| Кейзерлинг от 16-го ноября 1740 г. доносил: «как ни велико неудовольствие короля и министров на насильственное отнятие греческих церквей и другие преследования благочестивых, однако ж мало достаточных способов, которыми можно было бы надеяться пресечь такое внедрившееся зло; ибо ни власти королевской, ни министерства, по здешним государственным уставам и зело великой силе духовенства, к тому не достаточно». Кейзерлинг хотел на сейме 1740 г. добиться назначения комиссаров: но сейм «обыкновенное заключение возымел» т. е. не состоялся. По окончании сейма король тотчас же поспешил в Саксонию «для своего викариатства в империи.» Так как туда же повелено было ехать канцлерам, то Кейзерлинг обещал стараться, «дабы по меньшей мере дальше налоги и утеснения греческих единоверцев по возможности предупреждены были». «Примас регни, прибавлял он, хотя в том много способствовать мог бы, однако ж его ревность к вере так велика, что у него для распространения веры все дозволяется и за безгрешно поставляется». 581 Резидент Голембовский в донесении от 12-го февраля 1741 г. объяснив, что за несостоянием сейма и отъездом короля дела остались в прежнем положении, писал: «все то, что в пользу греко-российской веры при таком состоянии учинить могу, в том состоит, что я, по присылающимся ко мне частным жалобам, отчасти злые следствия, кои от утеснения сей веры в свое время произойти могут, имеющим в том участие людям представляю, отчасти же дружеским прошением их на другие мысли привести стараюсь». Принятие императрицей Елизаветой Петровной дел о защите зарубежных православных под свое особое покровительство. – Взаимные пререкания по этим делам между Синодом и Коллегией иностранных дел С восшествием на престол императрицы Елизаветы Петровны оживились надежды православных. Благоприятным обстоятельством казалось и то, что во главе духовного правительства в России стоял человек, собственным горьким и тяжелым опытом знавший несчастное положение зарубежных православных. Это был новгородский архиепископ Амвросий Юшкевич, бывший прежде (в 1731–1734 гг.) настоятелем (старшим) Виленского Святодуховского монастыря. Белорусским епископом на место Иосифа Вилчанского, переведенного архиепископом в Москву, назначен брат его, бывший старшим Виленского же Святодуховского монастыря, Иероним Волчанский. |
| Север Европы заявил свой протест югу, папе и императору по тем же причинам, по каким германцы боролись с римским влиянием, – по причинам, которые двигали толпы норманнов на европейский юг, и также потому, что, сравнительно недавно приняв христианский закон север Европы не имел времени свыкнуться с папской властью. Те же причины влияли и в России. Новгородский север долго удерживал свою самостоятельность, долго влиял на значительную часть России и сравнительно недавно был обращен в христианство : корелы крещены в 1227 г., христианство в пермской области распространилось только в ΧΙV столетии. Что население, подчинившееся власти церковной, легче подчинялось гражданской, и наоборот – в этом едва ли кто сомневается. Северный человек в Европе и России поставлен был в такие условия что объединительные стремления власти церковной и гражданской встречали наиболее сопротивления с его стороны. Влияние протестантства на русский раскол было усмотрено, между прочим, преосв. Игнатием воронежским. Известно, что выгорецкая беспоповщинская община отворяла радушно двери своей обители людям «лютерского» закона. Едва ли многие, однако, видели эту связь между западноевропейским протестантством и русским расколом. Феофан Прокопович , известный сторонник лютеранства между духовными лицами своего времени, писал «увещание к невеждам», разумея под «невеждами» раскольников. Нельзя предположить, чтобы Феофан Прокопович оказывал расположение к протестантству лишь как к религии любимой его Германии, «матери всех стран», по его выражению 12 , чтобы он не смотрел благосклонно на идеи и дух протестантства. Противники его утверждали, что учреждение Синода было взято с лютеран. Если, расположенный к немецкому протестантству, Феофан Прокопович видит в раскольниках лишь «невежд» и – будучи по воцарении Анны первым лицом в русском духовенстве – содействует строгому преследованию раскольников, то очевидно он не видел ничего общего между протестантством и расколом. Да видели ли многие это сходство и из последователей раскола? Амвросий Юшкевич в царствование Елизаветы Петровны говорил, что раскольники защищаются тем, что устройство Синода взято с протестантов 13 . |
| Но Бестужевых сломить было трудно. Из лопухинского дела враги их не могли извлечь ничего, что бы могло набросить хоть тень сомнения не только на вице-канцлера, но и на обер-гофмаршала. Императрица была убеждена в невинности и верной службе обоих братьев; Разумовский и Воронцов были за них; за них был и самый видный из архиереев, новгородский архиепископ Амвросий Юшкевич, успевший приобресть значительный вес при дворе набожной Елисаветы. Когда увидали, что из лопухинского дела Бестужевы выходят чисты, то Лесток начал внушать императрице, что если жена обер-гофмаршала будет наказана, то мужа ее и его брата необходимо будет переместить на такие должности, где бы они не имели возможности отмстить. Елисавета возразила, что она знает верность и привязанность к себе обоих братьев, да и другие люди убеждены в том же относительно их. Последние слова взорвали Лестока, и он решился сказать, что он знает только одного человека, который защищает Бестужевых, – это именно Воронцов; но Воронцов по молодости своей не в состоянии судить об этом деле, и потому на его свидетельства нельзя полагаться. Елисавета передала об этой выходке Воронцову, а тот – Бестужеву. Лесток не унялся и несколько раз подступал к императрице с своими внушениями против Бестужевых, но всякий раз Елисавета выпроваживала его. Защищаемый от Лестока Разумовским и Воронцовым, вице-канцлер нашел средство собственной защиты и нападения на врагов во вскрытии и переводе с цифирного языка депеш иностранных министров и получаемых ими от своих дворов рескриптов – средство, разумеется, не придуманное самим Бестужевым, но заимствованное от западных соседей. Почт-директор Аш и академик Тауберт трудились над дешифровкою депеш; вице-канцлер извлекал нужные ему места, снабжал их своими примечаниями и подносил императрице. Разумеется, главное внимание его было обращено кроме депеш Дальона на депеши Мардефельда, потому что он сильно подозревал Пруссию во враждебных замыслах против России, и на депеши Нейгауза посла императора Карла VII, императора милостью Франции и Пруссии и потому тесно связанного с этими обеими державами. Вскрыта и прочтена была депеша Нейгауза, в которой он писал императору по поводу лопухинского дела, что обер-гофмаршал Бестужев может быть удален от двора, тогда как он по уму своему управляет всеми поступками брата вице-канцлера. На это последний заметил: «Вице-канцлер, не видав брата своего 22 года, от 1720 по 1742, собственным своим умом министерство свое управлял». Нейгауз доносил своему двору, что вице-канцлер совершенно предан Австрии и Англии. Бестужев замечает: «Сие злоумышленное внушение Нейгаузу учинено весьма уповательно от подобно такого, который не устрашится дерзнуть и у самой ее и. в-ства против своего знания и совести оклеветать, якобы он, вице-канцлер, от королевы венгерской подкуплен. Всеведущему единому все откровенно, какие и более оклеветания учинены и еще продолжаются. Оный да буди вскоре судиею и воздателем всякому по делам его». |
| Зависимость Синода стала еще больше, чем при Верховном Тайном совете в предшествовавшее царствование: он был подчинен одновременно и Кабинету министров, и Сенату, и Коллегии экономии. Последняя произволом своего управления разоряла церковные вотчины. Протесты были бессмысленны и приводили лишь в застенки Тайной канцелярии, без различия чинов и званий. «Самое легкое подозрение, двусмысленное слово, даже молчание казалось ему (Бирону.— Ред.) достаточною виною для казни и ссылки»,— замечает Н. М. Карамзин в «Записке о древней и новой «Десять лет продолжалось господство немцев, десять лет русские были оскорбляемы в лучших своих симпатиях и чувствах. Ропот не прекращался. Люди, пострадавшие от немцев независимо от своих личных качеств, за то только, что они были русские, в глазах народа превращались в героев-мучеников. Но при всем том народ не поднимался против немцев, а только Но Феофан не имел поводов роптать в эпоху «бироновщины». Государством правили «эмиссарии диавольские», как выразился архимандрит Кирилл Флоринский уже после восшествия на престол Елизаветы в Синоде же до самой своей смерти в 1736 г. неограниченно властвовал Феофан. Возражать ему не осмеливался никто. После «феофановщины» и под впечатлением все более усиливавшегося преследования православия Святейший Синод был готов беспрекословно выполнить любой приказ свыше, ибо над каждым епископом постоянно витала угроза попасть в сети Тайной канцелярии. Новгородский архиепископ Амвросий Юшкевич, член Святейшего Синода с 1734 г., говорил в своей проповеди 18 ноября 1740 г.: «На благочестие и веру нашу православную наступили; но таким образом и претекстом, будто они не веру, а непотребное и весьма вредительное христианству суеверие искореняют. О, коль многое множество под таким притвором людей духовных — а наипаче ученых — истребили, монахов порасстригали и перемучили!.. Коль многие тысячи людей благочестивых... в Тайную похищали... кровь невинную потоками проливали!» Аналогично высказывался в 1742 г. о преследованиях духовенства архимандрит Димитрий Сеченов и добавлял: «Так устрашили, что уже и самые пастыри, самые проповедники слова Божия, молчали и уст не смели о благочестии |
| Амвросий, архиепископ Новгородский и Великолуцкий (Юшкевич Андрей) Родился около 1690 года в Малороссии. Первоначальное образование получил в польской школе, а окончательное – в Киевской духовной академии, где был оставлен учителем. В 1731 году принял монашество и священный сан и назначен настоятелем Виленского Свято-Духова монастыря. В 1734 году отозван в Санкт-Петербург для присутствия на заседаниях Святейшего Синода. В 1734 году возведен в сан архимандрита Московского Симонова монастыря. В том же году переведен настоятелем Ипатьевского монастыря. 2 февраля 1740 года – епископ Новгородский и Великолуцкий, 3 августа того же года возведен в сан архиепископа. Скончался 17 мая 1745 года. Погребен в притворе соборного храма Рождества Богородицы в Антониевом монастыре Новгородской епархии. Будучи игуменом Виленского Свято-Духова монастыря, отец Амвросий за ревность к Православию терпел от католиков и униатских властей много неприятностей, оскорблений и даже истязаний. По этой причине он был отозван в Санкт-Петербург, где участвовал в заседаниях Святейшего Синода. В Санкт-Петербурге он привлек всеобщее внимание своими выдающимися проповедями. Членом Святейшего Синода преосвященный Амвросий был до конца жизни. Получив в управление Новгородскую епархию, архиепископ Амвросий с особенной любовью занялся устройством духовной семинарии в Антониевом монастыре, которую ему удалось открыть в октябре. Для этой семинарии он пожертвовал свою громадную библиотеку. С именем преосвященного Амвросия связаны две попытки восстановить патриаршество (5 апреля 1742 года и 10 мая 1744 года). Преосвященный Амвросий вместе с митрополитом Арсением (Мацеевичем) представили императрице Елизавете Петровне свой проект реформы высшего церковного управления. Труды: Основательное показание разностей между греческою и римскою папскою церковью (в рукописи). Проповеди: на бракосочетание принцессы Анны Леопольдовны. – СПб., 1739; в высочайший день рождения... императрицы Елисаветы Петровны. – СПб., 1741; на восшествие ее в Москву. – М., 1742; в день коронации. – М., 1744; в день архангела Михаила. – М., 1742; на мир с Швецией. – М., 1742; в день восшествия императрицы Елисаветы на престол. – М., 1743; на 15 июля 1744 года. – М., 1744. |
| В Синоде по смерти Феофана Прокоповича первым членом был Амвросий Юшкевич, епископ Вологодский, и потом архиепископ Новгородский, далеко не могший заменить Феофана ни по способностям, ни по энергии. Все оставалось по-прежнему, хотя Юшкевич был противного Феофану направления. Только падение Бирона подало Синоду надежду на возможность исполнения двух самых сильных желаний. Мы видели меры Петра Великого против наполнения монастырей людьми, шедшими туда не по призванию; мы видели также, что меры эти после не исполнялись: позволяли себе для шутки постригать мальчиков без всякого приготовления; но когда при Анне взял верх Феофан Прокопович , то он, считая меры Петра относительно монашества своими собственными, восстановил их во всей строгости. В декабре 1740 года Синод просил всемилостивейшего указа постригать из разночинцев, уволенных от всех служб, особенно учительных людей, также из крестьян, которые в монастырях к экономическим и прочим исправлениям потребны, иначе монастыри совершенно опустеют и заведенные училища останутся без учителей. Позволение последовало, но велено притом смотреть, чтоб постригали только в потребном числе, без всякого излишества, для чего посылать в Синод ежегодно рапорты: в том году из каких чинов сколько пострижено и сколько в каком монастыре церквей и монахов, чтоб Синоду можно было видеть, не будет ли где лишних монахов; а вперед Синоду иметь прилежное старание о сочинении порядочного штата всем монастырям, какому числу монахов в каком монастыре быть, что им из доходов употреблять, а остальные доходы употребить на госпитали, на школы, на содержание сирот, показав, какому числу где быть и что следует издерживать на их содержание. Исполнение одной просьбы подавало надежду, что будет исполнена и другая. Мы видели, что с 1701 года архиерейские и монастырские имения находились в ведении Монастырского приказа, управлявшегося графом Ив. Мусиным-Пушкиным; потом, с учреждением Синода, они перешли в его ведение. В 1727 году все имения были отданы в ведомство архиерейских домовых вотчин и монастырей по принадлежности; но петровское разделение на вотчины, определенные на содержание архиерейских домов и монастырей, и на вотчины, доходы с которых шли на благотворительные учреждения, оставалось, и духовенство платило с последних вотчин денежные и хлебные доходы в коллегию Экономии. |
| Гонения на Церковь — это закон ее истории. Христос говорил: “…Царство Мое не от мира сего” (Ин 18:36), “…Если Меня гнали, будут гнать и вас: если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше” (Ин 15:20). Церковные реформы Петра I и его верного сотрудника Феофана Прокоповича 1 были первой попыткой подчинить Церковь государственному управлению и контролю. Именно при них и с их активной помощью началась первая экспансия протестантизма. Один из указов Петра I, не отмененный последующими “благочестивыми царями и царицами”, повелевал иереям сообщать полиции о грехах своих пасомых, имеющих уголовно-наказуемое или политическое содержание. Это разрушало доверие между паствою и духовником. Впрочем, как правило, этот указ не исполнялся пастырями как противоречащий канонам Православной Церкви. Много позже были даны разъяснения, ограничивающие его применение 2 . Если до Петра любой желающий и подготовленный мог принять сан, то при Петре принятие сана стало возможным только для детей священно- и церковнослужителей. Духовенство было превращено в замкнутое сословие. Вместо духовного обучения в монастырях стали создаваться богословские школы. Митрополит Феофан Прокопович упорно внедрял в них протестантскую методику; студенты учились по протестантским учебникам и конспектам лютеранских богословов. Книга Патриаршего местоблюстителя митрополита Стефана Яворского “Камень веры”, содержащая критику протестантизма, была запрещена Высочайшим указом. Позже, в связи с проникновением в Россию через Киев католического влияния, архиепископ Новгородский Амвросий (Юшкевич) (1690–1745) создает труд “Основательное показание разностей между греческой и римско-папскою церковью”. Это свое творение, несмотря на неоднократные усилия, он издать не смог. Оно осталось в рукописи 3 . Этот откровенный идеологический контроль государства над Церковью — хороший пример для будущих большевиков. При императрице Анне Иоанновне, когда Россией правил немец Бирон, а обер-прокурором был назначен лютеранин, предпринималась попытка изменить по немецкому образцу православные обряды, догматы, таинства. Такому нововведению решительно воспрепятствовали архиереи, члены Синода. Много людей “духовных, а наипаче ученых, — писал современник той эпохи Новгородский архиепископ Амвросий (Юшкевич), — истребили, монахов порасстригли и перемучили”. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 НОВГОРОДСКАЯ ДУХОВНАЯ СЕМИНАРИЯ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Новгородская духовная семинария Новгородская духовная семинария (недейств.) Была создана в 1740 году на базе духовного училища при архиерейском доме . Закрыта в 1918 году, и вскоре в ее стенах открылся сельскохозяйственный техникум, а затем педагогический институт, где велась активная борьба с " религиозными предрассудками " . Новгородская семинария была важнейшим центром духовного образования и просвещения северо-запада России в XVIII - начале XX вв. и одним из центров культурной жизни Великого Новгорода. Основой для открытия в Великом Новгороде духовной семинарии послужил указ императрицы Анны Иоанновны от 21 сентября 1738 г. Огромную роль в создании столь значительного духовного учебного заведения в Великом Новгороде сыграл архиепископ Амвросий (Юшкевич) , вступивший на новгородскую кафедру в 1740 году. Будучи просвещенным и образованным человеком, он ревностно принялся за дело устройства семинарии, которая была открыта 30 октября 1740 году в Антониевом монастыре . Первыми ее учениками стали 100 лучших учеников школы при архиерейском доме, которая еще некоторое время оставалась подготовительной для семинарии. Учителя были приглашены из Киевской духовной академии . Первоначально в семинарии было открыто только 4 класса: аналогии, инфимы, грамматики, синтаксимы. Но уже в 1741 году появляется класс пиитики (поэтический), а в 1742 году - риторики (ораторского искусства) и рисования. Принимали детей от 12 до 15 лет, обученных читать и писать. Поступление учеников осуществлялось в течение всего года. Основой семинарского воспитания являлась суровая дисциплина. За нарушение установленных правил подвергали жестоким наказаниям, вплоть до плетей и заковывания в кандалы. Грубость нравов в поведении семинаристов достаточно объяснялась общим духом времени. |
| Понятно, что изменению отношений к иноземцам и падению Остермана должно было обрадоваться духовенство. Мы видели, как новгородский архиепископ Амвросий Юшкевич жаловался на Остермана и не ограничивался одними жалобами. Показания Темирязева о том, как Амвросий хлопотал в пользу принцессы Анны, могли бы навлечь большую беду на светское лицо, но преосвященного новгородского не тронули, ибо кроме известного благочестия новой императрицы было бы слишком неблагоразумно начинать царствование гонением на самого видного архиерея и ревнителя православия, тем более что хлопоты Амвросия были, собственно, не в пользу Анны Леопольдовны, а против еретика Остермана. Амвросий спешил отблагодарить Елисавету за снисхождение. 18 декабря 1741 года, в день рождения императрицы, Амвросий говорил проповедь, причем указ Анны Иоанновны, чтоб длинных проповедей не говорить, был забыт. Амвросий этою проповедью ввел в обыкновение начинать прославление Елисаветы прославлением Петра Великого, а прославлять Петра можно было за то же, за что прославляли его и прежние ораторы: «Когда он воевал, учил воевать воинство; когда учил воинство, устроял благополучие внутреннего гражданства; когда устроял благополучие гражданства, и о духовном своем чине промышлять не оставил. Видел он совершенно ово из древних историй, ово же и сам своим уже искусством, как народ российский тогда был неславный и посмеятельный; видел, как был вовсе темный в науках и непросвещенный: и того ради великою суммою снискивал людей ученых, держал их во всяком довольстве и почтении, посылал своих подданных для науки и всякой экспериенции в иностранные государства, старался везде заводить училища духовные и политические, снабдевал их весьма мудрыми и славными учителями» и проч. Событие 25 ноября оратор рассказывал таким образом: «Пошла (Елисавета) к надежным своим и давно уже того желающим солдатам, и объявила им свое намерение, и кратко им сказать изволила: знаете ли, ребята, кто я и чья дочь? Родители мои, вселюбезнейшие Петр Великий и Екатерина, трудились, заводили регулярство, нажили великое сокровище многими трудами; а ныне все то растащено; сверх же того еще и моего живота ищут. Но не столько мне себя жаль, как вседражайшего отечества, которое, чужими головами управляемое, напрасно разоряется, и людей столько неведомо за кого пропадает. Кому же верно служить хочете? Мне ли, природной государыне, или другим, незаконно мое наследие похитившим? И как то они услышали, того ж часа все единогласно закричали: тебя, всемилостивейшая государыня!» и проч. |
| 31 декабря 1740 года по повелению Анны Леопольдовны Феофилакт был освобождён из крепости и восстановлен в прежнем сане. «Все удивились этому, – пишет один из современников, – потому что его уже считали мёртвым, а он ещё вдруг явился живым». Из крепости были освобождены и 534 полусгнивших экземпляра «Камня веры», в том числе две оригинальные письменные книги. В то же время разрешено «впредь оныя по потребе печатать и продавать в народе». После таких страданий и по лишении знаков архиерейского сана, преосвященный Феофилакт снова принял их с почтением от Святейшего Синода. Когда из казармы взяли его на новгородское подворье и очистили его от загрубевшей на нем грязи, тогда сам преосвященный Амвросий, архиепископ Новгородский, со слезами участия снова возложил на него знаки монашеского и архиерейского чина. Посетила его и цесаревна Елизавета Петровна и спрашивала: «Знает ли её?» Он сказал: «Знаю, что ты искра Петра Великого». Цесаревна, отвернувшись, прослезилась и пожаловала ему на лекарство триста рублей. Преосвященный Феофилакт был настолько болен, что не мог почти говорить, ни на постели перевернуться. 6 мая 1741 года он скончался. 8 мая 1741 года был погребён в Александро-Невском монастыре. Архиепископ Новгородский Амвросий (Юшкевич) писал к епископу Тверскому Митрофану (Слатвинскому; † 1752): «дабы усопшего в Бозе Феофилакта архиепископа вписал с прочими православными архиереями в диптих». Архиепископ Феофилакт (Лопатинский) принадлежит к числу тех замечательных людей, которыми так богато было царствование Петра Великого. Его имя золотыми буквами вписано в историю Русской Православной Церкви. Современники, русские и иностранцы, отзывались с величайшим почтением о преосвященном Феофилакте. «Преподобный сей архиерей, – писал Иван Евдокимов, сослуживец владыки Феофилакта и учитель Тверской духовной семинарии, – истинно преподобный, ибо согласовал жизнь со словом и учением апостольским. Упражняясь в проповеди слова Божия, он сочинял книги против раскольников и иноверцев лютеран и кальвинистов. Нравом был кроток, снисходителен и доступен. И сколько был кроток, столько же и нестяжателен. Купивши мызу Степаново в сорока вёрстах от Санкт-Петербурга на свои келейные деньги, он отдал её потом в тверской архиерейский дом. До лишних строений и банкетов никогда не был охотник, разве по нужде. Был милостив к неимущим. Во время голода, при крайней дороговизне хлеба, он своими келейными деньгами ссужал своих бедных крестьян и раздавал им хлеб даром. Когда же минуло голодное лето и настало обильное, принесли к нему записные книги, кому сколько дано было хлеба, и докладывали: не прикажешь ли этот хлеб отобрать? Преосвященный Феофилакт, взяв книги, бросил в печь, в огонь». |
|
|
