| Убор, нами описываемый 190 , выполнен из меди и посеребрен. В нём прежде всего обращает на себя наше внимание, конечно, цепь тройная с среднею бляхою и двумя застежными бляшками у крючков, со множеством мелких подвесных бляшек. Далее круглый щитов, украшенный красными стеклами, сканными кружочками, с подвесною розеткой, на которой уже висит подобие колокольчика (по форме тоже, что большие аланские колокольцы из могил Осетии, в бронзе) и подобный же щиток, но не подвесной, а, вероятно, налобный (гладкий, лысина, как называли в старину). Далее подвески в виде ворворок с подвесными балаболками в виде дутых груш (жемчужин), очевидно, от ремней, и семь подвесных у ремней пряжек со стеклами и подвесными цепками. Наконец, десять блях, связанных шарнирами, украшенных стеклами, имитирующими яхонты и изумруды, и сканью, представляющей такие же веточки с плодами, какие знаем в искусстве Персии и Индии. В скандинавских странах конские уборы, как и личные уборы вообще, приняли тот общий им характер преувеличения и схематизации, какой, по нашему мнению, имеют все древности этих стран, бывших глухими закоулками Европы. Раз зашедшая сюда форма не только сохраняется здесь тысячелетиями, но и крайне осложняется, преувеличивается, утрируется, а от бесконечного повторения один и тот же рисунок, сюжет, орнамент сокращается в схему, становится крайне линейным, геометрическим, условным и под конец едва узнается и постигается. Нам еще придётся со временем подробно говорить об этой черте древностей Скандинавии и Ирландии по преимуществу, рассуждая по вопросу о значении варяжского элемента в русских древностях, а теперь вам нужно лишь повторить этот общий наш взгляд для постановки избранного специального вопроса. А именно в Швеции мы находим среди древностей, открытых у церкви Вензеля, замечательную узду из золоченой и резной бронзы с красными эмалями, доселе изданную, к сожалению, без красок 191 , которая, относясь к – IX столетиям, представляет, как мы уже заметили ранее, повторение общего типа готфских вещей – У веков, только со стилизацией скандинавскою: и тяжесть узды, и преувеличение размеров круглых бляшек, и тяжелый набор металлических четыреугольных пластин в промежутках, и утомительное однообразие плетений, все это составляет давно знакомые черты северного, характерного, но тяжёлого искусства и быта. |
| Поскольку же западные в Аримине сверх чаяния отвергли слово: существо, то акакиане и стали держаться их изложения; потому что, если оно, говорили, будет принято, то вместе с словом: существо, будет умолчано и слово: единосущный, которое однакож западные епископы, из уважения к никейскому Собору, ценили весьма высоко. Притом и сам царь решился принять это исповедание, ибо имел в виду многочисленность собиравшихся в Аримине и рассуждал, что не будет греха, если он станет исповедовать (Сына) подобным, а не подобносущным, и что у него не будет различия в мыслях, если, отвергнув слова, неупотребляющиеся в священном Писании, он равносильным и бесспорным словом: подобный, будет выражать один и тот же смысл. Рассуждая таким образом, Констанций приказал епископам единодушно принять изложенное Собором ариминским исповедание и, приготовляясь на другой день к консульскому торжеству, какое, по римскому обычаю, совершалось в начале месяца Января, провел весь день и большую часть наступившей ночи между епископами в рассуждениях (о вере), пока и прибывшие из Селевкии не подписались под привезенным из Аримина символом. Глава 24 О том, что акакиане подтвердили определения ариминского Собора; также список низложенных епископов, и о том, за какие вины они низложены. Пробыв несколько времени в Константинополе, Акакий с сообщниками вызвал из Вифинии епископов, в числе которых были Марий халкидонский и Ульфила готфский. Сошедшись в одно место до пятидесяти, они подтвердили читанное в Аримине изложение веры и присовокупили, чтобы впредь отнюдь не упоминать ни о существе, ни об ипостаси в Боге и, кроме этого символа, отвергнуть все другие, бывшие и будущие. После сего лишили диаконского сана Аэция – за то, что он писал сочинения спорные, хвастаясь мудростию, несогласною с духом Церкви, в разговорах употреблял нечестивые выражения и производил в Церквах беспокойства и смятения. Некоторые говорят, что они низложили его не по убеждению, но желая оправдать себя во мнении царя; ибо их обвиняли в единомыслии с Аэцием. |
| Некоторые памятники и свидетельства заставляют думать, что в глубокой древности Славяне имели уже письмена. Так Раковецкий и Профессор Юнгман утверждают, что древние Славяне принесли с собою собственное письмо еще из отечества своего – Индии, или, по крайней мере, из Азии, и указывают на отрывок одной древней рукописи о суде Чехской Королевы Любуши, в котором упоминается о досках правдодатных, заключавших в себе начертание закона векожизненных богов, и принесенных предками Чехов, еще издревле, при поселении их в стране Чехской 40 Дитмар, Историк XI века, упоминает о надписях идолов Славянских, и Ретрские кумиры, найденные близ Толлензского озера, доказали справедливость его известия; надписи их состоят в Рунах, заимствованных Венедами от Готфских народов 41 . В рукописи черноризца Храбра (родом, кажется, Болгара) о письменах, принадлежащей к 1348 году, также говорится, что »прежде Словене не имели книг, но чретами и резаньми чьтеху и гатааху, погани суще 42 «. И Латинские миссионеры занимавшиеся с VIII века обращением Славян в Христианство , запасаясь проповедями, формулами исповеди и пр. на языке народном, употребляли для этого Латинские буквы, как видно из Славянских памятников Фреизингенского монастыря в Баварии 43 , – каковой способ писания сообщен был миссионерами и самим Славянам. Но все это не препятствует признать Кирилла и Мефодия изобретателями Славянской азбуки, полной, приспособленной к алфавиту Греческому, так как древнейшее, собственное письмо Славян издавна утрачено ими, (если только оно было у них действительно); Руны, а тем более черты и резы недостаточны были для языка Славянского не выражая самых обыкновенных звуков его, и наконец, письмо руническое, по замечанию Карамзина 44 , известно было одним только жрецам; Славяне же Богемские, Иллирические и Российские, до 9 века, не имели никакой азбуки 45 , – а след, не могли иметь и перевода Св. книг на своем языке. Итак, нет никакой причины сомневаться в свидетельстве тех писателей, которые утверждают, что изобретателями Славянской азбуки и первыми переводчиками Св. |
| Самым употребительным и лучшим из этих переводов был так называемый Jtaia, по Августину de doctr. christ. II, 15. («Jn ipsis autem interpretationibus Jtala ceteris praeferatur, nam est verborum tenacior cum perspicaitate sententiae»), и, как кажется, нет ни одного достаточного основания заменять здесь чтение Jtala каким-либо другим (напр. usitata) 1710 . То, что название Jtala в других местах нигде прямо не встречается 1711 , объясняется тем, что перевод этот не везде, а только у Августина назван Jtala; в Италии он мог не иметь никакого особого названия; Августин же, живший в Африке, легко мог назвать его италийским поскольку, в Италии он, как кажется, был в особенном употреблении. Впрочем довольно естественно было, что этот италийский перевод будучи, самым лучшим латинским переводом, мог сделаться употребительнейшим и вне Италии, а потом и получить у Августина название usitata (употребительный) или vulgata (народный) 1712 , от чего в этом месте у Августина можно и не допускать изменения. Во второй половине 4-го века уже слышатся в церкви общие жалобы на бесчисленные разности и повреждения в тексте древних латинских переводов (древнего Itala или Vulgata), которые теперь уже никто не находил правильным. Так уже в конце 4-го века еп. Римский Дамас был серьезно озабочен мыслью об исправлении латинского перевода, и поручил это дело ученому монаху и пресвитеру Иерониму. Иероним сначала отказывался принять на себя это дело 1715 , но в 383 г. приступил к нему и начал его с Евангелий 1716 . При этой работе относительно Нового Завета он поступал в высшей степени осторожно 1717 . Он сравнивал наиболее сохранившиеся кодексы древнего перевода, и из древних греческих рукописей брал во внимание особенно те, которых текст положен был в основу древне-латинского перевода 1718 . При этом он изменял только то, что было ложно, где был поврежден смысл места в существенном 1719 . Несмотря однако ж на это, исправленный Иеронимом латинский перевод Нового Завета представляется как бы переводом новым 1720 . |
| Конечно, более нежели сомнительно, чтобы это случилось «еще до времени образования канона». Если даже умолчать о том, что Игнатий еще мог посылать к Римлянам послание на греческом языке, и что Климент мог писать из Рима также по-гречески: то все же следует, признать, что, говоря вообще, только Тертуллиан первый дал латинскому языку право гражданства в христианской литературе. Кроме того, довольно значительные христианские общества в Испании, Галлии и Африке возникли едва около половины 2-го столетия. Затем самое раннее свидетельство о действительном существовавшем латинском переводе в первый раз встречается только у Тертуллиана 1700 . Но все же, в силу самой природы вещей, латинские переводы Нового Завета появились очень рано. Как о том со всею ясностью свидетельствует Августин de doctrina christiana II, 11 1701 . Из этого места, если рассматривать его в полном его объеме 1702 и в связи с другими местами в сочинениях Августина 1703 , открывается, что существовал (по крайней мере во времена Августина) не один, но многие латинские переводы 1704 ; то же самое можно вывести из некоторых мест Иеронима, именно из его предисловия к Евангелиям 1705 . Наконец в писаниях древних латинских отцов церкви можно с ясностью указать на действительное разнообразие переводов одних и тех же мест 1706 . От этих древнейших латинских переводов, которые обыкновенно называются versiones antehieronymianae, сохранились еще многие фрагменты у древних латинских отцов церкви и в codicibus graecolatinis 1707 . Текст этих переводов очень несовершен и поврежден; это от того, что с одной стороны переводчики не обладали потребными для своего дела знаниями, а с другой – самое множество переводов могло послужить поводом к искажениям текста в различных рукописях 1708 . Но, не говоря об этих повреждениях, общий характер древних латинских переводов состоит в крайней буквальности, которая особенно относительно гебраизмов отчасти превосходит даже подлинный текст 1709 , – свойство в полном смысле не классическое, которое само по себе может свидетельствовать, кажется, не столько о неитальянском происхождении переводов, сколько о их возникновении в среде, вполне чуждой высшего образования, а вместе с тем, хотя и посредственно, о их очень значительной древности. |
| 1732 Biblia sacra vulgatae editionis ad concilü Tridentini praescriptum emendata, с отпечатанною в начале буллою, которою этот текст признавался подлинным, (Сикст V прямо высказал это во введении: hac nostra perpeluo valitura constitutione statuimus ac declaramus, eam vulgatam S. S. editionem, quae pro authentica a concil. Trid. recepta est, sine ulla dubitatione aut conlroversia censendam esse hanc ipsam, quam nunc emendatam vulgamus), а нсправителям его возвещался гнев Божий. 1733 Едва только была издана часть экземпляров (100–150), как римская курия запретила издание прочих и по счастью могла задержать большую часть только что выпущенных. Еще до издания во свет этой Библии было открыто в ней много грубых ошибок и эти ошибки были исправлены. (Выправленные слова надписывали, наклеивали особенные записочки и пр. Тем не менее Сикст в булле, напечатанной во главе издания хвалился: «nostra nos ipsa manu correximus, si qua praelo vitia obrepseranl») В последствии эти ошибки все умножались, и не могли быть терпимы в книге имевшей столь высокое и решительное значение. 1735 S. Thom. Iames Bellum papale s. concordia discors Sixti V. et Clementis VIII. London 1600. 4. 1736 С намеренно избранным заглавием: Biblia sacra vulgatae editionis Sixti V. pontificis Maximi jussu recognita atque edita. В 1593 г. с этого издания явилось и четвертое. 1737 На основании Климентова издания явились в последствии editiones Plantinianae. Antverp. 1599. 1608. in 4. 8. u in fol. В недавнее время издание Leand. van Ess. Tüb. 1824, 8. Мюнстерово 1724 auctoritate P. M. Leonis XII excusa. Frcfr. 1826, издание находящееся in Nov. Testam. graec. et lat. Tüb 1827 Van Essu ученого Варнавита Carlo Vercellone (Biblio Sacra vulg. ed. Sixti V et Clem. VIII jussu recognita) Rom. 1861 . Издания протестантские Нового Завета на основании Вульгаты F. F. Fleck. Lips 1849. В особенности же издание Тишендорфа Lips. 1850. 4. (N. Т. latine inteiprcte Hieronymo), текст которого заимствован ex codice Amiatino, самого дренего, составленного 120 лет после смерти Иеронима. |
| После того как реформация счастливо пришла к своему окончанию, в течении XVII столетия возникли переводы различных протестантских местных церквей, которым стала соревновать и католическая партия Янсенистов, пока наконец новые миссионерские стремления – третий источник новых переводов – подобно почтенным стремлениям главного Лондонского Библейского Общества, 1804 г., и его многочисленных ветвей, не обогатили все страны и все народы земли переводами Нового Завета. Все эти новые переводы, и они-то главным образом, представляют важное свидетельство распространения Нового Завета и христианства; но при этом, естественно, они не имеют критического значения для истории сохранения текста Нового Завета, или истории текста новозаветного. 1647 Быстрое распространение христианства, в первый век явления его в мир, было следствием апостольской проповеди среди простого народа, алкавшего духовной пищи. Писаниям и книгам не принадлежало непосредственного участия в этом возвышеннейшем из всех явлений и поразительнейшем из всего, запечатленного печатью возвышенного, явления. Живое слово апостолов и их непосредственных преемников, очевидно, положило основные зачатки, а новозаветная письменность, по всем своим свойствам, могла принести плод только там, где новые евангельские истины пустили уже корень. Но как скоро где-либо случалось это, там тотчас и письменность вступала в свои права; там не только начинали ценить письменные документы, но там, особенно в странах чуждых еллинизма, начинала еще чувствоваться настоятельная потребность в переводах; и когда подобные переводы появлялись, они, и по преимуществу они, конечно должны были оказывать помощь в проложении Евангелию пути в чужие страны. Таким-то образом переводы суть свидетельства о распространении Нового Завета и вместе с тем самого христианства. 1648 Поскольку в древних переводах следует признавать отпечатки текста вообще гораздо древнейшие тех, какие заключаются в большей части новозаветных рукописей: то эти переводы следует также считать важными документами для истории сохранения Нового Завета, для истории новозаветного текста. |
| 376 Из этого правила следует, чго в древней Сербии монастыри, подобно приходским церквам, имели свои приходы. 377 В подл. «И калогерие, кои се су постригли топици, из метохые тези церкви», Топикь- τοπικσ, ejusdem regionis (Даничич в Речнике под словом Топик). 378 Логофет, Λογοφτης контролёр, чиновник следящий за правильным расходованием сумм. На его обязанности, вероятно, преимущественным образом лежало усчитывать монастыри и церкви, владевшие недвижимыми имениями. В одном памятнике церковный логофет называется логофетом великим (Bad. I 156;, из этого следует заключать, что он был главный государственный логофет или что должность церковного логофета была соединена с должностью сего последнего. 379 В хризовуле Милутина пишется: «госпогя ми мати кралица Елена дала и записала (одному монастырю имения) на пищу старцем и на одежду слепим и хромым. (Monum. Serb. Миклош. р. 68). В хризовуле Стефана Дечанского монастырю Дечанскому: «и ина многа притежания (дахь монастырю), яже на крьму и на одение всем служителем црьквным и маломощным и странним». (ibid. р. 92). 381 В подл.: «иронию да несть волен никто продати ни купите». Шaфapuk (Geschichme d. Südslaw. Liter. III, 162) для объяснения слова прония считает нужным обратиться к древне-немецкому и готфскому языкам и вообще поднять на ноги чуть не всю филологию, а между тем дело очень просто: прония есть греческое κρνοια, которое в средневековом греческом языке значит именно поместье (вещь, отданную во временное чьенибудь промышление). 382 Что значит «тогай», мы нигде не нашли объяснения; но по смыслу, оно, кажется, есть тяжай, т. е. крестьянин. 383 Автор корреспонденции из Боснии, помещенной в Современной Летописи Московских Ведомост. 1864 г. 39, стр. 5, col. 3, неправильно считая глобу изобретением турецким, пишет о ней: «Название глоба происхо дит от турецкого слова – штраф, казнь. Эта подать существовала (в Турции) не так давно, но уничтожена. Если случалось, что кто-нибудь утопится или сделается убийцей, и если найдется где-нибудь убитый человек, тогда целый тот округ подвергался штрафу, назначенному турецким начальством» (cfr Речник Даничича под словом Глоба, по выпискам у которого глоба значит вообще штраф или пеню). |
| Испанские соборы Я должен ещё прибавить несколько замечаний по поводу размышлений, которыми вы оканчиваете ваше письмо: 1) Я не сомневаюсь в том, что выражение святогоАвгустина: (principaliter autem etc. etc.) есть позднейшая вставка (доказательства, приведённые Зерникавым, совершенно убедительны); но я склонен скорее считать это древней вставкой, чем намеренным искажением; поэтому я счёл не бесполезным показать, что и тут нет ничего такого, что могло бы послужить к защите Римского учения. 2) Я знаю, что учение, на которое нападает Феодорит, есть не латинское, в его время ещё неизвестное; но выражения, употреблённые Феодоритом, содержат в себе смысл прямо противоположный прибавлению к символу веры ; а этого вполне достаточно, чтобы доказать, что такое прибавление было бы совершенно невозможно во время Ефесского собора, так как оно противно учению, которое в то время считалось Православным. 3) Инквизиция, существовавшая в Испании во время Готфского периода, была ещё неизвестна под этим именем; внешняя связь исторического события не соединила её с инквизицией времён позднейших. Поэтому, вероятно, историки никогда не отыскивали начала и корня этого страшного учреждения в бытописаниях этих отдалённых столетий; но кровавые и возмутительные законы, на основании которых, во времена предшественников Родрига, так жестоко преследовались жиды и Ариане, носят совершенно характер религиозной инквизиции в самом отвратительном её виде; они возникли, как и позднейшая инквизиция, по произволу духовенства. Вот почему, упоминая о них, я назвал законы эти именем всем известным, хотя в то время, в Готфскую эпоху, ещё не употребительным. Надобно заметить, что ни победы Магометан, ни семивековая борьба с ними, ни изменения в нравах, обычаях и степени просвещения, которые, без сомнения, совершились в столь продолжительное время, не смягчили национального характера, не изменили свойств испанского духовенства. После освобождения и победы немедленно возобновились все прежние учреждения. Страшный, доселе мало обращавший на себя внимание, пример живучести заблуждений и страстей, равно как и преемственной передачи их до самых отдалённых поколений. |
| Одно сражение при городе Хересе-де-ла-Фронтьера решило судьбу Вест-Готфского царства. Малочисленная дружина Мусульман, удалённых от средоточия халифата и, следовательно, не подкрепляемая новыми вспомогательными войсками, завоевала Гишпанию и утвердила в ней на несколько веков власть Аравийского племени. Горные цепи, покрывающие север Гишпании и отделяющие её от Франции, послужили убежищем для немногих Готфов и потомков Римлян, или древних туземцев, которые предпочли бедность и опасность беспрестанной войны жизни в роскошных областях и в торговых городах под игом победителя. От этих немногих беглецов началась история новых Гишпанских государств, которым суждено было победить и изгнать из Западной Европы Мусульман-победителей; но в то время остатки Готфов были спасены не столько ещё своим мужеством и горными ущельями, сколько пренебрежением Аравитян, не предвидевших никакой опасности от горсти беглецов. Покорив Пиринейский полуостров, они двинулись далее на Север, овладели частью южной Франции, одержали несколько побед над войсками Франков, считавшихся первым из народов Западной Европы и, вероятно, распространили бы своё завоевание ещё далее, если бы в то время не предводительствовал Франками дед Карла Великого, Карл, по прозвищу Молот или Мартель. Сражение происходило в средней Франции, возле города Тура, и продолжалось несколько дней; победа осталась на стороне Франков, но потеря их была так велика, что они не осмелились преследовать отступавших Аравитян. Эта победа спасла Францию. Мусульмане, довольствуясь своими завоеваниями в Гишпании и на берегах Средиземного моря, не пытались уже проникать далее на Север, в области холодные и бедные, в которых война для них была затруднительна по отдалённости от их родины, а победа не обещала ни большой корысти, ни жизненных наслаждений. Таковы были их завоевания на Западе. На Востоке же, разрушив царство Сасанидов Персидских, они проникли в ущелья Кавказа, где победоносно сражались с туземцами и пришельцами Казарами, завоевали всю область до границы Индии и гор Гималайских, победили племена мужественных Турков за Аральским морем, проникли в Среднюю Азию и даже в пределы Китая, и таким образом, в течение с небольшим полутора века, основали государство, которое по числу жителей, богатству и пространству не имело, может быть, равного в мире, ибо дружины калифов в одно и тоже время сражались и побеждали в Европе и Африке, на берегах Атлантического океана, и в Китае, и на берегах Жёлтой реки (Гоан-го). |
|
|
