| В 1888 году, на 27–м году монастырского жития отца Иосифа, старец благословил ему съездить в Киев. Настало лето 1890 года. Больной отец Амвросий, переезжая в Шамординскую женскую обитель, вопреки всем прежним обычаям, не взял с собою своего верного келейника, отца Иосифа, а велел ему остаться в скиту и даже перейти в его келию. Болью сжалось сердце его: «Не вернется сюда больше старец!» Предчувствие его сбылось ... А 10 октября 1891 года старец Амвросий скончался... Отец Иосиф стал заместителем его. Одна мирская особа, относившаяся в духовной жизни своей к отцу Амвросию, сильно скорбела по смерти его и не знала, к кому ей теперь обращаться... Вдруг она ясно слышит голос старца Амвросия: – Держись отца Иосифа – это будет великий светильник! Сомнения ее кончились.. Так и другие направляли ищущих руководства к отцу Иосифу. Так решил и епископ Виталий Калужский 330 ... И отец Иосиф стал общепризнанным старцем, которым был 20 лет. Из старческой жизни Старец Амвросий при жизни своей говаривал: – Вот я пою вас вином с водою, а отец Иосиф будет поить вас вином неразбавленным! И далее мы приведем разные факты из старческой жизни его. «Одна очень преданная старцу особа, будучи вполне свободной, поселилась вблизи Оптиной пустыни, чтобы быть близко к батюшке отцу Иосифу. Одно время она сильно поддалась смущающему ее помыслу, что она напрасно только беспокоит старца и что ей вовсе не к чему здесь жить. С этими мыслями она пошла в скит, решив в душе, что идет в хибарку последний раз. Старец принял ее на благословение. И только что она хотела сказать ему, зачем пришла, как была поражена видом старца: из его глаз лились потоки лучей ! Она остолбенела. А старец ласково улыбнулся, тихонько ударил ее по голове и благословил, сказав: – Напиши–ка мне лучше исповедальных книжек!.. И при этом он протянул ей книжку со словами: “На, читай!” Заглавие книжки было: “Вера слепая и вера мертвая”». Та же особа рассказывает. Не получая долго писем от сына, она спросила у старца, не умер ли он? И как его поминать? Старец ответил: «Все равно, как ни поминать, только поминай!» Из этого ответа она заключила, что сын ее умер. И вскоре действительно получила известие о его смерти. |
| К сентябрю уже 1806 г. было собрано и дазке совсем к печати приготовлено материалов на «добрых три тома», как писал Евгений гр. Д. И. Хвостову (стр. 135) 107 . Первый том, впрочем, даже печатался уже: «17 марта 1806 г., замечает Амвросий, прислан из типографии 1-й лист корректуры 108 , a в сентябре преосвященный историк с своей стороны сообщал Хвостову: «теперь озабочиваете меня издание Иерархии, которой корректура ко мне присылается и напечатано уже 6 листов». Осуществление этой заботы заставило Евгения покинуть до поры до времени даже начатый им словарь писателей, остановиться на букве, I и, как сам он открывался тому же графу, «положить перо», (там же). Перо это, впрочем наш автор в скором времени снова поднимаете и продолжает словарным работы на литтеру К (письмо к Хвостову от 31 октября 1805 г., стр. 138–139). Но в тоже время, хлопочет и о продолжении издания «Истории российской иерархии», 9 отпечатанных листов которой 30 декабря 1806 г. отсылает уже в С.-Петербург митрополиту Амвросию, причем последний в своем ответном письме, замечает Евгению, что «мешкотно Иерархия печатается» 109 . 24 января 1807 г. Амвросий получил от старорусского епископа план 1-й части истории или какого-то ее отдела, на что вскоре, и ответил: «Расположение о главе для Иерархии я одобряю. Помози Бог». 3 февраля Евгений отсылает своему высокому начальнику 10-й лист Иерархии, а в марте «тетради об отличиях иерархических», относительно которых митрополит Амвросий писал Новгородскому викарию, что они «отданы Гавриле Игнатьевичу для отсылки в типографию. Статью о Боровском захерили. Преосвященный Калужский 110 своею рукою подписал, что, кроме обыкновенных, особенных привиллегий не имеет. Архимандрит служит просто». В марте же, 15 числа, замечает о. префект Орнатский, «прислан из типографии лист корректуры Истории 111 . В апреле, вместе с письмом к Евгению, митрополит возвращает «тетрадь о святых»; в мае извещает его, что «получил лист Иерархии; 2-го июня Евгений посылает в С.-Петербург новый печатный лист иерархии, по поводу которого Амвросия писал ему: «на 233 стр. |
| По указу Калужской духовной консистории, последовавшему 29 марта 1848 года в ответ на это прошение, приглашены были в скит козельский уездный врач Г. Субботин с присутствующим в Козельском духовном правлении вознесенским протоиереем отцом Андреем Виноградовым. По освидетельствовании больного врач так определил его болезнь: «Отец иеромонах Амвросий имеет болезненный желтый цвет лица, с болезненно блестящими глазами, всеобщую худобу тела; при высоком своем росте и узкой грудной клетке – сильный, больше сухой кашель, с болью при нём в груди, боль в подрёберных сторонах, преимущественно в правой; нытье под ложкой и давящую боль в стороне желудка; совершенное расстройство пищеварения, упорные постоянные запоры и частую рвоту не только слизями и желчью, но и принятою пищею; бессонницу и, наконец, повременный озноб, к вечеру сменяющийся легким жаром. Припадки эти означают медленную, изнурительную лихорадку, происшедшую вследствие затвердения брюшных внутренностей, преимущественно же желудка». Вследствие, по этому случаю монастырского рапорта, определено было епархиальным начальством иеромонаха Амвросия, как не способного ни к каким монастырским послушаниям, исключить из штата братии Оптиной пустыни и оставить его на пропитании и призрении оной пустыни 65 . Таким-то страдальческим путем Премилосердый и Всепремудрый Отец Небесный вел Своего избранника к назначенной ему высокой цели! VI. Жительство иеромонаха Амвросия в скиту до кончины блаженной памяти старца Макария Во время благоприятное Я услышал тебя. ( 2Кор.6:2 ) «Тогда Господь начинает являть Свою силу, – говаривал старец Амвросий, – когда увидит, что все человеческие средства к поданию помощи нуждающемуся в ней человеку истощены». Без сомнения, так говорил он по собственному опыту. В самом деле, кто бы мог подумать, что, испытывая такую тяжкую, не излечимую человеческими средствами и искусством болезнь, терпеливый страдалец останется жив? Наоборот, положительно можно было утверждать, что последний час жизни его уже пробил. Но дивны дела Господни! Невозможное от человек соделалось возможным у Бога (Ср.: Лк.18:27 ). К великому удивлению всех, знавших приговоренного уже к смерти иеромонаха Амвросия, здоровье его стало понемногу поправляться. |
| Эти объяснения Леонтьева достаточно показывают, какое значение в его развитии имело пребывание на Афоне и руководство о. Иеронима. Недаром его воспоминания об Афоне дышат таким светлым чувством. Впрочем, то же светлое чувство охватывало для него и всю жизнь Ближнего Востока, на котором он ощутил свою старорусскую, византийско-русскую душу, аскетически религиозную, социально дисциплинированную, проникнутую иерархичностью, а в бытовом отношении полную самобытной красотою. Параллельно с этим у него все более развивалось отрицание и отвращение в отношении современного европейского прогресса, демократического, элитарного и материалистического, в своей средней однородности подавляющего самостоятельность и высоту личности. [По выходе в отставку и] после пребывания на Афоне Леонтьев возвратился в Россию и, живя в своей калужской деревне, посещал недалекую Оптину Пустынь в полумонашеском положении ученика о. Климента Зедергольма и о. Амвросия. [Он в это время и писал.] Так прошло 4 года. Он достиг уже больших успехов в личной выработке. Он дошел до счастья веры в Бога. Но литература не могла ему давать достаточно средств, а срок прежней службы не давал права на пенсию. Леонтьев решил снова поступить на службу и несколько лет пробыл членом Московского цензурного комитета, пока не вышел (в 1887 г.) вторично в отставку. [На этот раз друзья могли ему уже выхлопотать пенсию, и он поселился в Оптиной Пустыни, где за смертью Климента поступил окончательно под руководство о. Амвросия.] Разумеется, все жгучие интересы жизни Леонтьева не имели уже ничего общего со службой; и в Московском цензурном комитете сохранилось только воспоминание о разных причудливых его выходках. Так, например, в повести какого-то либерального беллетриста, отданной на рассмотрение Леонтьева, одно из действующих лиц в разговоре с другим выражало сентенциозное замечание: «И генералы берут взятки». Леонтьев подумал и вместо «генералы» поставил «либералы»: «И либералы берут взятки»... Автор в ужасе прибегает к нему и начинает горячее объяснение. «Что же такого нецензурного находит он в этой фразе, и разве не случается, чтобы генералы брали взятки?» – Леонтьев отвечает: «А разве не случается, что и либералы брали взятки?» – «Но ведь у меня речь идет вовсе не о либералах, а о генералах». – «А я, – отвечает цензор, – не могу разрешить таких нареканий на столь высокие чины». Автор, и совершенно справедливо, начинает ему доказывать, что фраза в такой переделке делается совершенно бессмысленной, потому что никакого либерала в повести нет. Леонтьев стоит на своем. Сторговались наконец на том, что совсем выбросили злополучную фразу: не осталось ни генерала, ни либерала. |
| Когда отец Амвросий в Шамордине заболел, отец Иосиф наяву слышал трижды повторенные слова: «Старец умрет!». Он не сказал тогда об этом никому. 8 октября из Шамордина приехали за ним. Он отправился туда и застал отца Амвросия в большом изнеможении. Он почти не мог говорить и, желая исповедаться, лишь указал отцу Иосифу на исповедную книжку, которую тот и прочел. Вечером старца соборовали, а утром 9-го отец Иосиф в последний раз приобщил его Христовых Таин. 10 октября, в половине двенадцатого часа дня, старец Амвросий отошел ко Господу. Относительно похорон старца многие – и отец Иосиф, и архимандрит Исаакий, и даже владыка Виталий, епископ Калужский, соглашались с тем, что это можно сделать в основанной им Шамординской обители. Однако на такой запрос Святейший Синод ответил отказом, предписав предать тело старца погребению в Оптиной пустыни. 13 числа в Шамординском храме владыка Виталий при 28 сослужащих совершил отпевание. «Простых иеромонахов епископы не отпевают, – сказал он, – но этот старец так велик, что его непременно должен отпеть епископ». На другой день, при дожде и ветре, весьма многолюдным крестным ходом гроб на руках был перенесен в Оптину пустынь. «Гроб все время, до самой Оптиной пустыни, – писал отец Агапит, – несли на руках попеременно то сестры общины, то оптинские монахи или некоторые мирские лица... Тысячи народа, на протяжении более версты, шли и ехали за гробом. Часто, несмотря на дождь и холод, останавливались для совершения заупокойных литий. Когда подходили к лежащим на пути селам, перенесение останков старца сопровождалось погребальным колокольным перезвоном. Священники в облачениях, с хоругвями и иконами выходили навстречу из церквей. Выступали поселяне, молились, многие из них целовали гроб покойного и затем присоединялись к сопровождавшим его. Таким образом, по мере приближения к Оптиной пустыни, толпа все росла и росла. Наступал вечер, и уже несколько темнело, когда гроб старца проносили через последнюю деревню Стенино, находящуюся в версте от Оптиной. Уныло гудел большой семисотенный оптинский колокол, редкими мерными ударами потрясая воздух и далеко разнося печальную весть о приближении почившего. Тут вышло ему навстречу все духовенство города Козельска и граждане, присоединившись к многочисленной толпе народа. Поистине, это трогательное, печально-торжественное перенесение тела почившего старца, по замечанию многих, скорее походило на перенесение мощей и производило на всех присутствовавших умилительно-благодатное впечатление. А там, за мостом, отделившись от всех, не обращая внимания на грязь и дождь, в скромной одежде шел на встречу гроба, с грустным выражением лица, иеромонах Иосиф, более 30 лет неотлучно находившийся при покойном старце, теперешний его заместитель по старчеству» 354 . |
| Изд. 2-е. М., 1862. 3) Климент (Зедсрголъм). иером. Жизнеописание Оптинского старца, иеромонаха Леонида (в схиме Льва). Одесса, 1890. 4) Иеромонах Леонид (Кавелин) . Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М.: [Изд.] Введенской Оптиной пустыни, 1881. 5) Ювеналий (Половцев) , архим. Жизнеописание настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни архимандрита Моисея . М., 1882. 6) Леонтьев К. Н. Отец Климент Зедергольм . иеромонах Оптиной пустыни. Изд. 2-е. М., 1882. Из печатных источников второго рода заслуживают внимания по достоверности сообщаемых сведений и по правильности взгляда на личность почившего три следующие статьи: 7) Корсунский И. Н. , проф. Некролог: иеросхимонах Амвросий, Оптинский старец//Душеполезное чтение. 1891. Ч. III. Ноябрь. С. 478–482. 8) Неподписанная автором очень хорошая статья: Старец иеросхимонах Амвросий//Калужские епархиальные ведомости. 1891. 20. 31 октября. С. 662–669. 9) Неподписанная автором статья: Памяти почившего Оптинского старца, иеросхимонаха Амвросия//Церковные ведомости. 1891. N 44. С. 1548–1553. Рукописный материал наш составляют: 10) Семинарский аттестат о. Амвросия//Архив Оптиной пустыни. 378. 11) Записки бесед и изречений о. Амвросия, сделанные верной ученицей покойного N. N. – 13 с. 12) Записки бесед и рассказов о. Амвросия, ведённые с 1869 года монахиней М. О-вой. – 17 с. 13) Записки бесед и изречений о. Амвросия, веденные с 1879 года (теперь) монахинею М. Ф-вой. – 28 с. [Возможно, здесь упоминается Мария Дмитриевна Францева. дворянка из Симбирской губернии. Поступила в Шамординскую обитель в 1887 г. В 1892 г. определена в число послушниц. Исполняла послушание благочинной в церкви.] 14) Запись изречений старца, сделанная рясофорной монахиней. Е. Л-вой (Здесь упоминается Екатерина Лебедева, из дворян Московской губернии. Обучалась в Московском Мариинском институте. Поступила в Шамординскую обитель 1887 г., исполняла послушание письмоводительницы). 15) Записки иер. Г -ия. – 7 с. 16) Слова батюшки, о. |
| настоятеля. Устремив на него глубокий пристальный взгляд, он поднял руку и снял шапочку – этим он выразил свое последнее приветствие своему горячо любимому настоятелю. Очевидец последних часов жизни старца Амвросия рассказывает, что в последнюю ночь старец заметно шептал молитву вплоть до утра; в три часа утра жар начал спадать, но вместе с тем последние силы начали оставлять старца. Его взор начал останавливаться на какой-либо точке, губы перестали шевелиться, пульс становился слабее. В одиннадцать часов прочитали отходную молитву. Через несколько минут началась агония: ноги вытянулись, присутствующие могли заметить, что старец быстро взглянул налево и быстро же отвернулся, страдальчески скосив лицо как бы от испуга или острой боли. Правой рукой он будто отмахнулся, бросив ее к левому плечу, и, повернув голову вправо, просиял, лицо осветилось, и он чуть-чуть улыбнулся 200 . Лицо старца начало покрываться мертвенной бледностью – старец умирал. Дыхание становилось все реже и реже. Вскоре он сильно вдохнул воздух; через несколько минут вдох повторился, после этого батюшка поднял правую руку, слабо перекрестился и вдохнул в третий и последний раз 201 . Душа великого старца-подвижника оставила его многострадальное тело. Все присутствующие в священном трепете стояли вокруг одра своего духовного отца, никто не решался нарушить священную тишину, во время которой произошла тайна разлучения души с телом; все молчали, а “святая душа его была уже далеко: она тихо отлетела в иной мир и предстала престолу Всевышнего, в сиянии той любви, которой он полон был на земле” 202 . Через несколько мгновений после кончины батюшки вся обитель погрузилась во всеобщий стон. Невозможно словом описать горе сестер, для которых старец Амвросий был единственной опорой в их тяжелой земной участи. В этот же день было разослано множество телеграмм во все концы России с извещением о кончине старца. Была послана телеграмма и Калужскому епископу Виталию, но она застала его уже на дороге в Шамординскую обитель. Владыка выехал из Калуги в половине двенадцатого, в то самое время, когда скончался старец. Узнав о смерти о. Амвросия, Преосвященный произнес: “Теперь я вижу, что это старец меня пригласил на отпевание; простых иеромонахов не отпевают епископы, но этот старец так велик, что его непременно должен отпевать епископ. Меня доктора отпустили с условием, чтоб я нигде не служил, но я считаю обязанностью отпевать старца” 203 . |
| Вспоминая об этом времени своей жизни, покойный архипастырь писал 8 : «Прошло только четыре месяца после моего рукоположения, как скончался мой второй отец, оставив вдову и восемь человек не пристроенных детей, начиная от студента университета до младенца, бывшего на руках няньки. Ужас объял меня при этом несчастии. Какая предстояла участь семье, когда все состояние ее осталось только в доме при Казанской, у Калужских ворот, церкви, к которой, незадолго до смерти, Сергий Алексеевич был переведен владыкою из Казанского собора? И вот меня, молодого священника, владыка переводит на место покойного, для поддержания семьи, в один из самых лучших московских приходов. И замечательно, что, по уважению к покойному протоиерею Сергию Алексеевичу и сожалению к осиротевшему его семейству, никто из московского духовенства не произнес ни единого слова ропота на то, что такой приход дан молодому священнику. В этой благословенной семье я прожил пятнадцать счастливейших лет моей жизни. Матушка 9 Екатерина Семенова была вся любовь и ангел кротости, дети росли один лучше другого. Постепенно они выходили из моего дома; дочери стали примерными матерями семейств, а сыновья заняли впоследствии почетные должности. Некоторые из них уже померли, иные живы, но все они оказались людьми религиозными, высокой честности и неутомимыми деятелями на службе. Остающиеся в живых, и в генеральских чинах, относятся ко мне с тою же любовию, какую я видел от них в их детстве. Это составляет для меня и в настоящее время великое утешение. Таковы были благотворные последствия милости, оказанной владыкою почтенному семейству любимого им протоиерея». Нам припоминается здесь два рассказа покойного владыки, относящиеся к этому времени его жизни. Когда, после смерти моего тестя, говорил преосвященный Амвросий, я поселился в его доме вместе с его семейством, квартира наша казалась довольно поместительною и удобною; но потом, с каждым годом начинаю замечать, что она делается все теснее и теснее. Что бы, думаю, значило это? Оказывается, что недоумение мое разъяснилось просто: сироты стали подрастать, вытягиваться, занимая больше места за столом и суживая комнаты своими удлинившимися ногами. |
| Это понимание привело к конкретным действиям уже в начале следующего века. В 1807 году учреждается Комитет для реформирования духовных училищ, в состав которого вошли такие яркие церковные и государственные деятели того времени, как митрополит Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов) , епископ Калужский Феофилакт (Русанов) , статс-секретарь М. М. Сперанский, обер-прокурор Святейшего Синода А. И. Голицын и другие. Обобщив ранее предпринимавшиеся усилия и, в частности, труды епископа Евгения (Болховитинова) , составившего проект реформы богословского образования, Комитет признал необходимость радикальных изменений в сфере подготовки священнослужителей. Весьма примечательным было предположение о ликвидации школ смешанного типа и о создании системы раздельного обучения в низших, средних и высших учебных заведениях. Так был сделан шаг к образованию духовных училищ, семинарий и академий 22 . Вскоре Комитет был преобразован в Комиссию духовных училищ, которая возглавила дело совершенствования духовного образования. В 1809 году был подготовлен и одобрен проект Академического Устава. Именно этот проект был положен в основу открытой тогда же в Петербурге первой духовной академии нового типа. Окончательная редакция Устава духовно-учебных заведений, над которой трудились митрополит Амвросий и ректор Санкт-Петербургской Академии архимандрит Филарет (Дроздов), была утверждена в 1814 году. Уставу и последовавшей на его основе реформе духовного образования суждено было сыграть особую роль в формировании новых тенденций в развитии отечественной богословской мысли. Весьма примечательно, что Устав полагает во главу угла изучение Священного Писания, которое должно приводить «к испытанию истинного смысла его, по оригинальному изложению и лучшим изъяснениям святых отцов» 23 . Другими словами, герменевтика и экзегетика становятся ведущими богословскими дисциплинами. Весьма характерно замечание «по оригинальному изложению». Это замечание предполагает работу с подлинниками, что само по себе невозможно без солидной филологической подготовки, без знания древних языков. И такая подготовка решительно включается Уставом в систему академического образования. Эта система описывается в новых категориях. Ее цель не в том, чтобы сообщить учащимся сумму сведений, а в том, чтобы привить им вкус к самостоятельной творческой работе, вооружить их правильным методом богословского исследования. Иначе говоря, Устав юридически закреплял отход новой школы от принципов преподавания в богословских училищах прошлого, был знаком принципиальных перемен в духовном образовании. |
| Посылал больных в пустынь к преподобному Тихону Калужскому, где был источник. До старца Амвросия в этой пустыни не было слышно об исцелениях. Иногда отец Амвросий посылал больных к святителю Митрофану Воронежскому . Бывало, что исцелялись на пути и возвращались назад, чтобы поблагодарить старца. Иногда он, как бы в шутку, стукнет рукой по голове, и болезнь проходит. Однажды чтец, читавший молитвы, страдал сильной зубной болью. Вдруг старец ударил его. Присутствующие усмехнулись, думая, что чтец, верно, сделал ошибку в чтении. На деле же у него прекратилась зубная боль. Однажды старец Амвросий, согбенный, опираясь на палочку, шел по дороге в скит. Вдруг видит: стоит нагруженный воз, рядом лежит мертвая лошадь, а над ней плачет крестьянин. Потеря лошади-кормилицы в крестьянском быту ведь сущая беда! Приблизившись к павшей лошади, старец стал трижды медленно ее обходить. Потом, взяв хворостину, он стегнул лошадь, прикрикнув на нее: «Вставай, лентяйка!» – и лошадь послушно поднялась на ноги. Одна монахиня, духовная дочь отца Амвросия, вспоминала: «В келье его горели лампадки и маленькая восковая свечка. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: «Батюшка, что сказать вам еще? В чем покаяться? Забыла». Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей келий. Я невольно на коленях повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост, поднял голову и воздел свои руки кверху, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо. Помню, что потолка в келье как будто не было, он разошелся, а голова старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: «Помни, вот до чего может довести покаяние. Ступай». Я вышла от него, шатаясь, и всю ночь проплакала о своем неразумии и нерадении. |
|
|
