| Когда отец Мелетий вернулся, он получил ключи от Русских Подворий от испанского консула (которому перешли дела от американского), и с апреля 1919 г. началась новая жизнь Миссии. Но они тут же столкнулись с проблемами, потому что от отца Мелетия потребовали вернуть деньги, которые еще до войны занимал его предшественник архим. Леонид (Сенцов). Ему нужны были эти займы для строительства паломнических Подворий и покупок новых земельных участков. Когда отец Мелетий понял, что Миссия – банкрот, он очень захотел вернуться на свой родной Валаам. Если в Александрии он подобных желаний не выражал, то здесь он понял, что это невыносимо – быть руководителем огромной структуры, которая всем должна. К нему приходили люди и говорили, что они уже много лет не получали зарплату, и хотели получить всю сумму за этот срок. Где он мог взять деньги? Только сдавая в аренду недвижимость Миссии. Это были гостиницы для паломников, которые до войны приезжали в Иерусалим тысячами, и миссия занималась их размещением. Во время войны эти помещения были заняты турецкой армией, потом англичанами. Надо было хотя бы попытаться получить с них арендную плату. Отец Мелетий начал этим заниматься в 1919-м г., но никто особенно ему платить не хотел: его статус был неоднозначным – его и признавали, и нет. Конечно, он искал поддержки. Контакта с Патриархом Тихоном не было физически, по причине линии фронта Гражданской войны. Он писал братии на Валаам, рассказывал, что с ним случилось. И посылал письма тем русским епископам, которые оказались на юге России: он переписывался с ними еще до того, как на пути из Крыма в Константинополь – на пароходе – было образовано Высшее Церковное Управление Заграницей (ВЦУЗ). Как только представители ВЦУЗ прибыли в Константинополь, туда сразу начинают приходить письма от отца Мелетия. На заседании ВЦУЗ от 29 ноября 1920 г. – ровно 100 лет назад – русские епископы наконец рассмотрели просьбы отца Мелетия. Причем просил он не о помощи в решении проблем, а о том, чтобы его освободили от статуса исполняющего обязанности руководителя Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и прислали нового начальника Миссии. Владыки ответили, что закрепляют за ним статус исполняющего обязанности и снимать его не хотят, однако будут искать замену и заниматься русскими делами на Святой земле. Вот это решение считается точкой отсчета в истории отношений Русской Духовной Миссии и Зарубежного Синода. С этого момента, как считается, Русская Духовная Миссия входит в состав Русской Зарубежной Церкви. |
| Да, они вернулись и началось… « Российские олигархи были евреями, – продолжается эпическое повествование. – Борис Березовский, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский. Огромное количество грязных русских денег, поступающих в британскую столицу, создало то, что стало известно как «Лондонград» – роскошные районы города, где российские деньги евреев правили бал. Все трое процветали в ельцинские годы, но столкнулись с репрессиями Владимира Путина. Березовский бежал в Великобританию в 2000 году, где умер – один и почти банкрот – в 2013 году. Ходорковский был заключён в тюрьму по сфабрикованным обвинениям в финансовых преступлениях, а его компания была конфискована в 2005 году. Но именно беды Гусинского грозили поставить еврейскую общину под прицел». И кто бы вы думали спасал лучшего друга еврейской общины Москвы? Конечно же, героический Пинхас. « Я позвонил президенту Всемирного еврейского конгресса Эдгару М. Бронфману, и через несколько часов Билл Клинтон выступил с заявлением против этого шага. Через несколько дней власти РФ позволили Гусинскому покинуть страну». Статус Главного раввина Москвы был не единственной шляпой, которую носил Пинхас. Будучи президентом Конференции европейских раввинов (CER), Гольдшмидт общался с европейскими и американскими политиками, ненавидящими Россию. Трижды – в июне 2000 года, затем в 2005 и 2017 годах – правительство пыталось выслать Гольдшмидта, аннулировав его визу. Только поддержка со стороны российской еврейской общины и международных игроков позволила ему остаться. Почему, однако, раввин Гольдшмидт не стиснул зубы и не подчинился властям, как это на благо общины всегда делали все раббаним в галуте? « Действительно, традиция всегда заключалась в том, чтобы делать то, что говорит цезарь, но сегодня всё по-другому по нескольким причинам, – отвечает Гольдшмидт . – Спустя восемьдесят лет после Холокоста мы, евреи, умеем обвинять немцев и поляков в том, что они не высказываются, когда могли бы. Мы живём в глобальной деревне, и весь мир прислушивается к тому, что мы говорим или не говорим. Поэтому мы не можем молчать». |
| Протоиерей Всеволод Чаплин: Не обязательно иметь материальный результат. Смысл важнее. Собчак: То есть мы будем мировую экономику строить на смыслах? Протоиерей Всеволод Чаплин: А будут смыслы — закрутится и промышленность, и интеллектуальная сфера гораздо быстрее. Собчак: Каково же наше уникальное торговое предложение? Назовите пять смыслов конкурентоспособных. Протоиерей Всеволод Чаплин: Пять смыслов, да? Деньги выделяются без процентов. Ростовщичество ограничивается. Это если говорить об экономике. Дальше — умеренность. От идеи якобы неизбежного роста нужно отказываться. Про рост экономики нужно забыть. Собчак: Смотрите, отец Всеволод: приходит, условно, Америка, и предлагает свой проект экономики. Говорит: вот наши производительные силы. Вот наш Microsoft, вот наш Apple, вот наша биоинженерия, вот наши технологии в области медицины — вот из чего это состоит. А дальше приходим мы с листком, где написано, что надо запретить ростовщичество. Протоиерей Всеволод Чаплин: Они действуют только благодаря военной силе. А экономически Америка банкрот. Собчак: Понятно. Красовский: Давайте вернемся к будущему России. Значит, идеальное будущее России при социалистической системе? Протоиерей Всеволод Чаплин: Государство справедливости и сильная центральная власть, которая советуется с народом, но все равно имеет возможность принимать решения, исходя из того, что есть высшая правда. Высшая правда важнее, чем голос народа. Красовский: Ну вот как Путин понимает свою высшую правду? Протоиерей Всеволод Чаплин: Один еврей мне сказал как-то: наш папочка достаточный сумасброд, пытаться понять его логику нельзя. Красовский: Сейчас для России лучше монархия или выборная демократия? Протоиерей Всеволод Чаплин: Я думаю, что квазимонархическая система лучше. И мы к ней постепенно будем идти. Монархия сегодня вряд ли возможна. Но чем дальше Путин будет выходить из линейки, о которой я вам рассказал, тем мы будем ближе к нормальному государственному устройству. Красовский: Куда он еще дальше должен выходить из линейки? Куда идти? Сейчас уже война в Украине, Крым… Что следующее? |
| В одном из интервью после смерти супруги Вилли Хштоян признался: «Надя очень хотела родить, но я был против. Пропадал на работе, мотался по командировкам. Поэтому, к сожалению, она делала аборты. Пока я думал, что еще успеем, годы и пролетели». Вилли признавался, что супруга зарабатывает в разы больше него. Именно это стало главной причиной для того, чтобы Надя так и не стала матерью. Ведь именно она обеспечивала семью и вынужденно не бросала успешную карьеру. Наталья Гундарева Советская и российская актриса; народная артистка РСФСР В 1973 году, когда Наталье Георгиевне предложили сыграть в фильме «Осень», она была на третьем месяце беременности. Чтобы не отказываться от главной роли, Гундарева сделала аборт. Больше иметь детей актриса не могла. Этот поступок стал причиной её развода с первым мужем – Леонидом Хейфицем, который так и не смог простить жене, что она отказалась от семейного счастья ради карьеры. Больше детей актриса иметь не смогла, и это было её большой бедой. Современники отмечают её трепетное отношение ко всем детям, которые её окружали, – дети знакомых и коллег, дети, просто встреченные ею случайно. Режиссер Леонид Хейфиц о Наталье Гундаревой: «…Так что мне оставалось только смотреть, как Наташа страдает (долгое время Наталья Гундарева оставалась без работы). Могла ночь не спать, сидеть в постели с открытыми глазами и раскачиваться из стороны в сторону. Я старался утешить: «Наташка, очнись, будут роли, никуда не денутся». Молчит, словно окаменела. Уговариваю: «Давай спать. Уже ночь, завтра у нас обоих репетиции». Она мне в лицо посмотрит, а в глазах – такая тоска… И вдруг всё переменилось! Татьяна Доронина отказалась участвовать в спектакле Театра Маяковского «Банкрот, или Свои люди – сочтемся», и её героиню Андрей Гончаров предложил сыграть Наташе. За несколько репетиций Гундарева полностью вошла в образ и буквально сразила театралов своей блистательной игрой. Еще и подоспела роль в фильме «Сладкая женщина». Наташа стала всенародной любимицей. Посыпались предложения от режиссеров. Я провожал жену то на съемки, то на гастроли, началось время её триумфа. И тут Наташа забеременела. Заявила категорически: «Ленечка, сейчас я не хочу ребенка. У меня нет времени им заниматься. Когда-нибудь потом». Я не стал возражать, не хотел мешать карьере жены. Позже это решение нам обоим принесло боль и страдания. Мне очень трудно ворошить прошлое: в Театре Маяковского, где я сейчас ставлю спектакли, работает последний Наташин муж Миша Филиппов – человек, которого я высоко ценю. И болезненность того, что мы оказались под одной крышей, и то, что нас связывает общая трагедия Наташиного ухода из жизни мешает мне говорить…» Наташа Королева |
| Негоциант ничего не определил дочери, но можно было думать, что он даст большое приданое, а герцог, который «любил награждать», конечно, доставит многосторонние другие выгоды, — вышло, однако, так, что все это было вдруг испорчено на первых порах. Недобрым предвестием всего было письмо, которое Фебуфис нашел у себя на столе в то время, когда привез к себе молодую супругу и оставил ее на короткое время в ее художественно отделанной половине. Письмо было написано какою-то злою и мстительною женщиной: в нем извещали Фебуфиса, что он великолепно надут, что он получил жену с большими претензиями и без всяких средств; что тесть его, слывущий за миллионера, на самом деле готовый банкрот, ищущий спасения в дорого ценимой им уступке; что брак этот со стороны Гелии есть жертва для спасения отца, а Фебуфис от всего этого получит право ужинать всегда без последнего блюда. Фебуфису показалось, что это писала Пеллегрина. Он знал, что букашка чертовски скрытна, ловка и мстительна, а притом она, кажется, успела стать слишком знакома с внутренним Шером и умела узнавать у него кое-что из его ежедневных упражнений в подпечатывании и чтении писем, вверяемых почтовой пересылке. Маленькая изящная Пеллегрина могла знать тайности, но ей также ничто не мешало и лгать и клеветать на людей. Эта женщина — живое и мерзкое воспоминание, при котором является укол в сердце и мелькает перед глазами тень маленького Пика. Теперь это случилось как нельзя больше не вовремя. Теперь это надо решительно прочь. Он наскоро сунул смутившее его на минуту письмо в карман изящного спального жакета из мягкой восточной материи и в легких восточных туфлях спустился из мастерской вниз к жене, спальня и уборная которой были устроены в тех самых покоях, которые занимал в этом казенном доме Пик и его Пеллегрина. Спальня Гелии приходилась именно в той самой комнате, где Фебуфис писал портрет с Пеллегрины и скомпрометировал ее, севши слишком далеко от нее на диване. Это все опять ему ненадлежаще вспомнилось, когда он с изящною ночною лампочкой в руке проходил по мягкому ковру той комнаты, где стоял Пик, держась рукою за сердце и выслушивая из собственных уст жены сознание в ее поступке и в ее чертовской опытности и органической любви к обману. |
| Так что занимайся своим банкротством, а телефончик мой забудь на веки вечные!» Звоню Асеньке и спрашиваю, в чем дело? А она говорит, что выполнила мое последнее телефонное предупреждение и всем подряд будто бы проговорилась, что я все свое дело выставляю продавать с молотка и уехал в провинцию подыскивать себе скромный бизнес и жилье. А это я ей по дороге в Павлинки звонил, но связь была паршивая, и Асенька не поняла, что это только фальшивый слух, который я распускаю. Стелла же перехватила ее по дороге из офиса, увидела, что Асенька вся зареванная, заподозрила неладное и затащила ее в кафе. Ну, Асенька ей все и рассказала про банкротство. Если бы она сама все правильно расслышала, когда мы с ней по телефону разговаривали, ей бы, при ее-то наивности, ни за что бы не сыграть так, чтобы Стелла ей поверила! А так, в слезах и соплях, она, я предполагаю, убедительно выглядела. Но Стелла баба осторожная, она еще обзвонила общих знакомых, уже Асенькой накрученных, и те ей подтвердили – да, банкрот, да, все продает. Так что никаких сомнений в том, что я разорен в пух и прах, у нее теперь нет. И вот-то я конкретно понял, что время не меняет таких людей, как Стелла: если уж человек болен деньгами, то ему ничто не поможет и никто его не вылечит. И знаете, мне после этих звонков так легко на душе стало! Вы не поверите, а я ехал и по дороге от радости пел одну и ту же песню, которую вдруг вспомнил! – Какую же песню вы пели, Андрей Алексеевич? – спросила Апраксина. – А вот эту! – и Андрей запел громко и радостно, но изрядно фальшивя: Счастья своего я скрыть не в силах, Радостней не помню в жизни дня. Все вокруг меня переменилось, Все поет, ликуя и звеня! Спросите вы, что со мной случилось? Милая покинула меня! Я от счастья плачу – Взамен она оставила Свободу, друзья! Все улыбались, слушая Андрея, только подпевать ему не стали. – Ты, Андрей, только при Елене эту песню не пой, – сказала Ольга. – А что, очень фальшивлю, да? Я это замечал за собой: чем радостней и громче я пою, тем больше фальшивлю! – Не грусти, должен же у тебя быть хоть один недостаток. |
| – Интересующим вас материалом занимались только двое. Дэвис и Кэсл. – Дэвис – это тот, который умер? – Вы так легко ко всему тут относитесь. Я порой завидую вам. К таким вещам, как черный ребенок. Знаете, сэр, по нашему опыту, нет человека более уязвимого, чем сотрудник разведки. Несколько лет назад у нас в БОСС произошла утечка информации – из сектора, занимающегося коммунистами. Оказалось, это был один из самых дельных наших людей. Он тоже водил дружбу с коммунистами – и дружба взяла верх. Карсон к этому делу тоже имел отношение. Был и другой случай: один из наших сотрудников блестяще играл в шахматы. И на разведку он смотрел как на своеобразную игру в шахматы. Ему было интересно выступать лишь против первоклассных игроков. Под конец ему это надоело. Слишком легко все получалось – вот он и решил поиграть со своими. Думаю, он был вполне счастлив, пока продолжалась игра. – И что же с ним стало? – Теперь он уже мертв. Харгривз снова подумал о Мелмотте. Люди так говорят о мужестве, точно это достоинство первой величины. А это мужество, если известный всем мошенник и банкрот садится за столик в обеденном зале палаты общин? Можно ли оправдать любой поступок, если он требует мужества? И является ли мужество, проявленное в любом деле, – доблестью? Он сказал: – Мы вполне уверены, что утечка была связана с Дэвисом, и теперь мы ее закрыли. – Вовремя подоспевшая смерть? – Цирроз печени. – Я ведь говорил вам, что Карсон умер от воспаления легких. – А Кэсл, как я случайно знаю, не играет в шахматы. – Бывают и другие побудительные причины. Пристрастие к деньгам. – К Кэслу это, безусловно, не относится. – Он любит жену, – сказал Мюллер, – и ребенка. – И что из этого следует? – Они оба черные, – кратко ответил Мюллер, глядя через комнату на фотографию вождя круменов («с таким видом, – подумал Харгривз, – точно даже я у него на подозрении»), – так прожектор на мысе Доброй Надежды ощупывает неприветливые воды в поисках вражеских судов. Мюллер сказал: – Молю Бога, чтобы вы оказались правы и утечка шла от Дэвиса. Я же этому не верю. |
| Димитрий 13 марта 2017, 12:04 Батюшка, спасибо за статью, но всё же, мы современные люди, а не антиквары, и самостоятельно делать стулья и горшки - это не ключевой навык 21 века, и не выход. Христианство - религия вечно молодая, и она в т.ч. рассчитана на общество, где человек узкоспециализирован, и где не нужно предавать свою профессию при первой возможности, перечеркивать 10 лет образования и 25 лет опыта, и начинать лепить горшки. Вы нас научите как вместе делать бизнес по-христиански, и как правительство выбирать, которое обеспечивает граждан рабочими местами. Мы веди сами себе " трудные времена " делаем. Спаси всех, Господи! Светлана 13 марта 2017, 08:03 Спасибо за статью. Порой у меня тоже опускаются лапки). Хотя у меня есть любимая работа, которая приносит доход. Пока есть жизнь надо двигаться, это правда!Но почему-то всегда не хватает, хочется ещё и ещё! Это грех? Димитрий 13 марта 2017, 00:20 Батюшка, спасибо за повод читателям высказаться! Многих зацепила и обидела эта статья. Она действительно не помогает. Я думаю, что патологических бездельников, которые не хотят как лягушка месить лапками молоко в нашем народе мало (я про русский народ), каждый борется до конца. И правильно делает, потому что предавать профессию, в которой вырос и достиг высот, чтобы заняться уборкой помещений, означает сдаться, проявить слабость. Наш народ нужно учить объединяться, группироваться, чтобы создавать свое дело в тех же депрессивных регионах, и при этом относиться к своим товарищам по бизнесу по-христиански - вот что мы хотели бы видеть от пастырей. А в борьбе за наемное место побеждает не профи Иван Агафонов 12 марта 2017, 19:59 Мне 64 года и теперь я точно знаю, что в жизни,все трудовые навыки,профессии, полученные когда-либо, а надо учиться всю жизнь, они своей цены никогда не потеряют. Любые деньги-это риски, сегодня они стоят, а завтра ты банкрот, имея профессию, или несколько;- ты на коне! Да,есть проблемы и они всегда были, но проблем будет меньше у людей, если каждый родитель,заложит еще в раннем возрасте в ребенка,навыки труда, какие-то ростки |
| Так, он беседовал с военным министром о шелковичных червях, с министром просвещения – о сыщиках, с министром труда – о лиможских эмалях, с министром религиозных миссий и нравственного совершенства (надеюсь, я не спутал?) – о прославленных мимах последних четырех десятилетий. А поскольку первый был ему кузеном, второй – троюродным братом, третий – зятем, а четвертый – мужем тетки, эта гибкость способствовала, бесспорно, укреплению семейных уз. Однако Гарольд Марч считал, что у Фишера нет ни братьев, ни сестер, ни родителей, и очень удивился, когда узнал его брата – очень богатого и влиятельного, хотя, на взгляд Марча, гораздо менее интересного. Сэр Генри Гарленд Фишер (после его фамилии шла еще длинная вереница имен) занимал в министерстве иностранных дел какой-то пост, куда более важный, чем пост министра. Держался он очень вежливо, тем не менее Марчу показалось, что он смотрит сверху вниз не только на него, но и на собственного брата. Последний, надо сказать, чутьем угадывал чужие мысли и сам завел об этом речь, когда они вышли из высокого дома на одной из фешенебельных улиц. – Как, разве вы не знаете, что в нашей семье я дурак? – спокойно промолвил он. – Должно быть, у вас очень умная семья, – с улыбкой заметил Марч. – Вот она, истинная любезность! – отозвался Фишер – Полезно получить литературное образование. Что ж, пожалуй, «дурак» слишком сильно сказано. Я в нашей семье банкрот, неудачник, «белая ворона». – Не могу себе представить, – сказал журналист. – На чем же вы срезались, как говорят в школе? – На политике, – ответил Фишер. – В ранней молодости я выставил свою кандидатуру и прошел в парламент «на ура», огромным большинством. Разумеется, с тех пор я жил в безвестности. – Боюсь, я не совсем понял, при чем тут «разумеется», – засмеялся Марч. – Это и понимать не стоит, – сказал Фишер. – Интересно другое. События разворачивались, как в детективном рассказе. К тому же тогда я впервые узнал, как делается современная политика. Если хотите, расскажу. Дальше вы прочитаете то, что он рассказал, – правда, здесь это меньше похоже на притчу и на беседу. |
| НОРА. Вы так странно это сказали. Что же такое могло бы случиться? РАНК. То, чего я давно ожидал. Но, правда, я не думал, что это будет так скоро. НОРА (хватает его за руку) . Что такое вы узнали? Доктор, скажите же мне. РАНК (садясь у печки) . Плохо дело. Качусь под гору. Ничего не поделаешь. НОРА (переводя дух) . Так вы о себе?.. РАНК. А то о ком же? Нечего лгать себе самому. Я самый жалкий из всех моих пациентов, фру Хельмер. На этих днях я произвел генеральную ревизию своего внутреннего состояния. Банкрот. Не пройдет, пожалуй, и месяца, как я буду гнить на кладбище. НОРА. Фу, как вы гадко выражаетесь. РАНК. Само дело из рук вон гадко. Но хуже всего, что еще до того будет много гадкого, безобразного. Теперь мне остается лишь единственное исследование. Покончу с ним и буду знать приблизительно, когда начнется разложение. И вот что я вам скажу. Хельмер со своею утонченною натурою питает непреодолимое отвращение ко всякому безобразию. Я не допущу его к своему одру… НОРА. Но, доктор Ранк… РАНК. Не допущу. Никоим образом. Запру для него двери… Как только я совершенно уверюсь в наступлении худшего, я пошлю вам свою визитную карточку с черным крестом. Знайте тогда, что мерзость разрушения началась. НОРА. Нет, вы сегодня просто несносны. А мне-то так хотелось, чтобы вы сегодня были в особенно хорошем настроении. РАНК. Со смертью за плечами?.. И так расплачиваться за чужие грехи?! Где тут справедливость? И в каждой семье так или иначе сказывается подобное же неумолимое возмездие. НОРА (зажимая уши) . Вздор! Веселее, веселее! РАНК. Да, честное слово, только и остается смеяться надо всем этим. Моему бедному неповинному спинному мозгу приходится расплачиваться за веселые деньки офицерской жизни моего отца! НОРА (у стола налево) . Он был очень падок на спаржу и страсбургские паштеты? Да? РАНК. Да, и на трюфели. НОРА. Да, да, и на трюфели. И на устрицы, кажется? РАНК. Да, и на устрицы, устрицы само собой. НОРА. И на всякие там портвейны да шампанское. Обидно, что все эти вкусные вещи непременно отзываются на спинном хребте. |
|
|
