| Берлин пришел в половине сентября. В нем Жуковский! Этим все сказано. Не ошиблась Светлана — в Жуковском никто и не ошибался. Он равен себе, ласков, заботлив, показывает Берлин, возит в Потсдам и Шарлоттенбург. С ним отдых и свет. Вместо пяти дней проходит десять, но и они прошли. Путь же далек. Светлана должна уезжать. Нельзя сказать, чтоб легко проходило странствие. В Страсбурге, в самом начале октября, заболел сын Андрюша. Скарлатина! Месячное сидение. Гостиница, неуютность, отовсюду дует, холод… — ясно видно, как полезно это для Светланы с кашлем ее и температурой, болями в боку. В том же роде продолжается и впредь, темный ноябрь Франции, горы в снегу, сумрак и холод, Лион (этот город Светлане почему — то понравился) — надо думать, само путешествие посократило ей дни. Все же в начале декабря добрались до Иера, близ Тулона. Тут можно вздохнуть. По рекомендательному письму графа Строганова маркиза Борегар сдала Светлане два этажа «небольшого» своего дома (древняя римская башня) в оливковом саду, с дальним видом на горы и море, с апельсиновыми деревьями, беседкою в розах и «ясминах». Хозяева приветливые, все готовое, покой и благодёнствие Прованса, тихо, тепло. Светлана выложила свои книги — Монтень, Байрон, Фенелон, Гете, Шиллер, Шекспир… — и русские журналы, альманахи. Появился и Зейдлиц, добрый дух местности: он заканчивал за границей учение медицинское, но не мог же оставить сестру Маши в болезни и на чужбине. Из Иера Светлана много писала на родину, матери и Жуковскому, друзьям. Тонким пером зарисовывала в альбом виды Иера. И письма ее, и рисунки сохранились. Они дают ощущение прозрачной, изящной и одинокой жизни, как бы в дали опаловой, с нотою грусти, иногда и надежды, иногда тоски и предчувствий. Прованс двадцатых годов, маркиза времен Реставрации, маленький старичок — эмигрант революции, благоуханье апельсинных рощ, доктор Аллегри, лечивший Светлану тем, что спальню ей набивал пахучими травами, давал пить ослиное молоко и заставлял иногда спать в коровьем стойле — это помогает от туберкулеза… Море говорило о широте, свете, счастии. И вначале Светлане действительно стало лучше. |
| 130 Название улуса происходит, возможно, от Хайта – приток реки Белой и гора Хайта, в Черемховском районе. На тувинском и якутском языках кая, кия, хая, хайа означают «скала», «утес», «гора с крутым скалистым склоном». 131 Рафаэль Санти (Rafaello Santi) (1483–1520) и Корреджио, (Correggio), Антонио Аллегри (1494–1531). Знаменитые итальянские живописцы эпохи Возрождения. 132 В Евангелии от Матфея ( Мф. 21:19 ) говорится о том, как Иисус подошел к придорожной смоковнице (инжирное дерево), но, не найдя на ней плодов, сказал: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек». И эта смоковница тотчас засохла. В древних аллегорических толкованиях под смоковницей понимали Израиль, не «принесший плода», отвергнув Спасителя. В более общем понимании – притча о человеке, чья деятельность лишена смысла, не приносит результатов. 133 Возможно, точное название Ноэтский улус (при реке Иркуте и ручье Ноэ) в Тункинском районе. Население улуса к концу XIX в., по данным Патканова, составляло около 280 человек, исключительно бурятов. Источником названия также может быть название бурятского рода нойот, проживавшего в Тункинском районе. 134 Перевод православного катехизиса на монгольский язык. Установить достоверно, о каком переводе идет речь и кто его автор, нам не удалось. Возможно, это один из переводов, выполненный сотрудниками Библейского общества, отделение которого было открыто в Иркутске в 1830 г. Известен перевод катехизиса на монгольский язык, выполненный уже в 60-е годы наставником гимназии протоиреем Александром Орловым, о чем было помещено объявление в Иркутских Епархиальных ведомостях (ИЕВ. – 1864. – 48. – С. 727). Перевод Орлова был предоставлен на рассмотрение Священного Синода. Кроме того, Орлов составил две грамматики бурятского и маньчжурского языков. 136 Первое упоминание о деревне Залари относится к 1734 г. В 1740 г. Залари получают статус села. Легенды происхождения названия две. Наиболее вероятной версией является объяснение географическим положением села: «селение, находящееся по дороге за Аларью». Аларь – сухое безлесное пространство. По другой легенде – от слова «ларь», хранилище для зерна, которое построили казаки по пути к месту возникновения будущего поселка. |
| Посреди зала стоял стол, уставленный разыгрываемыми вещами, рядом другой стол, и на нем ящик со свернутыми в трубочки номерами. Шкида облепила столы и стоящую около них Тиражную комиссию. — В очередь! — закричал Японец. Шкида вытянулась в очередь. Первым стал Викниксор, за ним халдеи, потом воспитанники. — Тираж лотереи-аллегри считаем открытым, — объявил Джапаридзе. Викниксор, улыбаясь, засунул руку в ящик и вынул два билета. Развернули, оказались номера шесть и шестьдесят девять. Джапаридзе посмотрел в список: — Дамасский кинжал вороненой стали и лист бумаги. Бумагу Викниксор взял, от «кинжала» же отказался, как только взглянул на него. Потом вынимал билет Сашкец. Вытянул он два листа бумаги. Асси вытянул четыре порции бумаги и книгу «Как разводить опенки в сухой местности». Косталмеду достался карандаш, которым он тотчас же записал расшалившегося в торжественный момент тиража второклассника Рабиндина, носившего прозвище Рабиндранат Тагор. Потом стали вытягивать билеты воспитанники. Купец, мечтавший выиграть обмотки, вытянул будильник «оне механизмус». В первый момент он было обрадовался… Но, получив в руки часы и осмотрев их, он пришел в неописуемую ярость. — Убью! — закричал он. — Аферисты, жулики, мошенники!.. Тираж на время приостановился. Тиражная комиссия, сгрудившись у стены, мелко дрожала, как в лихорадке. Накричавшись, Купец с остервенением бросил «оне механизмус» на пол и вышел из зала. Тираж возобновился. Коньки выиграл Якушка, самый крохотный гражданин республики. Обмотки достались Голому Барину. Тираж подходил к концу, когда в зал ворвался Цыган. Как староста, он был занят на кухне и только что освободился. — Даешь коньки! — закричал он. — Уже… готовы, — ответил кто-то. — Как то есть готовы? — Выиграны. — А обмотки? — Выиграны. — А, сволочи!.. — закричал Цыган и подскочил к столу с намерением вытащить двадцать билетов. Но билетов в ящике оказалось лишь двенадцать — восемь штук загадочным образом исчезли. И все доставшиеся Цыгану билеты оказались барахлом: десять — бумага, один — книжка «Кузьма Крючков» и один — безделушка — слон с отбитым хоботом. |
| Нет! православная вера должна быть сама по себе, а человеколюбие само по себе. Но, чтоб человеколюбие было христианскою добродетелью, чтоб удостоено было награды (награда же за него Царство небесное), для этого-то и требуется чистая, живая вера. Спаситель, призывая милосердых к царству небесному, говорит: «понеже сотворите единому сих меньших, Мне сотвористе» ( Мф.25:40 ). Значит для оправдания на страшном суде делами милосердия, для вечной награды за них, нужно быть человеколюбивым (гуманным), собственно, с мыслью о Христе, с любовью ко Христу и с любовью чрез Христа к ближним. (Отсюда прекрасный, истинно православный обычай простолюдинов при подаянии милостыни бедным креститься и говорить: «примите Христа ради!») Значит, вместе с тем, не столь легко получить царство небесное в награду за дела милосердия к ближнему, как думают некоторые и потому считают на сей раз счастливыми богатых людей, которые имеют-де средства быть милосердыми. Где чистая вера и теплая любовь ко Христу, там предполагается готовность исполнять всякую заповедь евангельскую, всякое правило церковное. И, следовательно, там бывают и молитва, и самоотвержение, и лишение себя во многом. Милости и милостыни наши ко ближним в сравнении с другими добрыми делами, только скорее преклоняют на милость к нам самим Господа Бога ( Евр.13:16 ), искупляют наши грехи ( Дан.4:24 ). После этого понятно также, что милостыня бедным по поводу увеселений (после спектаклей, аллегри и каких-либо других забав, и игр) не есть евангельская. Евангельскую милостыню нужно делать для Христа, да и со Христом, или с благодатью Христа ( Ин.15:5 ). А на увеселения будто можно ходить со Христом? Посему милостыня после, так называемых, «благотворительных увеселений» разве только есть дело человеколюбия? у многих и многих здесь нет и мысли о бедных, трогающей сердце и привлекающей к пожертвованиям. Притом, и человеколюбие это такое, которым унижается человеческое достоинство бедных до того, как питали бы животных крупицами, падающими со стола (веселятся-потешаются, и бедным оставляют куски хлеба или объедки). |
| Поздно вечером по запаху кровавых следов сбежалась к сосне стая отощавших волков. Они не нашли ничего и завыли, подняв свои головы кверху. Когда же ветер застонал и зарыдал по верхушкам старого мрачного бора, в унылом скрипе сосны послышалась накопленная годами жалоба: – Как скучно, как страшно жить! IV Так шли года. По-прежнему сосна и елочка повторяли свою песню, по-прежнему сосна, склоняясь все ниже и ниже к ядовитому болоту, видела только мрачную жизнь непросветной лесной чащи, по-прежнему елочка радовалась солнцу, теплу, воздуху и простору. В один сверкающий зимний день на опушку леса пришло два человека в полушубках с топорами в руках. – Вот славное деревце! – сказал один из них. Другой, не говоря ни слова, сбросил с себя полушубок. Блеснул топор… Елочка вся затряслась от сильного удара, и с ветвей ее плавно посыпались хлопья снега. Елочка лишилась сознания. Вечером она очнулась в роскошном двухсветном зале. Гигантские люстры и бесчисленные канделябры бросали от себя потоки света. Елочка стояла посредине всего этого блеска, украшенная сотнями свечей, золотыми и серебряными лентами, сверкающими погремушками, дорогими подарками, китайскими фонариками и целой коллекцией плюшевых птиц, жуков из фольги, стрекоз, пестрых бабочек и рыбок. Вокруг елки сновала, под веселые звуки музыки, тысячная толпа разряженных детей, с разгоревшимися от восторга глазенками, со звонким хохотом и громкими восклицаниями… Детский праздник с каждой минутой становился шумнее и веселее. Дети составили хоровод и с шумным восторгом танцевали вокруг елочки, и она шептала, сияя огнями: – О, как прекрасна жизнь! Как хороши люди!.. 1895 г. Пасхальные яйца Рассказ неудачника И правда: что поделаешь, когда не везет? Приходится смириться, закрыть глаза, не дышать, спрятаться куда-нибудь в угол, накрыться с головой одеялом и терпеливо ждать смерти, в надежде, что при будущем земном воплощении судьба, вместо спины, повернется к тебе лицом. Мне, милый мой, никогда и ни в чем не везло. Есть люди, которые ставят пятнадцать раз подряд на zero и, вопреки теории вероятностей, каждый раз выигрывают. Есть удивительные счастливцы на уличные находки, на лотереи-аллегри и на выигрышные билеты. Существуют удачники, благополучно избегающие пожаров, крушений на железных дорогах, заразных болезней, начальственного гнева, бешеных собак и карманных жуликов. Но есть и несчастные, жалкие, позорные, смешные и презренные пасынки жизни, которых судьба с утра до вечера, из года в год, стукает и стукает по голове, как деревянных турок в музее восковых фигур. Из этих париев я – номер первый; в том нет никакого сомнения. |
| — Покорно вас благодарю, но отчего вам кажется, что я хандрю? — По Ивана Петровича замечанию. — Ах, Иван Петрович! Это который у меня дежурит? И вы его знаете? — Не аферист? — Нет, он так счастлив, как Поликрат , ему не надо быть аферистом. Он всеобщий любимец в городе — и непременный член по части всяких веселостей. — Он музыкант? — Мастер на все руки: спеть, сыграть, протанцевать, веселые фанты устроить — все Иван Петрович. Где пир, там и Иван Петрович: затевается аллегри или спектакль с благотворительною целью — опять Иван Петрович. Они выигрыши распределит и вещицы всех красивее расставит; сам декорации нарисует, а потом сейчас из маляра в актера на любую роль готов. Как он играет королей, дядюшек, пылких любовников — это загляденье, но особенно хорошо он старух представляет. — Будто и старух! — Да удивительно! вот я к послезавтрашнему вечеру, признаться, и готовлю с помощью Ивана Петровича маленький сюрприз. Будут живые картины. — Иван Петрович их поставит. Разумеется, будут и такие, что ставятся для дам, желающих себя показать, но три будут иметь кое-что и для настоящего художника. — Это сделает Иван Петрович? — Да, Иван Петрович. Картины представляют «Саула у волшебницы андорской» . Сюжет, как известно, библейский, а расположение фигур несколько дутое, что называется «академическое», но тут все дело в Иване Петровиче. На одного его все и будут смотреть — особенно когда при втором открытии картины обнаружится наш сюрприз. Вам я могу сказать этот секрет. Картина открывается, и вы увидите Саула: это царь, царь с головы до ног! Он будет одет, как все. Ни малейшего отличия, потому что по сюжету Саул приходил к волшебнице переодетым, так чтобы она его не узнала, но его нельзя не узнать. Он царь, и притом настоящий библейский царь-пастух. Но занавес упадет, фигура быстро изменяет свое положение: Саул лежит ниц перед явившейся тенью Самуила. — Саула теперь все равно что нет, но зато какого видите Самуила в саване!.. Это вдохновеннейший пророк, на раменах которого почиет сила в лице, величие и мудрость. Этот мог «повелеть царю явиться и в Вефилеи в Галгалах» . |
| Конькобежцы очищали широкий круг на льду. Уличным мальчишкам, шнырявшим под ногами на самодельных коньках, давали подзатыльники, чтобы они успокоились, и начинался скользящий и медленный танец. Даже капельмейстер военного оркестра, рыжий чех Коваржик, поворачивался лицом к катку, чтобы видеть этот танец. На красном лице капельмейстера (мы называли его «капельдудкиным») бродила сладкая улыбка. Длинные косы Весницкой разлетались в такт вальсу. Они ей мешали, и она, не переставая танцевать, перекидывала их к себе на грудь. Она надменно смотрела из-под полуопущенных век на восхищенных зрителей. Я со злорадством следил за Борей. Он танцевал хуже Катюши. Иногда он даже поскальзывался на своих хваленых коньках «яхт-клуб». Мог ли я думать тогда на катке, что жизнь Весницкой окажется гораздо неожиданнее всех моих фантазий. В Пажеском корпусе в Петербурге воспитывался один из сыновей сиамского короля Чакрабон. Во время возвращения на родину принц заболел в дороге около Киева воспалением легких. Путешествие было прервано. Принца привезли в Киев, поместили в царский дворец и окружили заботами киевских докторов. Принц выздоровел. Но прежде чем продолжать путешествие в Сиам, ему надо было отдохнуть и поправиться. Принц прожил в Киеве два месяца. Ему было скучно. Его старались развлекать – возили на балы в Купеческое собрание, на лотереи-аллегри, в цирк и театры. На одном балу желтолицый принц Чакрабон увидел Весницкую. Она танцевала вальс, так же как на катке, перекинув косы себе на грудь и надменно поглядывая из-под полуопущенных век синими глазами. Принц был очарован. Маленький, раскосый, с блестящими, как вакса, волосами, он влюбился в Катюшу. Он уехал в Сиам, но вскоре вернулся в Киев инкогнито и предложил Катюше стать его женой. Она согласилась. Смятение охватило киевских гимназисток. Все в один голос говорили, что на ее месте они бы ни за что не могли выйти замуж за азиата, хотя бы и сына короля. Катюша уехала в Сиам. Сиамский король вскоре умер от какой-то тропической болезни. Вслед за ним умер от такой же болезни первый наследный принц. |
| Единственным украшением четырех комнат в нижнем этаже, которые вместе с примыкавшим к ним садиком составляли его жилище, являлись оправленные в рамки гербарии да гравюры старых мастеров. От одного вида сабли или ружья кровь застывала у него в жилах. Ни разу в жизни он и близко не подошел к пушке, даже к той, что у Дома инвалидов. У него была совершенно седая голова, здоровый желудок, беззубый рот и такой же беззубый ум. Он весь подергивался, говорил с пикардийским акцентом, смеялся детским смехом, был очень пуглив и всем своим видом напоминал старого барана. Надо добавить к этому, что у него был брат священник и что, не считая старика Руайоля, хозяина книжной лавки у ворот Сен-Жак, он ни к кому на свете не питал ни дружбы, ни привязанности. Заветной мечтой его было акклиматизировать во Франции индиго. Образец святой простоты являла собой и его служанка. Добрая старушка так и осталась в девицах. Кот Султан, мурлыканье которого могло бы поспорить для нее с самим «Мизерере» Аллегри в исполнении Сикстинской капеллы, заполнял все ее сердце и поглощал весь запас неистраченной нежности. О мужчинах она ни разу в жизни и не помышляла. Ни за что не решилась бы она изменить своему коту и была такой же усатой, как он. Единственную ее гордость составляла белизна чепцов. Воскресное послеобеденное время она посвящала пересчитыванию белья в сундуке или раскладыванию на кровати кусков материи, которые покупала себе на платья, но никогда не отдавала шить. Она умела читать. Г-н Мабеф прозвал ее «тетушка Плутарх». Мариус заслужил благосклонность г-на Мабефа, ибо своей молодостью и мягкостью согревал его старость и умел щадить его робкий характер. Молодость в соединении с мягкостью оказывает на стариков такое же действие, как весеннее солнце в безветренный день. Когда Мариус начинал чувствовать пресыщение военной славой, пороховой гарью, бесчисленными походами и переходами и всеми изумительными битвами, участвуя в которых его отец то наносил, то получал страшные сабельные удары, он шел повидать г-на Мабефа, и тот повествовал ему о любви героя к цветам. |
| С. Иванова. Балтийская железная дорога делала 50% скидки с платы за переезд детей на дачу. Обществу разрешено по уставу устройство платных народных чтений, спектаклей, музыкальных и литературных вечеров и т. п., и в приходе общества встречаются статьи: от спектакля и семейного вечера в благородном собрании (877 рублей), от маскарада в купеческом собрании (104), от домашнего спектакля в зале приюта, от лотереи-аллегри в залах немецкого клуба, от лотереи на маскараде в залах общественного собрания. от костюмированного бала в дворянском собрании (819 рублей), от прогулки на пароходе в Шлиссельбург, от четырех базаров в залах салона Варьете,. 10-процентный сбор с русско-американских гор на Марсовом поле. По всем этим статьям общество получило за все годы 3,745 рублей. В последние годы, после одного скандального вечера в дворянском собрании, когда к обществу были обращены иски об убытках, принятые, впрочем, на себя тогдашним председателем Н. Н. Львовым, общество не обращается более к устройству вечеров и спектаклей. Между статьями прихода обращает также на себя внимание: за хоровое пение детей в церкви, до 900 рублей. При всех своих прочих расходах общество расходует на выдачу денежных пособий бедным до 1,000 рублей. С 1877 года общество состоит во взаимодействии с Императорским Человеколюбивым обществом, от которого получило свыше 8,000 рублей для раздачи бедным, с 1890 года – во взаимодействии с Коломенско-Адмиралтейским отделом общества попечения о бедных и больных детях, причем общество оказывает помощь клиентам отдела выдачей пособий на погребение и определением детей в приют, а отдел снабжает маленьких клиентов общества теплым платьем и кормит их в детской столовой отдела (Садовая, 118); с 1890 же года общество, по приглашению Императорского Человеколюбивого общества, приняло на себя надзор за воспитанием детей воспитательного дома, отданных на кормление в районе действий общества; в 1895 году для помощи пострадавшим от наводнения в пределах коломенского прихода передана в распоряжение общества от благотворительного общества при Троицкой в Галерной гавани церкви, состоящего под председательством В. К. Саблера, 150 рублей, от общества ревнителей веры и милосердия 100 рублей и от городской управы 360 рублей. |
| Джапаридзе — автор идеи — кусает губы… Он в пятом разряде и в отпуск идти не может. — Я дам, что смогу, — говорит он. Завтра суббота — отпуск. Сегодня день самый скучный в неделе, но скуки нет — класс захвачен идеей, которая, быть может, на долгое время заполнит часы досуга Улигании. И Джапаридзе, гордо расхаживая по классу, поднимая вверх толстый, обросший бородавками палец, говорит: — Я! В году триста шестьдесят пять дней, пятьдесят две недели. Каждый день каждой недели в Шкиде звонят звонки. Они звонят утром — будят республику, звонят к чаю, к урокам, ко сну… Но лучший звонок, самый приятный для уха шкидца, — это звонок в субботу, по окончании уроков. Кроме конца уроков, он объявляет отпуск. Обычно кончились уроки — все остаются по классам, на местах; сейчас же Шкида напоминает сумасшедший дом, и притом — буйное отделение. В классе четвертого отделения кутерьма. — Мыть полы! — кричит Воробей, староста класса. И эхом откликается: — Мыть полы! — Полы мыть! Кто? В руках у Воробья алфавитный список класса. — Один с начала, один с конца: Еонин, Черных, Пантелеев и Офенбах. — Не согласен! — Буза! — Я мыл в прошлый раз! — К че-орту! Скульба, пререкания, раздоры… Пантелеев, Янкель и Купец не имеют желания мыть полы — им в отпуск… Купец тотчас же «откупается», то есть находит себе заместителя. — Кубышка!.. Пухленький Кубышка — Молотов — вырастает как из-под земли. — Моешь пол? — Сколько? — Четвертка. — На псул! — А сколько? — Фунт. Отдать фунт хлеба за мытье пола Купцу не улыбается, но желание поскорее попасть в отпуск побеждает. Купец за фунт хлеба желает получить максимум удовольствия. Здоровенный щелчок по лбу Кубышки: — Получи в придачу. Янкель и Пантелеев бесятся. — Да как же это?.. Ведь в отпуск… А лотерея-аллегри? Джапаридзе — председатель лотерейной компании — решается: — Черт с вами!.. Хряйте… Мы с Японцем осилим. Верно? — Верно! Лица Пантелеева и Янкеля расцветают. — Лафа. По лестнице наверх. В спальне забирают одеяла, постельное белье — и в гардеробную. У гардеробной хвост. Шкидцы, идущие в отпуск, пришли сдать казенное белье и получить пальто и шапки. |
|
|
