |
| Первое вмешательство светской власти в дела Церкви имело тяжелые последствия. Но ни лжеучения, ни поведение недостойного епископа не могли нанести Церкви того вреда, какой нанес ей в 250–260 годах союз Империи, эллинизма и манихейства. Мани и манихейство В царствование имп. Гордиана (238–244) на Востоке появилось новое учение, которое потом в течение веков было одним из самых опасных врагов христианства. О нем мы знали до последнего времени очень мало. Все книги манихеев уничтожались не только христианами, но и магометанами, буддистами и китайскими властями, которые все считали религию Мани одинаково для себя враждебной. Только в 1930 году в Медине-Мади в Египте были найдены манихейские книги на древне-коптском языке. Эта библиотека папирусов середины 4 века до сих пор еще не вполне разобрана. Мани был персидским ученым, приехавшим в 240 году в Индию для ее просвещения. В 241 году, он, по вызову царя Сопора, возвратился в Персию и в следующем году создал свою обобщающую религию из христианства, дуализма Зороастра и буддизма. Христу он отводил первое место, но самого себя считал последним и совершенным пророком. Мани был прекрасным организатором и повсюду, от Испании до Индии и Китая, основал свои общины, причем соблазнил многих тем, что признавал и Иисуса Христа, и Будду, и Зороастра. Поэтому успех новой религии был очень велик. К нему пошли и гностики и все жаждавшие религиозного синтеза. Сам Мани был убит при царе Бараме, но его учение еще долго держалось в Африке и Азии. Борьба возрожденного эллинизма с христианством Возрождение эллинизма связано с Александрией, куда прибыл в 233 году для обучения у Аммония Саккаса знаменитый греческий философ Плотин (203–270). Сам Аммоний, учитель Оригена , не был враждебен христианству. Плотин пробыл в Александрии 11 лет и в 244 году присоединился к римской армии, воевавшей против персов, чтобы проникнуть туда и познакомиться с новой религией Мани. При имп. Филиппе он переселился в Рим и основал там философскую школу. Ему покровительствовал преемник Декия имп. Галлиен (260–268) и его жена Салонина. Только с опубликования своего знаменитого трактата против гностиков, под которыми он подразумевал христиан, Плотин начал борьбу с христианством. Мир, по его учению, без конца и без начала. Самое высшее творение не человек, а солнце и звезды. Мораль – относительное понятие. Все существа перевоплощаются, Божественного провидения не существует и поэтому человеку не надо искать общения с Богом. |
| Другие ученые, как напр. Августин, Гроций, Миллиус, Ветштейн, Аммоний, Гуг, Грисбах, Штор, Вильке, Бауэр, Бюшинг, Фогель и др. – предлагая иную гипотезу о происхождении Евангелий, иначе объясняют и их сходство и различие между собой. Они предполагают, что писатели наших канонических Евангелий знали и пользовались друг другом (гипотеза заимствования). Но кого же из евангелистов нужно считать первоначальным? При решении этого вопроса, указанные ученые далеко расходятся между собой: одни из них первоначальным писателем-евангелистом считают Матфея 48 , другие – Марка 49 , третьи–Луку 50 . Одно уже это несогласие между собой ученых, разумеется, говорит не в пользу их гипотезы. Но еще большее недоверие к ней обнаружится тогда, когда повнимательнее обсудим вопрос, – зачем евангелистам нужно было пользоваться писаниями друг друга? Что Матфей не нуждался в подобных заимствованиях, – об этом едва-ли нужно и говорить. Матфей был одним из двенадцати апостолов, сам лично знал Господа, которым лично был призван к апостольскому служению, всегда находился при Нем во все время Его общественного служения, видел следовательно, что Он делал, слышал, чему Он учил. Зачем же ему нужно было бы еще пользоваться евангельскими повествованиями учеников апостольских, знавших о жизни Христа по-преимуществу лишь через посредство таких же лиц, каким был и сам Матфей? Точно также не было надобности пользоваться чужими трудами и ученикам апостольским – Марку и Луке. Они всегда находились вместе с апостолами и другими очевидцами евангельской истории, если только сами не были таковыми, а следовательно и их сведения о жизни, учении и делах Господа нашего Иисуса Христа были настолько полны, что они не нуждались в пользовании писанием другого евангелиста. Зачем им было рыться в чужих книгах, когда они лично и непосредственно могли расспросить о всем очевидцев евангельских событий? Далее, нельзя отрицать того, что они и сами могли быть свидетелями евангельской истории, если только они принадлежали к числу семидесяти апостолов, а собственной памяти они, конечно, должны были доверять более, чем кому бы то ни было. |
| И., IV, 29). Слова первого церковного историка подтверждает и св. Епифаний Кипрский в своем сочинении о ересях (46:1), добавляя одно то, что Диатессарон Тацианов некоторые называли Евангелием от Евреев. Более же подробные сведения об этом творении Тациана сообщает Феодорит , епископ Киррский. «Тациан, – извещает он в своём «Сокращении еретического баснословия» (1:20), – сложил Евангелие, которое называется Диатессароном, опустивши родословные и все другие места, показывающие, что Господь по плоти происходил из семени Давидова. Этим Евангелием пользовались не только люди, принадлежавшие к его секте, но и те, которые следовали Апостольскому учению, не сознавая коварства этого свода, а просто пользуясь им, как сокращенною книгою. Я сам нашел более двухсот книг этого рода, в почести имевшихся в наших церквах, всех их отобрал в одно место и в замен их ввел Евангелия четырех Евангелистов». Из Сирских церковных писателей первое упоминание о Диатессароне Тациана встречается у Бар-Балула (X в.), который в своем словаре, недавно изданном Михэлисом, стр. 192, говорит следующее: «Диатессарон, – так —8— называются четыре Евангелия; написанные в Александрии епископом Тацианом, они тщательно сохраняются». Правильнее Бар-Балула пишет Бар-Салиби († 1171), Иаковитский епископ города Амиды в Месопотамии, в предисловии к толкованиям на Евангелие Марка; по его словам, 4 «Тациан, ученик Иустина Философа и мученика, из четырех Евангелий выбрал, соединил и составил одно Евангелие, которое назвал Диатессароном т. е. смешанным. Это Евангелие изъяснял св. Ефрем. Оно начиналось словами: «В начале бе Слово». Следующий свидетель, Бар-Гебрэй, епископ Тагритский и Иаковитский митрополит († 1286), так говорит о Диатессароне: 5 « Евсевий Кесарийский , – видя повреждения, которые сделал Аммоний Александрийский в Евангелии, названном Диатессароном, коего начало было: «В начале бе Слово» и которое изъяснил св. Ефрем Сирин , – четыре Евангелия, как они суть в тексте, оставил вполне целыми, сходствующие же в них слова обозначил общим каноном». |
| Добавление прилагательного agion (в чтениях 2, 3 и 5) представляет собой наиболее естественный пример вставки, которую переписчики могли сделать независимо друг от друга. (Исправление, найденное в P 66 , исключающее слово agion, вполне согласуется с внимательностью переписчика, исправившего собственную случайную ошибку.) Примечательно, что в этом случае Ватиканский кодекс содержит двойную ошибку (5) – добавленные одновременно и agion и предикативный глагол. Общий признак для чтений (2) и (1) выступает против тенденции добавить предкативный глагол. Таким образом, здесь мы имеем большое количество свидетелей текста, поддерживающих наиболее трудное и короткое чтение, характеризующихся большим разнообразием и широким распространением. Следовательно, трудно оспаривать утверждение, что начальный текст содержал npocmooupw gar hn pneuma 324 . Как Марк закончил свое Евангелие? К сожалению, этого мы не знаем. Можно многое сказать о четырех различных концовках, встречающихся в рукописях, но, вероятно, ни одна из них не представляет собой того, что Марк изначально намеревался поставить в конце своего Благовествования. Эти четыре чтения могут быть названы кратким окончанием, промежуточным окончанием, пространным окончанием и расширенным пространным окончанием. Данные о каждом из них следующие. 1) Последние двенадцать стихов Мк.16:9–20 отсутствуют в двух ранних пергаменных кодексах, B и À, в старолатинской рукописи k , сирийском синайском переводе, во многих рукописях староармянского перевода, в рукописях Адиш и Опиза старогрузинского перевода и в некоторых списках эфиопского перевода. Климент Александрийский , Ориген и Аммоний не знали о существовании этих стихов. Другие греческие Отцы указывают, что эта часть отсутствует в известных им греческих рукописях Евангелия от Марка (см. напр. Иероним, Epist. cxx. 3, ad Hedibiam, “Все греческие списки не содержат этой заключительной части”). Первоначальная форма деления Евсевия не распространяет нумерацию частей после 16:8. Многие рукописи, содержащие этот отрывок, имеют указание на то, что он отсутствует в старых греческих списках (так, например, в рукописях 1, 20, 22 и т. д.); другие свидетели текста помечают этот отрывок астериском или обелиском, значком, которым обычно пользовались переписчики для обозначения поддельного добавления к литературному произведению. |
| Пусть не будет сокрытым от вас также и следующее: Когда мы приведем своим [каким-либо] вопросом противника в затруднение, то он будет стремиться к тому, чтобы перевести ход рассуждений на другую тему, — допускать этого нельзя. Необходимо до собеседования потребовать клятвы от противника, что он не будет идти против своей совести ни в одном произнесенном им слове. Нам следует перед любым рассуждением анафематствовать ложное предвзятое мнение, которое имеет о нас противник. Например, что мы собираемся вести переговоры с арабами. Предварительно также произнесем анафему на высказывающегося о двух богах, или на говорящего, что Бог плотским образом породил сына, или на поклоняющегося как богу какой-либо небесной или земной твари. Кроме того, следует предварительно предать анафеме и прочие ереси, которые придерживаются ложных мнений о нас и о [нашей] вере. Благосклонно внимающие этим анафемам [столь же благосклонно] воспринимают [обычно и все] остальное. Любому монофизиту мы должны сделать следующее предварительное заявление: «Мы возражаем вам, исходя не из [вероопределения] Халкидонского Собора, но опираясь на Отцов, [живших] до этого Собора, которые и вами, и нами признаются православными». Нам следует принимать предварительные меры безопасности против [любого] монофизита и искренне анафематствовать [всякого] не исповедующего Христа истинным Богом. Как бы усваивая обличье иудея или Павла Самосатского следует добиться от монофизита четкого ответа на вопрос: откуда ясно, что Христос есть Бог Высочайший? Подобное же сделал Аммоний в отношении Галикарнасца. Возражения Аммония ты найдешь в двадцать первой тетради [нашего сочинения]. Следует отметить, что монофизиты, употребляя [при Евхаристии] потир, предлагают [причащающимся] неразбавленное вино, [то есть вино] без воды, и тем самым ясно изобличают [самих себя], исповедующих, что Христос есть только одно чистое и простое Божество, лишенное всякой примеси плоти или души. Краткое изложение веры Нам должно знать и не быть в неведении относительно того, что любое догматическое высказывание не следует произносить необдуманно и без предварительной тщательной проверки. Высказывание о двух природах, волях и действиях во Христе, как и всякое другое догматическое высказывание, может быть и благочестивым, и нечестивым. Равным образом и говорящие о двух естественных свойствах во Христе должны растолковывать, как следует понимать [слово] «естественный». Ибо оно может быть употребляемо как в благочестивом, так и в нечестивом смысле. [Следует знать, что] это слово имеет хождение и в обычном словоупотреблении и не содержит в себе в подобном случае никакого [оттенка] того, что достойно удивления; в таком значении оно не может применяться ни к природе, ни к свойству во Христе. |
|
|
