| Как митрополит и архиепископ, епископ Рима обладал непосредственной властью над семью подчиненными епископами окрестных мест: Остии, Порта, Сильвы Кандиды, Сабины, Пренеста, Тускула и Альбана. Позже эти епископы стали называться кардиналами. Как патриарх, он по закону был равен четырем патриархам Востока, но район его был гораздо больше, а положение – почетнее. Здесь имело значение не столько звание, сколько фактическое первенство. Римские епископы называли себя папами, а не патриархами, ставя себя выше своих коллег, ибо последнее имя указывает на олигархическую власть, а первое – на монархическую. Но в Восточной церкви и среди современных католических историков к Римскому папе довольно часто применяется и титул патриарха. Сначала Римская патриархия включала в себя десять так называемых пригородных провинций, находившихся в политической юрисдикции римского правителя, Vicarius Urbis; сюда входила большая часть Центральной Италии, вся Северная Италия, острова Сицилия, Сардиния и Корсика 531 . В более широком плане, однако, она постепенно распространилась на всю западную часть Римской империи, то есть Италию, Галлию, Испанию, Иллирию, юго–восточную Британию и северо–западную Африку 532 . Римский епископ с самого начала был единственным латинским патриархом в официальном смысле этого слова. В первую очередь это объяснялось церковными причинами: Рим был единственной sedes apostolica на Западе, в то время как в Греческой церкви честь апостольского происхождения разделяли между собой три патриархата и еще несколько епархий, таких как Ефес, Фессалоника и Коринф. В политическом отношении Рим также выделялся как единственная метрополия Запада, в то время как на Востоке у империи было три столицы – Константинополь, Александрия и Антиохия. Поэтому Августин, смотревший на вещи с религиозной точки зрения, однажды назвал папу Иннокентия I «правителем Западной церкви» 533 , а император Юстиниан, по политическим причинам, в 109–м из своих новых законов, где говорится о церковном делении всего мира, упоминает только пять известных патриархий, то есть только одну патриархию на Западе. В постановлениях вселенских соборов также упоминается только один западный патриархат, Римский, и Восточная церковь могла контактировать с Западной только через него. В ходе великих богословских споров IV – V веков Римский епископ неизменно являлся представителем и выразителем всего Латинского христианства. |
| Понятие о консубстанциальности, перенесенное в метафизику из тринитарианской теологии отцом Павлом Флоренским, имеет первостепенное значение для теорий структуры мира. Это понятие существовало до возникновения христианства, оно существует и наряду с ним. Так, например, Платон, Аристотель и Плотин признавали наличие сокровенных онтологических связей между всеми существами в мире — связей, которые преодолевают все преграды во времени и пространстве. Эту же мысль мы находим у всех христианских мыслителей, у отцов церкви и великих схоластиков, а также у Фихте, Шеллинга, Гегеля и всех русских религиозных философов. Но заслуга Флоренского заключается в том, что он сознательно ввел этот принцип консубстанциальности в метафизику. Сам Флоренский положил этот принцип в основу своего учения о христианской любви как связи между всеми людьми в их стремлении к действительному преображению. Другие русские философы использовали этот принцип при создании теории интуиции, ценностей и при разрешении многочисленных других вопросов. Идея соборности, развитая Хомяковым, имела также большое значение. Соборность означает сочетание единства и свободы многих лиц на основе их общей любви к Богу и всем абсолютным ценностям. Легко видеть, что принцип соборности имеет большое значение не только для церковной жизни, но и для разрешения многих вопросов в духе синтеза индивидуализма и универсализма. Многие русские философы уже начали применять принцип соборности при рассмотрении разнообразных вопросов духовной и общественной жизни. Этот принцип является настолько важным, что его следует обозначить специальным общепринятым термином. Я нахожу целесообразным обозначить этот термин русским словом «соборность», которое уже не раз использовалось в английской, французской и немецкой литературе. Англиканская православная корпорация св. Альбана и св. Сергия издает журнал под названием «Соборность». Многие русские религиозные философы интересуются вопросом о сущности исторического процесса. Они подвергают критике позитивистские теории и указывают на невозможность осуществления совершенного общественного строя в условиях земного существования. Всякий общественный строй осуществляет лишь частичные улучшения и в то же время содержит новые недостатки и возможности для злоупотреблений. Печальный опыт истории показывает, что весь исторический процесс сводится лишь к подготовлению человечества к переходу от истории к метаистории, т. е. «грядущей жизни» в царстве Божием. Существенным условием совершенства в том царстве является преображение души и тела или обожествление милостью Божией. |
| «Трирская» часть мощей апостола Матфия Церковь святого Евхариуса и святого Матфия, Трир, Германия Приходская и аббатская церковь святого Евхариуса и святого Матфия на территории бенедиктинского монастыря (Basilika St. Eucharius – St. Matthias) в немецком городе Трире, где хранится значительная часть мощей святого апостола Матфия, уже несколько столетий является местом паломничества христиан Западной Европы. Церковь, датируемая в справочниках X–XII веками, освящена в 1148 году, а построена она на фундаменте древней римской церкви, в крипте которой с середины III века находились захоронения первых трирских епископов Евхариуса и Валериуса. По данным немецких историков Ганса-Иоахима Канна и Эдуарда Зебалда, этот римский храм был построен во времена правления в Трире Константина Великого (306–316) – примерно в 313 году. В те годы на этом месте располагалось большое римское кладбище, где совершались захоронения вплоть до V века. Археологи обнаружили здесь несколько могильных слоев и насчитали в общей сложности около четырех-пяти тысяч каменных саркофагов, некоторые из которых сегодня можно видеть на новом кладбище бенедиктинского монастыря. Кладбищенский храм с криптой в народе называли церковью святого Евхариуса. По преданию, некая трирская вдова по имени Альбана имела в своем владении на территории кладбища нечто вроде просторного склепа, где по ее желанию и похоронили первого трирского епископа Евхариуса. На месте захоронения епископа позже построили церковь. По одной версии, то ли в алтаре, то ли в ее стене, а по другой – среди древних кладбищенских надгробий жители Трира, подвергшиеся в конце VIII века нападению норманнов, надолго спрятали великую святыню – ковчег с мощами святого апостола Матфия. Считается, что эти мощи доставлены в Трир из Святой Земли матерью Константина Великого – равноапостольной царицей Еленой. Апостол Матфий принял мученическую смерть в 63-м году. Разные источники указывают на разные места его кончины (Иерусалим и Колхида), не сходятся и в том, какой именно казни подвергся апостол: был ли он побит камнями или распят на кресте. |
| Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые, по слову Соломона, «возненавидели Премудрость», как и святую княгиню Ольгу, строившую Ей храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подраставшего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство и даже гневавшегося на нее за это. Нужно было спешить с задуманным делом крещения Руси. Коварство Византии, не пожелавшей дать Руси христианство, было на руку язычникам. В поисках решения святая Ольга обращает взоры на Запад. Никакого противоречия здесь нет. Святая Ольга († 969) принадлежала еще к нераздельной Церкви и вряд ли имела возможность вникать в богословские тонкости греческого и латинского вероучения. Противостояние Запада и Востока представлялось ей прежде всего политическим соперничеством, второстепенным по сравнению с насущной задачей — созданием Русской Церкви, христианским просвещением Руси. Под 959 годом немецкий хронист, именуемый «продолжителем Регинона», записывает: «Пришли к королю послы Елены, королевы руссов, которая крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников». Король Оттон, будущий основатель Германской империи, охотно откликнулся на просьбу Ольги, но повел дело не спеша, с чисто немецкой основательностью. Лишь на Рождество следующего 960 года епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце. Но он вскоре умер (15 марта 961 г.). На его место был посвящен Адальберт Трирский, которого Оттон, «щедро снабдив всем нужным», отправил наконец в Россию. Трудно сказать, что случилось бы, не промедлив король так долго, но когда в 962 г. Адальберт появился в Киеве, он «не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными». Хуже того, на обратном пути «некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертельной опасности». Оказалось, что за прошедшие два года, как и предвидела Ольга, в Киеве совершился окончательный переворот в пользу сторонников язычества, и, не став ни православной, ни католической, Русь вообще раздумала принимать христианство. |
| Влияние Преподобного Сергия не ограничивалось стенами его монастыря: все страждущее тело русского народа являлось предметом его заботы и неусыпного попечения. Сергий не боялся бросаться в самую гущу сражения добра со злом. В мире как за пределами его монастыря, так и внутри него его цель оставалась неизменной: создать сообщество на началах любви и свободы. Силой, преисполнявшей его божественной благодати, ему удавалось превращать месть в прощение, ненависть – в любовь. Когда Преподобный Сергий помог князю Олегу, этому суровому воину и предателю собственного народа, побороть грех и покаяться. Он всего лишь приумножал авторитет Соборной Церкви и присоединял новые территории к царству милости и согласия. Этот труд он не оставлял до конца своих дней. Даже на смертном одре он заклинал учеников хранить верность духу миротворчества, держать двери его обители открытыми для всех, нуждающихся в помощи. Много веков влияние Преподобного Сергия ограничивалось пределами Русской Церкви; однако жизнь христианского угодника – это дар целому миру, свет которого должен сиять далеко за пределами нации и расы. И вот случилось так, что Сергий в час тяжелейшего испытания для своей Церкви, когда его имя оказалось вычеркнуто из анналов российской истории, а обитель его – закрыта, принес весть Западу. Преподобный Сергий сделался покровителем целого ряда трудов и усилий, имеющих целью единство всех христиан, предпринимаемых под эгидой общества, носящего его имя. Начало братству Преподобного Сергия и святого Альбана было положено в 1928 г.; в нем воплотилось то новое отношение к объединению церквей, которое дало о себе знать в результате русской революции. Вся его деятельность сосредоточена вокруг евхаристии, этого божественного снадобья, исцеляющего от греха и раскола. Имя Преподобного Сергия произносится в связи с его трудами, так как он – прирожденный пастырь тех, кто словом и делом пытаются реализовать соборность Церкви. 34 2 Сергий всегда был на стороне тех, кто отстаивал экуменический идеал. Он был близким другом и сторонником Стефана, миссионера-епископа Пермского, который, благополучно занимаясь обращением в христианство финской народности зырян, принял к исполнению смелый план дать им не русскую, а их собственную форму церковной жизни. 35 1 |
| И здесь — наше отличие. Нашему метаисторическому толкованию английские богословы противопоставляют толкование чисто историческое. Я рад случаю засвидетельствовать в настоящем собрании, что принадлежу к самым горячим почитателям английской богословской науки. Научное толкование Нового Завета является, по моему убеждению, непреходящею заслугою английского богословия. Достаточно вспомнить имена Лайтфута, Вестскотта и Хорта. Православный исследователь питается от плодов их учености и может учиться на их примере благоговейному отношению к Слову Божию. Я вспоминал их труды, когда в прошлом году, по окончании конференции Св. Альбана ходил по лондонским музеям и подолгу стоял перед замечательными картинами английских мастеров XIX в. на евангельские темы. Я помню Отрока Иисуса в доме плотника Иосифа, помню Спасителя на Тайной Вечери, омывающего ноги Петру. И мне ясно что дух — один — дух любви и правды, но правды исторической: человеческое естество Богочеловека, познание человеческого приятия Откровения, даруемого от Бога. Трудно на человеческом языке передать понятие метаистории, объяснить изнутри в согласии с духом Православия различия Евангелий. Одна аналогия мне в последние годы постоянно напрашивалась: аналогия православной иконы. Икона не есть портрет. Икона чужда натурализма. Ее условные угловатые формы не встречаются в жизни. В иконной условности указуется тайна иного бытия. Этот образ достаточно пригоден для выражения тех различий, которые наблюдаются между нами. Есть высшие требования, которые предъявляются к иконе, и которым не удовлетворяет исторически точная и проникновенная картина на религиозную тему. Различие между картиной и иконой отвечает различию между историческим и метаисторическим толкованиями Слова Божия. Преподобный Серафим, читая Символ Веры, останавливался с особенным вниманием на последнем, двенадцатом члене: чаю жизни будущего века. Эта та цель, к которой все стремится: и таинства Церкви, и подвиг святых, и бездонная глубина Православного Богослужения. О тайне грядущего Преображения писал к Коринфянам апостол Павел ( 1 Кор 15 ). " Сподобившиеся достигнуть воскресения из мертвых умереть уже не могут " , сказал Спаситель саддукеям ( Лк 20:35-36 ). Этим духом запечатлена и православная экзегеза. Православный толкователь не может остановиться на истории. |
| На третий год после своей поездки в Константинополь, т. е. в 959 году, Ольга посылала посольство к Немецкому королю (впоследствии императору) Оттону I или Великому. Факт этого посольства, о котором не знает или, по крайней мере, не упоминает наш летописец, но о котором говорят многие летописцы западные, не подлежит сомнению. Несомненно также и то, что оно было от нашей Киевской Ольги, которую помянутые летописцы называют христианским именем Елены, а не от кого-либо другого 164 . Но затем вопрос: для чего было послано посольство, должен навсегда остаться неразрешимой загадкой, если только не объяснят дела какие-нибудь новые, пока неизвестные, свидетельства. Западные летописцы говорят, что Ольга присылала просить епископа и священников. Что вследствие просьбы поставлен был в 960 году в епископы Русские Либуций, из братства монастыря св. Альбана близь Майнца. Но что когда он, не успев отправиться, умер в начале следующего 961 года, то на его место в том же году поставлен был другой – Адальберт из братства монастыря св. Максимина в Трире (бывший впоследствии с 968 года архиепископом Магдебургским). Но оказалось, по словам летописцев, что посольство было прислано лживым и коварным образом и что Русские солгали во всём. Прибывший к ним епископ должен был ни с чем возвратиться назад (и притом так, что на возвратном пути он едва спас свою жизнь, а некоторые из его спутников были убиты) 165 Самое вероятное объяснение этого, совершенно загадочного, посольства есть следующее: Ольга присылала к королю вовсе не за тем, чтобы просить епископа и священников, а за чем-то другим, нам неизвестным 166 ; но Оттон I, известный ревностный распространитель христианства, и именно – распространитель его между Славянами 167 , пользуясь случаем посольства, решил отправить к Русским непрошенного епископа; летописцы не знали дела обстоятельно, но так как епископ был послан после посольства, то и заключили, что он был послан вследствие этого последнего (post hoc, ergo propter hoc). К крещёной Ольге Оттон посылал епископа, конечно, затем, чтобы перезвать её от патриарха Константинопольского к своему папе Римскому. |
| Тем временем в Киеве среди бояр и дружинников нашлось немало людей, которые, возненавидели княгиню Ольгу, строившую храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подраставшего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство и даже гневавшегося на нее за это. Нужно было спешить с задуманным делом крещения Руси. Коварство Византии, не торопившейся дать Руси правильное христианское устроение, было на руку язычникам. В поисках решения святая Ольга обратила взоры на Запад. Никакого противоречия здесь нет. Ольга принадлежала еще к неразделенной Церкви и не имела возможности вникать в богословские тонкости греческого и латинского вероучения. Противостояние Запада и Востока представлялось ей прежде всего политическим соперничеством, второстепенным по сравнению насущной задачей – созданием Русской Церкви, христианским просвещением Руси. Под 959 годом немецкий хронист, именуемый «продолжатель Регинона», записывает: «Пришли к королю послы Елены, королевы руссов, которая крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников». Король Оттон, будущий основатель Германской империи, охотно откликнулся на просьбу Ольги, но повел дело не спеша, с чисто немецкой основательностью. Лишь на Рождество следующего, 960 года епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце. Но он вскоре умер (в 961 году). На его место был посвящен Адальберт Трирский, которого Оттон, «щедро снабдив всем нужным», отправил, наконец, на Русь. Трудно сказать, что случилось бы, не промедли король так долго, но когда в 962 году Адальберт появился в Киеве, он «не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными». Хуже того, на обратном пути «некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертной опасности». Оказалось, что за прошедшие два года, как и предвидела Ольга, в Киеве совершился переворот в пользу сторонников язычества и, не став ни православной, ни католической, Русь вообще раздумала принимать христианство. Язычники сплотились вокруг Святослава, которому к тому времени было уже около 20 лет. Языческая группа устранила Ольгу от влияния на дела Руси. Всю полноту власти взял молодой Святослав. |
| Издатель Никодим Метаксас никогда не учился в университете. Он был отправлен в Англию своим дядей, епископом Кефаллонии, но жил в среде торговых кругов своего брата в Лондоне. 469 Эти студенты не рисковали высказываться по вопросам богословия своей Церкви, по которым у англичан существовали некоторые недоумения. Сэр Томас Роэ открыто писал архиепископу Абботу о кальвинистских взглядах Кирилла Лукариса. Но Эдвард Покок в письмах к архиепископу Лауду едва касался его богословских взглядов, подчеркивая только, что он стал жертвой интриг Рима. Последующие богословские споры в Константинополе не были известны в Англии. Следующий греческий священник, который учился в Оксфорде, Иеремия Герман, находился там в 1668–1669 гг., не имел желания обижать своих хозяев и тактично соглашался с ними по богословским вопросам. 470 Не были определенными догматические мнения и куда более выдающегося клирика, Иосифа Георгирениса, архиепископа Самосского. Георгиренис предпринял путешествие в Англию в 1676 г., чтобы напечатать там богослужебную книгу для своей паствы. Книга так никогда и не была опубликована: Георгиренис был слишком занят другим делом. К тому времени в Лондоне образовалась значительная греческая колония, главным образом в Сити, но распространявшаяся также на Сохо, где память о ней сохраняет название Греческой улицы. Многие из этих греков были богатыми и известными, такие как личный врач Карла II, Константин Родоканаки, который умер, сделав карьеру на создании патентованного лекарства под названием «дух соли». 471 У этих греков был постоянный священник, Даниил Вулгарис, но не было здания церкви. В 1674 г. Вулгарис с еще двумя греками явился в Тайный Совет за разрешением построить в Сити церковь , очевидно, при условии, что они станут английскими подданными. Вулгарис получил подданство в марте следующего года. Но место для строительства все еще не было найдено. Георгиренис заключил контракт с главным надзирателем за зданиями, Николасом Барбоном, который предложил свое сотрудничество, а затем нашел подход к Лондонскому епископу, Генри Комптону, более всех сочувствовавшему предприятию. Но у Комптона был свой собственный приближенный строитель, Ричард Ферт, который предложил участок земли на Хоглэйн (ныне улица Чарингкросс), который он взял в аренду у пивовара Иосифа Гирла, а тот, в свою очередь, арендовал его у коронованного арендатора, графа Сент-Альбана. Участок находился в приходе св. Мартина в Полях; и Комптон убедил приход арендовать участок Гирла и передать его грекам. Георгиренис, познания которого в английском были, как он сам признавался, недостаточными, ничего не понял, а приходские власти так составили документ, что они могли взять себе землю обратно в любой момент. |
| Владыка пристально посмотрел Глебу в глаза: понял ли тот, зачем всё это рассказывалось. Подобно большинству святых Западной Европы, св. Альбана нет в православном календаре. Пока архиеп. Иоанн не удосужился отыскать и поименно записать их, восточноевропейские христиане и не помышляли вернуть память о забытых праведниках и молиться им. Поведав братии о св. Альбане, Владыка напомнил, что назавтра совершается память преп. Тихона Калужского. Глеб и Евгений понимали, сколь значим он для их Братства, ведь о. Герасим (с Елового острова) в России жил в монастыре преп. Тихона. Владыка Иоанн сказал, что отслужит всенощное бдение в часовне свят. Тихона Задонского и спросил, придут ли братия. Испытующе взглянув на них и улыбнувшись, он добавил, что хотел бы видеть их также и утром на литургии, нужно сказать им нечто важное. Хотя времени было в обрез, Евгений решил пойти на всенощную. После службы Владыка сам подошел к нему и еще раз попросил их с Глебом прийти утром на литургию, хотел сообщить им нечто важное. Но они не пошли утром в церковь — запаздывали с выпуском очередного номера «Православного Слова». Рабочая неделя была в разгаре, и дела полностью поглотили их. Увы, больше им не суждено было привечать Владыку у себя в лавке. Взяв с собой икону Курской Божией Матери, архиеп. Иоанн отправился в Сиэтл. По дороге заехал в маленький калифорнийский городок Рединг — повидать Валентину Харви, свою духовную дочь еще с шанхайской поры. У нее дома долго смотрел на запад, потом поднял икону и благословил ту сторону. Валентина недоуменно посмотрела, но ничего не спросила, зная, что у Владыки ничего спроста не бывает. Через три дня он отслужил в Сиэттле литургию. После службы три часа молился в алтаре, затем удалился в свою комнату в приходском доме подле церкви. Вскоре присутствовавшие услышали, что Владыка упал. Вбежав в комнату, усадили его, и он тихо, без видимых страданий, отошел. Очевидно, он предвидел свою кончину за несколько месяцев. Еще в мае он сказал своей давней знакомой: «Скоро я умру, в конце июня , но не в Сан–Франциско, а в Сиэттле». |
|
|
