| Для возрождения монашеской жизни в 1810 г. был утвержден новый Устав (Ibid. S, 603–604). Органом управления афонского монашества стал Священный Кинот, органом надзора – Священная Эпистасия. В 1821 г. афонские монахи приняли участие в греческом восстании. После его подавления Святая Гора сильно запустела и стала вновь наполняться монахами только после Адрианопольского мира (1829). Тогда же начало возрождаться русское монашество на Афоне. В 1864 г. Константинопольский патриарх Софроний III восстановил старинные права монастырей в их границах, в том числе права на скиты и келлии. К. этому времени на Афоне существовало 20 монастырей, и вся земля была разделена между ними. В начале XX в. братство Афона насчитывало около 10 000 монахов, из которых примерно половину составляли русские (4800–5000), 3900–4000 греки, оставшееся число составляли болгары, сербы, румыны. Это вызывало недовольство греков, желавших присоединения Афона к Греции. В ходе Первой балканской войны, в ноябре 1912 г., на Афонский полуостров высадился греческий десант, королевским декретом над монастырями был установлен контроль военных властей. Лондонская мирная конференция послов (1913) утвердила статус Афона как автономного и независимого монашеского государства, находящегося под совместным протекторатом православных государств (России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии и Черногории), хотя представители греческих афонских монастырей выражали протест против плана автономии и всеправославного статуса Святой Горы и выступали с предложением изъять Афон из-под юрисдикции Константинопольского патриархата и присоединить к Элладской Церкви. С началом Первой мировой войны Афон оказался полностью отрезанным от России и затем по Севрскому (1920) и Лозаннскому (1923) договорам был признан частью Греции. В 1924 г. был утвержден Кинотом и в 1926 г. ратифицирован греческим правительством новый юридический статус Афона, сохраняющийся до сих пор: Афон рассматривается как неотъемлемая часть территории Греции, образующая самоуправляемую область; все монахи являются греческими гражданами, с возможным добавлением «русскоязычные», «болгароязычные» и т.п. Во время Второй мировой войны Афон не пострадал, однако пребывание на его территории многочисленных беженцев во время гражданской войны в Греции (1946–1949) нанесло монастырям большой ущерб. С 1992 г. все монастыри на Афоне являются общежительными. К началу XXI в. общее число монахов составило около 1700 человек, включая помимо славян выходцев из Западной Европы, Америки, Австралии. |
| Но вдруг в отряде, бившемся перед воротами св. Романа, появилось необыкновенное смятение: турки напали на него уже сзади. Трудно сказать, что именно произошло: показания хроникёров крайне несогласны между собой. Вряд ли причиною была измена или даже небрежность. Но человек 50 турок нашли открытую ту самую древнюю калитку, через которую делалась вылазка. Войдя в неё они уже по лестницам, служившим для защитников, взошли на стены около Адрианопольских ворот, помогли своим подняться и напали сзади на отряд у ворот Романа. Трудно также решить, насколько случай этот был важен в исходе дела; но верно то, что нападение это привело в отчаяние отряд: значительная часть его, полагая, что турки заняли уже город, бежала спасаться на итальянские корабли. Но всё же последний роковой момент совершился в том же заколдованном углу. Неловкое или отчаянное движение греков, решившихся переменить место, кончилось свалкой во рву; ров и ворота наполнились трупами; все бросились в брешь, – и свои и враги; беспорядочный поток полчищ хлынул в город. Начался безобразный, варварский грабёж. Первым из кварталов запылали Влахерны со своими дворцами. И доселе Влахерны стоят наиболее опустелыми и разорёнными во всём Стамбуле; множество полуразрушенных мечетей свидетельствует о местах прежних богатых монастырей и церквей. Но что такое за дворец или его развалина, которая возвышается над стенами в углу и во главе этого квартала? Приведя туриста к его колоссальным руинам, подымающейся над стенами внутри города, гиды смело величают этот Текфур-Серай по-турецки «дворцом Велизария», объясняя его положение над стенами города. Изнутри города видишь в стене на лицевой стороне три большие аркады, и здание кажется всего в один этаж; под арками следы балкона и ряд мраморных консолей, его державших. Но чтобы войти внутрь здания, надо было обогнуть весь Влахерны, выйти из города в Эгри-Капу, взять налево и дойти вновь до того угла. Перерезав всё кладбище, вы приходите, наконец, к башне, стоящей у самого пролома; сторож поможет вам влезть по кучам мусора в одну из бойниц башни, и вы очутитесь в одном из тех помещений ея, где в крайние времена империи жили император и герцоги и где в тоже время они проводили своё время в ночной тревоге; не то комната, хорошо освещённая, не то передовой бруствер. |
| Странные речи в устах человека глубоко образованного и, как увидим ниже, умеющего также говорить языком истины, любви христианской и гуманности. До того прониклась горделивой ложью официальная Византия, что и ее лучшие люди спокойно плавали в ней, как в привычной стихии. Не пришлось совсем несчастному земледельцу Фракии и Македонии увидеть те счастливые дни, о которых бредила придворная риторика. Оставив Кипселлу, Печенеги расположились недалеко от Адрианополя – в Таврокоме 134 и провели здесь зиму. Жители Адрианопольской области своими слезами могли бы свидетельствовать о том, что законы цивилизованных стран не писаны для диких кочевников. Сам император Алексей, серьезно выслушивавший обязательную лесть, не обманывал себя насчет продолжительности мира с Печенегами. Всю зиму он занят был приготовлением возможных средств обороны. В ожидании помощи, обещанной графом Фландрским, он составил особый отборный полк так называемых архонтопулов из сыновей убитых воинов, наименованный так (архонтопулы – сыновья архонтов) ради почета и поощрения к военной доблести. Специально приготовленный к борьбе с Печенегами и обученный самим, опытным в военной тактике, императором, этот двухтысячный отряд напоминал классически образованной дочери Алексея «священный отряд Лаконцев». 135 Едва наступила весна 1090 года, как печенежские шайки появились опять близ Хариуполя, где мы их уже раз видели. Здесь произошла схватка, кончившаяся несчастно для Византийцев: архонтопулы должны были сделать первую пробу своей пригодности, и триста юношей положили свои головы перед печенежскими телегами, на которых стояли меткие стрелки зорких кочевников. Император Алексей оплакал лично дорогих ему юношей, проливая горькие слезы и произнося горячие причитания. 136 Удачнее была схватка под Апром (Апри 137 ), который Алексей успел занять ранее Печенегов. Печенежский отряд, вышедший на добычу, был разбит Татикием с Франками: триста буйных голов печенежских попались в плен. Некоторым утешением и ободрением послужило также прибытие рыцарского отряда из далекого запада; граф Роберт блистательно исполнил свои обещания: пятьсот отборных всадников явились для борьбы с Печенегами на помощь Алексею; 138 закованные в железо, смелые и гордые рыцари Фландрии были самой страшной грозой для легких стрелков печенежских. |
| Через так называемый Железный запор (клисура) Византийцы перешли за Балканы и расположились в местности, носившей название Диакене (Διακεν, Indja-kevi) 32 неподалеку от Ста-Холмов, где были главные становища Печенегов. Воинственный евнух Никифор был уверен в победе и боялся только одного: как бы Печенеги не разбежались преждевременно; ему хотелось захватить их всех разом. Такие надежды разделяла вся византийская армия, которая даже запаслась веревками и ремнями, чтобы вязать пленных Печенегов. 33 Византийская кичливость была наказана самым чувствительным образом: Печенеги, оградившись кругом своими телегами, отбили два нападения Византийцев, осыпая их сверху градом стрел, метко пускаемых, 34 а затем сами перешли в наступление. Византийская армия не устояла, ее вожди первые показали пример бегства. Поражение было страшное, множество убитых осталось на месте битвы, остатки разбитой армии Никифора едва нашли себе спасение в лесах и ущельях Балканских гор. 35 После этого никто не мешал Печенегам грабить и разорять Македонскую провинцию; два или три раза они возвращались в свои палатки, отягченные богатой добычей. Так прошло время от осени 1049 года до наступления следующего лета. 8-го июня 1050 года Печенеги явились под Адрианополем, где, в укрепленном лагере, снова собрались значительные силы под начальством Константина Арианита. Наученный опытом, Адрианопольский воевода хотел соблюдать самую большую осторожность. Он не выходил из-за рвов и окопов, которыми огражден был его укрепленный лагерь, и располагал напасть на Печенегов только тогда, как их пыл остынет и силы утомятся в напрасных попытках против неприступной позиции. Это был, нужно думать, самый благоразумный образ действия против нетерпеливых варваров. Но план был разрушен своевольною и неуместною отвагой одного из второстепенных начальников. Не дожидаясь позволения главного вождя, он вышел из окопов и завязал сражение. Печенежская конница, как вихрь, накинулась на византийскую пехоту и смяла ее. Константин Арианит, чтобы спасти стесненный отряд от несомненной гибели, поспешил на помощь подчиненному, нарушившему требования дисциплины. |
| Часами длился отчаянный рукопашный бой. Турки несли большие потери. Две первые колонны их были отбиты. Султан двинул резервы из лучших войск, между ними 1000 взводов («котлов») янычар, и приказал усилить обстрел. Большая пушка разбила стену между двумя башнями. Дрогнули защитники лишь в ту минуту, когда Джустиниани, душа обороны, был ранен и оставил свой пост, невзирая на просьбы Константина; он удалился в Галату, откуда бежал на Хиос, где (или на пути) умер от раны и позора. Многие генуэзцы последовали за своим вождем. Константин остался у Романовых ворот и совершал чудеса храбрости вместе с доном Франциском Толедским, Иоанном Далматом, с доблестным Феофилом Палеологом, подоспевшим на помощь. Между тем калитка Керкопорта у Адрианопольских ворот, открытая перед штурмом, осталась без охраны, и полсотни турок ворвались на террасу между двумя стенами. Они бежали к Романовым воротам, сбрасывая со стены немногочисленных и ослабевших защитников. Среди христиан, увидевших турок и их значки на стенах, возникла паника, раздались крики, что город взят; защитники прыгали со стен и, давя друг друга, завалили своими телами Адрианопольские ворота. Константин со своими соратниками погиб героем, и тело его, не узнанное турками, лежало в куче из 800 христианских трупов. Последний Палеолог не посрамил своих воинственных предков XII и XIII вв., по матери в его жилах текла сербская кровь. Его униатство было быстро забыто, и для греков, начиная с современного автора «Плача», оправдывавшего Константина, он остался благоверным царем Константином, национальным героем и богатырем. В простом народе живут о нем легенды до сих пор. Освободителем Константинополя, по народному поверью, явится православный царь Константин, когда-то русский, ныне из Греческого королевства, и это убеждение приходилось слышать в глуши, до которой не доходило какое-либо книжное влияние. Исторически засвидетельствовано, что немедленно по прекращении резни султан приказал разыскать тело Константина. После долгих поисков к нему принесли голову, которую Нотара признал за царскую. |
| Ближайшие годы принесли такой непоправимый ущерб империи, что и в Европе, и в Константинополе пришлось подумать о немедленной борьбе с османами всею силою христианского мира. Преддверием к новому походу должна была быть по-прежнему церковная уния. В 1359 г. умер султан Орхан; ранее погиб его воинственный сын Сулейман, завоеватель Галлиполи, и на престол вступил другой сын, Мурад. Старый Орхан долго дружил с греками, породнился к Кантакузином и лишь под конец царствования охладел к греческой дружбе. Сыновья его Сулейман и вступивший на престол Мурад I были готовы использовать накопившиеся силы османов и вести свой народ для покорения христиан, тех «рум», коих землю они знали вдоль и поперек. Мурад начал с покорения единокровных сельджукских племен, с завоевания Ангоры и горных пастбищ караманского эмира, чтобы, обеспечив тыл, двинуться на опустошенную Фракию. Против вооруженного народа османов, привыкшего к военным успехам, уже не стояло воинственное служилое сословие, испытанные всадники Андроника Младшего и Кантакузина. Правительство Иоанна могло выставить лишь небольшие, по скудости казны, отряды западных наемников и негодные к правильному бою толпы народного ополчения. Силы же турок измерялись десятками тысяч. Овладеть Фракией было легко. В 1360 г. полководцы Мурада Лала-Шагин, Евренос-бей и другие взяли сильные крепости Чорлу и Димотику, причем последняя была передана греческим начальником; в 1361 г. Лала-Шагин разбил начальника адрианопольских войск, бежавшего и покинувшего Адрианополь на произвол судьбы. Этот важнейший город Фракии стал второю после Бруссы столицей османов. Лала-Шагин вторгся в Болгарию и дошел до Филиппополя, а Евренос занял Западную Фракию. Повсюду турки устраивались прочно, привозили семьи и укрепляли города; пленных продавали по установленной таксе, 125 серебряных грошей (акча) за человека. Византийское правительство не могло и не смело встретить турок в чистом поле, оно предпочло искать компенсаций в приморской Болгарии; греки захватили Анхиал и осадили Месемврию, принадлежавшие Болгарии города с греческим наведением. |
| Совершенно новый свет на события 1444 г. и особенно на адрианопольское соглашение проливает собрание писем гуманиста Чириако д " Анкона, которое сделал доступным исследователям Ф. Палл ( Pall F . Ciriaco d " Ancona e la crociata contro i Turchi//Bull. hist, de l " Acad. Roumaine 20 (1938). P. 9–68), а О. Халецкий переиздал в другой последовательности ( Halecki О . The Crusade of Varna. A Discussion of Controversial Problems. New York, 1943). В суждении относительно причин, приведших к катастрофе при Варне, мнения этих двух исследователей полностью расходятся. Халецкий, присоединяясь к одному высказанному ранее в польской историографии положению, стремится показать, что король Владислав никогда не подписывал с султаном мирного соглашения, а Сегединский договор является, .таким образом, легендой и молодого Ягеллона нельзя обвинять в нарушении клятвы. Однако этому противоречат согласные и при этом независимые друг от друга данные многочисленных и хорошо осведомленных источников, доказательную силу которых Халецкий (р. 67 ff.) тщетно пытается уменьшить. Противоположное тому, что он пытается доказать, свидетельствуют многочисленные современники из разных стран, занимающие разные позиции, такие как, например, Мехмед II, Энео Сильвио Пикколомини (будущий папа Пий II), польский историк Длугош и ученый Галка, бургундец Валеран де Ваврин (Walerand de Wawrin), византийцы Дука и Халкокондил. Таким образом, с полным основанием Палл отвергает всякое сомнение в исторической достоверности Сегединского договора и в факте его нарушения (см.: Pall F . Autour de la croisade de Varnä la question de la paix de Sceged et de sa rupture//Bull. hist, de Г Acad. Roumaine 22 (1941). P. 144–158 и Un moment décisif de l " histoire du Sud-Est européen: la croisade de Varna//Balcania 7 (1944). P. 102–120). Подробное изложение этого спорного вопроса дается в: Babinger F . Von Amurath zu Amurath. Vor- und Nachspiel der Schlacht bei Varna//Oriens 3 (1950). P. 229–265. См. тж.: Babinger F . Mehmed der Eroberer und seine Zeit. München, 1953. S. 28 ff. |
| Причины были не только церковно-канонического свойства, но и политического: Высокая Порта вообще неохотно давала разрешение на переход в иностранное подданство, а брак был удобным средством для этого. Под давлением правительства патриарх Анфим предпочитал убеждать иностранцев переходить в османское подданство, если они хотели жениться на гречанках (о чем свидетельствуют послания 1847 г. к митрополитам Софронию Хиосскому, Мелетию Иконийскому, Иерофею Анкирскому и Хрисанфу Критскому). В случае успеха подобных увещаний епархиальные архиереи получали за это правительственные награды и поздравления от патриарха (напр., Герасим Адрианопольский удостоился чести целовать ногу султана и получил орден; награжден был и Иероним Фессалоникийский). Несмотря на издание хатт-и шерифа, колокольный звон в греч. церквах в 40-х гг. XIX в. был почти повсеместно запрещен (письма патриарха к Милитинскому митр. Каллинику от 8 сент. 1846 с требованием снять медное било в храме на о-ве Тенедос; к епископам Рефимнскому и Кидонийскому на Крите о снятии колоколов от 13 июля 1848). В задачи патриарха входило ограничение любых проявлений антиправительственных настроений: напр., 5 июня 1848 г. он обратился к греч. консулу в К-поле, чтобы тот запретил чиновнику Апостолидису сочинять сатиры на почтенных лиц. Принятие инославными Православия могло также вызвать жалобы иностранных консулов: 12 апр. 1847 г. патриарх предупреждал Фессалоникийского митрополита Иеронима о мерах предосторожности при крещении некой инославной девицы и советовал отправить новообращенную в далекое и безопасное место. В 1849 г., несмотря на протесты патриарха, Высокая Порта настояла на изгнании из греческих школ учителей, имеющих иностранное подданство, к-рые распространяли среди греков патриотические настроения (это распоряжение вскоре пришлось отменить за недостатком учителей тур. подданства). Период с 1830 по 1853 г. для внутренней жизни Патриархата был временем борьбы церковно-политических группировок: партии патриарха Григория VI (архонт и великий логофет Аристархис, С. |
| Пасха. Воскресение Христово. Осталось 4 дня Сан-Стефанский мир Перемирие и Сан-Стефанский мир Перемирие и Сан-Стефанский мир. Переговоры нашей главной квартиры с Турцией привели к перемирию, подписанному в Адрианополе 31 января, и миру, заключенному в Сан-Стефано 3 марта 1878 г. Главнокомандующий переехал в Сан-Стефано — городок в ближайших окрестностях Константинополя, почти его предместье, в формальное исполнение повеления Александра II — занять Константинополь. Условия перемирия для турок были легкими, мира — очень тяжелыми. Туркам было даже выгодно, чтобы подписанный ими мир заключал удовлетворение возможно крупных русских требований, — чем они были больше, тем вероятнее становилось вмешательство Европы и пересмотр Сан-Стефанского мира на европейском конгрессе. По условиям адрианопольского перемирия, заключенным в момент, когда какое бы то ни было сопротивление для турок являлось немыслимым, и когда царствовал общий «олмас», турки обязывались очистить свои дунайские крепости — Силистрию, Рушук, Виддин и чаталджинскую позицию перед Константинополем. На Кавказском фронте наши войска занимали Эрзерум. Устанавливалась, демаркационная линяя; русские для довольствия получили возможность пользоваться портами Варны и Бургаса. На наш взгляд, следовало потребовать удаления турецкого флота из Черного моря в Средиземное или даже его разоружения; действительно, тыл русской армии, при господстве турок на Черном мор(эскадры в Варне и Батуме), висел на ниточке; следовало потребовать демобилизации турецкой армии, воспрещения устройства укреплений перед Константинополем и на Босфоре; следовало ограничить гарнизон Константинополя небольшим числом, потребным для поддержания порядка; следовало потребовать полной передачи нам Батума, Шумлы и Варны; Батум, долженствовавший нам отойти по мирному договору, мы получили впоследствии лишь с трудом. Следовало во всяком случае настоять, чтобы турки прекратили производство новых наборов. Эти меры сделали бы нас фактическими хозяевами на Балканах и Черном море; мирные условия можно было бы выработать впоследствии. |
| 582 Софийская 1 летопись под 1385 годом, в Собрании летописей, V, 239: «И Пимин митрополит поиде ко Царюграду на Новгород, и Новгородци митрополиту не дали месяца судити: тогоже лета поиде Пимин митрополит в Царьград»; так называемая Архангелогородская летопись, изданная в Москве, в 1781 году, под тем же годом, стр. 91: «Тогоже лета митрополит Пимин пойде в Новгород великий о месячном суду, и не даша ему Новгородцы» (далее говорится, что Пимин пришёл на Русь из Царьграда, т. е. нужно, что он пошёл из Руси в Царьград). Новгородцы постановили свой приговор во второе воскресенье великого поста, которое в 1385 году было 19 Февраля; Пимин отправился в Константинополь 9 Мая того же 1385 года. 583 Грамота эта, не дошедшая до нас, по свидетельству наших летописей, между прочим, была подписана митрополитами адрианопольским и ганским (Никоноская летопись IV, 195 fin., Воскресенская в Собрании летописей VIII, 61 начало, 1 Софийская ibid. V, 244); а митрополиты адрианопольский и ганский прибыли с Киприаном в Россию в качестве патриарших экзархов, из чего и видно, что грамота писана до отбытия Киприана из Константинополя; cfr послание патриарха в Новгород от 1393 года в Памятниках Павлова col. 235. 585 Время точным образом (день прибытия в Новгород – 11 Февраля) указывается в 4 Новгородской летописи, – в Собрании летописей, IV, 98. В 1 Новгородской летописи сказано: «зимой». По Никоновской летописи IV, 199 sub fin., Киприан прошёл в Новгород из Твери. 587 По уверению греческих актов, Новгородцы даже приговорили убивать и предавать смертной казни тех, которые бы захотели обращаться к апелляционному суду митрополита, – в Памятниках Павлова col. 241. 588 Подробности в 4 Новгородской летописи, – в Собрании летописей, IV, 98 sub fin., и в Никоновской летописи, IV, 199 fin.. 589 Дмитрия, афинянина родом или Афинея прозванием ( θην ιος, – послание патриарху в Новгород у Павлова col. 253, который в наших летописях называется боярином Киприана Дмитроком, – 4 Новгородская летопись под 1394 годом, а в актах – его боярином Дмитрием Афинеевичем, – Акты Истории т. I, (после он – боярин великого князя, – Собрание государственных грамот и договоров. I, |
|
|
