| И на вопрос о вере бесовской, как полагал Аффоний, должны ответить согласно апостолу Иакову, что «беси веруют, яко есть Бог и трепещут», но делами веры не показуют (послание Иак. гл. 2, ст. 19, зач. 53). Отсюда он предполагал вывести уподобление веры беспоповцев с верою бесовской; как беси веруют в Бога, но делами веры своей не показуют, так и беспоповцы во все Таинства церковные веруют, но делами сей веры не показуют, – Таинств не имеют и не совершают. Таким образом, Аффоний и прочие с ним вполне были уверены, что беспоповцам нельзя будет уклониться, чтобы не признать свою веру подобной вере бесовской. Беспоповцы хорошо поняли цель данного им вопроса о бесах, и если бы вопрос этот им предложен был церковью, имущей вечную, непрерывную, законную иерархию, им действительно избежать такого страшного уподобления было бы невозможно. Но так как поповцы, осуждавшие их за неимение Таинств, и сами подлежат такому же осуждению, ибо и сами не имеют тайны рукоположения, или поставления священства, чрез которое прочие все тайны совершаются, и пользуются краденым священством 42 , не имущим на себе епископского благословения и посему незаконно священнодействующим; то и отвечать поповцам на лукавый вопрос о бесах они не слишком затруднились, даже обратили его против них же самих. О вере бесовской они говорить не стали, а повели речь о хитрости и лукавстве бесов, о том, как беси, желая прельстить кого-либо, превращаются во ангелов света, сами тьма суще, и в этом отношении совершенно уподобили им поповцев, особенно же их беглых попов. Ибо и поповцы прельщают себя и других, показуясь яко бы имущими все Таинства, лишени суще оных, а беглые их попы в Номоканоне, на листу 67, и горши бесов быти поведуются. «Беси, рече, веруют и трепещут (а таковии не веруют, сказует же и образ неверия таковых). Неверие бо есть вещь таковая, еже кроме священства прияти хиротонию (т. е., не будучи священниками, священная действовать, как и поступают раскольнические попы, архиерея, от него же поставлени, отрекшиеся и прокленшие, и благодати Божия, чрез него в хиротонии преподанной, не исповедующие, на совершение же Таин дерзающие). |
| Как известно, Галл был назначен правителем Антиохии, но своей жестокостью он возбудил неудовольствие ее жителей и имел несчастье навлечь на себя подозрение Констанция. Констанций вызвал Галла в [Милан] и казнил его. После этого подозрительные взоры императора обратились на Юлиана. Он также был вызван в Италию и там провел 7 месяцев как арестант. Только по просьбе императрицы Евсевии ему было позволено отправиться в Афины для окончания образования. Пребывание Юлиана в Афинах продолжалось лишь несколько месяцев. Оно замечательно тем, что товарищами Юлиана по образованию оказались Василий Великий и Григорий Богослов . Последний говорит о Юлиане как о натуре весьма непостоянной: взгляд его, по словам св. отца, не имел прямоты; речь его была уклончива, отрывочна и иронична; всегда можно было заметить, что он что-то скрывает; во всем характере его замечалась какая-то таинственность. На основании этого Григорий Богослов предвидел, что Юлиан не обещает быть хорошим правителем, хотя, как выражается св. отец, «я и не желал бы оказаться пророком». Все в это время обращали внимание на Юлиана и видели в нем преемника бездетного Констанция, Занятия Юлиана в Афинах были непродолжительны. В 355 г. Юлиан был назначен кесарем в Галлию. Во время путешествия из Афин Юлиан решил завернуть в Малую Азию и посетить те места, где велись войны ахейцев с троянцами. Когда он прибыл туда, местный епископ Пигасий вызвался быть его проводником. Они, между прочим, осматривали статуи троянских героев. Юлиану бросилось в глаза, что алтарь, находившийся перед этими статуями, горяч, что свидетельствовало о недавно еще принесенной жертве. Юлиан высказал перед епископом недоумение, неужели на алтаре совершаются жертвоприношения вопреки императорским законам. Пигасий ответил: «Почему же язычникам не приносить жертвы; ведь и мы чтим мучеников, как они – героев». Юлиан обратил внимание на эти слова епископа и сделал его своим чичероне при осмотре языческих храмов. При входе в последние епископ не свистал, как делали это другие христиане для осмеяния языческих божеств, и не совершал крестного знамения. |
| Ноябрь начинался с «зимнего Кузьмы – Демьяна» (см.: Кузьминки Осенние). 2 нояб. – Акиндин и Пигасий. «Акундин разжигает овин, Пигасий – солнце гасит». Всюду, где уродился хлеб, в этот день дымились овины, молотьба по гумнам впервые готовилась на зимнем ледяном току. Через два дня на третий – день св. Галактиона-мученика. О св. Галактионе ходило по Руси сказание. «У Галактиона-мученика, святого православного, родители были злые эллины неверные... Выбирают они (родители) Галактиону обручницу юную, что тое-ли свет-Епистимию, деву красную. Галактион святой воли родителей не послушался, обручается он с Епистимею кольцом железным, по тому ли по обычаю злу эллинскому поганому. Уж и сидит-то Галактион с Епистимией, своей обручницей, говорит он с нею речи короткие, привычные, не творит лишь ей обычного целования. Как возговорит Галактиону родный его батюшка: «Ох ты, сыну, ты мой сыну, чадо милое! Ты скажи мне всю правду, не утаючи: чем младая обручница тебя опечалила? Не творишь почто ты ей обычного целования?» На вопрос отца держит («гласом кратким») свою отповедь сыновнюю святой Галактион: «Господин ты мой великий, родный батюшка! Во всем я тебе, господину, послушный сын, что ты хочешь мне, своему сыну, приказывай, и ни в чем я твоей отчей воле не противляюсь: лишь единого от меня, родный батюшка, не спрашивай: Епистимия, обручница моя юная, дева красная, никаким она меня тяжким словом не опечалила, и люба она мне, моя обручница Епистимия, и по ней всем сердцем болю- сокрушаюся, да и к ней я, деве красной, душой распаляюся; не могу ж я ей творити обычного целования: христианин бо аз есмь, она же – эллинка поганая, и скверна мне будет, доколе не очистится баней водною, баней чистою, святым крещением, и скверна мне и мерзка мне будет, доколь не оденется в ризу чистую, в ризу светлую, в ризу нетления; и дотоле скверна будет, доколь не причислится к стаду кроткому, к стаду избранному, к стаду христианскому!» Вслед за этим ответом святого сказание переходит к словам обрученной невесты его – Епистимии. |
| Эти же мотивы слышатся и в писаниях святителя Афанасия: «Гнусная арианская ересь пытается насилием, побоями и заключением в темницы привлечь к себе тех, кого не в состоянии убедить разумными доводами, показывая и этим, что она — всё что угодно, только не богочестие» 278 . В правозащитники записывается игуменом Вениамином (Новиком) и святитель Николай за то, что он печаловался перед властями за трёх неправедно осуждённых мужей 279 . Правомочно ли, однако, приписывать любой факт милосердия к ближнему и заступничества за него перед властями правозащитной деятельности? И как с такой деятельностью может примириться пощёчина, которой святитель Николай, по преданию, наградил Ария — еретика и соблазнителя — на I Вселенском соборе? 280 И насколько могут сочетаться с религиозным плюрализмом предостерегающие слова Христа: кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жёрнов на шею и потопили его во глубине морской ( Мф. 18, 6 )? Да и вообще какая нужда в том, чтобы оперировать применительно к Спасителю мира политическими понятиями и терминами, рождёнными в вихрях Реформации с её пафосом индивидуалистических разделений и самоутверждений? За этим угадывается всё то же революционное стремление взять Христа и объявить царём (ср.: Ин. 6, 15 ). В данном случае — присвоить Его, переложив на свой язык, приватизировать и действовать уже как бы от Его имени… Но разве не то же самое сделал с Христом и Его Благой Вестью великий инквизитор? Вспомним роковые слова, сказанные им Господу: «Я не люблю Тебя!». Вот и церковная история свидетельствует, что религиозный плюрализм питается на самом деле вовсе не от корней свободы, как его хотели бы нам представить, — нет, основание, на котором он утверждает себя, суть религиозное равнодушие, маловерие, неверие… В. В. Болотов приводит весьма красноречивую историю из времён императора Юлиана Отступника. Объезжая свои владения, он встретился с неким христианским епископом Пигасием, который поразил его широтой своих религиозных взглядов. Пигасий, вопреки императорским законам, позволял язычникам совершать жертвоприношения, объясняя это таким образом: «Почему же язычникам не приносить жертв, ведь и мы чтим мучеников, как и они — героев». Дело кончилось тем, что по своём вступлении на престол Юлиан сделал его жрецом. Так «плюралистичный» христианский епископ Пигасий стал идолопоклонником при вполне «веротерпимом» императоре Юлиане, тем не менее начавшим волну новых гонений на христиан 281 . |
| Андроник отвечал: не обвиняй в таком малодушии моих товарищей по исповедничеству и не надейся склонить наш ум своими вымыслами. Ни мои товарищи не могут отречься от отеческого закона и склониться на твои безумные требования, оставив надежду на Бога нашего, ни я ослабеть в вере и терпении за Господа и Бога и Спасителя нашего. Не хочу знать я ни твоих богов, ни тебя, и не боюсь твоего судилища. Приводи в исполнение свои угрозы, придумывай пытки и истязания и делай, какие хочешь, насилия рабу Божию. Правитель Максим сказал: положите его на колья и бичуйте сырыми жилами. Андроник отвечал: это еще не великое дело, хотя ты грозил так много, поклявшись богами и своими государями. Таковы то твои угрозы? Афанасий Корникулярий сказал: все тело твое в ранах и ужели этого для тебя мало, несчастный? Андроник отвечал: любящие живого Бога вменяют все это ни во что. Правитель Максим сказал: всыпьте ему соли в ноздри. Андроник отвечал: прикажи всыпать больше, чтобы я, предохраненный этим от гниения, тем с большим успехом мог противостоять твоей злобе. Правитель Максим сказал: оберните его и бейте по чреву, чтобы растравить его старые раны и чтобы боль коснулась самых его внутренностей. Андроник отвечал: не смотря на прежние раны, тело мое теперь здорово, как будто я пользовался врачебными пособиями и уже после явился в твое судилище; поэтому исцеливший меня тогда, исцелит и теперь. Правитель Максим сказал: не приказывал ли я вам, неисправные воины, чтобы им никто не подал врачебных пособий и чтоб, оставаясь без всякого попечения и терзаясь ранами, они склонились на наши повеления? Пигасий коментарисий отвечал: клянусь твоим величием, никто не оказывал им пособия и никто не входил к ним, но все время связанные они находились в темнице под крепкой стражей. Если же ты узнаешь, что я лгу, то вот моя голова — она в твоей власти. Правитель Максим сказал: как же зажили их раны? Пигасий коментарисий отвечал: не знаю, как они вылечились, клянусь твоим достоинством. Андроник сказал: неразумный, велик наш Спаситель и Врач. |
| Эти же мотивы слышатся и в писаниях святителя Афанасия: " Гнусная арианская ересь пытается насилием, побоями и заключением в темницы привлечь к себе тех, кого не в состоянии убедить разумными доводами, показывая и этим, что она – все что угодно, только не богочестие " [CCXLVII]. В правозащитники записывается игуменом Вениамином (Новиком) и святитель Николай за то, что он печаловался перед властями за трех неправедно осужденных мужей [CCXLVIII]. Правомочно ли, однако, приписывать любой факт милосердия к ближнему и заступничества за него перед властями правозащитной деятельности? И как с такой деятельностью может примириться пощечина, которой святитель Николай, по преданию, наградил Ария – еретика и соблазнителя – на I Вселенском соборе? И насколько могут сочетаться с религиозным плюрализмом предостерегающие слова Христа: кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18, 6)? Да и вообще какая нужда в том, чтобы оперировать применительно к Спасителю мира политическими понятиями и терминами, рожденными в вихрях Реформации с ее пафосом индивидуалистических разделений и самоутверждений? За этим угадывается все то же революционное стремление взять Христа и объявить царем (ср.: Ин. 6, 15). В данном случае – присвоить Его, переложив на свой язык, приватизировать и действовать уже как бы от Его имени... Но разве не то же самое сделал с Христом и Его Благой Вестью великий инквизитор? Вспомним роковые слова, сказанные им Господу: " Я не люблю Тебя! " . Вот и церковная история свидетельствует, что религиозный плюрализм питается на самом деле вовсе не от корней свободы, как его хотели бы нам представить,– нет, основание, на котором он утверждает себя, суть религиозное равнодушие, маловерие, неверие... В.В. Болотов приводит весьма красноречивую историю из времен императора Юлиана Отступника. Объезжая свои владения, он встретился с неким христианским епископом Пигасием, который поразил его широтой своих религиозных взглядов. Пигасий, вопреки императорским законам, позволял язычникам совершать жертвоприношения, объясняя это таким образом: " Почему же язычникам не приносить жертв, ведь и мы чтим мучеников, как и они – героев " . Дело кончилось тем, что по своем вступлении на престол Юлиан сделал его жрецом. Так " плюралистичный " христианский епископ Пигасий стал идолопоклонником при вполне " веротерпимом " императоре Юлиане, тем не менее начавшим волну новых гонений на христиан [CCXLIX]. |
| Как известно, Галл был назначен правителем Антиохии, но своей жестокостью он возбудил неудовольствие ее жителей и имел несчастье навлечь на себя подозрение Константия. Константий вызвал Галла в [Милани казнил его. После этого подозрительные взоры императора обратились на Юлиана. Он также был вызван в Италиюи там провел 7 месяцевкак арестант. Только по просьбе императрицы Евсевий ему было позволено отправиться в Афины для окончания образования. Пребывание Юлиана в Афинах продолжалось лишь несколько месяцев. Оно замечательно тем, что товарищами Юлиана по образованию оказались Василий Великий и Григорий Богослов. Последний говорит о Юлиане как о натуре весьма непостоянной: взгляд его, по словам св. отца, не имел прямоты; речь его была уклончива, отрывочна и иронична; всегда можно было заметить, что он что–то скрывает; во всем характере его замечалась какая–то таинственность. На основании этого Григорий Богослов предвидел, что Юлиан не обещает быть хорошим правителем, хотя, как выражается св. отец, «я и не желал бы оказаться пророком». Все в это время обращали внимание на Юлиана и видели в нем преемника бездетного Константия, Занятия Юлиана в Афинах были непродолжительны. В 355 г. Юлиан был назначен кесарем в Галлию. Во время путешествия из Афин Юлиан решил завернуть в Малую Азию и посетить те места, где велись войны ахейцев с троянцами. Когда он прибыл туда, местный епископ Пигасий вызвался быть его проводником. Они, между прочим, осматривали статуи троянских героев. Юлиану бросилось в глаза, что алтарь, находившийся перед этими статуями, горяч, что свидетельствовало о недавно еще принесенной жертве. Юлиан высказал перед епископом недоумение, неужели на алтаре совершаются жертвоприношения вопреки императорским законам. Пигасий ответил: «Почему же язычникам не приносить жертвы; ведь и мы чтим мучеников, как они — героев». Юлиан обратил внимание на эти слова епископа и сделал его своим чичероне при осмотре языческих храмов. При входе в последние епископ не свистал, как делали это другие христиане для осмеяния языческих божеств, и не совершал крестного знамения. |
| Показывал ему эти места епископ Пигасий в качестве знатока-археолога. Но Пигасий был человек-монстр. Он был приверженцем язычества и епископским именем только маскировался перед властями. Юлиан впоследствии приблизил его к себе и сделал главным жрецом. Став императором, Юлиан объявил полную свободу вероисповеданий и свободу борьбы их между собой. Начались насилия на местах. Например, город Газа (в Палестине), населенный преимущественно язычниками, был подчинен христианскому уже муниципалитету города Магома. Жители Газы напали на Магом и разграбили его. Толпа входила в христианские церкви, ломала обстановку и втаскивала идолов. Защищавшихся убивали и еще хуже — зверски мучили, вспарывали живот, наполняли зерном и отдавали на съедение свиньям. Развязанный погром не знает границ. Самого спасителя и хранителя юного Юлиана, старика Марка Арефузского, отдали на издевательства толпе школьников. Te кололи его стилетами, обмазали медом и отдали на уязвление роям ос. Когда Юлиану сообщали ο таких погромах и убийствах, он жестко говорил: «Что за беда, если раздавлен десяток иудеев.» Отвратившись от Библии, Юлиан был острым религиозным антисемитом. B своем религиозном отщепенстве и от Библии, и от христианства как детища Библии Юлиан доходил до садизма. Увидев однажды толпу, кого-то ожидавшую, и узнав, что она ждет выхода из пещеры жившего там аскета, Юлиан распорядился заложить выход камнями. «Если он отшельник, так пусть и остается один,» — мотивировал свою жестокость Юлиан. Христианский клир как учреждение специально не преследовался, но он лишен был всех константиновских привилегий. На постах государственной службы христиане тоже сменялись язычниками. B армии шла чистка. Христиане как будто не изгонялись, но губили себя сами, если не хотели совершать обряд воскурения ладана перед идолами, даже скромно скрытыми за занавеской. Некоторые солдаты-христиане, узнав это, взрывались и топтали ногами полученный за воскурение казенный подарок. B результате — казнь. Издан запрет преподавать классические знания христианам, чтобы ослабить христианство, понизив его культурный уровень. |
| Друг мира становится непременно, может быть незаметно для себя, злейшим врагом Бога и своего спасения. Любовь к миру вкрадывается в душу как вор, пользующийся мраком ночи – нерадением и невниманием к себе. Любовь к миру способна совершать величайшие беззакония, величайшие злодеяния. Ужасный пример этого видим в иудейском духовенстве, современном земной жизни Богочеловека. Оно впало в любовь к миру: заразилось расположением к почестям, к славе, к похвалам человеческим; оно пристрастилось к сребролюбию и любви к имению; оно впало в сластолюбие и разврат; оно предалось грабительствам и всякого рода неправдам, а для того чтобы сохранить свое положение в народе, оно облеклось в личину строжайшего богоугождения, самого мелочного исполнения обрядовых постановлений и преданий старцев. Что было следствием любви к миру? Решительное отчуждение от Бога, перешедшее в ослепленную и исступленную ненависть к Богу. Иудейское духовенство противостояло с ожесточением Богочеловеку, когда Он явил Себя миру; оно противостояло Ему, имея полное убеждение в Его Божественности, как это засвидетельствовал Никодим, один из членов верховного иудейского собора – Синедриона ( Ин. 3, 2 ). Иудейское духовенство решилось на богоубийство и совершило его, зная точно, что оно действует против Мессии, и в омрачении своем высказывая это сознание в тех насмешках, которыми оно осыпало спасительную для мира Жертву на её Жертвеннике – Кресте. «Других спасал, а Себя Самого не может спасти» ( Мф. 27, 42 ), – говорили архиереи, книжники, старцы и фарисеи, не замечая того, что они произносят осуждение самих себя: они сознаются, что предали на распятие Того и поносят Того, Кто чудесным образом, Божественной силой и властью спасал других. (Что иудейский Синедрион совершил богоубийство при совершенном понимании дела, это засвидетельствовал и обратившийся в христианство иудейский священник Аффоний, современный Христу и Богоматери. Четии-Минеи. 15 августа, повествование об Успении Пресвятой Богородицы). Иудейское духовенство едва услышало весть о рождении Богочеловека, как возненавидело Его, приняло меры, чтобы избавиться от Него. |
| Вызванные на суд к царю, святые мученики безбоязненно исповедали свою веру в Святую Троицу 15 ноября. ПРАВМИР. Акиндин, Пигасий, Анемподист, придворные персидского царя Сапора II (310–381), были тайными христианами. Когда царь воздвиг гонение на христиан, завистники донесли ему на них. Вызванные на суд к царю, святые мученики безбоязненно исповедали свою веру в Святую Троицу. Царь приказал бить их плетьми. Два раза сменялись утомленные палачи, а святые мученики не издали ни крика, ни стона. Даже царь не выдержал напряжения и потерял сознание. Все считали его умершим, но святые воззвали к Богу, и царь пришел в себя. Очнувшись, Сапор обвинил святых в колдовстве и велел повесить святых мучеников над костром, чтобы задушить их дымом. Молитвами святых огонь погас, веревки, которыми они были связаны, распались. Когда царь спросил их, как это произошло, святые мученики поведали ему о Христе, творящем такие чудеса. Ослепленный яростью, царь начал хулить Имя Господне. Тогда святые возгласили: «Да будут безгласны твои уста», – и царь онемел. Обезумев от страха и ярости, он пытался жестами приказать, чтобы отвели святых мучеников в тюрьму. Окружающие не могли его понять, и он начал бесноваться: сорвал с себя мантию, рвал на себе волосы, бил себя по лицу. Святой Акиндин пожалел его и Именем Господа разрешил его от немоты. Но и на этот раз царь все объяснил волхвованием и продолжал мучить святых. Их положили на железную решетку и разожгли под ней огонь. Святые стали молиться. Внезапно пошел дождь и погасил огонь. Видя чудеса, совершавшиеся по молитвам святых мучеников, многие уверовали во Христа и исповедали свою веру. Святые прославили Бога и призвали уверовавших принять Крещение дождем, ниспосланным на них. Один из палачей, Аффоний, всенародно просил прощения у святых мучеников за причиненные им страдания и мужественно пошел на казнь за Христа. Вельможа Елпидифор и мать царя также исповедали веру в Единого Истинного Бога. Царь, видя как растет число христиан и как мучения святых Акиндина, Пигасия и Анемподиста укрепляют христианскую веру, объявил народу, что святым мученикам Акиндину и Пигасию, Анемподисту и с ними Елпидифору будут отрублены головы, но тела их могут быть взяты христианами для погребения. Когда святых мучеников вели за городские стены к месту казни, огромная толпа сопровождала их, прославляя Христа. По приказу царя, воины уничтожили всех христиан (до 7000), шедших в процессии. Вместе с другими был убит и Елпидифор. |
|
|
