| Владыка сумел, однако, проявить добрые отношения и к реформам обер-прокурора Святейшего Синода, графа Дмитрия Андреевича Толстого, когда сокращали приходы и обители ради материального обеспечения духовенства и перковное служение приближалось к типу гражданской службы, – и к реформам нового обер-прокурора, Константина Петровича Победоносцева , когда обители и приходы снова размножались, духовенство призываемо было к самоотвержению в служении религиозному просвещению народа и шло тяготение к выделению духовного от светского. Человеческие стремления и пути ко благу различны и каждая реформа имела свои хорошие стороны и добрые результаты. Маститый архипастырь, сохранивший свое положение среди различных течений века, незыблемым до конца дней, являлся для духовного мира непререкаемым авторитетом практической жизненной мудрости. Кроме того, он к концу жизни, будучи свыше 30-и лет первенствующим в иерархии, был для большинства архиореев их духовным отцом, от руки которого они приняли хиротонию. Владыка отличался благородною терпимостью к индивидуальным особенностям ума и характера, всегда содействовал просвещению. Будучи в Киеве он первый из архиереев предписал духовенству в 1859-м году завести церковно-народные школы. В Петербурге он покровительствовал Академии и прочим духовно – учебным заведениям, заботился о призрении бедных членов духовенства. Памятником его имени осталось в Петербурге Йсидоровское женское епархиальное духовное Училище и Александро-Невский Дом призрения для бедных духовного звания, открытый в 1869-м году. Отношение к владыке епархиального его духовенства выразилось в задушевных строках адреса, поднесенного в день 50-и летнего юбилея святительства владыки: «Да будет позволено нашему смирению упомянуть о твоих, правдолюбивый архипастырь, изведанных нами беспристрастии и осторожности при решении иногда и самых маловажных дел: милостивое внимание к заслугам каждого из нас, истинно проникнутое Христианской любовью, правосудие и справедливость всегда сопровождаюсь твои решения. |
| В Самаре преосвященный Владимир продолжал свое архипастырское служение с тою же искренности и прямотой, только расширил крут своей деятельности, став самостоятельным епископом. Преосвященный учредил в Самаре духовнопросветительное братство во имя святителя Алексия, завел противо-раскольнические и противосектантские собеседования, установил внебогослужебные чтения в церквах в воскресные и праздничные дни, ввел вечерние религиозно-нравственные чтения в зале Городской Думы для образованного общества, прилагал заботы об упрочении церковно-народного образования. Владыка не упускал случаев служить даже в самых бедных и отдаленных церквах своего города, усердно посещал внебогослужебные чтения по церквам, сам неустанно проповедывал, и имел утешение видеть всюду, где бывал, церкви переполненными. Он знал свою паству, а паства знала и любила его, и его благотворное влияние сказывалось на всем населении. Когда был голод, владыка принимал деятельное участие в организации помощи гододающим, а когда вслед за голодом пришла холера и смерть стала безжалостно уносить горожаи целыми толпами в могилу, владыка безбоязненно шел туда, где была его паства, и на холерном кладбище торжественно и соборне служил панихиду о преставльшихся. Во время эпидемии, уносившей тысячи жертв, владыка стал устраивать на видных местах и площадях города обшественные молебствия об избавлении от губительной болезни, сам с многочисленным духовенством совершал Богослужения и обращался к народу со словами утешения и ободрения, указывая вместе с тем на меры предосторожности против заболевания. К тому же владыка привлекала и все приходское духовенство. В эти тяжелые дни владыка, как было в глубокую старину, явился крепкой нравственной опорой для своей паствы, ободрял боязливых, утешал потерпевшпх, укреплял малодушных. Эти отношения между архипастырем и паствою вызвали при отъезде его из Самары, когда он высочайшим указом 18-го октября 1892-го года избран был экзархом Грузии, архиепископом Карталинским и Катехинским, такие сцены проявления горячей любви, преданности, благожелания, совсем беспримерные, – когда народ просто не хотел расстаться со своим владыкой и проводить с ним последние дни и ночи, заполняя церкви, улицы, площади. Пришлось владыке вовсе не спать последние ночи и на целые сутки отложить свой отъезд из Самары, чтобы успеть преподать благословение тем, которые настойчиво его просили и ждали. Наконец, владыка, усталый, без отдыха и сна, покинул Самару в 4 часа утра и видел вокзал окруженным густой толпой провожавшего его народа 4108 . |
| Надгробие Н. В. Бахвалова. 1921 г. (Коммунистическая площадка, Александро-Невская лавра) Надгробие Н. В. Бахвалова. 1921 г. (Коммунистическая площадка, Александро-Невская лавра) Для индивидуального Н. ранней советской эпохи были характерны героическое восприятие смерти, прославление трудового подвига человека, демонстрация его гражданских добродетелей, назидательное и воспитательное начало - качества, позаимствованные из Н. эпохи классицизма. В довоенное время активный поиск форм породил целый спектр образцов мемориальной скульптуры, как переосмыслявших традиц. образцы, так и радикально новых. В массовом Н. 20-30-х гг. XX в. продолжала использоваться форма креста, к-рую постепенно вытеснял обелиск (пирамида, усеченная пирамида) с 5-конечной звездой ( Ермонская. 1979. С. 20). Даже на Казачьем кладбище Александро-Невской лавры, предназначенном теперь для захоронения большевиков и получившем название Коммунистическая площадка, находится ок. 30 христ. погребений, отмеченных Н. в виде крестов. Самыми популярными Н. были типы архитектуры малых форм из классического арсенала - плиты, пирамиды и усеченные пирамиды, пилоны, квадратные постаменты, стелы, раковины. При сохранении дореволюционной типологии Н. и размещении декоративных элементов на нем христ. символы и сложившиеся в XVIII-XIX вв. мемориальные аллегории уступили место советской символике: так, 5-конечная звезда заменила крест, а колосья и полевые цветы - лавровые и дубовые венки. При создании массовых Н. в XX в. стали использовать новые, более дешевые материалы, в первую очередь бетон или бетон с каменной крошкой (к-рые оказались недолговечными). В 20-30-х гг. XX в. поиски типа Н., отвечавшего мировосприятию новой действительности, привели к использованию форм, материалов, а часто непосредственно предметов и конструкций, связанных с профессиональной деятельностью умерших. Оформление Н. визуально сообщало о роде занятий покойника. Такие Н., как правило, сооружались по инициативе коллег усопшего и стали своего рода документами эпохи, призванными иллюстрировать трудовые подвиги. Так, на могиле Н. В. Бахвалова (1921) на Коммунистической площадке, напротив главного входа в собор Александро-Невской лавры, было установлено Н. в виде конструкции из машиностроительных деталей (шестерня, колеса вагонетки, приводные цепи), на могиле И. Т. Барулина (1927, московское Новодевичье кладбище) - половина зубчатого колеса на чугунном постаменте. В Александро-Невской лавре на могиле 3 энергетиков (С. Я. Васильев, С. И. Вшивцев, А. М. Бабанов), погибших при аварии на электроподстанции в 1935 г., было установлено Н. в виде опоры линии электропередач. Традиция помещать винты и др. фрагменты самолетов в качестве Н. на могилы летчиков появилась во время первой мировой войны (аллея авиаторов на Мемориально-парковом кладбище героев первой мировой войны, Москва) и не прерывалась в дальнейшем (напр., на кладбище советских летчиков близ пос. Эмари (Эстония) в качестве Н. использованы хвостовые части военных самолетов). |
| XVIII до нач. XX в.), видимо, связано с тем, что оно и в самом скромном декоративном воплощении обнаруживает соответствующую мемориальному сооружению торжественность благодаря тому, что напоминает архитектурное сооружение - храм, даже в случае минимизации, «уплощения» его пространственной конструкции до формы киота. В то же время Н. в виде жертвенника могло быть насыщено символическими изображениями, создающими выразительный визуальный и сложный смысловой ряд. Жертвенник из белого мрамора на невысоком плинте над захоронением действительного тайного советника И. М. Измайлова († 1787, скульптор И. Г. Остеррайх, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) имеет завершение в виде волютообразных фронтонов с акротериями, в центре к-рого на невысокой округлой площадке помещена аллегорическая скульптурная композиция, символизирующая вечность: овитая змеей сфера лежит на крыльях с головой Хроноса, изображенного с 2 сторон. В неглубоких филенках с сев. и юж. сторон основания жертвенника расположены рельефные изображения жен. фигур - Минервы (аллегория мудрости) и девы с крестом на высоком древке и якорем (аллегория веры и надежды). Углы крестообразного в плане основания стали нишами для своеобразных «несущих» элементов - скульптурных львиных масок вверху под акротериями, в нижней части переходящими в крупную скульптурную же львиную лапу (лев - символ силы). Наполнено символами Н.-жертвенник гр. П. К. Разумовского († 1787, неизв. мастер, Некрополь XVIII в., Александро-Невская лавра) из белого мрамора, где жертвенник служит постаментом для скульптурной фигуры сидящей плакальщицы, опирающейся на урну (урна с прахом - знак бренности, символ траура; в наст. время композиция демонтирована и передана на музейное хранение),- универсальный образ скорби по ушедшему в мир иной, неувядающей любви, смирения и надежды. На лучковых фронтонах: на южном и северном,- опущенные пламенем вниз, т. е. угасающие, 2 факела (то же значение, что у свечи, лампы: горящие символизируют жизнь, погасшие - смерть), скрещенные в кольце змеи, кусающей себя за хвост (греч. |
| После смерти архимандрита Никанора мнтрополит Исидор, собственноручно написанным рапортом Святейшему Синоду от 31-го июля 1863-го года, испрашивал начальственного разрешения на определение в должность наместника избранного им, состоявшего на чреде священнослужения, члена Петербугского Духовного Цензурного Комитета, архимандрита Германа, с оставлением членом Цензурного Комитета, впредь до усмотрения, и с увольнением от занятой по Консистории. Архимандрит Герман, в мире Александр Космич Осецкий, был сын священника церкви села Богородского, Любимского уезда, Ярославской епархии, родился в 1824-м году, образование получил в Ярославской Семинарии и Петербургской Духовной Академии, в продолжение академического курса был пострижен в монашество 10-го сентября 1849-го года и на сдедующий день рукоположен во иеродиакона, а 24-го июня 1851-го года, по окончания академического курса, во иеромонаха. Начал службу помошником ректора по профессорской должности в Петербургской Духовной Семинарии и в первые годы занимался приведением в порядок семинарского архива и, за перемещением семинарского священника, исполнял его обязанности по совершению Богослужения в семинарской церкви. В 1852-м году причислен к соборным иеромонахам Лавры и 8-го декабря получил магистерский крест. В 1853-м году определен в должность помощника инспектора и в том же году перемещен на должность инспектора и помощника ректора по профессорской должности в Новгородскую Софийскою. Здесь он состоял членом Комитета для поверки Новгородской Софийской Библиотеки и составления новой ее описи и во вновь открытом миссионерском отделении при Семинарии безмездно преподавал обличение раскольнических заблуждений и практические наставления для готовящихся «на дело с раскольниками». В 1855-м году получил набедренник. С 1856-го года состоял членом Комитета по церковно-историческому и статистическому описанию Новгородской епархии. 2-го ноября 1857-го года назначен ректором и професеором Богословских наук в Кавказскую Семинарию, с возведением в архимандрита. Здесь, по действовавшему тогда закону (статья 283 Устава Духовных Консисторий) был членом Кавказской Консистории. |
| Господь судил ему дожить до утешения давать прошение своим врагам, поднимавшим на него совершенно необычный шум в печати и обществе. Они испрашивали у владыки прощение, и он их благодушно прощал. Административная деятельность владыки может быть охарактеризована чертами благожелательности всякому доброму начинанию и снисходительности к личным ошибкам и заблуждениям других. Со вступлением на Петербургскую кафедру тотчас же обнаружены были владыкой в его обиходе черты искренности и простоты, соответствовавшая его духовному облику. К нему, по традиции, явились с поздравлениями и приношениями. Но он поздравления сократил до последней степени, а различные приношения распорядился вернуть приносящим. Затем были прекращены праздничные визиты и, взамен их, владыка, по старинному обычаю древней Руси, обыкновенно посещал в праздники тюрьмы и разные Богоугодные заведения. Громоздкий и роскошный митрополичий выезд на четверке лошадей он заменил обычной архиерейской каретой. В домашнем обиходе введена была скромность и простота – в обиходе, одежде, столе, обращении. Он никогда не одевал цветной рясы, и все архиереи стали носить черные одеяния. Всем открыт был к владыке доступ и всем он находил время и возможность уделить достаточно своего внимания. Вышли из митрополичьего обихода земные метания, грубоватое «ты». Никто не видел его раздраженным или смеющимся, и самое появление его в каком бы то ни было обществе налагало печать сосредоточенной серьезности 4098 . Наместник архимандрит Арсений, по болезни, оставил должность в апреле 1900-го года и затем скончался 15-го февраля 1901-го года; погребен в Исидоровской церкви. Его место занял архимандрит Корнилий. Архимандрит Корнилий, в мире Константин Павлович Смуров, из Грязовецких мещан Вологодской губернии, родился в 1833-м году, в 1858-м году поступил в Сергиеву Пустынь, где и был пострижен в 1872-м году, а в 1876-м году рукоположен в иеромонаха и был здесь казначеем. В Лавру поступил в 1893-м году на должность эконома. В 1894-м году произведен в игумена, в 1896-м году – во архимандрита и назначен казначеем. С апреля 1900-го года он исполнял обязанности наместника Лавры и в ноябре назначен наместником. В 1909-м году, 1-го февраля, согласно прошению, по болезни, уволен от должности наместника с предоставлением ему помещения в Лавре, где он и пребывает до сих пор тяжко больной, лишенный возможности движения 4099 . |
| 2½ года после своей хиротонии владыка оставался в Петербурге викарием, епископом Ладожским. За это время имя преосвященного тесно было связано с работами Комитета по улучшению быта епархиального духовенства, а также Комиссии, рассматривавшей проект об учреждении епархиальных общин сестер милосердия: и в Комитете, и в Комиссии преосвященный Палладий был председателем. В 1867-м году преосвященный ревизовал Духовную Академию. В июне 1869-го года, по высочайшему повелению, он был послан в Олонецкую епархию для умиротворения взволновавшихся граждан города Вытегры, а в июле, высочайшим указом 15-го числа, назначен епископом Вологодским. Недолгое управление преосвященного Палладия Вологодскою паствой совпало со временем переустройства России в царствование Царя-Освободителя. 3-го марта 1870-го года преосвященный приветствовал открытие земских учреждений, в следующем году благословил закладку Вологодско-Ярославской железной дороги. Рядом с гражданским развитием края твердо шла вперед по пути развития церковная жизнь. Преосвященный зорко следил за благосостоянием епархии по всем частям, учреждал школы-приюты при Монастырях, заботился о благоустройстве Духовных Училищ, о призрении сирот и бедных духовного звания. В 1873-м году преосвященный Палладий был перемещен в Тамбов. С неподдельным сожалением провожала Вологодская паства своего архипастыря к новому месту его служения. Духовенство и дворянство учредили стипендии имени преосвященного в Духовной Семинарии, а купеческое сословие, при адресе, чрез особого депутата, городского голову, прислало преосвященному, уже в Тамбов, драгоценную икону на память, – точный снимок с особенно чтимой Вологжанами иконы Всемилостивого Спаса. Середина 70-х годов была временем нашего всеобщего одушевления придти на помощь страдавшим под Турецким игом братьям-Славянам, завершившегося войной. Преосвященный Палладий шел впереди этого движения: собирал пожертвования на Славян, на Красный Крест, на Добровольный Флот, сам жертвовал крупные суммы, и своею выдающеюся деятельностью в этом отношении обратил на себя внимание Государя Императора и Государыни Императрицы, от которых 3 раза получал изъявления их благодарности. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра в 1918-1922 гг. Часть IV 10.02.2013 639 Время на чтение 26 минут Вниманию читателей портала предлагается заключительная часть цикла статей доктора исторических наук М.В. Шкаровского, посвященного самому малоизученному и весьма нелегкому для братии периоду из истории Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры. Страну лихорадила инфляция, и деньги быстро обесценивались, в обращение входили миллионы, а затем и миллиарды рублей. Так, в июле-августе 1920 г. доходы Лавры составляли 1931974 рубля (1608185 руб. от церковных статей и 323789 - от экономических), а расходы - 1824636 рублей (соответственно - 1546590 руб. на церковные и 278046 - экономические статьи). Хотя все недвижимое имущество Лавры считалось национализированным, обитель в отдельных случаях еще продолжала получать доход от сдачи его в аренду. В частности, 4 мая 1920 г. она получила 3214 рублей от акционерного общества «Кверкуе» за аренду лаврского участка земли на углу Тележной ул. и Чернорецкого пер. с 1 сентября 1919 по 1 сентября 1920 г., а 19 июня 1920 г. был заключен договор о сдаче А.Г. Квадратову в аренду на 10 лет помещения для мастерской по выделке свечей с соответствующими машинами . Однако это уже были скорее исключения. Основной доход шел от продажи свечей, масла, исполнения треб и тарелочного сбора. В Лавре существовал свой небольшой свечной заводик, который был официально зарегистрирован 30 июня 1920 г. С марта 1922 г. послушание главного свечника обители исполнял иеромонах Варнава (св. Серафим Вырицкий). В его обязанности входила закупка воска для производства свечей, масла для лампад во всех храмах Лавры и выемка пожертвований из кружек. В это время о. Варнаве пригодились его прежние коммерческие знания и навыки, в связи с возрастающими из-за инфляции ценами на воск постоянно приходилось пересматривать цены на свечи и т.д. Определенный доход приносила продажа сохранившейся с дореволюционных времен печатной продукции - альбомов с видами Лавры, описаний ее, акафистов и жития св. князя Александра Невского. Только в сентябре 1920 г. за них было выручено 48280 руб. Продолжались захоронения на Никольском кладбище. В январе 1920 г. их было 104, и доходы лаврской кладбищенской конторы за отпевание и погребение составили 18820 руб.; в дальнейшем число захоронений несколько сократилось: за июнь-ноябрь 1920 г. - 118 (35740 руб. дохода). При этом денежных поступлений не хватало, и прихожане лаврских храмов вносили свои личные средства. Например, 8 июня 1920 г. церковно-приходской совет передал Духовному Собору Лавры 39 тыс. руб., собранных путем «самообложения», из которых 30 тыс. было затрачено на содержание хора . |
| Высшее управление Типографии несколько изменилось, так как протектор Школ и Типографий, архимандрит Гавриил, с получением в 1726-м году архиерейства – был назначен архиепископом Тверским – не сохранил за собою заведывания школьно-типографскими делами 2756 . Александро-Невская Типография располагала только церковным шрифтом. Гражданского шрифта в ней со времени ее основания не было 2757 . В 1726-м году, по докладу архимандрита Петра, «для напечатания потребных к науках элементарей и грамматик», велено было отпустить в Александро-Невскую Типографию из Московской Греческие и из С.-Петербургской Латинские литеры за счет Александро-Невской Типографии. В Московской Типографии оказалось готовых Греческих литер только 4 пуда и недостающие до полного комплекта 8 пудов были сделаны вновь. Тотчас по получении шрифта, доставленного 31-го декабря 1726-го года, по распоряжению архимандрита Петра, была набрана в январе 1727-го года пробная страница, которая и была одобрена профессором Скядою. Латинский шрифт не был доставлен, пробные буквы были отлиты в словолитне при Александро-Невской Типографии 2758 , но целой азбуки Латинской в Александро-Невской Типографии не было, как видно из описи ее при ликвидировании Типографии в 1728-м году. При Типографии действовала словолитня. В 1724-м году архиепископ Феодосий договорился с пунсонного дела мастером С.-Петербургской Типографии, между прочим, относительно обучения пунсонному делу монастырского служителя Козьмы Егорова, который в 1725-м году и был прислан в Александро-Невскую Типографию, со свидетельством, что «делать пунсоны, матрицы и форму Воскресенской азбуки» он обучен совершенно. Ои тотчас же был завален делом – по отливке азбуки для печатания «Пращицы». В Типографии в литерах была «немалая нужда». В помощь ему был даже принять словолитец С.-Петербургской Типографии. В типографском деле азбуки «часто вредились» 2759 . В 1727-м голу подожеше дела было другое: состоявший при Типографии пунсонного дела мастер работал «монастырское серебряное дело» и только 2 ученика отливали и чистили Воскресенскую азбуку 2760 . |
| Первые случаи реквизиции лаврской недвижимости были еще до выхода декрета. Так, 2 декабря 1917 г. Всероссийский союз рабочих и крестьян по выработке и распределению сельскохозяйственных машин и орудий реквизировал для своих нужд кладовую в складском корпусе 12. Но угроза массовой конфискации первоначально возникла для лаврских жилых домов на Невском пр., Калашниковой наб., Шлиссельбургском пр., и Амбарной ул. 19 декабря 1917 г. Совнарком издал указ, согласно которому все недвижимое имущество Петрограда облагалось единовременным сбором в пользу городской казны. Согласно расчету Петроградской Думы Лавра оказалась обязана внести 59739 руб. По распоряжению епископа Прокопия от 31 января 1918 г. было уплачено 20 тыс., так как других наличных средств в тот момент не имелось. В ответ последовал указ городской управы домовым комитетам, что они обязаны перечислять весь сбор арендной платы с жильцов в казначейство думы до полного погашения суммы, а если владельцы откажутся нести текущие расходы по содержанию собственности, то она будет конфискована в пользу городского управления. Домкомы лаврских домов обратились за разъяснением в Духовный Собор, и он 15 марта постановил оставить вопрос открытым, так как финансовое положение обители не позволяет ей уплатить налог, «да при теперешнем положении дел и произведенная (если бы это было возможно) уплата этого сбора ни с какой стороны не гарантирует Лавру от конфискации ее недвижимостей и от взыскания с нее снова каких-либо новоизобретенных долгов». В постановлении также говорилось, что «Духовный Собор не признает себя в праве даже косвенным образом как-либо санкционировать конфискацию искони принадлежащих Лавре недвижимостей, а потому определено известить домовые комитеты всех лаврских домов о том, что, не решая возбужденного ими вопроса, Лавра однако оставляет за собой право предъявить, когда признает нужным, гражданские иски к квартиронанимателям, не внесшим своевременно платы в лаврское казначейство» . Вскоре последовали санкции властей, но так как часть сбора все же была уплачена, они конфисковали 30 апреля пять из семи лаврских домов на Невском пр. - 151, 153, 163, 173 и 177. Впрочем, угроза для остальных домов не исчезла, их обложили новым налогом на имущество, который следовало уплатить к 15 октября. При этом стоимость обслуживания зданий быстро росла, и летом 1918 г. расходы на их содержание в 2 раза превышали доходы от сдачи квартир. Естественно обитель не могла уплатить требуемых налогов, и 22 ноября были конфискованы все лаврские дома в Рождественской части. 1 декабря 1918 г. наместник был вынужден подписать акт о передаче Комиссариату городского хозяйства последнего жилого здания по Шлиссельбургскому пр., 1/3 . |
|
|
