| Старец, мне думается, – Аммоний, который в этот день скончался, быв на ногах, а он с ним был знаком близко, а может быть, и другой, но ни от кого не слышно, кто бы в этот день видел Косму хотя во сне. Да успокоит Господь душу его, идеже присещает свет Его. XVII. Хотьков 10 1845 Какое непонятное соединение живых с мертвыми! Где же находятся умершие, которые так удобно с живыми и вновь умирающими сносятся? Где находятся души, которые из одной губернии в другую в одну почти минуту переносят вести? В Екатеринославле был архимандрит Симеон, который недавно переведен в Воронеж. Он был дружен со старым отцом (С. М. Н.) одного благородного семейства. Отец этот умер прошлого 1844 года в феврале. В числе его семейства была дочь, которой участь была не по сердцу, от чего в тихом страдании получила она чахотку. Шестого дня прошедшего августа все семейство было еще в трауре по отце. Больная приобщалась в этот день, не снимая траура, мать ей это заметила, на что она отвечала: «Я пятнадцатого наряжусь». И точно, в день Успения Божией Матери потребовала ванну, надела полное венчальное убранство, послала за священником, приобщилась святых тайн. По принятии святыни береглась, чтобы ничто не прикоснулось к ее устам. Со всей свежестью голоса и улыбающегося лица просила читать отходные молитвы и во время чтения относилась как бы к невидимому лицу: «Папенька, милый, папенька, подождите». С последним словом отходной улетела бессмертная ее душа. Того же дня и часа отец Симеон в Воронеже видит С. М. Н., который говорит ему: «Вам в Екатеринославле надобно утешать скорбных, а Любинька со мной, но вы нас не забывайте». Как это разительно! Как непонятна наша жизнь! И что значит жить на этой земле? Но где бы то ни было, только бы жить такою жизнью, какую Бог определил, как бы многотрудно ни было. XVIII. Хотьков Мая 13-го, 1846 г. Не могу удержать души своей, чтобы не сообщить вам со страхом и радостию событие, которое для вас, может быть, не новое. Что соделывается втайне от людей в душе человеческой, то Богу одному ведомо, а когда проявляется со знамением, то бывает в поучение и в утверждение людям Его. |
| —672— приобщается не к какой-то части идеи, а к идее в целом 1711 . В этом случае вся идея целиком содержится в каждой из многих причастных ей вещей и в результате сама оказывается размноженной. Как следствие, она теряет своё единство и тождественность, а вместе с ними и способность объединять разрозненные члены множества в нечто единое, обозначаемое именем рода или вида, иными словами – перестаёт быть идеей. Как пишет сам Платон: «...оставаясь единой и тождественной, идея в то же время будет вся целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется отдельной от самой себя» 1712 . Также и Аристотель в «Категориях» ясно заявляет, что общее не может находится в единичном. По его словам, роды и виды не находятся ни в каком подлежащем, но только сказываются о подлежащем, например, «человек сказывается о подлежащем – вот этом конкретном человеке, однако не находится ни в каком подлежащем» (οον νθρωπος καθ» ποκειμνου μν λγετα το τινς νθρπου, ν ποκειμν δ oδεν στιν. Cat. 1a: 22). Итак, стоит внимательно прочесть «Парменида» и «Категории», чтобы убедиться в том, что ни один последовательный неоплатоник просто не мог быть автором подобных «нововведений» 1713 . —673— Впрочем, достаточно заглянуть в текст самого Аммония, чтобы с лёгкостью обнаружить: «частной сущностью» у него зовётся именно то, что у отцов – ипостасью, а именно: единичная вещь, индивид. Так, в комментарии на «Категории», поясняя, каким образом частные привходящие признаки (μερικ συμβεβηκτα) могут находиться в частных сущностях, Аммоний в качестве примера такой частной сущности приводит Сократа 1714 , а не некую «отдельность человеческого индивидуума, одинаково присутствующую и в Петре, и в Павле» (с. 49), которую по каким-то непонятным причинам отождествляет с частной сущностью В. Μ. Лурье. Тот же самый текст опровергает и утверждение автора на с. 50, будто у Аммония «понятие частной сущности противопоставлено сразу и понятию общей сущности, и понятию индивидуума». Это неверно, поскольку в In Cat. 30:3–6 частные сущности прямо названы τομα – «индивиды», а чуть ниже в In Cat. 30:15–18 в качестве примера этого τομον фигурирует Платон. В противоположность выводам В.Μ. Лурье «частная сущность» противопоставляется у Аммония трём вещам: общей сущности (καθλου οσα), общим привходящим признакам (καθλου συμβεβηκτα) и частным привходящим признакам (μερικ σνμβεβηκτα). Конечно, можно задаться вопросом: если частные привходящие признаки («ипостасные различия», как называет их В.Μ. Лурье) отличаются и даже противопоставляются частной сущности, то не значит ли это, что сама частная сущность может и мыслиться, и существовать без них? Не должны ли мы сделать вывод, что единичная вещь (Сократ, Платон) представляет собой сумму частной сущности, с одной стороны, и частных привходящих признаков, с другой? Но ведь те же самые вопросы можно |
| Вопрос, насколько деятельным фактором при образовании доктрины Оригена было его полемическое отношение к монархианам, едва ли может быть решён категорически. Обыкновенно это влияние представляют настолько значительным, что из него объясняют некоторые слабые пункты учения Оригена 393 . Так уже неизвестный апологет Оригена , доказывая, что учение последнего о Троице было вполне православно, те места, которые не совсем мирились с этою тенденцией, понимал как сильные, односторонние выражения, направленные против савеллиан 394 . Что Ориген мог в полемическом увлечении допустить некоторые неосмотрительные выражения, этого оспаривать нельзя, но трудно и доказать фактическими данными, что именно в этом увлечении, а не в чём другом, лежит основание известных воззрений Оригена 395 . Он, – сколько известно, – не писал специальных полемических трактатов против монархиан. Несомненно, что он имел в виду монархианские мнения и что против них направлены некоторые места в его сочинениях 396 , но ни одно из этих мест не содержит в себе ничего такого, чего было бы нельзя объяснить как вывод из других положений Оригена , не имеющих полемического характера. С большей уверенностью можно говорить о влиянии философии на систему Оригена . «Он был знаком со всеми значительными философскими системами» 397 . Самым местом своей первоначальной деятельности он был поставлен в близкое отношение к александрийской философии. Филон 398 , Климент александрийский 399 и Аммоний Сакк 400 были проводниками влияния этого рода. И некоторые места в учении Оригена показывают, что эти влияния не прошли бесследно: и отдельные выражения, и комбинация мыслей, и постановка вопросов носят ясные следы заимствования из философских систем. Церковное предание наметило в учении о Троице только основные пункты. Для свободного исследования осталась очень широкая область, но тем затруднительнее было положение писателя, предоставленного своим силам, при высоте и непостижимости исследуемого предмета. Как же сам Ориген смотрел на своё положение? Какое значение он придавал результатам своих изысканий? |
| (Неизвестного) Слово о мирянах (В подлиннике: О мирстей чади) Я слышал от некоторых в мире лениво живущих, вопрос: Можно ли нам, в мире, с женою живущим и обремененным заботами житейскими, получить спасение? Я отвечал вопрошающему: делайте добро, – всякий какое кто может, никого не оклеветайте, никого не соблазняйте на грех, не предавайтесь грехам плотским, довольствуйтесь тем, что кто имеет. Далее – имейте в виду, что много людей получило спасение, живших в мире и имевших богатство. Назову – Авраама, Иова, Давида, в богатстве самом по себе – нет греха, и если поступать и в богатстве мирянину как следует, по закону христианскому, то можно спастись. 26 июня Из писаний отеческих О. Палладий, муж добродетельный и просвещенный, часто предлагал в назидание много рассказов, повестей. В числе сих сказаний есть повесть, относящаяся к нему самому, каковую о. святой и предложил для нашего назидания. О. Даниил, идучи в Александрию, по нужде, взял и меня с собою, рассказывал о. Палладий. Вошед в город, встретили мы одного из братии, еще очень молодого, шедшего из бани. Увидя его, старец вздохнув, сказал: увы, сей брат близок к падению. Но пойдем за ним, дабы увидеть где и как пребывает он и мы пошли вслед за ним. Старец особо отвел его и сказал, что такому молодому опасно ходить в мирские бани, ибо может последовать соблазн. Но брат ответствовал, что не следует угождать человеку, не осуждайте, сказано, да не осуждены будете. Тогда старец поклонился ему и сказал: прости меня, я, как человек, согрешил в отношении тебя. Когда шли мы, я спросил дорогою старца: неужели брат, тот будучи немощен, свободен от греха? старец со слезами сказал мне: истинно говорю тебе, что более пятидесяти бесов я видел, следовавших за братом тем, целовавших его и посыпавших главу его страдом своим, дабы возжечь в нем огонь блуда. Но ангела хранителя я не видел ни близ его, ни где либо издали, а потому и заключил я, что брат сей предан греху. Это же подтвердила и одежда его мягкая и нежная, а также и то, что будучи таким юным, живет во многолюдном городе, где кроме мирян, пребывает по делам и много монашествующих. Кроме того святые отцы наши – Антоний, Пахомий, Аммоний заповедали инокам, дабы они не обнажали никогда тело свое, кроме крайней нужды. Мы знаем также, что многие не обнажали себя даже в крайности, когда например нужно было перейти реку, а лодки не было, несмотря на то, что там никого не было из людей, они боялись оскорбить своею наготою присутствующего ангела хранителя. |
| Блаженная Мелания Старшая была знатного римского рода; родилась она около 340 года. В молодых годах вышла она замуж, но уже 23-х лет потеряла мужа и одновременно двух старших детей. Эти ниспосланные ей свыше испытания не сломили ее, как всякую другую жену и мать. «Благодарю Тебя, Спасе, – воскликнула она, – что порвал путы, удерживавшие меня, теперь я свободна служить Тебе». Покинув единственного остававшегося в живых сына – «Господь сохранит его лучше меня», – она тайно оставила Рим, не сказав никому, куда именно отправляется. Возмутилась вся ее знатная родня и за нею весь Рим, в особенности многочисленные еще в то время язычники, обрадовавшиеся случаю напасть на христианство : они обвиняли христиан в этом непростительном, по их мнению, поступке Мелании 113 . Это было около 365 года. Между тем Мелания прибыла в Египет, куда влекло ее желание посетить ангелоподобных подвижников, населявших его пустыни. Так последовательно с духовным вождем своим Руфином посетила она Нитрийскую и Фиваидскую пустыни. Здесь пришлось ей пережить преследование, воздвигнутое императором Валентом на этих пустынников за непризнание ими арианского учения. Прислуживая в заключении одним, она в то же время заботилась о всех преследуемых, расходуя на них средства своего огромного состояния. Так, жизнеописатель ее говорит, что в течение трех дней она кормила до пяти тысяч человек 114 . Между тем двое из этих пустынников – Аммоний и Исидор, беседою которых она наслаждалась еще в Риме, по повелению императора в цепях были сосланы в Диокесарию 115 . Мелания покинула Египет и предварила их на месте их ссылки, дабы попечениями о них подкрепить и утешить их в ниспосылаемом им свыше испытании. Здесь заботы ее о невинно страдавших в темнице за правое исповедание Иисуса Христа возбудили подозрение местного областеначальника, который, не зная, кто она, заключил блаженную Меланию в темницу, видя в ней противницу императорских повелений. Тогда блаженная объявила свое происхождение, перечисляя длинный ряд своих предков, занимавших высокие должности в империи. Испуганный областеначальник поспешил выпустить ее на свободу. |
| Таким образом, во второй половине IV века иночество совершенно утвердилось на Синае, и, как в Египте и других странах, быстро развилось здесь и скоро процвело. Подножие богошественнаго Синая, хребет Хорива, юдоль неопалимой Купины и дебри у средоточных гор синайских: Зербала, Сумры, Хамры и Умшомара, увидели тружеников креста и огласились их священными псалмопениями. В окрестностях этих гор, в долинах, пустынях, в дебрях и пещерах, спасались аввы с своими учениками. Сделались знаменитыми самыя уединенныя и пустынныя места: Арселай, Турва, Гудда, Фола, Геф, Ахилим, Салаим, как места необыкновенных подвигов знаменитых подвижников. Пустыня Раифская, долина Фарана также наполнились подвижниками, которые служили Богу постом и молитвою. А подвижничество было здесь в такой же степени и силе, в какой оно находилось в Египте. Во второй половине IV столетия, именно около 370–373 года, был на Синае египетский монах Аммоний, из Канопа, зашедший сюда на возвратном пути из Палестины после поклонения святым местам. Он видел синайских пустынников и оставил дошедшее до нас свидетельство о их жизни и подвигах. По его сказанию эти отцы вели жизнь весьма суровую, и по своим подвигам более могли быть названы ангелами, нежели людьми. Тела их были иссушены постом и бдением. Они не вкушали ни вина, ни масла, ни хлеба, и питались только финиками и желудями. Только для приходящих странников и богомольцев хранилось у настоятеля несколько хлеба. Шесть дней недели иноки безмолвно проводили в кельях, рассеянных по горам и долинам. В субботу вечером собирались они в кириакон, т. е. храм Господень, построенный на месте неопалимой Купины, совершали всенощное бдение, и утром причащались Св. Таин. Потом расходились каждый в свою келию. Подобную же жизнь провождали и пустынники, жившие в Раифе и ея окрестностях (см. в Чет. Мин. 14 янв. повесть монаха Аммония о избиении иноков на Синае и в Раифе). В первой половине следующаго века подвизался на Синае преподобный Нил, написавший многочисленныя душеспасительныя творения. Он в своих творениях оставил нам описание жизни и подвигов современных ему Синайских подвижников. По рассказу преподобнаго Нила, из отшельников одни жили в каливах (шалашах), другие в пещерах и вертепах. Немногие из них употребляли в пищу хлеб, потому что возращение его стоило чрезвычайных трудов в бесплодной пустыни. Для удовлетворения только необходимых потребностей иные заступом возделывали немного худой земли. Многие питались зелием и ягодами, готовя себе простую, чуждую всяких приправ трапезу. Они тщательно предостерегали приготовлявших пищу, чтобы не теряли много времени в заботе о теле и не опустили того, чем преимущественно должны заниматься. Иные принимают пищу только в день воскресный, соблюдая пост всю седмицу; другие два раза в неделю, иные через день. Они соревнуют жизни ангелов; и хотя уступают необходимым требованиям тела, но только тогда, когда силы их ослабевают от великих подвигов. |
| Неоплатоники допускали, что христианство содержит в себе великие истины, но утверждали, что в нем эти истины были затемнены варварством, и что древняя традиционная религия, если освободить ее от народных искажений и понимать правильно, может представить эти истины в гораздо более чистом виде. Самого Христа относили к первоклассным мудрецам; целью Его, по мнению этих философов, было преобразовать религию, и Его собственные воззрения сходились, будто бы, с воззрениями неоплатоников, но что Его последователи исказили Его систему подложными прибавками, среди которых было учение о Его божестве и посредничестве и запрещение поклоняться богам 305 . Неоплатонизм имел много общего с некоторыми формами гностицизма. Он стремился к объединению мудрости всех веков и всех народов в одной цельной системе; с целью достижения этого единства, он прибегал ко многим странным уловкам и насильственным построениям. Он излагал учение о едином верховном Боге и признавал Платонову троицу, состоящую из Единого, Его разума (νος) и Его души (ψοχ) 306 . В соподчинении им он признавал существование многих низших богов и демонов, служителей Верховного, и народный политеизм считал лишь искажением этой истины. Вместе с более возвышенным учением секты сочеталось много фантастических суеверий и примешивалась преданность к различным теургическим обрядам. Нравственные правила его были суровы; для достижения освобождения от уз чувства, для приобретения силы над духами и для соединения с божеством требовалась аскетическая жизнь. Аммоний первоначально был христианин, и некоторые думают, что несмотря на характер его устного и тайного учения, он до конца жизни оставался во внешнем общении с церковью. Большей частью, однако же признают, что он открыто впал в язычество. Среди его учеников были как христиане, так н язычники; из первых самым выдающимся был Ориген ; из последних он, можно сказать, основал династию учителей, среди которых были Платон, Порфирий и Ямвлих. Легко понять, что столь обстоятельная система, как неоплатонизм, имела сильную привлекательность для лиц; чувствовавших смущение от полемики христиан с язычниками, православных с не православными и философских сект между собой. |
| 224). 335 Аммоний пресвитер: «Когда же они, и это слушая, устрашались, Он присовокупил, говоря : мир оставляю вам, и далее по порядку, говоря приблизительно то, что нисколько не потерпите вреда от треволнений мира, если во Мне мир будете иметь». Cramer: Catenae S. 351. – «Не устрашайтесь, слыша, что Я буду страдать, ибо великая от сего польза»... 336 Господь дважды говорит о мире: 1, мир оставляю вам, и 2, мир Мой даю вам. Бл. Августин в этом усматривает основание к различию двух родов мира: одного, свойственного нам теперь, но не свойственного Христу Самому, – и другого, свойственного вечно Христу, но для нас достижимого только на небе: «Итак, мы имеем некоторый мир, ибо соуслаждаемся закону Божию по внутреннему человеку ( Рим. 7:22 ), но не полный, потому что видим ин закон во удех наших, противовоюющ закону ума нашего. И если бы не от Него, то мы не имели-бы и такого мира... Сам Он не имеет такого (неполного) мира. Если мы до конца сохраним таковой (мир), каковой имеем, то будем иметь такой, какой Он имеет, когда ничто не будет противовоевать в нас самих». Op. col 923. Lampe (Comm. anal.-exeg. Ev. sec. S. 183–184) предполагает, что в первом случае разумелся тот мир, какой имел человек в ветхом завете, а во втором мир, принесённый Христом. Stier (Die Reden d. Herrn Iesu S. 225–226) в первом мире видит мир человека до его соединения со Христом, а во втором – мир, Им подаваемый. Но против всех этих мнений говорит то обстоятельство, что в обоих случаях мир не противопоставляется Христом, как «ваш и – Мой». Удобнее в двукратной речи о мире видеть только приём для усиления речи, для большей её выразительности. Так Lange, Hengstenberg. – Maldonat (Comm. in quatuor Evv. col. 1754) склонен также отрицать различие между обеими формами благожелания мира. – Феодор Гераклийский: «Он (сей мир) воссоединяет достигших обладания им Отцу и производит единомыслие святых: он не только соединяет вместе друг с другом, но и каждого в частности делает согласным с самим собою». Catenae Cramer’s S. |
| – В настоящем случае Господь слова Свои приписывает прямо Отцу, но это не противоречит ранее, при толковании ст. 10, сделанным нами предположениям, что Господь слова Свои преимущественным образом приписывает Себе Самому, как вечному Слову Божию, а дела – Отцу; ибо в настоящем случае нет и самой параллели между словами и делами Господа и нет поэтому и речи о различии их по их началу. Господь просто говорит только о том, что, по единству Существа, Его слово вместе с тем есть и слово Отца Его, почему и несоблюдающий его повинен не пред Сыном только, но и пред Отцом Самим. 319 Так, следовательно, примиряются и те, которые «сия» относят лишь к прощальной Беседе (напр. Stier: Die Reden d. Herrn Iesu S. 217), так и те, которые относят это выражение к обозначению всего учения Господа (напр. Baumgarten-Crusius – у Stier Mayer и дрр.). В таком именно смысле решает вопрос Hengstenberg. – Аммоний пресвитер: « сия глаголах вам, в вас сый, говорит Он; «сия» – что (то есть)? То, что доселе для них казалось неясным. Посему и прибавил: Утешитель-же, Дух Святый, Его-же послет Отец... и далее по порядку, т.е. Он понятным будет для вас Учителем». Cramer: Catenae S. 351. 321 Силу и значение выражения κενος, как аргумента против отрицающих личное бытие Духа истины, думают ослабить указанием не то, что оно относится к существительному παρκλητος, – но возражение это неверно потому, что существительное, стоящее пред κενος непосредственно, – не παρκλητος, а τ Πνεμα τ γιον πμψει. Также и 14:13, 14 κενος непосредственно относится к πνεμα и не имеет никакого отношения к παρκλητος. Ср. Stier: Die Reden d. Herrn Iesu S. 218. 322 Зигабен: «во имя Мое – значит здесь: вместо Меня». Толк. Ев. стр. 222. Против такого толкования значения выражения: «во имя Мое» в данном случае возражают Keil и Lucke, утверждая, что выражение это относится не к будущей деятельности Ниспосылаемого, а только к акту Его ниспослания. – Но, ведь, и говоря о самой деятельности Утешителя, о Его значении для верующих, мы говорим не о чём другом, как именно о цели акта ниспослания, об отношении этого акта к Лицу и делу Господа, – т.е. |
| схедос – «набросок, очерк»). Эта преподавательская технология состояла в грамматическом анализе предложенных отрывков или слов и в написании риторических упражнений – схед, для которых подбирали велеречивые, пышные синонимы. По настоящему виртуозно овладеть этим искусством импровизации на заданную тему могли только широко образованные люди, знатоки литературы, хотя историки иногда несправедливо приводят схедографию как пример бесплодного умствования, этакой пустой забавы византийской интеллектуальной элиты. На самом деле любое рафинированное знание ценилось ромеями весьма высоко и достигалось учениками большим трудом и большими деньгами. Именно этим искусством старались блеснуть на своеобразных литературных салонах, обозначавшихся понятием феатрон. Венцом всего образования почиталась философия (дословно «любомудрие»). На нее смотрели как на «науку наук», «искусство искусств» и называли собственно знанием. Философия считалась школой надлежащего образа жизни, то есть правильной, разумной жизни. Поэтому программа курса в школе преподавателя философии была всеобъемлюща и включала разные дисциалины, дававшие познание мира, человека и Бога. Для этого сперва изучали так называемую «математическую четверицу» – Тетрактис тон мафематон, или квадривий (quadrivium), – арифметику, геометрию, астрономию и музыку, а затем – физику, логику, этику и, наконец, прославленные античные труды Платона и Аристотеля. Иногда под философией понималось изучение одной математики, которую изучали самостоятельно или в сочетании с астрономией, астрологией. При этом обращались к древнегреческой арифметике и геометрии, учению о числах Пифагора и Евклида. Вообще произведения античных математиков были предметом постоянной переписки в Византии. Наиболее популярным руководством служил труд Никомаха из Герасы (конец I – начало II вв.). С VI в. широко использовали подборку математических эпиграмм Метродо- ра. В это время особенно славилась Александрийская школа, где преподавал талантливый математик Аммоний. |
|
|
