| Построенная во времена Ивана Грозного, известная по описаниям 1627–1628 гг., деревянная Никольская церковь в Рели сгорела в 1725 г. На ее месте вскоре построили новую церковь. В 1726 г. вышел указ о разрешении «попу села Рели, церкви Николая Чудотворца Феодору Мартынову – освятить построенную в том селе, на прежнем церковном погорелом месте церковь во имя Николая Чудотворца». Эта церковь сгорела 25 апреля 1865 г. то ли от свечи на жертвеннике, то ли от того, что на священнике Иоанне Заозерском, служившем панихиду, загорелась подкладка ризы. Спасенную от огня утварь, иконы, документы перенесли во вновь устроенную деревянную кладбищенскую Покровскую церковь. Вскоре жители села обратились к епархиальному начальству с прошением о строительстве нового храма на прежнем, освященном традицией месте. Составление проекта было поручено архитектору Ивану Блажеевичу Слупскому (1826–1891), который в 1869 г. выполнил проект на этот раз каменной церкви. Часть средств для строительства храма выделила епархия, часть поступила от пожертвований прихожан и «других доброхотных дателей». И.Б. Слупский, выпускник Варшавской художественной школы, получил в 1861 г. звание академика архитектуры, длительное время работал в Министерстве путей сообщения, с 1876 г. становится городским архитектором, строит в Петербурге доходные жилые дома, особняки, комплекс подворья Коневского монастыря на Загородном проспекте, часовню Спасо-Преображенского собора. Рельская церковь является его наиболее представительной работой. 30 мая 1870 г. проект Рельской церкви и смету к нему утвердили. Стоимость строительства определялась в 29 912 руб. 86 коп. серебром. В том же году состоялась закладка храма. Церковный староста Тарас Федоров вел активную подготовку к строительству: закупил известь, организовал доставку гранитного бута для фундаментов и цоколя, нанял мастеров для выделки кирпича. Прихожане, начав постройку, обязались доставлять материал. Плиту привозили из Нарвы и из Смолеговиц Ямбургского уезда, известь – из Никольщины Гдовского уезда, железо – со ст. Молосковицы. Гранитные валуны для фундамента и цоколя тащили на себе с поля, без лошадей. Для доставки камней в 200 пудов собиралось вместе до 70 человек. Местные крестьяне входили и в состав строительной комиссии по постройке храма, которую возглавил священник Петр Тихомиров, родитель уже знакомого нам по Малой Ящере и Новому Островно священника и лужского благочинного Н. П. Тихомирова. Членами комиссии были Тарас Федоров из д. Соколок, Александр Петров из д. Переволоки, Петр Никифоров из д. Залустежье, Иван Сидоров из д. Релка. Кирпичные работы взялся выполнить крестьянин с. Рель Иван Ильин. |
| —6— окоченевшие члены. Во время обучения Александра Петровича в Костромской семинарии там был замечательный инспектор – Петр Федорович Попов. Это был человек умный, честный, строгий, умевший поддерживать дисциплину: он имел настоящие «инспекторские» очи, очень дальнозоркие и всевидящие, благодаря чему внезапно появлялся там и тогда, где и когда его совсем не ожидали. Александр Петрович с признательностью вспоминал, как он сразу, строгим выговором и двухдневным сиденьем за голодным столом, навсегда отбил у него всякое стремление к куренью, которым он хотел было заняться по примеру товарищей. Состав семинарских преподавателей также был очень хороший. Чаще других Александр Петрович вспоминал Орфанитского, Альбова, Донского, Заозерского, Троицкого и Рейнльского. Про себя Александр Петрович рассказывал, что в начале обучения он развивался довольно туго, но под конец стал заниматься очень успешно и был послан на казенный счет в Московскую духовную Академию в 1882 году. В Академию Александр Петрович ехал со страхом и благоговением, представлял ее себе чем-то необыкновенным и недосягаемым, а профессоров – людьми особенными, не похожими на тех, которых он до сих пор видел. Он был очень удивлен, когда на академическом крыльце его вежливо встретил служитель, взял чемодан, который он всегда носил сам, и отнес в номер. За столом на первых порах с ним случались курьезы. Как-то подали говяжьи котлеты и манную кашу: он принял кашу за соус, стал ее есть вместе с котлетой, чем и вызвал смех среди товарищей. Вскоре по поступлении в Академию, земляки первым делом показали ему, как новичку, трактир и заставили их угостить. Затем начались занятия. Александр Петрович стал усердно посещать лекции, все без изъятия, но потом сократил эти посещения до minimum " a, сосредоточив все внимание на семестровых сочинениях. Последними он занимался с редким трудолюбием: вставал рано и беспрерывно —7— работал в течение целого дня: для обдумывания сочинений любил уединяться, для чего нередко ходил по лаврским стенам. |
| мощами. По окончании чина освящения, архидиакон лавры, о. Димитриан, провозгласил обычные многолетия, заключив их пением недавно введённого при торжественных богослужениях Московской академии припева: „Спаси Христе Боже братию и святую академию сию в мире сохрани и храм сей святый утверди во веки веков. Аминь“, на что студенческий хор, при осенении крестом, отвечает троекратным протяжным пением: „Спаси Христе Боже!“. На литургии Высокопреосвященный Владыка обратился к студентам академии с назидательным словом 2 , изобразив в нём желательное содержание и характер тех научных богословских занятий, которыми питомцы духовной школы должны приготовляться к своему будущему пастырскому служению. Владыка заключил свое слово указанием на высокое воспитательное значение Божьего храма и молитвенным пожеланием, чтобы торжество освящения храма академического, теперь обновлённого и освящённого, было для духовных юношей побуждением к обновлению и освящению их духа. После богослужения, по радушному приглашению церковного старосты Η. Н. Дружинина и почётного блюстителя Н.М. Федюкина, в квартире о. ректора для всех священнослужителей, членов академической корпорации и почётных гостей устроена была трапеза. Радостное для академии торжество побудило проф. Д. Ф. Голубинского и доц. H. А. Заозерского, среди обычных тостов, высказать несколько своих мыслей и благожеланий. Проф. Голубинский говорил: „Долгом считаем засвидетельствовать глубочайшую благодарность нашему досточтимому архипастырю Высокопре- освященнейшему Митрополиту Леонтию за его благодеяния Академии, особенно же за его доброе и дорогое для нас участие в деле, которое мы ныне празднуем, – в деле устроения и освящения академического храма. Да, мы радуемся о нашем храме. Но люди, достигшие немолодых лет, испытавшие в жизни немало скорбей, как-то живее чувствуют и яснее понимают сколь великое благо для души есть Храм Божий. В храме мы находим подкрепление в трудах, умирение души в тревогах и смущениях и утешение в скорбях. Но, решаюсь сделать одно сближение. |
| «другие (диаконы) пусть надзирают за народами и водворяют в них безмолвие. Диакон же, стоящий подле архиерея, пусть говорит народу: никто на кого». Выходит что-то неладное, а между тем перевод синтаксически верен. В чем же дело? Очевидно, – в том, что он неверен лексически, а именно: слово χλος никак нельзя переводить словом «народами». А как же нужно? Очевидно, нужно переводить словом «толпами», как в других местах действительно и переводил это слово казанский переводчик Ап. Постановлений, напр. «толпы мытарей», «толпа нечестивцев», толпа, а не народ 2 . Соответственно сему и здесь правильный лексически и синтаксически перевод будет гласить так: «другие (диаконы) пусть надзирают над толпами [народа] и водворяют в них безмолвие. Диакон же, стоящий подле архиерея, пусть говорит народу: никто на кого». Таким образом, правильный перевод рассматриваемого места показывает, что слово χλος совсем не однозначно со словом λας, а относится к последнему как частное к общему понятию. Отсюда вполне естественно сказать «толпы» народа или «группы» народа; но совершенно неестественно сказать «народы» толпы или «народы» группы; между тем по филологии г. Бердникова выходит, что можно выражаться и таким странным образом: ибо толпа и народ – одно и то же. С предлагаемым нами переводом рассматриваемого места вполне согласен и контекст его. Чтобы видеть, какие именно группы представлял из себя народ или миряне (λας), собиравшиеся для участвования в литургии, стоит только обратиться к предыдущей странице рассматриваемого памятника, где читаем: «Привратники (πυλοο) пусть стоят при входах мужчин, охраняя их (т. е. входы), а диакониссы – при входах женщин, наподобие матросов, принимающих пловцов на корабль: и в скинии свидения и в храме Божием наблюдался этот же чин и порядок. Если же кто окажется сидящим не на своем месте, то да будет укорен диаконом, как бы штурманом, и сведен на подобающее ему место. Ведь Церковь подобна не только кораблю, но и двору овчему. Как пастухи каждое бессловесное, разумею козлищ и овец, размещают по роду и возрасту, и как из них каждое подобное бежит к подобному, так и в Церкви: молодые пусть сидят отдельно, если есть место, а если нет, то пусть стоят прямо; достигшие же (почтенного) возраста пусть сидят в порядке, а младенцев стоящих пусть возьмут их отцы и матери; а молодые (девицы) пусть пребывают отдельно же, если есть место, а если нет, то пусть стоят позади женщин, а замужние уже и имеющие детей да будут поставлены отдельно, а девственницы, и вдовицы, и старицы пусть стоят или сидят впереди всех. Пусть диакон заботится о том, чтобы каждый из входящих занимал свое место и чтобы никто не сидел у входа 3 . [Подобным образом диакон пусть надзирает за народом (τυ λαυ), чтобы никто не шумел, не дремал, не смеялся и не помавали]… |
| Записи старца Паисия автор Жития взял за основу своей работы («егда же обретох в свитцех написано от старца Паисеи Ярославова и прочтох, в нихже и обретох вкратце написано бяше еже о житии и о исправлении святаго, и преподобнаго, и благовернаго князя Иоасафа, и радости исполнихся, яко не вотще труд ми бысть» - Святые подвижники и обители Рус. Севера. 2005. С. 64-65). Однако Житие имеет ряд серьезных расхождений со Сказанием. Согласно Житию, И. (в миру Андрей) был единственным сыном заозерского кн. Дмитрия Васильевича, младшего сына вел. кн. Василия II Васильевича (сын с таким именем у вел. кн. Василия II неизв.), и кнг. Марии. Святой также являлся, по Житию, анепсеем (от греч. νεψις - племянник, двоюродный брат) ржевского кн. Бориса Васильевича (Жития Иоасафа Каменского, Александра Куштского и Евфимия Сянжемского. 2007. С. 54, сн. 6; ср.: Святые подвижники и обители Рус. Севера. 2005. С. 62). В генеалогии И. автор Жития совместил 2 княжеских рода: род вел. кн. Василия II, у к-рого был сын Борис, удельный волоцкий князь, правивший Ржевом в 1462-1494 гг., и род ярославского кн. Василия Васильевича, имевшего сына - заозерского кн. св. Димитрия. Зафиксированный в Житии И. факт родства святого с кн. Борисом Васильевичем имеет лит. происхождение: сообщение о приходе к И. ржевского кн. Бориса, предлагавшего святому богатство, находится в той части жития, к-рая переписана с Жития прп. Паисия Великого (в первоисточнике некий егип. князь таким же образом искушает прп. Паисия). Как сообщается в Житии, семи лет кн. Андрей был отдан учиться грамоте. По достижении «совершенънаго возраста», уступив настоянию родителей, он женился, но спустя год его жена умерла. Пострижение князя в Спасо-Каменном монастыре в Житии отнесено к 6960 (1452) г., при этом игуменом обители назван Кассиан, отдавший И. в послушание старцу Григорию, «иже последи бысть епископ Ростову» (свт. Григорий занимал Ростовскую кафедру в 1396-1416, о пребывании его в Спасо-Каменном мон-ре ничего не известно). В иночестве И. |
| Но вскоре благочестивая княгиня скончалась. Впавши в недуг, она послала к прп. Александру Куштскому просить его молитв о выздоровлении. Но преподобный сказал, что княгиня скончается от этой болезни, и советовал ей по-христиански приготовится к смерти. По смерти матери князь Андрей остался круглым сиротой. Тогда над осиротелой семьей князя заозерского стряслась новая беда. Муж Софии Димитриевны князь Димитрий Георгиевич Шемяка затеял усобицу с великим князем московским Василием Васильевичем Темным. Когда московский князь, ослепленный Шемякой, вернул себе великокняжеский стол, он отдал княжество Заозерское двум князьям — Михаилу Андреевичу верейскому и Ивану Андреевичу можайскому. Таким образом дети заозерского князя лишились своего удела и перестали быть владетельными князьями. Раннее сиротство, лишение, хотя и небольшое, княжеского удела, благочестивое воспитание в особенном почтении к иноческому званию — все это привело богобоязненного юношу князя Андрея Димитриевича к сознанию тленности и временности всего земного — всего того, к чему стремятся, чего ищут, чем живут мирские люди. Соседний Каменный монастырь на уединенном маленьком острове Кубенского озера показался юноше-князю тихой пристанью, в которой он мог отдохнуть от суеты, невзгод и обид мирской жизни. И вот, имея за 20 лет от роду, князь Андрей приходит в монастырь (в 1452 г.) и просит игумена Кассиана удостоить его иноческого образа. Но игумен был не рад приходу молодого князя. Его просьба о принятии в монастырь привела игумена в страх и трепет, потому что он боялся гнева великого князя московского, неприязненно относившегося к князьям заозерским, родственникам Шемяки. Однако усиленные моления князя Андрея склонили Кассиана на согласие. Он изобразил князю всю скудость монастырского жития, всю трудность иноческого подвига; лишь когда эти речи не разубедили князя в его намерении, игумен постриг его в монашество и нарек Иоасафом, вероятно, в честь св. Иоасафа царевича, который также происходил из владетельного рода и оставил мир ради Христа, — почему впоследствии и преподобный Иоасаф в Спасо-Каменном монастыре именовался «Иоасафом-царевичем». Новопостриженного инока игумен передал в послушание и для руководства в монашеской жизни опытному старцу Григорию. |
| У Д. В. и кнг. Марии помимо дочери Софьи и сына Федора известны сыновья Андрей (в иночестве прп. Иоасаф) и Семен, родоначальник князей Кубенских. В Тулуповской редакции Жития прп. Александра Куштского упоминается заупокойный вклад кнг. Марии - дер. Горка-Шкуликино. Ближайшие потомки Д. В. унаследовали интерес заозерского князя к иноческой жизни по Афонскому уставу (Афонский устав был принят в Спасо-Каменном мон-ре). «Княж Федоров род Коубяньского» записан в синодике Лисицкого (Лисичего) во имя Рождества Богородицы муж. мон-ря (РГАДА. Ф. 381. Тип. 141. Л. 77 об.), имевшего с кон. XIV в. тесные связи с Афоном, князья Кубенские делали вклады в этот мон-рь. Д. В. почитался, в частности, как отец прп. Иоасафа Каменского, в Житии к-рого излагаются сведения о благочестии Д. В., говорится о влиянии заозерского князя на образование сына. Имя Д. В. было внесено в синодики ряда ростово-ярославских и вологодских церквей и монастырей, в т. ч. в синодик ярославского в честь Преображения Господня муж. мон-ря (ЯИХМЗ. 15585. Л. 142, 1656 г.). Память Д. В. местно чтилась в день его тезоименитства - 26 окт. ( Димитрий (Самбикин). Месяцеслов. Вып. 2. С. 183). Канонизация святого совершилась включением его имени в Собор Вологодских святых, празднование к-рому было установлено Вологодским еп. Иннокентием (Борисовым) в 1841 г. Ист.: Родословная книга князей и дворян российских и выезжих... которая известна под названием Бархатная книга. М., 1787. Ч. 1. С. 122-123; ПСРЛ. Т. 23. С. 148-149; Т. 24. С. 183; Т. 27. С. 345; ДДГ. 35. С. 91, 94, 96, 99; РИИР. Вып. 2. С. 12, 28-29, 31, 77, 102, 104; Конев С. В. Синодикология. Ч. 2: Ростовский соборный синодик//Историческая генеалогия. Вып. 6. Екатеринбург; Нью-Йорк, 1995. С. 95-106; Прохоров Г. М. Житие Иоасафа Каменского//КЦДР: Севернорус. мон-ри. СПб., 2001. С. 325, 331-333; Жития Димитрия Прилуцкого, Дионисия Глушицкого и Григория Пельшемского: Тексты и словоуказ. СПб., 2003. С. 103; Святые подвижники и обители Рус. Севера. СПб., 2005. С. 54, 56-57, 109, 145-146, 248, 249, 265-266, 282-283. |
| В «Дозорной книге монастырских вотчин в Первой и Заозерской половинах письма и дозора Петра Васильевича Ушатова и подъячего Савина Нефедьева» в списке от 1615—1619 гг. упоминаются «вотчины монастыря Богородицы на Лысой Горе на реке Кубенке». Долгое время единственным действующим храмом в Кубеноозерье являлась Лысогорская Афанасьевская церковь в деревне Чирково, стоящая на поистине святом месте. Сейчас в устьянском селе Чирково находится действующий Свято-Афанасьевский храм с высокой, как свеча, трехъярусной колокольней,который был воздвигнут в 1861 г. во имя Афанасия Великого. http://www.geocaching.su/?pn=101&cid=4876 Храм Афанасия Александрийского построен на берегу реки Кубены в деревне Чирково. В начале XV века на северо-восточном берегу Кубенского озера образовалось Заозерское удельное княжество. Первым князем Заозерского княжества стал представитель ярославского княжеского рода Дмитрий Васильевич Заозерский. Отец князя – великий князь Василий Васильевич Ярославский участвовал в битве на Куликовом поле. Василий Васильевич назвал своего сына в честь вмч. Дмитрия Солунского. Память этого святого отмечается церковью 9 ноября. Именно в этот день впервые прошла панихида по воинам, погибшим в Куликовском сражении. Князь Дмитрий Васильевич построил первую христианскую церковь в этих местах. Деревянная церковь в деревне Чирково была построена в честь небесного покровителя князя вмч. Дмитрия Солунского. Князь Дмитрий Васильевич и его жена Мария активно поддерживали деятельность Дионисия Глушицкого и Александра Куштского по основанию новых монастырей в крае. Князь выделял земли монастырям, оказывал помощь в приобретении икон и церковной утвари. Сын князя Дмитрий, преподобный Иоасаф Каменский (в миру – Андрей), в раннем возрасте принял монашеский постриг в Спасо-Каменном монастыре. При князе Дмитрии Васильевиче Заозерском на песчаном возвышении на берегу реки Кубены у деревни Чирково был основан монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Место получило название Лысая гора. В честь святых Афанасия и Кирилла Александрийских был основан второй храм монастыря. Князь Дмитрий Васильевич Заозерский погиб в первой половине XV века. |
| игум. Спасо-Каменного мон-ря, о строительстве храма в честь Успения Пресв. Богородицы. Епископ дал преподобному икону Пресв. Богородицы и церковную утварь. От св. блгв. кн. Димитрия Васильевича и его супруги св. блгв. кнг. Марии , владевших Заозерьем - землями близ Кубенского оз., А. К. получил жалованные грамоты на деревни. Следуя их примеру, боярин Василий принес в дар А. К. дер. Колябино. Вскоре преподобный стал игуменом Куштской обители. В житии преподобного рассказывается о совершенном им чуде: во время набега татар на вологодские земли 5 татар явились в мон-рь, но пали на землю замертво, после того как игумен осенил их крестным знамением. Через неск. часов А. К. «возбуди» их и они «поидоша путем своим, славяще и хваляще милости святаго». Обладая даром прозорливости, А. К. предсказал благотворительнице мон-ря заозерской кнг. Марии ее кончину. Предчувствуя близость смерти, он заповедал построить теплый храм во имя свт. Николая Чудотворца, указав при этом место постройки. В проложном житии преподобный описан как человек среднего роста, «излише сухой», круглолицый, с «тихими» глазами, круглой бородой по грудь, с темно-русыми, наполовину седыми волосами. А. К. преставился в воскресный день после совершения литургии и Причастия Св. Таин. По завещанию тело А. К. было положено вне ц. Успения у юж. стороны алтаря. Вскоре на могиле преподобного выросла рябина. У крестьянского мальчика, отломившего ветку с нее, сильно разболелась рука. Мальчик выздоровел, после того как помолился А. К. и приложился к его гробу. Это было первое посмертное чудо А. К. Местные жители брали ягоды с рябины и получали исцеление. По причине множества чудесных исцелений (в большинстве случаев больных, одержимых душевными болезнями) в нач. XVI в. А. К. стали называть «преподобным Куштским чудотворцем». Служба А. К. составлена ок. 1575 г. (РГБ. Троиц. 624, кон. XVI - нач. XVII в.), ее особенностью является то, что в ней тропари канона начинаются теми же словами, что и ирмосы . Др. вариант службы был составлен в XIX в., совр. |
| По мнению профессора Н. А. Заозерского, указанными канонами вводилось новое церковное устройство, и митрополиты - это вовсе не новое наименование древних первых епископов-примасов, а иерархи, области которых входили в состав более обширных округов, находившихся в юрисдикции древних примасов. «Митрополит, - пишет он, - явился посредствующей инстанцией между епископом и примасом.» В 6-м правиле I Вселенского Собора, в котором настаивается на неприкосновенности преимуществ Александрийских епископов: «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте и в Ливии, и в Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми сими... Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества церквей,» - Н. А. Заозерский находит свидетельство того, что «законодатель оставил неприкосновенным древнее синодально-примасское устройство всюду, где оно уже образовалось и имело свое прошлое; примас оставался с прежним своим значением во всем своем округе; следовательно, синодально-митрополитское устройство вводилось как новая централизующая церковное управление организация только в качестве дополнения прежде существовавшего устройства, а отнюдь не как заменяющая его форма.» На деле, однако, как это установлено церковными историками и канонистами, права Александрийского епископа в эпоху I Никейского Собора были именно правами митрополита, несмотря на всю обширность его области; ибо между Александрийским епископом и епископами других городов Египта, Ливии, и Пентаполя не было посредствующих инстанций. Что же касается особого авторитета Александрийского престола, то его нельзя выводить из прав примаса и сводить к этим правам. Высокий авторитет кафедры св. Марка распространялся на всю Вселенскую Церковь. Поэтому то обстоятельство, что Александрийские епископы выделялись из ряда прочих митрополитов, не может быть использовано как аргумент в доказательство того, что они были главами Церкви, включавшей в себя уже в IV столетии несколько митрополий. «Примас,» «первый епископ» - это не титулы, а всего лишь архаические уже для IV века наименования первых епископов, которые в Никейскую эпоху почти повсеместно стали именоваться митрополитами. |
|
|
