| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Экзегетика и герменевтика АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ выяснение иносказательного смысла Свящ. Писания, литургического чина, религ., философск. и пр. текстов АЛЛЕГОРИЯ иносказание, изображение отвлеченного понятия через конкретно представляемый образ Священного Писания АНТИЛЕГОМЕНА термин, возникший в процессе формирования канона новозаветных книг обознач. оспариваемые книги, IV в. БИБЛЕИСТИКА историко-филологическая наука, изучающая Библию как лит. произведение посредством текстологического и лит. анализа ВАВИЛОНИЯ термин, к-рым в исторической науке, следуя античной традиции, называют территорию Юж. Месопотамии в долине рек Тигра и Евфрата на юге совр. Ирака, и гос-во, возникшее здесь в нач. II тыс. до Р. Х. ВИНОГРАДОВ Николай Иванович (1856 - 1916), преподаватель Вифанской ДС, магистр богословия, духовный писатель ГЕРМЕНЕВТИКА БИБЛЕЙСКАЯ отрасль церковной библеистики, изучающая принципы и методы толкования текста Свящ. Писания ВЗ и НЗ и исторический процесс формирования его богословских оснований ЕВАНГЕЛИЕ. ЧАСТЬ I весть о наступлении Царства Божия и спасении человеческого рода от греха и смерти, возвещенная Иисусом Христом и апостолами, ставшая основным содержанием проповеди христ. Церкви ЕККЛЕСИАСТА КНИГА библейская книга; в христ. традиции входит в число учительных книг; в иудейском каноне - в разд. «Писания» (агиографы) ЕПИФАНИЙ КИПРСКИЙ (ок. 315 - 403), еп. г. Констанции, отец и учитель Церкви, богослов-полемист, ересеолог, свт. (пам. 12 мая) ЗОДЕН Герман Фрайгерр фон (в крещении Ханс Карл Герман) (1852 - 1914), нем. лютеран. теолог, исследователь истории текста НЗ ИЕРОНИМ СТРИДОНСКИЙ (ок. 347- 419/20), пресвитер, библеист, экзегет, переводчик Свящ. Писания, один из 4 великих учителей Зап. Церкви, блж. , прп. (пам. 15 июня, пам. зап. 30 сент.) КАНОН БИБЛЕЙСКИЙ корпус книг Библии, к-рые Церковь признает богодухновенными и обладающими высшим вероучительным авторитетом КАТЕНЫ компилятивная форма комментария на Свящ. Писание, представляющая собой собрание выдержек из сочинений неск. христ. толкователей, сопровождающих библейский текст МАККАВЕЙСКИЕ КНИГИ традиц. название 4 иудео-эллинистических сочинений, входящих в основные древние кодексы Септуагинты, за исключением Ватиканского МАЛЫЕ ПРОРОКИ собрание 12 пророческих книг небольшого объема, к-рое является частью канона евр. Библии и христ. ВЗ |
| Блаженный Августин, истолковывая эту притчу, прибегнул к аллегорическому методу: он считал, что священник — закон, который не спасает, осел, на которого самарянин посадил несчастного, — плоть Христова, вино — Его кровь, масло — благодать Святого Духа, гостиница — Церковь и так далее. Когда ты читаешь это, то понимаешь, насколько блаженного Августина увлекла задача аллегорической интерпретации, насколько ему было интересно работать с притчей. Однако проблема в том, что при этом ты так и не получаешь ответа на главный вопрос притчи. —У буквального толкования тоже есть свои проблемы… —Для древнего читателя подобной проблемы попросту не существовало. Он был простодушен, наивен, доверчив и воспринимал всё, что написано, достаточно буквально. Положение меняется в эпоху позднего эллинизма: у святых отцов мы редко уже находим попытки абсолютно буквального толкования различных деталей Писания. Со временем публика становилась всё менее простодушной, но и сейчас очень много людей, которые понимают библейские тексты или буквально, или пытаются примитивно-рационально объяснять их. Та же «Толковая Библия» Лопухина, интерпретируя Шестоднев, конечно, не называет дни творения астрономическими сутками — все-таки npocbeщehhый XIX bek! — зато предлагает «рациональные» полубуквальные объяснения, где «день» приравнивается к той или иной геологической эпохе. —Каков же «царский путь»? —Современная библеистика очень много внимания уделяет жанру. Каков жанр текста — такой метод толкования при работе с ним и нужно использовать. Ни «Курочку Рябу», ни «Репку», ни «Теремок» невозможно толковать буквально. Увидеть аллегорию в математической теореме тоже нельзя. Басня есть басня, роман есть роман, ода есть ода. Библия — это собрание огромного количества жанров. И к первой книге Бытия, к Псалтири и к Книгам Царств нужно подходить с разными мерками. Разделы библеистики ИСАГОГИКА (от греч. εσαγωγ «введение») — историко-филологическое исследование Библии, которое описывает состояние (сохранность) текста, его язык, выявляет авторство, датировку, литературный жанр, обстоятельства написания и исторический фон. |
| Посвященная столь важному и таинственному предмету первая глава пр. Иезекииля, несмотря на трудность свою для понимания с неодолимой силой привлекала к себе внимание богословов всех времен. Все сознавали, что трудность здесь происходит от необыкновенной важности предмета, а такого рода трудность должна не останавливать, а побуждать и поощрять к исследованию. Древние иудеи, боясь заниматься первой главой пр. Иезекииля, тем не менее считали ее верхом таинственнейшего богословия и клали ее в основу своих, правда очень произвольных, теософических построений. Они даже всякое таинственное богословие (мистику) называли по имени первой главы пр. Иезекииля – mercavah (что значит «колесница», так как Бог явился пр. Иезекиилю восседающим как бы на херувимской колеснице), подобно тому, как богословие естественное они называли bereschith, первым словом книги Бытия (Роз. 1, 4). Св. отцы, разделяя мнение древних иудеев о необыкновенной трудности этой главы ( Иер. 1 .с.), делали ее, однако предметом благоговейного размышления и даже признавали изъяснение более необходимым для нее, чем для какого бы то ни было места Ветхого Завета. Так Макарий Великий и Григорий Богослов (Annotatio de quatuor apud Ezechielem animalia) на нее одну из всего Ветхого Завета оставили толкование. Григорий Двоеслов счел нужным составить объяснение только на первые три главы из целой книги пр. Иезекииля. Отцы и учители церкви, писавшие или предпринимавшие толкование на всю Библию , как блж. Иероним, блж. Феодорит, не проходили молчанием этой главы; хотя и приступали к изъяснению ее с некоторым страхом. Блж. Иероним начинает толкование ее извинением перед читателем, что он намерен предложить «скорее догадки, чем объяснения», и умоляет о снисхождении. К сожалению отцы церкви не оставили нам настоящего руководственного объяснения этой главы, а лишь краткие замечания на нее. И в этих замечаниях они не столько выясняют прямой смысл слов пророка, сколько делают из них аллегорическое применение в нравственных целях. Их беседы на эту главу именно беседы, поучения, а не толкование ее в собственном смысле. |
| Выше в тексте святитель Кирилл уже давал подиру символическое значение греха первого человека («подир – преступный Адамов грех»). Кидар, головной убор первосвященника, согласно толкованию святителя, символизирует терновый венец Христа, и у монахов в память об этом оставляется на голове «небольшая прядь волос». Как мы видим, символическое значение кидара святителем уже объяснено, и ранее данное толкование подира соответствует имеющемуся в рассматриваемом отрывке. Поэтому можно признать, что толкователь действительно хотел сопоставить подир с монашеским куколем. Подобно тому, как Адам вкусил запретного плода, Христос вкушает желчь с уксусом, так же и монах должен соблюдать повседневный пост и иметь во всем воздержание. Как Христос был заклан подобно агнцу, так и монах должен принести в жертву свою волю и сжечь грехи горячими слезами. «Омет же – это Адам, которого Христос взял на Свои рамена и из ада возвел на небеса. Смотри, как Он тебя, – попавшего к разбойникам, – взимает на Себя, – тебя, которого не могли исцелить закон и пророки. По сему образу епископы носят омофор на плечах и полагают душу свою за людей, чрез учение извлекая их из ада греховного» . Данное толкование для удобства представим в виде таблицы, где показаны символические параллели, проводимые святителем Кириллом : Одежды Аарона Христос Монашеские одежды Стихарь (хитон- прим. авт. ) одежда из смоковных листьев риза червленая (багряница) «чернеченская власяница - символ отречения от собственной воли» пояс кожаный смертность «пояс же означает осуждение на крестную смерть, которой Христос обоготворил Адама» «схимнический пояс с праздниками, напоминая Адама и Аарона, изображает совершенное Христом в обоих заветах» подир (или верхняя риза) «преступный Адамов грех» «подир означает то, что Христос взял на Себя грехи всего мира и пригвоздил их ко кресту» «подир это – монашеский куколь, которых к ветхому закону знаменует преступный Адамов грех, а по отношению к новому – образ Христова смирения» ефод «четырехсоставная же риза ( ефод прим. |
| Метод буквального толкования сводится к тому, чтобы по возможности связно и ясно представить себе ход библейских повествований и прямой смысл учения, изложенного в Священном Писании. Этот метод был разработан сирийскими отцами Церкви в III и IV вв. (Антиохийская и Эдесская школы), из которых наиболее известен святой Ефрем Сирин (ок. 306–373). К этим школам примыкают отцы Церкви, разрабатывавшие моральную экзегезу, то есть такое толкование Библии, которое непосредственно служит гомилетическим целям и стремится прежде всего уяснить этический смысл Священного Писания (святой Иоанн Златоуст , ок. 347–407; святой Исидор Пелусиот , IV в. и др.). Метод аллегорического толкования зародился в иудейской среде и был развит религиозным философом Филоном Александрийским (21 или 28–41 или 49). Его принципы экзегезы были восприняты отцами и учителями Александрийской школы: пресвитером Титом Флавием Климентом († 217), Оригеном (ок. 185–254) и святым Григорием Нисским (IV в.). Аллегорическое толкование исходило из той мысли, что текст Библии содержит гораздо больше, нежели можно извлечь при буквальном его понимании. Поэтому последователи Александрийской школы стремились путем разгадывания аллегорий изъяснить скрытый смысл Священного Писания. Следует отметить, что, при всей плодотворности, александрийскому методу недоставало достаточно надежных критериев для верного понимания библейской символики, и это нередко приводило к возникновению совершенно произвольных гипотез. В то же время несомненной заслугой александрийских богословов явилось их стремление изложить учение Библии на языке философии. Типологический (прообразовательный) метод толкования исходит из предположения, что Библия содержит многозначные прообразы истории спасения, которые могут быть отнесены не к одному, а к различным ее этапам. Так, например, исход из Египта понимался как прообраз возвращения из плена, а в Новом Завете – как прообраз исхода из рабства греху (воды моря – прообраз вод Крещения). Этот метод, усвоенный многими отцами Церкви (святым Василием Великим (329–379), блаженным Иеронимом (ок. 340–420) и др.), имеет огромное значение для понимания духовного единства Библии, в которой говорится о действии единого Бога в единой истории Спасения. |
| Помимо прямых цитат из книги Амоса, в Новом Завете можно обнаружить и некоторые аллюзии к ней. Так, синоптические Евангелия отмечают, что во время распятия Христа, в полдень, с шестого по девятый час (то есть, с 12-го часа по 15-й), тьма объяла всю землю (Мф 27:45. Мк 15:33. Лк 23:44). У Амоса читаем: И будет в тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня (8:9). Нет сомнений, для евангелистов плач, как о единственном сыне (Ам 8:10) – плачь об Иисусе. Притча Христа о богаче и Лазаре (Лк 16:19-31), возможно, является развитием темы, представленной в Ам 6:4-6. Оба текста подчеркивают роскошную жизнь богачей и их невнимание к беднякам, только в Евангелии от Луки этот образ представлен с большей пластичностью и детализацией, чем у Амоса. Призыв апостола Павла «отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру» (Рим 12:9) кажется эхом слов Амоса возненавидьте зло и возлюбите добро (5:15). У Отцов Церкви Последовательных толкований всей книги пророка в святоотеческой литературе немного. Краткое толкование преподобного Ефрема Сирина (306–372) на сирийский перевод книги Амоса носит нравственно-исторический, иногда христологический характер . Блаженный Иероним (ок. 331–419) около 406 года составил комментарий на все книги малых пророков , включая книгу Амоса (PL 25; CCL 76, 211-348). Комментарий последователен, истолковывается вся книга, стих за стихом. Сначала Иероним предлагает собственный перевод стиха или отрывка с еврейского на латинский, затем – греческий вариант стиха по переводу LXX, после чего следует комментарий святого отца. Иероним – один из немногих отцов Церкви, владевших древнееврейским языком. Комментарий часто сопровождается филологическими замечаниями как к оригинальному тексту, так и к греческому переводу, историческими и географическими пояснениями. Собственно толкование представляет собой иногда аллегорическое, но чаще тропологическое объяснение пророческого текста в применении ко Христу и Христианской Церкви. Святитель Кирилл Александрийский († 444) предлагает духовно-историческое толкование греческого перевода книги. Некоторые места объясняются христологически. Часто александрийский святитель уклоняется в полемику с иудеями. Этот труд также довольно обширен (PG 71, 407-582) . |
| Трудно себе представить, чтобы Ориген (или кто-то другой из христианских писателей, прибегающих к аллегорезе филоновского типа) мог хотя бы на мгновение усомниться в достоверности и подлинности событий, описанных в Ветхом Завете, восприняв их как “литературный вымысел”. С другой стороны, представление о богооткровенности Священного Писания и о том, что Бог есть не только Творец мира, но и Творец человеческой истории, позволяло к самой истории подходить с “литературными” мерками, допуская, что Создатель так расположил действующих лиц и так распорядился ходом исторических событий, чтобы эти события, ни в коей мере не утрачивая своей реальности, указывали в то же время и на некий таинственный или провиденциальный смысл, угадываемый толкователем. Поэтому неудивительно, что аллегорист Ориген не только не отвергает идеи “гармонии” смыслов, лежащей в основе типологической экзегезы и предполагающей, что толкование не отменяет буквального смысла толкуемого образа или события и не ставит под сомнение его историческую достоверность, а лишь дополняет его или “надстраивается” над ним, — но и настаивает на ней. Соотношение “исторического” (буквального) и “духовного” смыслов Писания Ориген уподобляет соотношению телесности и божественности в Боге-Слове, воплотившемся Логосе, подчеркивая таким образом их единство (ср. Гомилия на кн. Левит. 1, 1). В одной из гомилий на книгу Чисел он говорит — вполне в духе антиохийцев — о восхождении от буквального смысла к духовному: “Сначала уразумеем то, что доносится до нас в буквальном смысле, и так, при споспешестве Господа, от разумения буквы станем восходить к уразумению духа” (Гомилия на кн. Чисел. 5, 1; ср. Толкование на Евангелие от Матфея, ser. 56, где говорится, что “простое”, буквальное понимание должно предшествовать “духовному”, то есть аллегорическому). Наконец, Оригену не чуждо понятие о смысловом единстве двух Заветов, Ветхого и Нового, имеющее принципиальное значение для типологической экзегезы: он постоянно говорит о “симфонии догматов” (то есть учений) обоих Заветов (Толкование на Евангелие от Иоанна. |
| 22). Б. А. сформулировал критерии для использования аллегорического метода истолкования: «Писание само указывает нам, где нужно искать аллегорию: необходимо искать ее там, где к этому понуждает сама буква, а именно в том, что либо не имеет пользы, либо лишено смысла» (In Num. 7). «Темные» места в тексте Свящ. Писания, как правило, следует понимать, по мнению Б. А., в прообразовательном смысле. Б. А. имел в виду те стихи, где нет ни исторического описания, ни нравственного назидания, напр. описание устройства скинии, священнических одежд, ритуала жертвоприношений (см.: In Lev. 7; также In Ps. 5-6). В то же время Б. А. предостерегал от попыток широкого использования этого принципа и выведения подобного смысла из простого исторического описания (In Num. 7). В «Толковании на Пятикнижие» он склонен противопоставлять аллегорический и буквальный смысл Писания: одно и то же место Библии может быть истолковано только одним способом. Однако в «Толковании на Иова» он вполне допускает наличие обоих смыслов в одном и том же отрывке Свящ. Писания. В новозаветных комментариях Б. А. в основном затрагивает нравственно-назидательный аспект текста. Ист.: Leo Marsicanus et Petrus Diaconus. Chronica Casinensis. I 40; IV 31, 41, 43//PL. 73. Col. 483, 855-856, 868, 871; Petrus Diaconus. De viris Illustribus Casinensibus, 34//PL. 173. Col. 1040-1042. Соч.: S. Brunonis Astensis Opera Omnia//PL. 164-165. Лит.: Bruni B. Prolegomena in S. Brunonis Astensis opera//PL. 164. Col. 9-97; idem. De Vita S. Brunonis commentarius//PL. 164. Col. 97-137; idem. Prolegomenon//PL. 165. Col. 9-39; Lazzari P. Prefatio in Commentaria super IV Evangelia//PL. 165. Col. 39-51; Gigalski B. Bruno, Bischof von Segni, Abt von Monte-Cassino, 1049-1123: Sein Leben und seine Schriften. Münster, 1898; Gregoire R. Bruno de Segni, exégète médieval et théologien monastique. Spoleto, 1965. Д. В. Зайцев Рубрики: Ключевые слова: АВГУСТИН (354 - 430), еп. Гиппонский [Иппонийский], блж., в зап. традиции свт. (пам. 15 июня, греч. 28 июня, зап. 28 авг.), виднейший латинский богослов, философ, один из великих зап. учителей Церкви ГРИГОРИЙ († после 392), еп. Эльвирский, или Иллибеританский (а также Бетикийский, Гранадский, Испанский), лат. богослов и экзегет, свт. (пам. зап. 24 апр.) ГРИГОРИЙ ТУРСКИЙ [мирское имя Георгий Флоренций] (538/9 - 593/4), св. (пам. зап. 17 нояб.), еп. Турон, зап. церковный писатель, историк, агиограф ИСИДОР СЕВИЛЬСКИЙ († 636), еп. Гиспальский, лат. церковный писатель, богослов, энциклопедист; католич. св. (пам. 4 апр.) |
| ТВОРЕНИЯ СВЯТЫХ ОТЦОВ КАК ОСНОВА ПЕРЕВОДА АРХИЕПИСКОПА МЕФОДИЯ (СМИРНОВА) Именно святителя Иоанна Златоуста архиепископ Мефодий (Смирнов) избирает в качестве примера истинного и духоносного толкователя. В Предисловии «К Римлянам посланию Святого Апостола Павла с толкованием» иерарх, церковный историк, филолог и переводчик, отмечает: «Сколь побудителен должен быть для нас пример Богомудрых отцев, поучавшихся в законе Господни день и нощь! Весьма бы мы не знали истинной чести, если бы не восхотели поревновать просвещению их: а конечно бы и безответны остались, если бы обленились почерпать живую воду из открытых ими источников. Других церквей писатели, коих великое множество, что ни имеют изящнейшего в своих толкованиях, все то почерпнули из святых отцов, почитаемых нашею Церковию. Писания Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Феодорита, Амвросия Медиоланского, Августина и других церковных учителей, да будут нам и примером, и приобретением нашим! Читатель ощутит все то в приведенных мною к истолкованию Павлова послания изречениях; ощутит не разумение токмо, но и духовный вкус отцов во Святом Писании» . Архиепископ Мефодий Далее архиепископ Мефодий дает пространную сноску, в которой пишет: «Здесь, во-первых, называет себя Апостол рабом Иисус Христовым, показывая тем, что он, по благодати Божией освободился уже от тягостного бесплодного раболепствия закону, через Моисея преданному, а напротив того, поработил себя или вседушно предался Иисусу Христу, достоверно познав в Нем Всеблагого Господа, Начальника веры и Совершителя, — совершившего и закон Моисеев. Второе, Апостол говорит о себе, что он зван Апостол, избран в благовестие Божие, то есть, Богом призванв апостольство (в посольство проповедания веры), а не восхитил, не сам себе присвоил сие великое звание. И сие избрание описывается Деян. Св. Апостол в девятой главе, где о Павле Бог ко Ананию рек: яко сосуд избран ми есть сей» . Очевидно, что владыка Мефодий не цитирует Константинопольского святителя, как можно было ожидать, но дает свое толкование. Он также указывает на образ ветхозаветного праведника Моисея, но понимает его, скорее в аллегорическом смысле, как подателя закона. При этом закон как бы противопоставляется тому учению, которое преподано Самим Спасителем. В этом же косвенное свидетельство на причину изменения имени: Савл, живший законом, становится Павлом, предавшим себя в руки Господни. Такой подход может свидетельствовать об известном расположении владыки Мефодия к экзегезе Александрийской школы, но, конечно, не в чистом виде. По всей видимости, ему по духу был близок экзегетический метод святителя Григория Богослова, часто прибегавшего к приему аллегории, но с опорой на здравый смысл . Неслучайно архиепископ указывает его в ряду тех толкователей, которые должны быть примером для христиан в деле исследования Священного Писания (см. выше). |
| В 1853 г. в Москве знаменитым исихастским монастырем Оптина пустынь был опубликован параллельный славянский (прп. Паисия) и русский перевод Expositio orationis dominicae и Liberasceticus . Первый анонимный русский перевод Mystagogia появился в 1846 г., за ним в 1855 г. последовало издание более точной и полной версии. Переводчиком и/или редактором этого перевода был, по нашему мнению, проф. Василий Иванович Долоцкий, основатель кафедры литургического богословия в Санкт-Петербургской Духовной Академии, под чьей эгидой был издан двухтомник Писания св. отцев и учителей Церкви, относящиеся к истолкованию православного богослужения, куда был включен и перевод Мистагогии. В предисловии к публикации перевода 1855 г. прп. Максим назван одним из наиболее важных философов среди святых отцов. Вместе с тем, когда Иван Орлов защищал свою диссертацию, посвященную полемике прп. Максима с монофелитами, в СПбДА в 1888 г., он подчеркивал только важность в наследии прп. Максима этой полемики и его христологического учения, практически не останавливаясь на его мистическом учении и связи одних частей его наследия с другими . Создается впечатление, что переводы таких мистических сочинений прп. Максима, как Главы о богословии и домостроительстве Сына Божия ( cap. theol. ) , Толкование на молитву Господню ( or. dom .)и Мистагогия ( myst. ),уже осуществленные к середине XIX в.,не имели практически никакого воздействия на русских ученых того времени, поскольку анагогический и духовный подход прп. Максима к Св. Писанию и литургии был совершенно чужд позитивистскому и моралистическому подходу, господствовавшему в Духовных академиях того времени, где профессора могли открыто высмеивать аллегорическое и духовное толкование святых отцов или (в лучшем случае) его не понимали . По большей части мистический аспект православного Предания был в Академиях забыт. Так, и в первом русском курсе патристики (1859) архиеп. Филарет (Гумилевский) явно недооценивает экзегетические писания прп. Максима . Даже знаменитый церковный историк В. В. Болотов в лекциях по церковной истории в СПбДА в 1886/87 упомянул прп. Максима только как аскетического писателя и полемиста . |
|
|
