| Скачать epub pdf ИСПОВЕДЬ IX. воспитание христианского сердца. по духовным беседам преподобного старца Алексия Зосимовского (1846 – 1928) 1. Умение брать на себя душевные страдания ближнего Покойный батюшка, отец Алексий всегда был снисходителен к истинно желавшим спасения. Не было греха, которого бы не прощал отец Алексий, за исключением греха духовной гордости. «Смирихся, и спасе мя Господь», – говорил отец Алексий. «Знаешь ли ты, – поучал он, – знаешь ли, мне кажется, что люди оттого и страдают, что не понимают истинного самоотречения во имя Распявшегося ради нас. Помни, где горе, где беда, ты должна быть первой. Много слез сокрушенного сердца проливает человек, чтобы сделаться способным утешать других о Господе. Нужно идти туда, где туга душевная так мучит человека, что он склоняется на самоубийство. Это нелегкий подвиг; это подвиг, граничащий с истинным распятием собственной греховности, ибо только тот может уврачевать отчаянного, кто сам силой своего духа сможет взять в это время его душевное страдание на себя». Господи, мы истинно желаем спасения, но у нас остается грех духовной гордости. Он то и дело откуда-то вылезает. Писание говорит: «Смирихся, и спасе мя Господь». Мы редко вспоминаем эти слова, и смирения очень не хватает нам. Прости нас, Господи. Нам следует помнить, что надо быть первыми там, где горе, где беда. А для этого необходимо проливать много слез сокрушенного сердца, чтобы сделаться способными утешать других о Господе. Мы виноваты пред Тобой, Господи, что оказываемся далеко не первыми там, где горе, где беда, где туга сердечная мучит человека и доводит до отчаяния. Прости нас, Господи, что мы не готовим себя к этому нелегкому подвигу, граничащему с истинным распятием своей греховности. Господи, Своим благодатным посещением научи нас в нужных случаях силой своего духа брать душевное страдание бедствующего человека на себя. «Нет ничего удивительного, что ты страдаешь, – нередко говорил батюшка, – ты должна страдать, чтобы понять страдания других. |
| Глава 5 ОСНОВЫ ОТНОШЕНИЯ К ОКРУЖАЮЩИМ Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою. Мф. 20, 26 Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте. Рим. 12, 10 Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими. Рим. 12, 15 Будьте для всех солнышками. Старец Алексий М. Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать и всем — мое почтение. Старец Амвросий Оптинский Всех людей, с которыми мы встречаемся в жизни, можно подразделить на несколько групп. Всего более зависит наша жизнь от тех из наших близких, с которыми мы находимся под одной кровлей, и от тех, с которыми мы постоянно общаемся. По Промыслу Божьему мы сведены в жизнь с ними и через них мы имеем возможность более всего приобрести «прибыли» для Царства Небесного на выданные нам Господом таланты силы и времени. Здесь в качестве общего и первого правила надо поставить себе евангельскую заповедь быть всем слугою (Мф. 20, 26). «Человек только тогда и обретает мир о Господе, если отдает себя на служение ближним», — говорил старец о. Алексий Зосимовский. Служение ближним может совершаться, как уже указывалось выше, в заботах о теле и в заботах о душе ближнего. Не все христиане в силах духовно помогать ближним, просвещать их истиною, приводить к вере, укреплять ее, наставлять, вразумлять, учить, ободрять, успокаивать, вселять духовную радость и т. п. Это преимущественно задачи старцев, пастырей, духовных наставников и духовно зрелых христиан. Вместе с тем выполнение этой задачи несравнимо выше, чем задачи только питать, согревать и одевать тело страждущих. Поэтому те христиане, которые могут помогать ближним духовно, не должны пренебрегать этим и по силам оказывать необходимую помощь малодушным, смущенным, огорченным, заблуждающимся и слабым в вере, надежде и уповании. Однако полнота награды бывает от Господа и за служение нуждам тела ближнего — за дела милосердия по отношению к голодным, холодным, нагим и т. п. (Мф. 25, 35-36). Общим же правилом по отношению к ближним будет — служить им с любовью во всем, на что только хватит у христианина возможности, сил и умения. |
| В противовес этой позиции епископа Никона выступил иеромонах Алексий (вероятно, Зосимовский), который, затронув ряд вопросов, подробно остановился на «так называемом деятельном монашестве, представителем которого было монашество древнее, полное живого зиждительного духа». «...Вера без дел мертва. Поэтому такая деятельность монастырей, как открытие школ, больниц, приютов, богаделен, воспитание сирот, брошенных детей и проч., должна быть приветствуема и развиваема». В заключение статьи о. Алексий выдвинул ряд предложений по разным пунктам программы 129 . Там же он предложил, чтобы монашествующие не ели мяса там, где это дозволено, например, в Западном крае (п. 7). О съезде отозвался и известный публицист, бывший позднее (в 1911–1913 гг.) доцентом Московской Духовной Академии Н.Д. Кузнецов . Одобрив сам факт монашеского съезда, он подверг осуждению бюрократический подход к формам его организации, с разделением прав решающего и совещательного голоса, с назначением Синодом тех или иных представителей от тех или иных монастырей, преимущественно, конечно, настоятелей, саркастически заметив, что даже в области государственной жизни в России уже перестали верить известному афоризму Козьмы Пруткова, что «истину можно познать только на государственной службе». Непонятно, почему женские – самые многочисленные – монастыри, имеющие много своей специфики, вообще не были представлены на съезде. Наличие программы сковывало участников. В заключение автор книги, выражая, очевидно, официальную точку зрения (книга перед печатанием была просмотрена Синодом) пишет, что «первый съезд не должен быть последним, и что на его резолюции можно и должно смотреть пока только, как на материал для обсуждения, а не как на постановления, требующие лишь немедленного осуществления для того, чтобы монашество зацвело пышным духовным цветом на Руси…» (с. 266). Поскольку это был лишь первый и к тому же малочисленный съезд, чтобы «в его решениях можно было усматривать такое выражение общественного мнения иночествующих, которое будет поддержано ими в случае введения общеобязательных правил». Всероссийский съезд ученого монашества 130 |
| ПЕРВОЕ ДЕТСТВО Первейшим из аскетических понятий, с которым знакомится ребенок, является пост. Сегодня редко обращают внимание на его аскетическое значение средства, раскрепощающего и приводящего в движение душу. Чаще указывают на его уставную роль как фактора, укрепляющего волю и послушание Церкви. Вероятно, из-за этой неполноты понимания детский пост в наши дни подвергается неоправданным послаблениям. “Вырастет – еще напостится”, – рассуждают у нас сердобольные мамы и бабушки. Однако наивно полагать, будто к старшему возрасту пост будет принят и перенесен детьми легче. В возрасте 3–4 лет детям лучше иметь уже твердый навык воздержания в пище. Без этого, приступая к посту, они будут своевольничать и раздражаться. Потихоньку, с двух с половиною лет, рекомендовал вводить для детей пост старец Алексий Зосимовский , “чтобы в три года они уже знали, что такое среда и пятница” (8, 44). Приучить к посту с малолетства тем проще, что именно в ранние годы ребенок естественно следует за родителями, в т. ч. и вкушая все то, что имеют за трапезой взрослые. Польза даже от такого бессознательного воздержания огромна – детская душа как бы облегченно вздыхает в ответ на послабление бремени плоти. ВТОРОЕ ДЕТСТВО Тем более во втором детстве, пост может применяться не только в положенные по Уставу периоды, но, например, как мера взыскания или подготовки к духовно значительному событию (короткие периоды воздержания, сопровождаемые молитвой, накануне именин, паломнических поездок к святым местам, экзаменов, во время болезни кого-то из членов семьи и т. п. случаях). Важно только, чтоб взрослый при этом руководился любовью и учитывал силы и расположение конкретного ребенка. В древности, когда аскетическая практика имела широкое распространение , а к мерам утеснения плоти относились спокойней, воспитание строили с учетом внутренних, аскетических закономерностей. В монастырских училищах Византии, где дети мирян воспитывались в единых со всей иноческой братией условиях, наказания, например, вообще не рассматривались как акты внешнего торжества справедливости и морали. В каждом из совершенных проступков предлагалось усматривать, прежде всего, действие страсти, угрызающей детскую душу, и меры внушения избирались такими, которые ослабляли бы данную страсть и укрепляли ребенка против нее. |
| – о запрещении ссылки в монастыри провинившегося белого духовенства или малолетних преступников (с. 189); – о необходимости повсеместного введения с духовной целью монашеского физического труда. Итоги съезда получили многочисленные отклики ряда лиц. В частности, выступил некто под инициалами «Е.М.» 127 в журнале «Колокол» 1011 от 22.VII (сс. 205–212), с которым вступил в полемику епископ Никон в 1016 (с. 212) от 28.VII, и к которой присоединились еще два автора. Выступил со статьей и Е. Поселянин, отметивший односторонность подхода в решении русскому монастырю быть лишь созерцательного, молитвенного типа, а не благотворительного, поскольку нельзя всех людей подгонять под один тип. Много есть, напротив, деятельных людей, которые с большой готовностью и пользой послужили бы делу любви – уходу за больными, стариками и инвалидами, воспитанию детей и т. п. Отвечая В. Поселянину, Преосвященный Никон сказал, что он не против разных благотворительных общин, братств, но пусть их не путают с монастырями, и что он против того, чтобы иноки занимались размеренным трудом, уложенным в какие-то рамки, так как (якобы) такой труд повредит духовному деланию (с. 243). Странной являлась, на наш взгляд, позиция епископа Никона, стремящегося изолировать иноков от мира, якобы во избежание искушений, а по сути, изолировать мир от иноков и от их идеалов, и это на том основании, что якобы размеренная работа в благотворительных или воспитательных заведениях является нарушением заповеди Господней: «Отвергнись себе, возьми Крест свой и иди за Мною». Для этого, по Никону, и дается ему полная свобода от всех попечений мирских. Для сей цели, он освобождается даже от таких дел благотворения, как милостыня, как скоро она отвлекает его от единого на потребу...» 128 Неосновательность его позиции состояла в том, что на каждого действительного инока-молитвенника и руководителя других по спасению – таких, какими были о. Алексий и Герман Зосимовские , о. Варнава в Гефсиманском скиту – общение которых с миром не прерывалось (за исключением периодов ухода их на время в затвор), и для которых занятие упомянутыми трудами значило бы просто лишение или уменьшение благодатного для паствы общения с такими лицами, приходилось (особенно в штатных монастырях) до нескольких десятков, лиц совсем не иноческого настроения, для которых планомерное занятие трудом, полезным обществу (уход за больными, воспитание детей и просто физический труд) явилось бы, может быть, единственным спасительным для души делом. Манера стричь всех под одну гребенку, стремление втискивать в прокрустово ложе своего узкого разумения все разнообразие характеров и жизни, являлись одной из серьезных причин чрезвычайно низкой популярности наших «созерцательных» монастырей, особенно среди думающей и рассуждающей части русского общества. |
| Я помню отца Алексия, когда он еще нес клиросное послушание. Его редкий бархатистый бас красил весь хор и давал зосимовскому пению какой-то особый оттенок. Между тем наш авва быстро преуспевал в монашестве и скоро был назначен духовником, а потом и старцем братии. Особой чертой характера отца Алексия является общительность, доступность и внимательность ко всем. Старый и малый, образованный и простой, говоря с ним, чувствуют, что батюшка никем не тяготится, а проявляет живой интерес к судьбе каждого. Больше того, он как бы берет на себя скорби ближнего, ибо при беседе терзается, обдумывая, как помочь и облегчить его страдания. Не оттого ли у старца больное сердце, что оно много переживает, выслушивая людей? Да, участие отца Алексия к обращающимся за советом к нему поразительное. Он не может отпустить человека, пока тот не успокоится и не выскажет всего, накопившегося в душе. Стремление непременно ублаготворить пришедшего часто порождает в нем беспокойство: ему вдруг покажется, будто вопрошавший остался недовольным и неумиротворенным — тогда старец начинает мучиться и молиться, дабы слова его не послужили во вред. Так сильно у отца Алексия желание спасения другим. Слух о его духовной опытности и необыкновенной доступности постепенно распространился повсюду. Особенно же москвичи массами стали ездить к нему. Дело дошло до того, что, принимая народ без отдыха целыми сутками, он начал ослабевать и подвергаться сердечным припадкам. Это обстоятельство, а затем и внутренние запросы духа заставили его временно затвориться в келии. Всем знавшим отца Алексия трудно было на первых порах мириться с совершившимся фактом; многие недоумевали, зачем батюшка, имея столь общительный характер и оказывая великую нравственную пользу людям, решился на такой подвиг. Одна его духовная дочь передала нам: Кроме личной скорби об уходе от нас мудрого старца, я почувствовала к нему самому какую-то жгучую жалость. Мне казалось — затвор будет тяжел и для него. Правда, я знала — уединение теснее соединит его со Христом, Которому он отдал свое сердце и ум, но все-таки, думалось мне, добровольное заточение не соответствует природным особенностям отца Алексия. При прощании с ним сердце мое сжалось от боли; я почти роптала, не зная на кого, и даже готова была думать, что не сам старец, а кто-то другой накладывает на него столь непосильный крест, жестокий и ненужный... |
| Почти что за год до своей кончины старец по слабости и болезни (он плохо видел) не мог принимать людей и отвечать на письма. Ниже помещены сохранившиеся письма отца Иннокентия, написанные в первые годы революции и в более позднее время. Видимо, они адресовались общинке сестер, изредка – кому-то из них отдельно. Письма эти довольно пространные. Создается впечатление, что отец Иннокентий старался записать и то, о чем говорил при личном общении. Они лишены какой-либо привязки к внешним событиям. Старец стремился сконцентрировать внимание адресатов на самом главном, без чего нельзя считать себя христианином. Конечно, говорит он, вернее, доносит до нас то, что сам впитал из наставлений Германа и Алексия Зосимовских , теперь уже причисленных к лику преподобных. Передает усвоенное самим, чтобы наставить, ободрить, воодушевить тех, кого ему поручил Господь, справедливо предполагая, что возможность общаться даже так, через переписку, может в любой момент прерваться; кроме того, словно бы предвидя, что люди, оставшиеся без духовного руководства, будут лишены возможности читать творения святых отцов, что на самом деле и произошло. В трудные годы разрухи, войны, страхов, потери доверия даже к уцелевшим священникам и друг к другу, редкие «свои» чада переписывали все письма батюшки, сознательно не указывая ни времени написания, ни имени адресата. В отсутствие нужных книг, они выписывали наставления старцев, переписывали от руки молитвы, каноны, псалмы, акафисты. Эти тетрадки передавали друг другу под страхом уголовного преследования. Такая практика продолжалась почти до 1990-х годов. Илье Ивановичу и Анне Павловне Кугушевым 97 [После 28 февраля, не ранее Святой Пасхи 1917 г., Зосимова пустынь] Воистину воскресе! Глубокочтимый и боголюбивый Илья Иванович с супругой вашей Анной Павловной и с детками вашими! Старцы схиигумен Герман, иеросхимонах Алексий и я, грешный, испрашиваем на вас мир и Божие благословение с пожеланием всех милостей от Господа. Илья Иванович! Уведомляю вас, что посланное вами письмо мы получили. Вы пишете, что имеете скорби и просите молитв от нас, грешных, в помощь перенесению скорбей. Хотя мы и чувствуем себя грешными пред Богом, но по вере вашей не отрицаемся от заповеди всегда молиться. Да подаст вам Господь просимое от Него, что вам на пользу. Сожалеем о вас, находящихся в таких скорбях, находим нужным предложить совет к укреплению вашему. Вы должны веровать, что никакая скорбь не может случиться с нами, ежели не попустит Господь. А Он посылает скорби из любви к нам или в наказание за грехи, чтобы очистить здесь от оных. Так, когда вы имеете скорби, то знайте, что вы не забыты у Господа и Он промышляет о вас. И в том будьте уверены, что Он не пошлет выше меры искушения, но с искушеньем пошлет избытие 98 . В наносимых скорбях никого из людей не следует винить, ибо Господь нас наказует, а люди суть только орудия Божии, коими Он действует. |
| «...Чрезвычайно важно, даже больше, необходимо, – писал далее М. А. Новосёлов 1149 , осознать и освоить (...) мысль об отсутствии в Церкви общеобязательного внешнего авторитета в вопросах веры и совести и о непогрешимости самой Церкви, этого «столпа и утверждения истины». Мы, православные, как паства, так и пастыри, усвоили, к сожалению, ложный взгляд католиков на значение авторитета в сфере Церкви. Наша иерархия привыкла смотреть на себя (и привила этот взгляд пастве) глазами римского католика, видящего в своём первоиерархе непогрешимого судью в области веры. Этот взгляд на себя нашей иерархии очень ярко выражен в Синодном (sic!) Послании 1913 года, посвящённом рассмотрению вопроса об Имени Божием и обращённом ко «всечестным братиям, во иночестве подвизающимся». Изрекая строгий, безапеляционный приговор афонитам-имяславцам, Синод исходил из сознания своей иерархической непогрешимости. Вот что читаем мы в этом Послании: «Теперь, когда высказались и Константинопольская и Российская церковная власть, их (имяславцев) дальнейшее настаивание на своём будет уже противоборством истине». Оставляя сейчас в стороне вопрос о том, которая из споривших сторон была права по существу, я обращаю ваше внимание лишь на ясно выраженное в вышеприведённых словах Послания убеждение Синода в непогрешимом авторитете иерархии (...). Укажу в немногих словах практический вред от усвоения ложного воззрения на иерархию как на хранительницу и возвестительницу безусловной истины или, иначе, как на непогрешимый авторитет. Из этого ложного взгляда вытекают два противоположных и одинаково неправильных по существу вывода. Если церковная власть изрекает суждение, не согласное с религиозным сознанием паствы или некоторой части её, то последняя вынуждается: или, жертвуя собственным разумением истины, принять решение иерархов (как это сделал, например, в Афонском споре о. Алексий затворник (Зосимовский), отказавшись, из послушания Синоду, от своего первоначального взгляда на имяславие), или, в силу своего религиозного сознания, отвернуться от Церкви, «непогрешимый орган» которой не оправдал притязаний на безошибочность своих суждений». |
| Кондак преподобному Алексию, затворнику Зосимовскому, всея Руси чудотворцу, Глас 3. Благочестиваго корене жезл святый,/от юности живот свой на служение богу подал еси,/в пустынь же Зосимову вселився,/любовию Христовою уязвленный,/стяжал сию добродетель яко высшую и вечную,/и верным благодати источник неоскудный показался еси,/милости всем изливая и немощные врачуя./преподобне старче Алексие,/моли всещедраго Бога/даровати нам мир и велию милость. Величание Ублажаем тя», преподобне старче наш Алексие», и чтим святую память твою», наставниче монахов», и собеседниче ангелов. Преподобномученик иеромонах Макарий Иеромонах Макарий, в миру Михаил Степанович Моржов, родился 16 мая 1872 года в деревне Пахомовской Верховской волости Вельского уезда Вологодской губернии в крестьянской семье. Учился в церковно-приходской школе. Когда подошло время, он был призван в армию и служил в Свеаборгской крепостной артиллерии, где приобрел специальность фельдшера. Уволенный в запас, Михаил проработал год на фабрике в Москве. 21 августа 1899 года Михаил поступает в Зосимову пустынь и становится учеником старца Алексия, который обучал новоначальных послушников Закону Божиему. 3 января 1903 года его зачисляют в указную братию, а спустя месяц, 22 февраля, Михаил принял монашеский постриг с именем Макарий. Он нес послушания на трапезной, выполнял обязанности бельевщика пустыни, но еще будучи послушником, в 1900 году был определен игуменом Германом в келейники к старцу Алексию. «Полюбив старца, он так и остался до конца, до самой смерти батюшки верным слугой и безропотно нес свое далеко не легкое послушание. Отец Алексий был не только его наставником, но и ближайшим другом. Почти тридцать лет служил верой и правдой отец Макарий, оберегая покой старца, а в последнее время стал ему нянькой». 19 Суровый на вид, дисциплинированный и умный, он был неутомимым тружеником. Находясь долгие годы вблизи великого подвижника, отец Макарий преуспевал в терпении, смирении и любви, а вместе с духовными наставлениями старца впитывал и глубокую мудрость. |
| Одной девушке с плохим здоровьем старец о. Алексий Зосимовский сказал так: «Вижу, А. В., что Вы очень благочестивы; но как бы Вы живой не попали на небо. Вас надо держать за ноги. Вам необходимо руководство, советую обратиться к А. Л. Вам нужно спать 10 часов, приходить лишь к концу Божественной литургии и усилить питание». Ту же девушку он упрекнул за то, что она неосмотрительно пустила в свой номер монастырской гостиницы еще других богомолок, отчего провела ночь плохо и почти без сна. Он сказал: «Они могли бы переночевать в общей». О необходимости рассудительности так говорит и Петр Дамаскин: «Страстным вовсе не полезно совершать дела или иметь помышления, свойственные бесстрастным, как и младенцам мало полезна твердая пища, весьма полезная совершеннолетним. С рассудительностью надобно желать и уклоняться по своему недостоинству: по нерадению и лености не отвращаться благодати, когда она придет, но и по дерзости не искать чего-либо прежде времени». О том же так пишет старец Силуан: «При подвиге надо знать свою меру, чтобы не перетрудить свою душу. Изучай себя и давай душе подвиг по силе ее... И нельзя самому выдумывать себе подвиги. Вот для этого несколько примеров. Один из молодых иноков Старого Афона мечтал о мученичестве за Христа, т. е. идти к туркам и исповедывать у них христианство. Его старец указывал ему, что этот подвиг не по его силам, но инок не соглашался с мнением старца. Тогда старец сказал иноку: " Проверь свою способность к мученичеству следующим образом: не чешись, когда тебя будут кусать блохи " . Через некоторое время инок пришел смирившийся: " Ты прав, отче, — сказал он старцу, — я так слаб, что не могу даже воздержаться от того, чтобы не чесаться " . Подобный же случай был и в Оптиной пустыни во времена старца Леонида. Один из братьев также изъявил старцу свое сильное желание мученичества. Старец неоднократно увещевал брата, чтобы тот оставил этот помысел и что небезопасно вдаваться самопроизвольно в великие искушения. Но брат оставался непреклонным. Тогда старец поступил так. |
|
|
