| Неоплатоники допускали, что христианство содержит в себе великие истины, но утверждали, что в нем эти истины были затемнены варварством, и что древняя традиционная религия, если освободить ее от народных искажений и понимать правильно, может представить эти истины в гораздо более чистом виде. Самого Христа относили к первоклассным мудрецам; целью Его, по мнению этих философов, было преобразовать религию, и Его собственные воззрения сходились, будто бы, с воззрениями неоплатоников, но что Его последователи исказили Его систему подложными прибавками, среди которых было учение о Его божестве и посредничестве и запрещение поклоняться богам 305 . Неоплатонизм имел много общего с некоторыми формами гностицизма. Он стремился к объединению мудрости всех веков и всех народов в одной цельной системе; с целью достижения этого единства, он прибегал ко многим странным уловкам и насильственным построениям. Он излагал учение о едином верховном Боге и признавал Платонову троицу, состоящую из Единого, Его разума (νος) и Его души (ψοχ) 306 . В соподчинении им он признавал существование многих низших богов и демонов, служителей Верховного, и народный политеизм считал лишь искажением этой истины. Вместе с более возвышенным учением секты сочеталось много фантастических суеверий и примешивалась преданность к различным теургическим обрядам. Нравственные правила его были суровы; для достижения освобождения от уз чувства, для приобретения силы над духами и для соединения с божеством требовалась аскетическая жизнь. Аммоний первоначально был христианин, и некоторые думают, что несмотря на характер его устного и тайного учения, он до конца жизни оставался во внешнем общении с церковью. Большей частью, однако же признают, что он открыто впал в язычество. Среди его учеников были как христиане, так н язычники; из первых самым выдающимся был Ориген ; из последних он, можно сказать, основал династию учителей, среди которых были Платон, Порфирий и Ямвлих. Легко понять, что столь обстоятельная система, как неоплатонизм, имела сильную привлекательность для лиц; чувствовавших смущение от полемики христиан с язычниками, православных с не православными и философских сект между собой. |
| 224). 335 Аммоний пресвитер: «Когда же они, и это слушая, устрашались, Он присовокупил, говоря : мир оставляю вам, и далее по порядку, говоря приблизительно то, что нисколько не потерпите вреда от треволнений мира, если во Мне мир будете иметь». Cramer: Catenae S. 351. – «Не устрашайтесь, слыша, что Я буду страдать, ибо великая от сего польза»... 336 Господь дважды говорит о мире: 1, мир оставляю вам, и 2, мир Мой даю вам. Бл. Августин в этом усматривает основание к различию двух родов мира: одного, свойственного нам теперь, но не свойственного Христу Самому, – и другого, свойственного вечно Христу, но для нас достижимого только на небе: «Итак, мы имеем некоторый мир, ибо соуслаждаемся закону Божию по внутреннему человеку ( Рим. 7:22 ), но не полный, потому что видим ин закон во удех наших, противовоюющ закону ума нашего. И если бы не от Него, то мы не имели-бы и такого мира... Сам Он не имеет такого (неполного) мира. Если мы до конца сохраним таковой (мир), каковой имеем, то будем иметь такой, какой Он имеет, когда ничто не будет противовоевать в нас самих». Op. col 923. Lampe (Comm. anal.-exeg. Ev. sec. S. 183–184) предполагает, что в первом случае разумелся тот мир, какой имел человек в ветхом завете, а во втором мир, принесённый Христом. Stier (Die Reden d. Herrn Iesu S. 225–226) в первом мире видит мир человека до его соединения со Христом, а во втором – мир, Им подаваемый. Но против всех этих мнений говорит то обстоятельство, что в обоих случаях мир не противопоставляется Христом, как «ваш и – Мой». Удобнее в двукратной речи о мире видеть только приём для усиления речи, для большей её выразительности. Так Lange, Hengstenberg. – Maldonat (Comm. in quatuor Evv. col. 1754) склонен также отрицать различие между обеими формами благожелания мира. – Феодор Гераклийский: «Он (сей мир) воссоединяет достигших обладания им Отцу и производит единомыслие святых: он не только соединяет вместе друг с другом, но и каждого в частности делает согласным с самим собою». Catenae Cramer’s S. |
| – В настоящем случае Господь слова Свои приписывает прямо Отцу, но это не противоречит ранее, при толковании ст. 10, сделанным нами предположениям, что Господь слова Свои преимущественным образом приписывает Себе Самому, как вечному Слову Божию, а дела – Отцу; ибо в настоящем случае нет и самой параллели между словами и делами Господа и нет поэтому и речи о различии их по их началу. Господь просто говорит только о том, что, по единству Существа, Его слово вместе с тем есть и слово Отца Его, почему и несоблюдающий его повинен не пред Сыном только, но и пред Отцом Самим. 319 Так, следовательно, примиряются и те, которые «сия» относят лишь к прощальной Беседе (напр. Stier: Die Reden d. Herrn Iesu S. 217), так и те, которые относят это выражение к обозначению всего учения Господа (напр. Baumgarten-Crusius – у Stier Mayer и дрр.). В таком именно смысле решает вопрос Hengstenberg. – Аммоний пресвитер: « сия глаголах вам, в вас сый, говорит Он; «сия» – что (то есть)? То, что доселе для них казалось неясным. Посему и прибавил: Утешитель-же, Дух Святый, Его-же послет Отец... и далее по порядку, т.е. Он понятным будет для вас Учителем». Cramer: Catenae S. 351. 321 Силу и значение выражения κενος, как аргумента против отрицающих личное бытие Духа истины, думают ослабить указанием не то, что оно относится к существительному παρκλητος, – но возражение это неверно потому, что существительное, стоящее пред κενος непосредственно, – не παρκλητος, а τ Πνεμα τ γιον πμψει. Также и 14:13, 14 κενος непосредственно относится к πνεμα и не имеет никакого отношения к παρκλητος. Ср. Stier: Die Reden d. Herrn Iesu S. 218. 322 Зигабен: «во имя Мое – значит здесь: вместо Меня». Толк. Ев. стр. 222. Против такого толкования значения выражения: «во имя Мое» в данном случае возражают Keil и Lucke, утверждая, что выражение это относится не к будущей деятельности Ниспосылаемого, а только к акту Его ниспослания. – Но, ведь, и говоря о самой деятельности Утешителя, о Его значении для верующих, мы говорим не о чём другом, как именно о цели акта ниспослания, об отношении этого акта к Лицу и делу Господа, – т.е. |
| схедос – «набросок, очерк»). Эта преподавательская технология состояла в грамматическом анализе предложенных отрывков или слов и в написании риторических упражнений – схед, для которых подбирали велеречивые, пышные синонимы. По настоящему виртуозно овладеть этим искусством импровизации на заданную тему могли только широко образованные люди, знатоки литературы, хотя историки иногда несправедливо приводят схедографию как пример бесплодного умствования, этакой пустой забавы византийской интеллектуальной элиты. На самом деле любое рафинированное знание ценилось ромеями весьма высоко и достигалось учениками большим трудом и большими деньгами. Именно этим искусством старались блеснуть на своеобразных литературных салонах, обозначавшихся понятием феатрон. Венцом всего образования почиталась философия (дословно «любомудрие»). На нее смотрели как на «науку наук», «искусство искусств» и называли собственно знанием. Философия считалась школой надлежащего образа жизни, то есть правильной, разумной жизни. Поэтому программа курса в школе преподавателя философии была всеобъемлюща и включала разные дисциалины, дававшие познание мира, человека и Бога. Для этого сперва изучали так называемую «математическую четверицу» – Тетрактис тон мафематон, или квадривий (quadrivium), – арифметику, геометрию, астрономию и музыку, а затем – физику, логику, этику и, наконец, прославленные античные труды Платона и Аристотеля. Иногда под философией понималось изучение одной математики, которую изучали самостоятельно или в сочетании с астрономией, астрологией. При этом обращались к древнегреческой арифметике и геометрии, учению о числах Пифагора и Евклида. Вообще произведения античных математиков были предметом постоянной переписки в Византии. Наиболее популярным руководством служил труд Никомаха из Герасы (конец I – начало II вв.). С VI в. широко использовали подборку математических эпиграмм Метродо- ра. В это время особенно славилась Александрийская школа, где преподавал талантливый математик Аммоний. |
| Он был учеником Аммония, преподававшего в то время философию блестящим образом. Ориген сделал в школе его большие успехи в науках, но не в поведении, потому что Аммоний был сперва христианином и воспитан христианскими родителями; но как скоро сделался способным рассуждать, то принял установленное законом богопочитание; напротив того, Ориген же, бывший язычником и воспитанный язычниками, 227 впал в варварскую безрассудность и до того извратил философию, что даже жил христианином, вопреки законов. Что же касается мнений его о Божестве, то он старался согласить учения Греков с баснями, им принятыми. Постоянно читал Платона, постоянно в руках у него были творения Нумения, Крония, Аполлофания, Лонгина, Модерата, Никомаха и прочих, считавшихся самыми знаменитыми среди перипатетиков. Также пользовался он книгами стоиков Херемона и Корнута. К писаниям еврейским прилагал он методу, посредством которой философы объясняли таинства Греков». Итак, сам Порфирий не мог отвергать учености Оригена . Некоторые из верующих, мало рассудительных, упрекали его за ученость, недостойную христианина; Ориген же рассудил оправдываться в одном замечательном письме, где говорится: «Когда я посвятил себя слову Божию и приобрел известность своей ученостью, то стало приходить ко мне множество еретиков, людей, посвященных в науки эллинские, особенно в философию. Тогда решился я вникнуть в догматы еретиков и во все мнения философов касательно истины. Поступил я так, подражая Пантену, который еще до нас был полезен очень многим и глубоко посвящен в науки этого рода а также по примеру Ираклия, заседающего ныне среди пресвитеров Церкви Александрийской и учившемуся в продолжение пяти лет у того же преподавателя философии, когда я пошел слушать его уроки. 228 Ираклий даже оставил обыкновенную одежду и надел манию философа и носит ее доныне». Мантия философа считалась в то время большим почетом. Иустин носил ее, принявши христианство, а Ираклий, по свидетельству Оригена , даже будучи пресвитером Церкви Александрийской. |
| 3938 Grotius, напр., думает, что здесь Апостол говорит о „persecutio sub Herone“. – Meyer. Op. cit. S. 409. 3951 „Показывает (Ап. Павел) таинственно и скрытно, толкует это место Аммоний, что Отец и Бог и Сын Его Иисус, Бог Слово, составляют одно, потому что он не сказал „могущим“ во множественном числе, но, сказав „могущему“, единственным числом показал одно существо, так что из этих слов Павловых, сказанных в назидание церквей асийских, мы узнаем о едином существе Отца и Сына, и что Они Двое и существуют ипостасно, и отличаются не просто только именами, но воистину существуют ипостасно“. – Cramer. Catena etc. Pag. 340. Αμμονου. 3959 Stier (op. cit. S. 138) усматривает ее в последних словах речи о будущем царстве, как о туне даруемом даре. 3966 Κα τος οσιν вместо: κα τις τν ντων – это, так называемая, oratio variata. – Winer. Grammatik etc. p. 64. 3969 Так толкуют: Erasm., Calvin, Beza, Grotius, Calov., Er. Schmid, Bengel, Neauder, Baumgarten и дрр. 3970 Kvinoel (op. cit. pag. 705) σϑινοντες sunt pauperes, inopes, qui non possunt laborando sibi ad vitam tuendam necessaria comparare. 3974 Мысли, подобные приведенной, встречаются и у классиков. Artemidor. Onirocr. IV, 3: δωρεσϑι κα διδναι κρεττον λαμβνειν. Ael. II V. ΧIΙΙ, 13; μεινν στι πλουτζειν πλοντεν. Aristot. Nicom. IV, 1; μλλν στι το λευϑρου τ διδναι, ος δει, λαμβνειν ϑεν δει. Athen. VIII, 5; νητος διδος, υτυχς δ’ λαμβνον (противоположение). – Kuinoel. Op. cit. Pag. 704. Cf. Meyer. Op. cit. S. 412. 4023 Бл. Феофилакт. Толкование на Деяния. Стр. 253. – Cf. Gramer. Catena etc. Pag. 344, Αμμονου. – Поликрат у Евсевия (История Церк. III, 31; V, 24) говорит об одном Филиппе, которого он называет апостолом; у него было три дочери, из коих одна уже умерла, а две были престарелыми девицами. Есть ли Апостол Филипп Поликрата, имевший трех дочерей, одно лицо с благовестником Филиппом Деяний, у которого было четыре дочери девицы? Wieseler предполагает, что Деян.21есть неподлинная глосса, вставленная каким-либо читателем, отождествившим обоих Филиппов. Но это предположение не подтверждается ни одним из древних кодексов. Olshausen же предполагает, что Поликрат у Евсевия под именем «Апостола Филиппа» разумеет именно „Филиппа благовестника“, слово же «апостол» он употребляет в обширном смысле. Но это мнение не основательно. Нужно, скорее, предположить, что благовестник Филипп и его четыре дочери-пророчицы Деяний совершенно отличны от Апостола Филиппа и его трех дочерей, которые были просто благочестивыми девицами, но не пророчицами. Тот же Поликрат у Евсевия (Истор. Ц, V, 17) упоминает при случае об этих четырех пророчицах-дочерях Филиппа-благовестника, имея в виду именно Деян.21 (Ист. Церк. III, 37). Значит, и сам Поликрат их различал. |
| Во главе антихристианских философов были Плотин и Героклес. Должно, однако, заметить, что не вся философия, даже вне Церкви, была антихристианской. Неоплатоническая школа в Александрии была весьма умеренна в своих нападках. Самым знаменитым философом этой школы был Аммоний Сакк. Порфирий утверждает, что он был отступником христианства, в котором рожден, но Евсевий ясно говорит, что философ, противник христианства, сказал неправду. Самым знаменитым из учеников Аммония был Плотин. Он никогда не был христианином, но не нападал на христианство, а подражая Платону, вознесся в высшие области философии. Христианство имело, однако, влияние на Плотина, и учение Платоново в его творениях не имеет уже тех же главных заблуждений. 488 Плотин, учившись сначала у Аммония в Александрии, удалился в Рим, где школа его стала знаменита. Ученики его разделились на две партии: одни стали христианами, а другие предались наукам сокровенным и магии. Из числа их был Порфирий, написавший о Плотине роман, очень похожий на Филостратов об Аполлоне Тианском. Ему хотелось изобразить Плотина подражателем или, скорее, превосходящим Христа, но он сделал из него только иллюмината, что нисколько не соответствует характеру Плотина. Что же касается самого Порфирия, то сочинения его не дают о нем высокого понятия. Направление ума его было доверчивое и он предпочитал Евангелию самые бессмысленные системы магии и спиритизма. Некоторые из новейших писателей 489 утверждали, что школа неоплатоников Александрийских имела большое влияние на вероучение христианское. Такое утверждение совершенно противно истине. Вероучение христианское совершенно установилось гораздо ранее Аммония и Плотина, как то ясно из представленных нами разборов творений писателей двух первых столетий Даже христианская школа Александрии ничего не заимствовала от Платона и была основана более для противодействия системам Василида и Валентина, старавшимся согласовать с христианством некоторые данные, заимствованные из древних философских систем, а особенно из Платоновой. |
| Чистое мышление, чистая мысль – это встречается уже у Аристотеля: Бог, по Аристотелю, есть чистая мысль, которая мыслит сама себя. Философы поздней Академии Альбин и Аммоний объединили это положение Аристотеля с платоновскими положениями, показав, что ум, мысля сам себя, мыслит в себе идеи. Таким образом они произвели соединение аристотелизма и платонизма. Ум – это не просто пустое аристотелевское множество, а множество, наполненное идеями. Оказывается, что ум не прост. Плотин, продолжая ход рассуждения своих предшественников по Академии, обнаруживает, что Ум, который является отдельной ипостасью, не является ипостасью последней. С одной стороны, он прост – это простота Ума, мыслящего и познающего сам себя. Но, с другой стороны, познавая сам себя, Ум уже раздваивается. Если ум мыслит сам себя, то он, следовательно, существует и как субъект познания, и как его объект. Ум как субъект мыслит, а мыслит он сам себя, следовательно, является объектом познания. Поэтому даже в этом акте самопознания Ум не может быть абсолютно простым. Он прост, но эта его простота не абсолютна, она всегда раздваивается: «…стремясь к самопознанию, Ум внутренне разнообразится» (III, 8, 8). Но всё же Ум прост, он не распадается на субъект и объект. Откуда в нём эта простота, это единство? В самом Уме нет ничего, что обеспечивало его простоту и его единство. Следовательно, должна существовать ещё одна субстанция, объединяющая Ум, придающая ему простоту и единство, субстанция, совершенно единая и не допускающая никакого разделения в себе. Эту субстанцию Плотин называет Единое – τ ν. «Единство первично, множество же – вторично, и так как Ум есть число (то есть множественен), то, следовательно, сам происходит от чего-то уже абсолютно Единого. Ум, конечно, тоже по-своему един, но един, как единство множества его эйдосов, то есть, будучи одновременно созерцающим и созерцаемым, двойственен, а двойственность есть порождение предшествующего единства» (III, 8, 9). Именно Единое, абсолютно единое, существует само по себе и придаёт единство и Уму, и Душе, и всему нашему миру. |
| Известный ученый второй половины XIII b. Петр Испанский (папа Иоанн XXI, умерший в 1277 г.) своим переводом Пселлова сокращения надолго утвердил его господство в западной науке. Но это был не первый и не единственный перевод: ранее его логику Пселла переводили на латинский Ламберт Оксерский и Вильгельм Ширесвуд. В настоящее время это воздействие Византии на Западную Европу посредством логики Пселла можно считать прочно установленным фактом, который вызывает на новые поиски в области литературного обмена между Византией и Западом в средние века. Прантль, отметивший указанный литературный факт, понятно, наведен был на мысль проследить в течение XII и XIII вв. воздействие на Западе того внешнего византийского материала, который наряду с арабским приводил в движение философскую мысль средних веков 455 . В XIII b. в научный оборот кроме логики вступили метафизика, физика, этика и политика. Но, в частности, проследить действие византинизма ему не удалось. Как и каким путем вступали на Западе в научный оборот разные части произведений Аристотеля, об этом есть специальное исследование француза Журдэна 456 . По его выводам оказывается, что к 1220–1225 гг. все сочинения Аристотеля стали доступны на Западе в латинских переводах. В 1232 г. Боэциев перевод главных частей Органона, почти забытый, заменен был новым переводом, сделанным для императора Фридриха II. Во вторую половину XIII b. переведены были и комментаторы на Органон: Симплиций, Аммоний и Фемистий. Для конца XIII и XIV b. представляются совершенно темными пути, которыми шло на Западе расширение философской мысли. Итак, в общем нельзя утверждать, что византийская ученость в первой половине XIV b. не могла представить, в сравнении с западной, некоторых существенных преимуществ. Григора имел основание указывать на то, что его соперник изучал Аристотеля не в оригинале, а в переводах и в переделках, ибо известно, что знание греческого языка на Западе распространялось очень медленно, и в XIV b. можно было пересчитать по пальцам итальянских еллинистов. |
| Первое вмешательство светской власти в дела Церкви имело тяжелые последствия. Но ни лжеучения, ни поведение недостойного епископа не могли нанести Церкви того вреда, какой нанес ей в 250–260 годах союз Империи, эллинизма и манихейства. Мани и манихейство В царствование имп. Гордиана (238–244) на Востоке появилось новое учение, которое потом в течение веков было одним из самых опасных врагов христианства. О нем мы знали до последнего времени очень мало. Все книги манихеев уничтожались не только христианами, но и магометанами, буддистами и китайскими властями, которые все считали религию Мани одинаково для себя враждебной. Только в 1930 году в Медине-Мади в Египте были найдены манихейские книги на древне-коптском языке. Эта библиотека папирусов середины 4 века до сих пор еще не вполне разобрана. Мани был персидским ученым, приехавшим в 240 году в Индию для ее просвещения. В 241 году, он, по вызову царя Сопора, возвратился в Персию и в следующем году создал свою обобщающую религию из христианства, дуализма Зороастра и буддизма. Христу он отводил первое место, но самого себя считал последним и совершенным пророком. Мани был прекрасным организатором и повсюду, от Испании до Индии и Китая, основал свои общины, причем соблазнил многих тем, что признавал и Иисуса Христа, и Будду, и Зороастра. Поэтому успех новой религии был очень велик. К нему пошли и гностики и все жаждавшие религиозного синтеза. Сам Мани был убит при царе Бараме, но его учение еще долго держалось в Африке и Азии. Борьба возрожденного эллинизма с христианством Возрождение эллинизма связано с Александрией, куда прибыл в 233 году для обучения у Аммония Саккаса знаменитый греческий философ Плотин (203–270). Сам Аммоний, учитель Оригена , не был враждебен христианству. Плотин пробыл в Александрии 11 лет и в 244 году присоединился к римской армии, воевавшей против персов, чтобы проникнуть туда и познакомиться с новой религией Мани. При имп. Филиппе он переселился в Рим и основал там философскую школу. Ему покровительствовал преемник Декия имп. Галлиен (260–268) и его жена Салонина. Только с опубликования своего знаменитого трактата против гностиков, под которыми он подразумевал христиан, Плотин начал борьбу с христианством. Мир, по его учению, без конца и без начала. Самое высшее творение не человек, а солнце и звезды. Мораль – относительное понятие. Все существа перевоплощаются, Божественного провидения не существует и поэтому человеку не надо искать общения с Богом. |
|
|
