| Это видно на любом примере. Как бы при слушании сонаты, или драмы нам ни понравился какой-нибудь пассаж, или сцена, – нас все-таки сейчас же охватила бы подстрекающая скука, как только нам привелось бы бесконечное число раз слушать, или смотреть то же самое в повторении: мы желаем дослушать сонату до конца, насладиться драмой всецело, хотя бы последующие тоны, или сцены нравились нам менее, чем предыдущие. Так сильно вооружены мы самой природой своей души против остановок. Но в скуке лежит не одно только требование изменения и смены, ибо даже постоянное изменение состояний и деятельностей скоро вызывает только равнодушие и скуку, если перемена не ведет к состоянию, более достойному и высшему. Отсюда ясно, что во всяком случае монотонное повторение здешней жизни, или даже постоянное однообразие ограниченных, несовершенных состояний в иной жизни точно так же мучило бы нас и было бы адом, как и здесь. Потому то ход наших предыдущих доказательств и представляет совершенно противоположную картину поступательного развития к совершенному. Совершенство Но предположим, что мы достигли совершенства; ведь упомянутые остряки мыслят даже и совершенное бытие необыкновенно скучным, потому де, что нечему уже научиться, либо нечего нового почувствовать. Этим представлением они опять-таки обнаруживают, что они не выразумели сущности скуки, ибо последняя бывает спутницей только несовершенного: оно-то и чувствует неудовольствие при остановке развития. Но если перенести это чувство на совершенное, то этим делаешь его несовершенным и нуждающимся в развитии, т. е. допускается противоречие своему собственному предположению. Все совершенное имеет своей сущностью по себе единообразие (Einerleiheit), и мир тотчас погрузился бы в хаос, если бы прекратилось единообразие совершенного. Кто сомневается в том, что законы природы всегда остаются одинаковы, кто предполагает, что в следующем году реки могут замерзнуть при июльских жарах! У кого есть желание, чтобы в ближайшем случае радиусы круга вдруг явились неравными, а тупой угол стал меньше, чем прямой? Кто найдет скучным единообразие в том, что истина никогда не бывает ложью, прекрасное отвратительным, доброе дурным? Но как совершенному необходимо свойственно единообразие, так же свойственна ему и радость. |
| Если мы согласимся с Юмом, мы не докажем, как он думал, что чудеса невероятны, а просто зайдем в тупик. С той минуты, как мы задумались над вероятностью чудес, под вопросом само единообразие природы. Метод Юма не поможет нам ответить ни на тот, ни на другой вопрос. И единообразие, и чудеса попадают в некий лимб, куда нет входа ни вероятности, ни невероятности. Это ничего не даст ни ученому, ни богослову; и, следуя Юму, делу никак не поможешь. Нам остается одно: исходить из совсем иной вероятности. Перестанем хоть на минуту думать о том, вправе ли мы считать природу единообразной, и спросим, почему, собственно, ее такой считают. На мой взгляд, причины этому три, и две из них внеразумны. Во-первых, мы подвластны привычкам. Нам кажется, что новые ситуации должны повторять старые. Кажется это и животным — вы можете увидеть это у кошек и собак, иногда с очень смешными последствиями. Во-вторых, в практической деятельности мы не принимаем в расчет неожиданных выходок природы, потому что мы против них бессильны. Мы не хотим зря беспокоиться, вытесняем их из сознания, и образ единообразной природы безраздельно воцаряется в нем. Обе эти причины внеразумны, иррациональны и не могут иметь ни малейшего отношения к тому, верен ли сам принцип. Однако есть и третья причина. «В науке, — говорил покойный Артур Эддингтон, — мы сплошь и рядом видим то, чего доказать не можем, а убеждает нас врожденное ощущение, что именно так и должно быть». Казалось бы, критерий этот непозволительно субъективен; но не он ли поддерживает нашу веру в единообразие природы? Мир, в который то и дело врываются ни с чем не сообразные события, не просто неудобен — он ужасен. Мы ни за что не захотим в нем жить. Наука имеет дело именно с неправильностями, но не успокоится, пока не впишет их в некую связную систему. Она поступает так, потому что мы не успокоимся, пока не создадим и не проверим гипотезу, которая даст нам право сказать, что ничего неправильного и не было. Природа, как мы ее видим, — просто ворох отклонений. Вчера печка грела, сегодня нет; вчера вода была хорошая, сегодня ее нельзя пить. Вся масса разрозненных наблюдений не выстроилась бы в четкие формулы, если бы не изначальная, крепкая вера в единообразие природы. |
| Но можем ли мы доверять этой вере? А вдруг это просто привычная форма мыслей? Нечего и говорить, что до сих пор факты всегда ее подтверждали, пока мы не добавим: «И всегда будут подтверждать». Добавить же это мы не можем, пока наша вера не будет обоснована. Но ведь мы и спрашиваем, обоснована ли она. Соответствует ли чему-нибудь во внешней действительности это наше чувство? Ответ зависит от того, какой философии мы придерживаемся. Если кроме природы ничего нет, если наши убеждения, в сущности, лишь побочный продукт механического процесса, нет никаких оснований полагать, что наши мнения и вытекающая из них вера говорят нам что-нибудь о действительности. Мнения эти — просто наша черта, как цвет волос. Доверять им мы вправе лишь при другой философии. Если источник всех фактов в определенной мере подобен нам, если это — разумный дух, а наши разум и духовность исходят из Него, тогда, конечно, нашим мнениям можно верить. Нам противен беспорядок, потому что он противен Творцу. Неупорядоченный мир, в котором нам не хочется жить, — тот самый, который Он не захотел бы создавать. Наука логически требует именно такой философии. Самый лучший из наших натурфилософов профессор Уайтхед пишет , что века веры в Бога, «сочетающего личную энергию Яхве с разумностью греческого философа», и породили упования на упорядоченность природы, без которой не родилась бы нынешняя наука. Люди становились учеными, потому что они ждали от природы закона, а ждали они его потому, что верили в Законодателя. У многих ученых веры этой уже нет; интересно, насколько переживет ее вера в единообразие природы? Пока что появились два знаменательных симптома: гипотеза о беззаконности микромира и сомнения во всевластности науки. Быть может, мы ближе, чем думаем, к концу Научного Века. Но если мы примем Бога-Творца, должны ли мы принять и чудо? Должны — не должны, а гарантий против этого нет. Такова цена. Богословие говорит нам: «Примите Бога, тем самым — и чудеса, которых не так уж много, а я за это дам основание вашей вере в единообразие природы, которому не противоречит подавляющее большинство фактов». Лишь философия, запрещающая возводить единообразие природы в абсолют, обосновывает нашу веру в то, что оно почти абсолютно. Альтернатива — много хуже. Поставьте природу во главу угла, и вы не сможете доказать даже себе, что единообразие ее хотя бы вероятно. Вы зайдете в тупик, как Юм. Богословие предлагает вам деловое соглашение, приняв которое, ученый может ставить опыты, а верующий молиться. |
| Кроме вторичных причин, существуют причины первичные. Разум является первичной причиной. И принцип единообразия (основанный на постоянном сочетании событий) указывает нам, что определённого рода следствия порождаются только разумными причинами – речь, наконечники стрел, керамика, изображения и симфонии. Предыдущий повторяющийся опыт настолько убеждает нас в появлении такого рода следствий исключительно в силу действия разумных причин, что мы, когда обнаруживаем даже единичный факт, который можно отнести к такого рода следствиям, неизменно предполагаем существование породившей его разумной причины. Когда мы видим прочерченную на песчаной отмели надпись «Джон любит Мэри», мы ни за что не подумаем, что это игра ветра и волн. Вопрос в том, действительно ли возникновение первого живого организма (факт, который мы не наблюдали) имело вторичную (естественную) причину, или же причина здесь была первичной, разумной. Единственно научный способ выяснить это – посредством аналогии с нашим опытом, указывающим, какого рода причины регулярно порождают такого рода следствия. Принцип единообразия – это довод, основанный на аналогии. Это попытка проникнуть в неизвестное (в прошлое) через известное (через настоящее). Поскольку у нас нет прямого доступа к прошлому, мы можем «познавать» его только по аналогии с настоящим. Именно так реконструируются человеческая история, история Земли и история жизни. Например, геологическая история, как наука, полностью зависит от принципа единообразия. Если бы мы не могли в настоящее время наблюдать в природе или в лаборатории, как определённого рода причины порождают определённого рода следствия, мы не могли бы методологически законно реконструировать геологическую историю. Но поскольку мы можем наблюдать, как естественные причины порождают такого рода следствия в наши дни, мы вправе постулировать, что сходные естественные причины порождали сходные следствия, сохранившиеся в геологической летописи прошлого Земли. Археология, как наука, возможна только благодаря тому, что мы применяем принцип единообразия. Определённые виды орудий, произведений искусства и письменности систематическим образом указывают нам на определённые особенности создавших их разумных существ. Даже простейший наконечник стрелы позволяет нам сказать, когда и какие именно индейцы его изготовили. Его можно отличить от осколков камня или кремня, сформированных игрой ветра и волн. Когда среди следов прошлого мы встречаем надписи, произведения живописи, литературы или музыки, мы незамедлительно приходим к выводу, что они созданы разумными существами. |
| В свою очередь, и я, как внешняя реальность для всякого другого человека, имею фундамент своей реальности в его ощущении, хотя и представляюсь ему отличным; реальность всего мира имеет свой фундамент в ощущении моем, как и других людей, и неотлична от него по природе, хотя и представляется общечеловеческому ощущению отличной. Я знаю о существовании внешнего мира, между прочим, потому, что он существует в других людях так же, как и во мне. Что мир существует в других людях, это я знаю потому, что другие люди имеют жизнь подобную моей; что другие люди имеют жизнь подобную моей, это я знаю потому, что такой жизнь их обнаруживается в моем ощущении, такое обнаружение их жизни тожественно с моим ощущением, – существует только в моем ощущении, а не вне его. Значит, и существование мира в других людях, как обнаружение их жизни, имеет место только в моем ощущении, – и мир, насколько он существует даже в других людях, существует собственно в моем ощущении; равно как и группы возможностей ощущений, которые представляются мне людьми, существуют собственно во мне, в моем ощущении. Значит, вне моего ощущения, вне меня, не существует ничто. А когда ощущения мои внушают мне доверие к существованию чего-либо вне меня, то это доверие есть не более, как иллюзия. 22) Наши ощущения связаны некоторым законом. Они соединяются не случайно, но в систематическом порядке. Этот порядок составляет часть универсального порядка, установленного во вселенной, которому не подчиняться человек не может. Порядок природы однообразен и составляет основной закон или общую аксиому 33 . Принцип единообразия порядка природы оказывается конечной большей посылкой всех наведений 34 . Выражение: «закон природы» – не означает ничего, кроме существующих между естественными явлениями единообразий 35 . Одни виды единообразий найдены совершенно неизменными, проникающими всю природу, а другие оказываются изменяющимися по различию времени, места и других обстоятельств 36 . Открыто несколько единообразий, которые в мере достоверности, требуемой всеми человеческими целями, могут быть признаны совершенно достоверными и вполне всеобщими 37 . |
| поиск: разделы рассылка Оба конфликтующих лагеря в деле панк-группы изъясняются единообразным матом, считает Елена Чудинова " Одни уже проплясали " ню " в поддержку страдалиц, другие требуют группового изнасилования негодяек " Публицист Елена Чудинова считает, что акция панк-группы в ХХС показала абсолютное нежелание крайних ее сторонников и противников слышать друг друга. В статье, опубликованной в журнале " Эксперт " , Елена Чудинова предлагает оштрафовать участниц группы и посадить их на 15 суток, но затем разработать законодательные меры по защите святынь. По мнению Чудиновой, законодательная безответственность оскорбления святынь может приводить к самосудам и непоправимой жестокости: " Непрописанность в законе безопасности святынь (тоже, конечно, результат советского наследия) и породила всю нынешнюю коллизию, нанесшую уже слишком много вреда. Одни требуют полной себе безнаказанности в любых безобразиях, другие пытаются наказать незамедлительно, но не вполне, мягко говоря, в согласии с действующим законодательством " Известный публицист с сожалением отмечает, что и сторонники, и противники панк-группы соревнуются между собою в дикости: " Оба конфликтующих лагеря изъясняются единообразным матом. И соревнуются в дикости. Одни уже проплясали " ню " в поддержку страдалиц, другие требуют, не преувеличу, группового изнасилования негодяек и сажанья их на кол " Елена Чудинова с сожалением отмечает непохожесть радикальных православных на первых христиан: " Эти люди полагают, что практика сжигания на кострах уведет их от бездуховного развратного секуляризма. Секуляризм, он, конечно, и бездуховен, и развратен. Но в попытке убежать от него подальше, они равняют себя по христианам стародавних времен, что есть большая ошибка. Главною чертою тех христиан была не готовность мучить, но готовность идти на муки, не готовность убить, а готовность умереть за свои святыни. Только эта готовность и способна в действительности святыни защитить " . По материалам: Поделиться… СМ.ТАКЖЕ ЩИПКОВ ЛЕКТОРИЙ «КРАПИВЕНСКИЙ, 4» TELEGRAM 21.04.2024 14.04.2024 11.04.2024 07.04.2024 31.03.2024 28.03.2024 24.03.2024 17.03.2024 РУССКАЯ ЭКСПЕРТНАЯ ШКОЛА 30.04.2023 04.08.2022 25.12.2021 04.12.2021 24.11.2021 УНИВЕРСИТЕТ Поделитесь с друзьями |
| Однако исследования сохранившихся древнейших рукописей показывают, что вывод из оборота ранних списков К. произошел не ранее рубежа IX и X вв. Хотя начинание Усмана и было поддержано общиной, а созданная под рук. Зейда ибн Сабита версия встретила одобрение, другие тексты исчезли не сразу. Запоминание продолжало оставаться основным способом хранения и передачи священного текста. Источники сохранили свидетельства оппозиции идее письменной фиксации, как заведомо обреченной на воспроизводство ошибок. Особенности периода письменно-устного бытования К. обусловили сложности, с к-рыми столкнулись мусульм. авторитеты в процессе выработки правил фиксации единообразного текста К. Появление, а потом и закрепление огласовок в К., т. е. становление единообразного текста, связаны с острыми идеологическими дискуссиями в мусульм. обществе в VIII-X вв. В связи с кодификацией К. мусульм. общине необходимо было решить неск. задач: выработать приемлемый для всех авторитетов вариант консонантной основы текста; внедрить систему диакритических знаков и знаков вокализации; принять общие правила рецитации К., т. к. и после решения 2 первых задач сохранялась возможность неоднозначного понимания текста. Задача разработки грамматических основ арабского языка становилась особенно актуальной в связи с ростом числа неарабов среди мусульман. Возникала опасность искажения арабского языка, что неизбежно отражалось на понимании К., приводило к ошибкам при его рецитации. Развитие системы письма и фиксация грамматической системы были завершены к кон. IX в. Почти на это же время (VII-IX вв.) приходится деятельность масоретов, разрабатывавших систему огласовок евр. консонантного алфавита с целью обеспечения единообразного понимания текста книг ВЗ. Для создания единой редакции текста К. были необходимы не только разработка основ грамматики араб. языка и выработка инструментария полной письменной фиксации араб. текста, но и политическая воля и авторитет, первоначально они исходили от Абу Бакра, Омара (634-644) и Али (656-661), затем последовала инициатива 2 ирак. наместников - Зияда ибн Абихи (ум. в 675) и Хаджаджа ибн Юсуфа (ум. в 714), покровительство влиятельных халифских вазиров Ибн Муклы (ум. в 940) и Ибн Исы (ум. в 946). Источники сообщают, что варианты текста (ал-кират), основанные на различиях в передаче консонантной основы слов или целых фраз, передавались в мусульм. ученой среде до X в. Сохранялись только те варианты, к-рые имели филологическое или теологическое значение. Очевидно также, что такие варианты могли служить и служили существенными аргументами в идейной полемике. Это являлось серьезным стимулом к «фабрикации» вариантов, возникавших из попыток «нужного» истолкования К. Однако следует признать, что распространение «официального текста» свело вариативность текста К. к минимуму, и первая из упомянутых задач была решена. |
| к. он был приложением к новому «Акту о единообразии». 20 дек. 1661 г. этот экземпляр получил формальное одобрение верхней и нижней палат Конвокации и был подписан всеми ее участниками (долгое время рукопись считалась утраченной, однако в XIX в. она была обнаружена и издана в виде факсимиле: Facsimile of the Original Manuscript of the Book of Common Prayer. L., 1891; изд. транскрипции рукописи: The Book of Common Prayer from the Original Manuscript. L., 1892). С 14 янв. 1662 г. новая «К. о. м.» и утверждавший ее «Акт о единообразии» рассматривались в парламенте; поскольку в ходе длившейся неск. месяцев дискуссии члены парламента вносили предложения по дальнейшему исправлению нек-рых формулировок в «К. о. м.», в этот период регулярно созывались заседания верхней палаты Конвокации, на к-рых принималась или отвергалась вносимая и обсуждаемая в парламенте правка (обзор дебатов с выписками из журналов парламента и Конвокации см.: Parker. 1877. P. CCCCLVII-CCCCLXXVI). 19 мая 1662 г. на заседании палаты общин в присутствии кор. Карла II было объявлено об одобрении парламентом и королем «К. о. м.» и утверждавшего ее «Акта о единообразии» (текст см.: An Act for the Uniformity of Publique Prayers and Administracion of Sacraments and other Rites and Ceremonies and for establishing the Form of making ordaining and consecrating Bishops Preists and Deacons in the Church of England//StatRealm. Vol. 5. P. 364-370). В преамбуле акта предлагался краткий обзор событий, предшествовавших составлению новой версии «К. о. м.»; особо подчеркивалось, что «К. о. м.» одобрена как Конвокацией, так и парламентом. Отмечая, что законное принятие единой формы богослужения призвано способствовать достижению церковного мира и единства англ. народа, король предписывал, чтобы со Дня ап. Варфоломея, т. е. с 24 авг. 1662 г., все священнослужители Церкви Англии использовали только новую «К. о. м.». В документе также впервые вводилась особая «форма согласия»: все представители духовенства должны были публично прочесть из «К. |
| Если это будет допущено, то или вера в единообразие не инстинкт или она такой инстинкт, который, подобно всем прочим инстинктам, может быть побежден приобретенным знанием»... Что сказать на это?! Против такой необузданности мысли, против такого хаоса суждений, сказать нечего... Это болезнь, это – слепота духа, изображаемая священными словами: «рече безумен в сердце своем: несть Бог... И аще кто из мертвых воскреснет, не имут веры»... Нечего говорить против такой слепоты ума тем более, что он же сам, Д. С. Милль, утверждает как краеугольный камень своей системы, что «единообразие порядка природы составляет основной закон или общую аксиому» мышления и знания. Так к чему же толковать о том, что вышло бы, если бы эта основная аксиома была ниспровергнута?! Из немыслимого и фактически невозможного хаоса вышел бы хаос, не более, – но никак не определенное эмпирическое знание, которое, будто бы, ниспровергло бы все основных атомы нашего ума. А так-как такое дикое хаотическое сочетание идей, скажем мы в заключение, ни под каким видом не может быть допущено, то, значит, нужно заключить из слов Д. С. Милля, что вера в единообразие законов природы «инстинктивна, прирожденна». Посмотрим теперь, так ли или иначе, объясняет аналогичную прирожденность душевных качеств биолог позитивист Спенсер. В своих «Основаниях Биологии» 154 , в статье о наследственности, он рассуждает следующим образом: «лучшие примеры наследования органических видоизменений, происходящих от видоизменения отправлений, находим мы у человека. Никакой иной причины нельзя приписать тех быстрых превращений, которым подвергаются британские расы, будучи поставлены в новые условия места, климата и т.п. Можно привести и некоторые специальные видоизменения органов, причиненные специальными изменениями в их отправлениях. Всеми признано, что большие руки у мужчин и женщин составляют наследие предков, которые вели трудовую жизнь. Существуют некоторые доказательства того, что и видоизменения глаз, причиняемые особенного рода их употреблением, передаются наследственно. |
| В известных местностях входили в общее употребление известные авторитетные чины и уставы; но так как при этом каждая принимавшая их церковь оставалась свободной относительно их частностей, которые могла изменять, дополнять и сокращать на основании чинов и уставов своих местных, прежде бывших, и вообще всяких других чинов и уставов, находившихся в её распоряжении: то и единообразие было таковым только в общем при более или менее значительном разнообразии в частностях. Вошедшие в общее употребление чины и уставы, сохраняя разнообразие в частностях, с другой стороны имели движение вперёд, именно – не остались навсегда в том виде и том объёме в отношении к общему, в каких явились первоначально, но по мере течении времени расширялись и вообще образовывались. Мы приняли от Греков христианство в то время, когда у них в патриархате Константинопольском, который был для нас собственным источником чинов и уставов, водворилось единообразие одних и других, хотя ещё и не совершенно полное. Вследствие этого у нас, с самого начала у нас христианства, явилось единообразие чинов и уставов, хотя также не совершенно полное. Но при этом частное разнообразие единообразных (в общем) чинов и уставов, существовавшее у Греков, воспроизвелось и у нас, быв перенесено из греческих рукописей в наши славянские. Засим, дальнейшая история наших чинов и уставов должна бы была состоять в том, чтобы у нас воспроизводилось постепенное изменение тех и других в смысле расширения и вообще образования, которое совершалось с ними в Греции. Но на самом деле она состояла не в одном этом. В отношении к общественному богослужению вечерне-утреннему или к службам вечерни и утрени у Греков патриархата Константинопольского имел место тот экстраординарный случай, что вошедшие было у них в общее употребление свои собственные уставы и чины этих служб заменились потом уставом и чинами чужими, заимствованными от другого патриархата (Иерусалимского). Вслед за Греками патриархата Константинопольского это усвоение нового устава и новых чинов названных служб имело место и у нас в России. |
|
|
