| Немцы открыли публичный дом. Устроили его напротив школы, и дети д[олжны] б[ыли] наблюдать в течение целого дня сцены пьяных разряженных женщин и очереди немцев у дома... Вербовали девушек насильно в этот дом, но нашли только 5 чел[овек], пришлось выписывать из Польши... В отношении женщин вообще делались унизительные распоряжения вроде учреждения т. н. «сан - поднадзорных», которые за усмотренную связь с немцами д[олжны] б[ыли] подвергаться медиц[инскому] осмотру по 2 раза в неделю... На работу девушки принимались под условием сожительства. Целая психо колония душевнобольных была посредством систематического голода, и отравления кофе с какой-то приправой уничтожена (до 600 ч[еловек]; ежедневно отвозили по 30-40 ч[еловек] умерших). Переходя к ближайшей нашей задаче - церковной, следует отметить вообще, что повреждения храмов были лишь частичны: несколько куполов, колокольня, частично стены. Но, возможно, что немцы предполагали взорвать храмы посредством мин. По кр[айней] мере, в Соборе одна мина взорвалась, когда 2 майора подошли и открыли вход решетки перед алтарем; 2 офицера были убиты, третий тяжело ранен. Поэтому все храмы были разминированы, и лишь после этого можно было их осмотреть. Внутри осмотренные храмы поражали отсутствием икон: в иконостасах все иконы сняты и увезены в Ригу особой комиссией (приезжали Пономарев, Сабуров и еще третий неизвестный) под предлогом охраны их при военных действиях. Лишь в некоторых храмах остались иконы в иконостасах: в Соборе - все, в других - частично. Утварь совершенно отсутствует во всех храмах - все увезено: ни облачений, ни сосудов, ни подсвечников... Всех действовавших при немцах храмов в Пскове было 8: Собор, Михаила Арх[ангела] церковь, Варлаама Хутынского, Дмитриевская, Алексиевская, Бутырская, Пантелеимона и Мироносицкая. Три из них (Алек[сиевская], Миронос[ицкая] и Бутырская) не осмотрены, потому что еще не были разминированы. Случайно или намеренно (для привлечения и ожидаемого взрыва) Мих[айло]-Арх[ангельская] церковь и приделы в Пантелеимоновой и Димитриевской церквах совершенно целы (иконостасы) и в них можно сразу же начать службу, но утвари и в них никакой нет: все вывезено. |
| А в 1483 году великий князь Иван III велел построить в монастыре новую церковь с двумя престолами – Благовещенским и св. Алексия, - куда с благоговением перенесли его святые мощи. В соборном же храме Благовещенский придел был тогда упразднен. Те времена ознаменовали выдающимися событиями историю Чудова монастыря. В 1441 году в него заточили московского митрополита Исидора, грека по происхождению, подписавшего печально знаменитую Флорентийскую унию с католичеством 1439 года. Как известно, именно в заключении этой унии православные мыслители видели глубинную причину падения Византийской империи, последовавшего в 1453 году. А Исидор, поставивший свою подпись от лица Русской Православной Церкви, вернулся в Москву, неся впереди латинский крест, а на богослужении в Успенском соборе помянул на ектенье папу Римского Евгения. Разгневанный великий князь московский, Василий II назвал его «латинским прелестником» и заточил предателя в Чудов монастырь. Вскоре Исидор сбежал оттуда в Рим, где и умер в 1462 году, а князь даже не стал «за сим лжепастырем» снаряжать погоню. Это был последний иноземец в чине митрополита Москвы – после него сразу же был назначен русский митрополит, святитель Иона. А в 1504 году во время великого строительства в Кремле был заново перестроен и соборный храм Чудова монастыря. Возможно, что и над ним трудились те же самые итальянские мастера, возводившие Кремль – архитектурные приемы давали основание предполагать его зодчим самого Алевиза Нового, автора Архангельского собора. В престольный праздник 1504 года новоустроенный соборный храм был торжественно освящен и впоследствии еще не раз обновлялся. Великая княгиня Елена Глинская устроила для мощей святителя серебряную раку и вместе со своим пятилетним сыном Иоанном, митрополитом и архиереями слезно молилась ему в февральский праздник памяти св. Алексия. Дело в том, что ее покойный супруг, великий князь Василий III истово молился у гробниц святителя Алексия в Чудовом монастыре и святителя Петра в Успенском соборе о даровании ему долгожданного наследника – ведь за двадцатилетнее супружество с первой женой, Соломонией Сабуровой у него не было потомства. И когда от второго брака с Еленой Глинской у московского государя родился первенец, будущий Иван Грозный, то великий князь «радостную душою обеты сердца исполнял». Он соорудил две раки – для мощей святителя Петра золотую, а св. Алексию – серебряную, но готовы они были только спустя два года после его смерти, в 1535 году. |
| ЛУКИАНОВА, пуст. муж. отстоящая от уездного города Александрова в 10, а от Переславля-Залеского в 25 верстах. Она основана в 1594 году, и была сначала известна под названием Богородицкой по церкви Рождества Богоматери, которая построена деревянная священником Григорием, по благословению патриарха Иова. Впоследствии времени церковь эта и обитель перенесены на нынешнее место, на урочище, называемое исстари Псковитиново Раменье. После разорения в XVII веке поляками, монастырь возобновлен, в 1640 году, строителем иеромонахом Лукианом, почему обитель с тех пор и стала именоваться Лукиановой. – Ныне здесь три церкви: 1) соб. Рождества Богородицы, существовавшая сначала, как выше сказано, с 1594 деревянная, вместо коей, в 1648 году, по желанию вкладчиков, Александра Феодорова Баркова и Тимофея Николаева, сооружена такая же вновь; а нынешняя каменная построена в 1707 году, по благословению Блюстителя Патриаршего Престола, митрополита Стефана Яворского . 2) Великомученицы Екатерины, теплая; построена в 1713 году. 3) Больничная, Богоявления Господня, с приделом Феодора Стратилата, существует с 1680 года. Все здания этой обители, также и ограда с башнями, каменные. В день Рождества Богородицы, 8 сентября, бывает при обители ярмарка. ПОКРОВСКИЙ, женский 1 класса, в уездном городе Суздале. Основан в 1364 году В. К. Нижегородским и Суздальским, Андреем Константиновичем. Здешняя соб. церковь , Покрова Богородицы, построена в одно время с монастырем. В ней показывают гробницу первой супруги В. К. Василия Иоанновича, княгини Соломонии (в иночестве Софии) Юрьевны, урожденной Сабуровой, местно-чтимой за богоугодную жизнь, которая 17 лет пребыла здесь в подвигах иночества и скончалась 16 декабря 1542 года. Тут же, как некоторые летописцы утверждают, схоронена пятая супруга царя Иоанна Васильевича, Анна, из фамилии Васильчиковых. – Здесь в обители, жили: царица Мария (в иноч. Елена), супруга царя Василия Иоанновича Шуйского, и царица Евдокия, первая супруга Петра Великого, которая с 1698 содержалась в заточении и пострижена в иночество; а потом, за участие в деле сына ее, царевича Алексия Петровича, переведена в старую Ладогу, потом в Шлиссельбургскую крепость, откуда возвращена в Москву внуком ее, императором Петром II. |
| Не обошла эта практика, разумеется, и наше Отечество. Второй женой Германского императора Генриха IV (1056-1105) являлась Адельгейда, урожденная Епраксинией (1071-1109), дочь Киевского князя Всеволода Ярославовича (1030-1093), сестра Киевского князя св. Владимира Мономаха (1066-1125). После многочисленных перипетий и приключений (подчас, впрочем, весьма трагичных) она вернулась в Киев, где приняла монашеский постриг и стала игуменьей одного из монастырей . Дочь Киевского князя Мстислава Владимировича (1125-1132) Ефросиния Мстиславовна (1130-1186) в 16-летнем возрасте была выдана замуж за Венгерского короля Гезу II (1141-1162), но затем, по рождении двух сыновей, перебралась в монастырь иоаннитов в Иерусалим. Евфимия Владимировна (1096-1139), дочь Великого князя Киевского св. Владимира Мономаха (1113-1125), вышедшая замуж за Венгерского короля Кальмана I Книжника (1095-1116), под конец жизни вернулась в Киев и приняла монашеский постриг. Практика пострижения в монашество Великих князей на закате лет или непосредственно перед смертью была на Руси столь же распространена, как в Византии. Достаточно вспомнить довольно удаленных по времени друг от друга Великого князя Игоря Ольговича (1146), Новгородского князя св. Александра Невского (1258-1269, в монашестве Алексий, его сына Московского князя св. Даниила (12613-1303), Великого князя Смоленского Феодора Ростиславовича Чермного (1233-1299), княгиню св. Соломонию Сабурову, супругу Великого князя Василия III (1505-1533), царицу Ирину (в монашестве Александру), благословившую на царство своего брата Бориса Годунова (1598-1605), весьма интересная деталь! . Отдельно отметим Веру Молчальницу, вдову императора Александра I (1801-1825), и св. Елизавету Федоровну, вдову Великого князя Сергея Александровича Романова (1857-1905). IV . На сказанное могут заметить, что в Византии и России, впрочем, как и повсеместно в христианском мире, принятие монашеского пострига нередко происходило вовсе не по желанию будущего инока, а насильственно или по инициативе иных лиц. И, как правило, было сопряжено с намерением устранить с политической арены нежелательных конкурентов . |
| Хотя Новогородцы и взяли некоторые меры для обороны, но знали слабость свою и прислали требовать опасных грамот от Великого Князя для Архиепископа Феофила и Посадников, коим надлежало ехать к нему для мирных переговоров. Иоанн велел остановить сего посланного в Торжке, также и другого; обедал в Волоке у брата, Бориса Васильевича, и был встречен именитым Тверским Вельможею, Князем Микулинским, с учтивым приглашением заехать в Тверь, отведать хлеба-соли у Государя его, Михаила. Иоанн вместо угощения требовал полков, и Михаил не смел ослушаться, заготовив, сверх того, все нужные съестные припасы для войска Московского. Сам Великий Князь шел с отборными полками между Яжелбицкою дорогою и Мстою; царевич Данияр и Василий Образец по Замсте; Даниил Холмский пред Иоанном с Детьми Боярскими, Владимирцами, Переславцами и Костромитянами; за ним два Боярина с Дмитровцами и Кашинцами; на правой стороне Князь Симеон Ряполовский с Суздальцами и Юрьевцами: на левой – брат Великого Князя, Андрей Меньший, и Василий Сабуров с Ростовцами, Ярославцами, Угличанами и Бежичанами; с ними также Воевода матери Иоанновой, Семен Пешек, с ее Двором; между дорогами Яжелбицкою и Демонскою – Князья Александр Васильевич и Борис Михайлович Оболенские; первый с Колужанами, Алексинцами, Серпуховцами, Хотуничами, Москвитянами, Радонежцами, Новоторжцами; второй с Можайцами, Волочанами, Звенигородцами и Ружанами; по дороге Яжелбицкой – Боярин Феодор Давидович с Детьми Боярскими Двора Великокняжеского и Коломенцами, также Князь Иван Васильевич Оболенский со всеми его братьями и многими Детьми Боярскими. 4 ноября присоединились к войску Иоаннову полки Тверские, предводимые Князем Михаилом Феодоровичем Микулинским. В Еглине, Ноября 8, Великий Князь потребовал к себе задержанных Новогородских опасчиков (то есть присланных за опасными грамотами): Старосту Даниславской улицы, Федора Калитина, и гражданина Житого, Ивана Маркова. Они смиренно ударили ему челом, именуя его Государем. Иоанн велел им дать пропуск для Послов Новогородских. |
| 9 октября, в день апостола Иакова Алфеова, в память освобождения обители от французов, в 1812 году, совершается ежегодно вокруг стен крестный ход. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, женский, 2 класса, в Москве, в Белом городе, на бульваре, близ Сретенских вороте, на полугоре, под которою протекала некогда речка Неглинная. Обитель эта в древности называлась Богородицкою, на Трубе, или у Труб. Она основана около 1386 года супругою князя Андрея Серпуховского, сына Калиты, княгинею Марьею Кестутьевною, матерью знаменитого героя Донского, князя Владимира Андреевича, которая скончалась в схиме, под именем Марфы, в 1389, и здесь погребена. Невестка ее, княгиня Елена (в иноч. Евпраксия), дочь Ольгерда Литовского, завещала, 1452 г., похоронить себя здесь же, и подарила монастырю вотчины свои, в том числе известное село Кассино, или Косино, в 12 верст. от Москвы. К сожалению, могилы сих княгинь ныне неизвестны. – В 1525 году, в ноябре месяце, в здешней обители пострижена неволею в иночество св. Соломония Юрьевна (Сабурова), первая супруга в. к. Василия IV, и чрез несколько времени отвезена в Покровский Суздальский монастырь. В два великие Московские пожара, бывшие 17 августа 1501 и в июне 1547, Рождественский монастырь горел; после чего был возобновляем. Ныне здесь две каменные церкви: 1) Соб. Рождества Богородицы, с приделом Николая Чудотворца, построена вместо прежней, по обету царицы Анастасии Романовны, в беременность ее царем Феодором Иоанновичем, которую она в проезд свой в Троицкий Сергиев монастырь на сем месте почувствовала. 2) Теплая, Иоанна Златоустог о; построена, по ветхости древней, княгинею Фетиньею Ивановною Лобановою-Ростовскою, в 1676 году, на иждивение родственника ее, князя Александра Ивановича Лобанова-Ростовского. Каменная ограда этого монастыря, с небольшими башнями, построена тою ж Княгинею; а колокольня, вместо прежней, которая разбита в 1835 году громовым ударом, сооружена новая. АЛЕКСЕЕВСКИЙ, женский, 2 класса, в Москве. Эта обитель первоначально основана была св. Алексием Митрополитом, по желанию сестер его родных, Евпраксии и Иулии, около 1360 года, за Пречистенскими воротами, на улице Остоженке, там, где ныне находится Зачатейский монастырь. Чрез 154 года после того она сгорела и переведена, около 1514 года, ближе к кремлю, в Белый город, на урочище, называемое издревле Черторье или Черторый, близ Каменного моста на гористой берег Москвы реки, где и существовала она более 320 лет; а в 1836 году место это предназначено для построения храма во имя Христа Спасителя, вследствие обета, данного в 1812 году в Бозе почивающим государем императором Александром I. Почему Алексеевский монастырь, по высочайшему повелению, и переведен, в октябре 1837, в предместье Москвы, в Красное село, где обращена в монастырскую приходская церковь Воздвижения Креста, с приделом Тихвинской Божией Матери, построенная в 1692 году. |
| Чудов монастырь находился в Кремле. Боярыню везли около государева дворца. «Мняше бо святая, яко на переходех царь смотряет», — пишет автор Повести, и пишет скорее всего со слов самой Морозовой, к которой он был очень близок и с которой имел случай разговаривать и в тюрьме (очень интересные соображения о личности автора приводятся в исследовании А. И. Мазунина [см.: Повесть о боярыне Морозовой]). Неизвестно, глядел ли царь на боярыню с дворцовых переходов, под которыми ехали сани, или не глядел. Но в том, что мысли о ней прямо–таки преследовали Алексея Михайловича, нет ни малейшего сомнения. Для царя она была камнем преткновения: ведь речь шла не о рядовой ослушнице, а о Морозовой. Чтобы понять, как громко звучало в XVII в. это имя, необходимо совершить генеалогический экскурс в далекие времена . Когда в 1240 году князь Александр Ярославич разгромил шведов на Неве, то в этой битве особо отличились «шесть муж храбрых, иже мужьствоваша… крепко», о которых рассказано в Житии Александра Невского . Один из них, Гаврило Алексич, гоня врагов, в пылу боя въехал по сходне на шведский корабль, и «свергоша его с доски с конем в Неву. Божиею милостию изыде оттоле неврежден, и пакы наеха, и бися с самим воеводою посреде полку их». Другой витязь, Миша (он же Михаил Прушанин), «пеш с дружиною своею натече на корабли и погуби три корабли». Из шести «храбров» мы выбрали этих двух старших дружинников (или бояр, что одно и то же), так как в XVII в. судьбы их поздних потомков снова переплелись и соприкоснулись с судьбой боярыни Морозовой. При внуке Александра Невского Иване Даниловиче Калите, первом князе московского удела, получившем ярлык на великое княжение, потомки этих витязей переезжают в Москву и дают начало крупнейшим боярским фамилиям. От Гаврилы Алексича, который, согласно родословцам, был правнуком Ратши, пошли Челяднины, Федоровы, Бутурлины, Пушкины. От Миши Прушанина — Морозовы, Салтыковы, Шеины. По славе и положению соперничать с этими фамилиями могли только два–три боярских рода — такие, как род Александра Зерна (Вельяминовы–Зерновы, Сабуровы и Годуновы) и род Андрея Кобылы, пятый сын которого, Федор Кошка, стал предком Романовых и Шереметевых. |
| Обратимся теперь к рассмотрению пелены 1524 г. — вкладу в Троице–Сергиев монастырь великого князя Василия III и Соломонии Сабуровой . Центр пелены занимает изображение явления Сергию Богородицы с двумя апостолами, но это связано с вкладом конкретно в Сергиев монастырь. Главными же являются темы Святой Троицы и моления о чадородии. Первая тема раскрыта в центральном образе (на верхнем поле) Святой Троицы и изображениях на боковых полях Богоявления, варианта «Троицы» в виде «Отечества», Вознесения и Сошествия Святого Духа на апостолов . Следовательно, пелена 1524 г. должна была подвешиваться к иконе «Троицы». Но ее ширина (114 см) в точности совпадает с шириной Рублевской иконы, из чего можно заключить, что последняя находилась в 1524 г. в иконостасе Троицкого храма и пользовалась особым почитанием. Там же находилась икона Рублева и в начале XVI в. Судим об этом по существованию так называемой Коломенской копии «Троицы» Рублева. Она происходит из соборного храма г. Коломны и датируется первой четвертью XVI в. (Л. И. Лифшиц). Единственным Коломенским епископом этого времени, связанным с Троицким монастырем, был Митрофан (1507—1518 гг.): в декабре 1513 г. он в присутствии великого князя освящал в монастыре надвратную церковь Сергия, а в июне 1518 г. оставил владычную кафедру и ушел на «покой» именно в Троице–Сергиев монастырь. Заказать копию «Троицы» Митрофан мог, вероятнее всего, в 1513 г., когда приезжал в обитель преподобного Сергия и освящал церковь его имени. Если Рублевская «Троица» принадлежала Сергиевой обители в начале XVI века, то она должна была находиться там и в XV веке, поскольку у нас не имеется никаких сведений, что икона поступила в качестве чьего–нибудь вклада. Однако в XV веке (по крайней мере в конце этого столетия) икона Рублева не являлась храмовым образом монастыря. К такому выводу склоняет пелена 1499 г. великой княгини Софьи Палеолог. В центре пелены вышит крест, а вокруг по кайме расположены изображения праздников и святых. Среди святых—митрополиты Петр и Алексий и соименные великим князьям Ивану III и Василию Ивановичу. К Троице–Сергиеву монастырю имеет отношение только сюжет явления Богородицы с апостолами Сергию Радонежскому. Тема Святой Троицы является главной: центральное место в верхнем ряду занимает изображение Святой Троицы, на боковых полях — Благовещение, Вознесение, «Отечество», Сошествие Святого Духа . Ясно, что пелена была предназначена для иконы «Троицы», но по ширине (122 см) ей могла соответствовать только другая местная «Троица ветхозаветная» , которая и должна быть признана храмовой монастырской иконой того времени. Эта–то икона, следовательно, находилась в Троицком каменном соборе 1420–х годов с момента создания его иконостаса и вплоть до 1499 г. |
| 1447 г. Димитрий Шемяка услышал в одно время, что Москва взята и что от Твери идет на него Великий Князь, а с другой стороны Василий Ярославич Боровский с Татарами: не имея доверенности ни к своему войску, ни к собственному мужеству, Димитрий и Можайский ушли в Галич, оттуда в Чухлому и в Каргополь, взяв с собою мать Василиеву, Софию. Великий же Князь соединился близ Углича с Василием Боровским и завоевал сей город, под коим убили одного из храбрейших его Воевод, Литвина Юрия Драницу; в Ярославле нашел Царевичей, Касима с Ягупом, и при восклицаниях усердного народа вступил в Москву, послав Боярина Кутузова сказать Шемяке: «Брат Димитрий! какая тебе честь и хвала держать в неволе мать мою, а свою тетку? Ищи другой славнейшей мести, буде хочешь: я сижу на престоле Великокняжеском!» Димитрий советовался с Боярами. Видя изнеможение своих людей, утомленных бегством – желая смягчить Великого Князя и чувствуя в самом деле бесполезность сего залога – он велел знатному Боярину своему, Михайлу Сабурову, проводить Великую Княгиню до Москвы. Василий встретил мать в Троицкой Лавре; а Боярин Сабуров, им обласканный, вступил к нему в службу. Князья Шемяка и Можайский искали мира посредством Василия Ярославича Боровского и Михаила Андреевича, брата Иоаннова; винились, давали обеты верности. Шемяка отказывался от Звенигорода, Вятки, Углича, Ржева: Иоанн от Козельска и разных волостей; тот и другой обязывался возвратить все похищенное ими в Москве: казну, богатые кресты, иконы, имение Княгинь и Вельмож, древние грамоты, ярлыки Ханские, требуя единственно, чтобы Василий оставил их обоих мирно господствовать в Уделах наследственных и не призывал к себе до избрания Митрополита, который один мог надежно ручаться за личную для них безопасность в столице. Великий Князь простил Иоанна и дал ему Бежецкий Верх, из уважения к его брату, Михаилу Андреевичу, и сестре Анастасии, супруге Бориса Тверского; но еще не хотел примириться с Шемякою. Полки Московские шли к Галичу. Наконец, убежденный ходатайством их общих родственников, Василий простил и Шемяку, который обязался страшными клятвами быть ему искренним другом, славить милость его до последнего издыхания и никогда не мыслить о Великом Княжении. Крестная или клятвенная грамота Димитриева, тогда написанная, заключалась сими словами: «Ежели преступлю обеты свои, да лишуся милости Божией и молитвы Святых Угодников земли нашей, Митрополитов Петра и Алексия, Леонтия Ростовского, Сергия, Кирилла и других; не буди на мне благословения Епископов Русских», и проч. – Великий Князь с торжеством возвратился из Костромы в Москву, отпраздновав мир и Пасху в Ростове у Епископа Ефрема. |
| В незаконченных «Очерках по истории Саратовской епархии с 1917 по 1943 годы», над которыми трудился Алексей Евгеньевич Сабуров († 2005), содержится следующая информация из следственного дела последней игумении Саратовского Крестовоздвиженского женского монастыря Антонии (Заборской; 1868-1942) и проходящих с ней по одному делу инокинь и мирян, датируемая 1927 годом: «Из показаний обвиняемых и свидетелей известно, что помощь деньгами и продуктами сестры Крестовоздвиженской обители оказывали священникам, содержавшимся в губернском следственном изоляторе, среди которых были протоиереи Владимир Иванович Воробьев и Михаил Петрович Атаевский». Игумения Антония скончалась после своего третьего ареста в тюрьме (ее чтимая могила находится на территории Свято-Алексиевского женского монастыря Саратова), а сестры-инокини были отправлены в Марийские лагеря. Тотьма. Лесосплав. Голод. Молитва По отбытии срока наказания 5 июля 1929 года чекистами дело было пересмотрено, и всех пятерых ссыльных согласно постановлению Особого совещания при Коллегии ОГПУ лишили права проживания в Москве, Ленинг раде, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове-на-Дону, Саратове, означенных губерниях и округах с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года. Как тогда говорили, отцу Владимиру дали «минус шесть» - запретили проживать в шести центральных городах. Как говорил сам отец Владимир, «вторую ссылку считаю беспричинной». Он был отправлен в Вологду с явкой в органы ОГПУ и Вологодским органом ГПУ - в город Тотьму, отбывать еще три года. Ольга Николаевна решила разделить с мужем тяготы ссылки. Старших детей она оставила под присмотром сестры Владимира Ивановича - Варвары Ивановны, а трех младших дочерей взяла с собой. Путешествие было долгим и тяжелым: пароходом, поездом, на лошадях, но все-таки они добрались до цели своей поездки. «Апартаменты» ссыльного священника в Тотьме состояли из одной проходной комнаты - жить приходилось под бдительным оком хозяев квартиры. Разносолов муж и отец предложить своим долгожданным гостям не мог, но что-то из провизии ссыльные соседи помогли собрать на стол. Младшей, Елизавете, было четыре года, она отца не помнила, но Ольга (восьми лет) и Надежда (десяти лет) были счастливы от встречи с ним. |
|
|
