| Залив, оканчивающий Красное море на северо-востоке, получил тогда обширную известность благодаря острову Иотаба и торговому порту Аил, в которых сосредоточивалось торговое сухопутное и морское движение. Империя давно уже имела здесь своих приверженцев, и торговые люди заводили разнообразные сношения на том и другом берегах Красного моря, покупая драгоценные произведения Аравии и Эфиопии и перевозя их на север. В особенности важны по своим последствиям были торговые связи с западным берегом через торговый порт Адулис, открывавший путь в царство аксумское, или нынешнюю Абиссинию, откуда получались рабы, слоновая кость и разные благовония и пряности. Здесь же чрез посредство абиссинцев и арабов Йемена намечался караванный путь в Индию в обход персидского царства, что разрешало до известной степени весьма важную проблему, вызванную политическими осложнениями на персидской границе. Юстиниан принял ряд экстренных мер, чтобы завязать здесь прочные отношения Он обратил внимание на арабские племена, кочевавшие на юг от византийских владений, именно племена фиников, кинда и маад. За разнообразные денежные выдачи и привилегии один из начальников этих племен согласился поступить на службу империи и держать в известном подчинении соседних шейхов в качестве византийского филарха. Император вступил с ним в дружественные сношения, заставил дать в заложники сына его и воспитал его в Константинополе. Таким образом, постепенно распространялись в Аравии византийская образованность и христианство и, вместе с тем, пресекались для Персии средства распространять здесь свое политическое влияние. Не менее успешна была политика Юстиниана в Йемене и Абиссинии . Здесь прежде всего обращало на себя внимание царство омиритов, или Гимайр, где христианство пустило корни еще раньше Юстиниана, и где церковная организация подвергалась опасности со стороны язычников, находивших поддержку в Персии. Византия оказала покровительство христианской партии в земле омиритов и поощрила притязания абиссинского царя на эту область. |
| (L’omilia di Yohannes, vescovo d’Aksum in onore di Garima). Издатель пользовался только парижской и берлинской рукописями. Кроме них есть еще одна в собрании д’Аббади и одна в Британском музее [Orient. 702]. Последняя была у меня под руками, и по сличении с текстом, напечатанным Conti Rossini обнаружила различия, весьма существенные, против обеих рукописей, положенных в основание издания. Различаясь от них больше, чем они между собой, она в большинстве случаев стоит ближе к берлинскому списку. Приводить полностью ее варианты излишне для целей нашей работы и едва ли удобно вообще – было бы проще перепечатать весь трактат по лондонской рукописи. Поэтому я здесь укажу только на некоторые, наиболее крупные отличия. В лондонской рукописи нет счета чудес, как и в берлинской, кроме того, в ней опущены: седьмое чудо (1. 492–6), весь длинный рассказ о дарах Габра-Маскаля (1. 528–556), а также чудеса 10, 11 и части 12-го (до 1. 579), нет. и берлинской „интерполяции“ (р. 171). Часто даются другие библейские цитаты, в 6-м чуде речь женщины передана совершенно иначе. Из более частных отличий укажу на следующие: 1. 68 после молитвы Исаака перед путешествием добавлено: „и так говоря, взял схиму из ящика, и одежду, и пояс, и клобук, и меч золотой и золотое копье; взял и коня и сел на него“. Haba angasa mid hohtam (69) – пропущено. Встреча с Пантелеимоном описывается иначе: „и сказал „евлогисон“ трижды. Тог молчал и не отвечал. И опять он повторил, говора: „евлогисон“ трижды. И тот молчал и не отвечал. И опять он повторив, сказал трижды: „евлогисон“. И сказал святой Пантелеимон: „кто ты?“ И он прочел ему всю веру Христианскую. И тогда тот открыл ему, и он вошел“... За словами: „слушай, сын мой“... (1.85) действительно в уста Пантелеимона влагается длинное славословие. Пострижения Исаак просит не на другой день (1. 83), а через 10 лет; девять преподобных живут вместе (1. 116) не один год, а 5 лег; размеры змея указаны другие. 1. 139 sq. читается: „я и брат мой оии Оц – моложе вас и сильнее; мы посмотрим этого змея“. |
| Таким образом родословие Абия-Эгзиэ выпускает три члена и переставляет один (Адхани). Само собой разумеется. что нам нечего искать точности и даже простой достоверности в данных, относящихся к аксумским и ближайшим к ним временам. Сама краткость родословий и малое количество поколений характерно, и указывает, с одной стороны, на скудость преданий, с другой – я думаю, на перерыв его во время смут. Монастыри так же не сохранили непрерывной традиции, как и светские историки. Уже во поводу Такла-Хайманота нам приходилось говорить об этом; в настоящем случае также бросается в глаза несообразность данных генеалогий с действительной хронологией. Одиннадцатым от Ливания Евстафий едва ли мог быть: тогда пришлось бы считать монашеское поколение более, чем в 50 лет. Если оставить без внимания пропуск трех членов в родословии наших подвижников, то Ираклид окажется современником Евстафия, а Абия-Эгзиэ – Такла-Хайманота. Последнее согласно и с генеалогией этого подвижника, в которой от него до Арагави вверх насчитывается приблизительно столько же монашеских поколений 121 . Интересна заметка нашего родословия о том, что шестой потомок Ираклида жил во время нашествия Граня. Последнее постигло Эфиопское царство во второй четверти XVI-ro века; кладя обычно по три поколения на столетие, мы при шести поколениях как раз придем к XIV веку – времени жизни Евстафия. Впрочем, судя по последним 19 родам генеалогий, доходящим вероятно до конца XVIII в., поколения считались значительно меньше. Может быть и при счете их от Ираклида до Амха-Селясэ были такие же пропуски, как и в первой частя генеалогии, относящейся к древнему периоду. Если таким образом Абия-Эгзиэ может считаться современником Такла-Хайманота, то не был ли Мадханина-Эгзиэ из Шоа, упоминаемый на f. 54 его жития тожествен с одноименным учеником Такла-Хаймапота, основателем Банкуальской обители? Решение этого вопроса зависит отчасти оттого, в каком отношении земля Мараба стоит к Банкуалю. Обе метности находились в Тигре. Не был ли также, авва Назарий, областью которого названа Куалкуала leu f. 50, тожествен с одним из 12 мамхеров Бацалота-Микаэля, упоминаемым как увидим ниже, в житии Аарона? |
| Собственно в Аравии христианство было распространено еще ранее. Уже в III веке, когда Ориген (†254) посетил Северную Аравию, там было много епархий, из которых наиболее достойна упоминания Бострская. В последующие века отшельники и монахи продолжили распространение Евангелия среди арабов. Приходили также многие миссионеры и из Эфиопии. Но число христиан всегда оставалось небольшим. Среди омиритов, населявших Благополучную Аравию (современный Йемен, древняя область царицы Савской), больших успехов добились иудеи. Они неоднократно провоцировали жестокие гонения на христиан, в одно из которых принял мученическую кончину и святой Арефа. В 535 г. в Южную Аравию вторглись эфиопы, вероятно, подстрекаемые Юстинианом, чтобы помешать гонениям на христиан. Неоднократно эфиопские цари выступали походами против омиритов, иногда успешно, иногда нет, но христианство не смогло окончательно утвердиться в Благополучной Аравии. Что касается периодического влияния Византии, достойно упоминания введение епископом Григентием в Аравии «Законов омиритов», которые были непосредственно инспирированы законодательством Юстиниана и имели целью улучшение преобладавшей нравственной ситуации 153 . Распространение среди арабов христианства и иудейства и длительное столкновение между ними пробудили в недрах арабского мира религиозное чувство чисто синкретического настроя, из которого впоследствии вышел ислам . И) С первых веков лучи христианской истины проникли в Эфиопию. Но христианство возобладало здесь в IV веке благодаря трудам двух братьев из Тира, Фрументия и Эдесия. Они прибыли в Аксум, столицу Эфиопии, молодыми пленниками и рабами царя. Но затем, благодаря своим способностям и добродетельности, им удалось завоевать доверие эфиопов и достичь высокого положения в обществе. В частности, Фрументий сделался воспитателем наследника престола Айзаны. Позже он посетил Александрию, поведал Афанасию Великому о случившемся, и тот рукоположил его (в 340 или ок. 346 гг.) во «епископа Аксумского». Вернувшись в Эфиопию, он крестил Айзану, который к этому времени стал уже царем, и развил бурную миссионерскую деятельность, привлекая к вере большую часть народа. Его брат Эдесий сперва также трудился в Эфиопии, но затем вернулся в Тир и стал там священником. Об этом мы черпаем сведения у Руфина, который познакомился с Эдесием в Тире, и от Афанасия Великого 154 . |
| С другой стороны, в Аксум был отправлен Ноннозос для поддержания союза, заключенного Юлианом. 1898 Однако, все эти дипломатические ходы не удались, потому что шелк продолжал идти через Персию; зато христианская ревность Елесбааса аксумского и Абрага гимиарского обеспечила в этих странах на все время царствования Юстиниана византийское влияние. 1899 В Египте, с тех пор как Диоклетиан вывел посты из нижней Нубии, южная граница империи отодвинулась до первого порога. По ту сторону обитали грозные соседи, Блеммии, а южнее – Нобады. Это были хищные народы, постоянные набеги которых были крайне тягостны для Египта; Византия кончила тем, что решилась платить им ежегодное пособие. 1900 Кроме того, они были язычники и из-за них христианская империя должна была терпеть в Филе существование древнего храма Изиды. Действительно, договоры признавали за варварами право являться туда для жертвоприношения и кроме того дозволяли им уносить к себе в известные времена золоченые киоты ( aedicolum ) с изображениями богини. 1901 Сам Юстиниан должен был с этим примириться, но можно судить как много должны были стоить подобные уступки его нетерпимому и набожному уму. 1902 Между тем, около 540 года, нобадское царство, центром которого была Донгола, сделалось довольно могущественным. Царь Силько, воюя против блеммиев и народов верхней Эфиопии, образовал по Нилу довольно обширное государство. Он торжественно провозгласил себя «царем нобадов и всех эфиопов» и в образных выражениях объявлял, «что он не только не следует позади других царей, но еще идет впереди их»; что он не позволяет своим врагам «отдыхать в тени, но принуждает их оставаться на солнечном припёке и при том так, что никто не принесет им воды в их жилища. Ибо, – добавлял он, – я лев для нижних стран (низовья) и медведь для верхних стран (верховья)». 1903 В этом африканском деспоте, очевидно, надлежало искать 138. Византийская ткань, хранящаяся в Сансе (сцены из жизни Иосифа). союзника и византийская дипломатия не преминула это сделать. |
| 1096 Переход от язычества к христианству в Аравии произошел именно в царствование Эзаны. В одних его надписях он титулуется «сыном Махрема» – главного божества Аксумского языческого пантеона. Там же упоминаются и другие божества (Астар, Бехер, Медр). Однако в других надписях, видимо, более поздних, явно видны следы христианизации. Так, в одной надписи говорится: «Силою владыки небесного, на небе и земле одержавшего победу над сущим, Эзана, сын Але-Амиды...» и заканчивается надпись так: «И воздвиг я этот трон силою владыки небесного...» В другой надписи уже идет вполне оформленная христианская терминология: «Пребывая в вере в Бога и могущество Отца, и Сына, и Святого Духа, тому, кто сохранил мне царство ради веры в Сына Его Иисуса Христа... я, Азана... раб Христов...» Из текста Филосторгия неясно, что за «правитель народа» имеется в виду. Судя по надписям, царь Аксума титуловался «малик» (если надпись была на сабейском языке), «негус» (если надпись была на аксумском языке) и «басилевс» (если надпись была на греческом языке). В то же время упоминаются «негусы отрядов» и «басилиски» («царьки»), то есть зависимые правители. Поэтому иногда в надписях верховный правитель Аксума именуется как «малик маликов» и «басилевс среди басилевсов Аксума». 1097 Известна гора Сафар в Аравии Счастливой (совр. Сабер). Упоминаемый эмпорий – это, скорее всего, Arabiae Felicis Emporium, порт Химьяритской области (совр. Аден). 1099 Судя по географическому контексту, а также по прямому указанию в следующем параграфе (6), под Индией в данном случае Филосторгий понимает Аравийский полуостров. 1102 Аксумиты были уже в значительной степени христианами. Во времена Константина Великого философ Меропий из Тира вместе с двумя братьями, Фрументием и Эдесием, отправился в Индию. По дороге они попали к аксумитам. Меропий был убит, а его братья были доставлены во дворец в Аксум. Вскоре они завоевали расположение царя и начали насаждать христианство в Эфиопии. Впоследствии Фрументия рукоположил Афанасий Александрийский епископом Аксумским. Таким образом, в Аксуме распространилось христианство ортодоксального толка. Феофил же, рукоположенный Евсевием Никомедийским, был арианином. Видимо, поэтому у Филосторгия ничего не говорится о результатах его посещения Аксума в отличие от посещения Аравии. По всей видимости, результатов и не было, Феофил не смог распространить христианство арианского толка. |
| Если Руфин – при его возможностях – из рассказов самого Эдесия не мог вынести толкового взгляда на дело и не умел сказать обстоятельно, когда и где была эта миссия, то что сказать о тех повествователях, которые почерпали свои сведения из изустной молвы?! Эта история показывает, как должно быть осторожным по отношению к сообщаемым известиям. Случись, что не дошла бы до нас апология Афанасия, тогда бы этот рассказ Руфина не имел для себя корректива, и наука полагала бы, что дело идет о проповеди в Индостане! Но – и другой memento; как ни запутана хронология и география в рассказе Руфина, однако самый факт (как видно из той же апологии Афанасия), передаваемый Руфином, – верен. Следовательно, нужна величайшая осмотрительность при пользовании известиями довольно мутными, и от несостоятельности деталей не следует делать рискованного заключения к небытию самого факта. Apologia ad Constantium imperatorem («κ πολλν τν ντα σε χριστιανν») написана великим Афанасием между 24 февраля 357–2 октября 358 гг. В ней Афанасий рядом документов показывает Константин), как он непоследователен в своем воззрении на него, Афанасия. В числе этих уличающих Константия документов приводится (п. 31) и послание Константия «Φρουμεντου χριν, το πισκπου τς Αξομεως – τος κε τυρννοις» («из-за Фрументия епископа Аксумского, – тамошним царькам»). Константий (после 24 февраля 357 г.) пишет аксумским царькам ζαν κα Σαξαν: «Фрументия епископа вышлите как можно скорее в Египет к честнейшему Георгию епископу (александрийскому) и другим епископам, которые имеют особое право рукополагать и судить по богословским вопросам. Вам небезызвестно, что в этот сан Фрументия рукоположил Афанасий, виновный в бесчисленном множестве зол. Он бегает теперь неизвестно где. Остерегайтесь, как бы он (Афанасий) не пробрался в Аксум и не произвел смуты не только церковной, но и политической. Бог да хранит вас, δελφο τιμιτατοι». Отсюда следует, что если бы Фрументий был рукоположен в 333 г., то в 357 г. он был бы уже близок к 25-летию своего епископства. А тогда – |
| «Ацбыха» — это тот ныгус аксумский, которого греки знали под именем «ElesbaaV» или «Ellatzbaao» (арабское «аль-асбаху»), а абиссины помнят под именем «Калеба». Калеб был ревностный христианин (монофисит), стяжавший себе громкую известность в греко-римской империи своим походом после пятьдесятницы 525 г. против омиритов и полною победою над жидовствующим царем их Дзу-Нувасом. Дзу-Нувас, конечно, не признавал над собою власти царей аксумских и фанатическую иудейскую ненависть к христианству выразил тем, что избил христиан наджранских 24 октября 523 г. Калеб явился, таким образом, мстителем за кровь христианских мучеников. «Абрыха», известный грекам как AbramoV, арабам как «Абрыха», был христианин незнатного рода, поставленный царем в Химьяре эфиопскими войсками, взбунтовавшимися против назначенного Калебом наместника химьярского. Узурпатор Абрыха выдержал долгую борьбу против далекого ныгуса аксумского так счастливо, что около 550 г. сам Калеб – ElesbaaV признал Абрыха-Авраама царем омиритским под гегемониею ныгуса аксумского. Таким образом, имена «Абрыха и Ацбыха» представляют воспоминание о важных исторических деятелях и фактах VI, а не IV века. А что после IV в. (т. е. после Айзаны и Шадзаны) в Аксуме царствовали ныгусы язычники, это лежит вне спора. До сих пор в Аксуме сохранились две написи на эфиопском (гыызском) языке, воздвигнутые одним и тем же царем аксумским Тазеною, сыном Аламиды, возвещающие о победах Тазены. В первой из написей Тазена титулует себя вместе с тем «сыном Махрыма» ( Истребителя богаАрея), и назначает Махрыму более 100 быков в благодарственную жертву; во второй — титула «сын Махрыма» уже нет, а благодарение возносится Богу Вседержителю (Ыгзиабхер). Следовательно, язычник в первой, Тазена является монотеистом во второй написи. На вопрос: был ли это монотеизм христианский или иудейский? в написи нет ответа. Косвенный ответ (против второй альтернативы) заключается в том, что о распространении иудейства в Эфиопии в это время нет никаких известий, что сын Тазены Калеб был ревностный христианин и в качестве ныгуса аксумского вел славную борьбу против политического сепаратизма омиритов, выступавшего против Эфиопии под религиозным знаменем иудейства. Но «Тазена, сын Махрыма», представляет монументальное свидетельство, что в последней половине V в. господствующей религией в Эфиопии было язычество, и, следовательно, семена христианства, посеянные св. Фрументием, в Эфиопии не пустили прочных корней. |
| Тигре Такла Гийоргис поднял восстание, уничтожил католич. алтарь в Аксумском соборе. Мятежи, вспыхнувшие в ряде областей, вынудили царя обратиться к Мендесу с просьбой о восстановлении религ. терпимости, однако патриарх отказал царю. После одной из побед над мятежниками придворные указали царю на необходимость прекращения междоусобной брани. 24 июня 1632 г. Сисиний издал указ о восстановлении «александрийской веры» и об отречении от престола в пользу сына Василида , что вызвало стихийное уничтожение католич. алтарей в эфиоп. храмах. В сент. 1632 г. Сисиний умер, оставаясь католиком, и был похоронен в католич. дворцовой ц. Генете Иясус в Азэзо. Новый царь Василид отказался от контактов с Мендесом и связей с И., конфисковал земельные владения миссионеров и велел им удалиться во Фремону. В 1633 г., опасаясь мятежа католич. знати, Василид выслал И. из страны. Часть И. во главе с Мендесом была задержана османскими властями в г. Массауа с целью получения от них выкупа, впосл. им удалось выехать в Гоа, где они безуспешно пытались убедить вице-короля организовать вооруженное вторжение в Эфиопию для восстановления католичества. Некоторые миссионеры тайно остались в Эфиопии, однако многие были обнаружены и убиты. Василид также расправился с представителями знати, к-рые пожелали остаться католиками (напр., в 1636 был арестован и казнен Сээла Крестос, в 1638 - придворный историограф Сисиния Такла Селасе). Чтобы не допустить проникновения в страну др. католич. миссионеров, Василид заключил договор с османскими властями г. Суакин. Сведения о деятельности И. были изъяты из офиц. историографии, царская хроника Сисиния подверглась значительной правке, царь-католик был представлен в ней как верный последователь Эфиопской Церкви. Построенные И. церкви и дворцы были заброшены и частично уничтожены. Ист.: Alvares F. Verdadeira informação das terras do Preste João das Indias. Lisboa, 1540, 1889; Breve relação da embaixada que o Patriarcha D. João Bermudez trouxe da Imperador da Ethiopia. Lisboa, 1565, 1875; Ludolfus I. |
| Мы сказали, что Хамиты превосходили Семитов и числом и культурным развитием; поэтому не лучше ли предположить, что Семиты хамитизировались во всем, не исключая и языка. При таком предположении языки, названные со времени Эйхорна Семитическими, на самом деле суть языки хамитические, каковое название в настоящее время удержалось только за одним Египетским языком. И. Мюллер старается доказать это предположение во 2-й и 3-й книгах указанного сочинения. Он приводит в пользу его множество ученых авторитетов. Оказывается, что к семье языков так называемых Семитических принадлежат языки всех народов, которые по книге Бытия суть Хамиты, каковы: Финикийский, Эфиопский с двумя диалектами – аксумским и амгарским, Ливийский со своим производным берберским, Египетский, который есть только древняя ступень Финикийского и потому отличается от него, как и от прочих семитических языков. С ними очень сходны языки тех народов, которые по происхождению суть Семиты: Еврейский, Халдейский, Арамейский или Сирский, Арабский, Ассирийский и Ливийский. Таким образом, все Семиты и все Хамиты говорили и говорят языками, принадлежащими к одной семье. Несомненно поэтому что или Хамиты приняли язык от Семитов, или наоборот. Вся вероятность, как мы показали, на стороне второго предположения, и мы принимаем его. Но, конечно, предположение остается предположением и было бы слишком смело считать вопрос вполне разрешенным. Что касается до того, что и в древности и в новое время очень многие (Онкелос и другие иудейские ученые, Ориген , Иероним, Скалигер, Бохарт, Эйхорн, Кейль, Геверник, Баумгартен, Шольц, Кнобель, Катремер, Гердер и др.) допускали заимствование Хананеями языка у Евреев, то, по мнению И. Мюллера 20 , ими руководило при этом большей частью пристрастие к Еврейскому языку, как священному языку Божественного Откровения, на котором выражены религиозные чувства и мысли самым простым естественным образом. В Еврейском языке многие видели самим Богом данный первобытный язык, который существовал еще ранее смешения языков. Но, кажется, нет ничего унизительного для Божественного ветхозаветного Откровения в том, что оно было предано людям на языке хамитическом, а не Семитическом. Неужели хамитический язык потому только не мог быть достойным орудием для передачи людям воли и мыслей Божьих, что Хамиты были народы грубо-языческие, чувственные, что некоторые из них находились даже под особенным Божьим проклятием? Евангелие, Божественное Евангелие, не проповедуется ли на всех языках? |
|
|
