| 12. Закрытие доступа окончившим семинарию в высшие светские учебные заведения, из-за чего задерживались озлобившиеся за это насилие и заражавшие своим озлоблением других (Сергий Финляндский). 13. Отсутствие воспитания в собственном смысле (Владимир Московский, Гурий Новгородский, Тихон Пензенский, Иннокентий Тамбовский). Кроме этого, делу воспитания сильно мешало: 14. Многолюдность семинарий и училищ (Питирим Курский, Иннокентий Тамбовский). 15. Назначения на ответственные должности лиц с неустановившимся еще, вследствие их возраста, характером и взглядами (Евлогий Холмский). 16. Постоянная перемена начальствующих лиц, особенно монахов (Арсений Харьковский, Архангельский Комитет, Гурий Новгородский, Дмитрий Херсонский). 17. Общежития с большим количеством воспитанников (Назарий Нижегородский). Отсюда следовали: 18. Рознь и неприязнь между воспитателями и воспитанниками (Архангельский Комитет, Иоаким Оренбургский, Гурий Новгородский, Евлогий Холмский). 19. Упадок дисциплины (Арсений Харьковский, Евлогий Холмский, Владимир Екатеринбургский). 20. Светские преподаватели богословских наук, не знающие глубины пастырского служения, не одушевленные пастырскими идеалами (Тихон Костромской, Агафодор Ставропольский). «Преподаватель практических дисциплин по пастырству хотя и добрый, религиозный человек, не внушал нам большое доверие. Когда он в вицмундире иногда горячо говорил нам о задачах пастырства или учил церковному проповедничеству, невольно в душе возникал искусительный вопрос: почему же он, так просто трактующий о пастырстве, сам не идет по этому пути? Когда один из наших преподавателей на наших глазах сделался священником, мы почувствовали к нему особое уважение, которым он дотоле у нас не пользовался», - пишет митр. Евлогий (Георгиевский). 21. Возложение на одних и тех же лиц обязанностей учебно-административных и хозяйственных (Дмитрий Херсонский, Владимир Московский). 22. Чрезмерная нагрузка воспитателей (Дмитрий Херсонский). 23. Материальная необеспеченность преподавателей (Дмитрий Херсонский). |
| Дабы не остаться при одном общем месте, я представляю некоторые примеры на удачу. Возьмем образчик из догматов о порядках богов и их разрядах. Египет. Развернем Гёрреса об Египте: «Бог, по религии египетской, прежде всего создал Кнефа (Кнуфиса, Нуфи, Агафодемона), создателя духа, света и мира. Он сам – первый свет; он – Гермес, чистый дух, написавший священные книги прежде сотворения мира. Был свет и была тьма; явилось слово и началось создание мира». 29 «Первое произведение был Ффа, долженствующий совершать творение Кнефа, устроитель мира, дух жизни всех творений». 30 «От Кнефа произошло семь божеств небесных. Из них – первое Ффа; второе Пан-Мендес, всеобщий производитель, мужеская сила порождения, старший из сих богов. Из них Ифестобула, огнь, проникнутый влажностью, дщерь, первобытная земля оплодотворенная, женская сила порождения. Солнце – Озирис есть третий Демиург, составляющий, вместе с Кнефом и Ффою, троицу одну из троиц египетских». 31 «Потом созданы восемь Кабиров. 32 Эти Кабиры, великие сильные боги, суть: Ремфан; царь неба (Сатурн); Пи-Зевс; Звезда Озириса (Юпитер); Артес (Марс); Созрот (Венера); Пи-Гермес (Меркурий); Солнце, царь Кабиров; Луна, царица Кабиров; Имутес (Звезда неба, Звездное небо), ведущий вселенную, поддерживающий в ней гармонию и жизнь». «Каждый из Кабиров имеет свою сферу, которою управляет. Луна занимает сферу низшую, между небом и землею, сферу стихий. 33 Солнце и пять планет, его окружающих, составляют первую, мужескую половину Кабиров; Луна и пять стихий (эфир, огонь, воздух, вода, земля) – вторую, женскую половину: все вместе образуют 12 богов небесных, второго порядка, происшедших от восьми богов Эмпирея первого порядка. Они приняты в Зодиак». 34 «Двенадцати богам – Кабирам, подчинены 36 Деканов и бесчисленные звезды, рассеянные в эфире, и разделенные – на 4 ополчения, по четырем странам света, из которых каждое имеет своего владыку». И так далее. Может быть я, уже слишком сократил рассказ Гёрреса; но, кажется, это не повредит ясности. Теперь развернем Анкетиля, и выпишем из него о богах персидских. |
| и П. пыткам в случае отказа совершить жертвоприношение. Придя в Фиатиру, проконсул призвал жителей города в храм Зевса для совместного поклонения божеству. К. и П. не захотели войти в святилище, после чего случилось землетрясение и храм рухнул. Тогда мучеников заковали в цепи и привели в преторий. Там они снова отказались подчиниться приказу императора, обличили языческих богов и исповедовали Христа. Проконсул повелел привязать К. и П. к коням и т. о. тащить в Сарды. За мучениками следовали их слуги, в числе к-рых был Агафодор. Ночью К. и П. явился ангел и укреплял их. В Сардах К. и П. заключили в темницу, а на следующий день доставили в преторий. Проконсул пытался склонить мучеников принести жертву богам, обещая им почести и славу. Т. к. К. и П. оставались непреклонными, их вновь бросили в темницу, а Агафодора били воловьими жилами и мучили до тех пор, пока он не скончался. Жители Сард похоронили останки святого в пещере. На следующий день проконсул вызвал К. и П. на допрос, но мученики вновь отказались выполнить имп. повеление. Тогда проконсул приказал привязать их к коням и тащить т. о. в Пергам. Во время следующего допроса Коккиан, узнав, что К.- сын языческого жреца, предложил епископу последовать примеру отца, но он не согласился. Тогда его подвергли страшным мучениям: истязали крюками, опаляли светильниками, раны посыпали солью, а затем бросили в темницу. После этого на допрос привели П. Он сказал, что родом из Фиатиры и по профессии врач. Проконсул стал убеждать П. поклониться Асклепию, Гиппократу и Галену - покровителям медицины. На это мученик предложил Валлериану, чтобы языческие врачеватели исцелили его советника Коккиана, слепого на один глаз. Однако все их попытки оказались тщетными, тогда П. сотворил чудо: по его молитве невидящий глаз советника прозрел, и многие уверовали во Христа. В тот же день П. исцелил мн. др. тяжелобольных, а Коккиан крестился и остался в Пергаме среди христиан. Через 3 дня П. был подвергнут страшным пыткам: его жгли горящими светильниками и бросали в него камни, однако мученик оставался непреклонен. |
| Святой Карп отвечал на сие: – Совета твоего, который от света ведет во тьму и от жизни к смерти, никто не может назвать добрым, но назовет обольщением и сетью. Если ты почитаешь старость мою, то почему же не веришь мне, когда я отечески подаю тебе совет? Ибо я более сожалею о твоей погибели, чем ты о моих страданиях, и весьма печалюсь о твоем бедствии, – что ты возложил надежду на суету 6638 и почитаешь таких богов, которые не избавят тебя от вечных мучений: ведь они бездушны, созданы человеческой рукой и не могут на самом деле называться богами, будучи суетными и ни на что негодными идолами. Валерий не мог далее сносить бесчестия своих богов и повелел палачам взять святого Карпа и, привязав его, жестоко бить терновыми розгами. Когда били святого, все тело его было изранено, и части плоти, отпадая под ударами, летели на землю. Но этого было еще мало мучителю, – он призвал других палачей. Одни из них опаляли ребра Карпа свечами, другие посыпали раны его солью, так что земля орошалась кровью святого; жилы разрывались и причиняли ему весьма тяжкое страдание; мученик же, чем более увеличивалось его мучение, тем сильнее укреплялся в любви к Богу и терпении. Стоя связанный, он улыбнулся среди мучений, и князь спросил его: – Почему ты, Карп, засмеялся? Он же сказал: – Я видел предназначенную мне благодать Христа моего, и потому возрадовался. Ибо святой видел в сие время небеса отверстыми, Господа сидящим на престоле, и Херувимов и Серафимов вокруг Него. Так утешил Господь Своего раба среди мучений, и превозмогла благодать Божия все страдания, так что святой забыл о своих болезненных ранах и о тяжких мучениях, которые доблестно претерпевал. Он был мучен до тех пор, пока не устали мучители и, заключенный после мучений в темницу, благодарил Бога, сподобившего его пострадать за Него. Потом, вызвав на суд святого Папилу, Валерий начал спрашивать, – как бы впервые видел его: – Какого ты рода и отечества и каков род твоих занятий? – Ты уже знаешь о мне, – отвечал святой, – что я родился от благородных родителей в городе Пергаме, владею искусством врачевания, – не того, что зависит от трав, растущих на земле, но того, которое подается свыше от Бога; сие врачевание не только пользует тело, но исцеляет и душевные болезни. |
| Поэтому нередко его можно видеть в библиотеке над сличением греческих творений рукописных по лучшим изданиям этих творений западных ученых – Маия, Гоара, Свойнсона, Питры, Миня и др., и в самых рукописях и на полях их разного рода замечания и варианты, сделанные его рукою и весьма интересные для ученого исследователя. Отсюда о. Матвей обнаруживает замечательно богатую эрудицию, которой может позавидовать всякий ученый, и своею начитанностью и знакомством с рукописями и печатной литературой поражает многих ученых путешественников. Но о. Матвей не только знаток богословской письменности, опытный палеограф, издатель некоторых произведений древней письменности с собственными примечаниями и предисловиями (ему в новом издании афонского патерика принадлежит открытие и издание весьма многих сказаний об отцах, подвизавшихся на Афоне), а также страстный нумизмат, будучи хорошо знаком с восточною нумизматикою, имеет сведения в греческой эпиграфике и любитель древностей классических и церковных. Жажда знаний у этого простого, в высшей степени скромного инока, чуждого всяких почестей и отличий, отказывающегося даже от принятия сана иеромонаха, неоднократно ему предлагаемого, – поразительная: нет такого предмета, которым бы он не интересовался, о чем бы он не желал выслушать разумную речь заезжего специалиста, чтобы потом приобретенные им случайною беседой сведения он не старался приметить на деле, при своих непрерывных книжных или ученых работах. Можно только сожалеть о том, что этот даровитый инок не прошел настоящей систематической школы, без которой самые его занятия двигаются медленно и едва ли даже в полном виде сделаются когда-нибудь достоянием людей науки. Свойственная о. Матвею скромность и флегматичность его характера будут всегда стоять на дороге его благих намерений и всех прекрасных планов 158 . О. Агафодор, родом москвич 159 , еще сравнительно молодой иеромонах и антипросоп русской Пантелеимоновской обители в карейском протате. Своим возвышением в монастыре он обязан природному уму, всегда истому стремлению к образованию, ради которого он прошел полный курс наук в карейской школе и легко победил всю эллинскую премудрость, а также мягкому симпатичному характеру, образцовой монашеской жизни и вообще прирожден ной ем у рассудительности. |
| Так, на съезде депутатов Ставропольского училищного округа был заслушан доклад о мерах борьбы с распространяющимся неверием при современном положении православия на Руси. Сущность доклада сводится к тому, что при развитии естественных наук, разрушающих своими выводами основы христианского вероучения, неверие в настоящее время распространяется всё более и более в народных массах путем популяризации отрицательных идей. Идеи, бывшие прежде достоянием немногих сравнительно лиц из образованного класса, в настоящее время получили распространение в широкой народной среде. С этим злом духовенство может бороться только на почве тех же естественно-научных знаний, на которых основаны и отрицательные идеи; а этого духовенство не может сделать, так как получает в школе самые скудные и отрывочные сведения из области естественных наук. Поэтому, по мнению докладчика, весьма целесообразно было бы организовать так называемые пастырские курсы, на которые для чтения лекций в течении 3–4 недель можно было бы пригласить лучших профессоров. Расходы на организацию этих курсов, по мнению докладчика, могут быть покрыты из добровольных взносов курсистов; аудиториями и квартирами для курсистов могли бы служить местные учебные заведения. Обсудив этот доклад, съезд депутатов постановил признать проект священника И. Сальского заслуживающим полного внимания духовенства, а практиче- —401— ское осуществление его желательным; но так как этот проект имеет общеепархиальное значение, то подвергнуть его первоначально на обсуждение и заключение духовенства на благочиннических съездах, о чём на этих съездах должны быть составлены обязательные акты. Постановление это утверждено высокопреосвященным Агафодором. Мысль о таких пастырских курсах заслуживает самого серьезного внимания со стороны всего нашего духовенства. Борьба с неверием является главнейшей обязанностью православных пастырей. Борьба эта нелегкая. Чтобы достигнуть желанных результатов, необходимо позаботиться о приобретении нужных знаний в той области, откуда идут разрушительные идеи. |
| Этого он больше всего и добивается. «Случаются у нас в обители дивные примеры для вразумления прочих и вместе с тем и страшные, особенно для вразумления своевольных молодых подвижников, которые доверяют своему сердцу», – предупреждает он 163 . Подобные поучительные случаи во множестве описаны в рассказах старца. Вот некоторые из духовников, ставших вслед за отцом Макарием духовными преемниками отца Иеронима и составлявших старчество Русской обители. Иеросхимонах Агафодор (в Русском монастыре – с 1869 года; †1920 год), как братский духовник занимавший первое место, всегда внимательный, ласковый, сумел привлечь к себе сердца многих, как новичков-послушников, так и убеленных сединами старцев. Двери его келлии всегда были открыты для желающих очистить свою совесть исповедью, скорбящие, малодушные находили в нем заботливого отца, и редко кто из них уходил от него неуспокоенным. Большинство его духовных чад горячо любили своего старца и готовы были для него на всякое самопожертвование. Он был благой советник всем, кто искренне желал идти тесным иноческим путем к Небесному Царствию. Имел особенную любовь и доверие к отцу Иерониму и после его смерти записал несколько рассказов об особом благодатном устроении своего великого старца. Иеросхимонах Вероник (в Русском монастыре – с 1872 года; † 1919 год) показывал собой пример детской простоты, веры и любви, столь редких добродетелей. Вера и любовь его к Царице Небесной, как он любил называть Матерь Божию, были безграничны. С нестяжательностью он соединял и глубокое смирение. Иеросхимонах Виссарион (в Русском монастыре – с 1862 года; †1907 год), настоятельствовавший в Петербурге, Одессе и Константинополе. Он был всем примером тщательного исполнения всякого послушания, смирения и кротости. Иеросхимонах Михаил – подвижник в миру, не оставлявший никогда своего иноческого правила во время суетливого заведования подворьем в Таганроге и путешествий по России для сбора пожертвований. Давая в руководство новоначальным послушникам сочинение аввы Дорофея и следя за точным исполнением назначенных им послушаний, он воспитывал их достойными монахами, каковыми они проявили себя и в обители на Афоне. |
| Глубокая вера отца Даниила дала ему духовное зрение. Мир невидимый стал для него родным. Каждый день благодарил он Господа и размышлял о тяжести Его крестных страданий. Евангельские события он пересказывал так, как будто видел их своими глазами. Его богомысленные размышления не были теоретическими, а составляли непреложный факт, подтвержденный духовным опытом. «Вот вы священники. Если к вам одна грешница иногда придет на исповедь, то она такой груз оставит, что вы и встать не можете, и несколько суток не стряхнуть его, — обращался он к приехавшим в гости батюшкам. — А Господь весь мир грешный взял на Себя, пострадал за нас, воскрес. И это Воскресение подтверждается ежегодно в Иерусалиме, когда огонь сходит на Гроб Господень». Старец для мирян Иеросхимонах Валентин (Гуревич), вспоминая отца Даниила, называет его старцем: «Да, он был старец здесь. Но больше для мирян, братия не так часто к нему ходила на исповедь». В то время братия Донской обители находилась под окормлением знаменитого духовника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Кирилла (Павлова). Наместник отец Агафодор — его духовный сын и келейник, старался приглашать его в обитель каждый пост для исповеди и соборования иноков. Мирян же принимал отец Даниил. «После службы батюшку постоянно окружала толпа, — рассказывает Екатерина Ивановна. — И иногда из этой толпы он мог вдруг вызвать совершенно незнакомого человека и назвать его по его внутреннему содержанию, не по внешнему виду. Однажды он подозвал хорошо одетого мужчину, на вид очень серьезного, брутального. Обернувшись к нему, батюшка сказал: «Большой ребенок, подойди сюда». Мы все замерли. — «Все у тебя будет хорошо, — сказал ему отец Даниил, — будем молиться, и все будет хорошо». И мужчина вдруг заплакал совершенно детскими такими, искренними слезами. А недавно я была на могилке отца Даниила, и вижу: стоит крупный такой седой мужчина. Я спросила у него: «Вы знали батюшку?» — «Да, — ответил тот, — он называл меня большой ребенок. А я вот как-то вызвал «скорую», — плохо стало, а они говорят, что срочно на операцию надо. А я им: пока не завезете меня в Донской на могилку к отцу Даниилу, не поеду оперироваться. И они меня отвезли, я помолился, и операция прошла успешно. Вот, пришел поблагодарить». — «Так это вы!» — всплеснула руками я, — до слез меня прошибло. Вот какие чудеса!» |
| Нужно долго болеть — значит, нужно. Значит, принимаю. И жизнь, она ведь не просто течет в таком случае — она преображается. Вот и еще один День Ангела встретили, дорогой наш Батюшка, с тобою… 22 июня 2016 года. Манная каша. Сегодня я не дежурила ночью у постели больного, а спала. Мы чередуемся так — двое делят ночь пополам, третий — отсыпается. Затем отсыпается другой, потом — следующий… А по утрам у нас каша. На разведенном козьем молоке, т.к. с молоком батюшка, в принципе, не дружит — врачи не велели, и с молочными кашами — тоже. Однако тяжелая болезнь внесла свои коррективы и, потеснив предшествовавшие ей недуги, милостиво благословила нам водянисто-молочную продукцию и простоквашу на полдник. Как чередуемся по утрам мы — так чередуются и каши. То овсянка, то прокрученная в блендере гречка, то манка. Все — молочные, вкусненькие. А то! Должен же быть у человека человеческий завтрак — не такой, как обед, и не такой, как ужин… Сегодня я варила батюшке манку. 350 г воды с молоком, две ложки без верха крупы, соли, сахарку… Каждый раз я реву крокодильими слезами, когда варю эту манную кашу. Потому что это единственное блюдо, которое ему всегда хотелось (в пору его относительного здоровья) и о любви к которому мы ничегошеньки не знали. Потому что он ничегошеньки никому о своей симпатии к манной каше не говорил. Молчал как партизан. Зачем людей беспокоить?.. Лишь однажды, несколько лет назад, мать Архелая нечаянно заметила, что батюшка взял да и съел тарелочку манки, которая по недоразумению оказалась напротив него. Съел вместо привычных монашеских картошки-рыбки-огурца.… — Представляешь!.. — шептала мне после того завтрака Архелая, — съел, и с аппетитом! — Мдя… - философично вздохнула я, — наверное, из любезности, чтобы повара не обидеть, ты же знаешь — ему молочное противопоказано.… — Ну да. И мы зареклись больше не подставлять старцу вредоносных и губительных яств на трапезе. Потом, когда батюшку парализовало, сопровождавшая его в отпусках Любовь Владимировна тоже призналась, что лишь в последние три-четыре года перед инсультом, когда они стали жить в Крыму уже не в частных домах, у знакомых, а в лечебных профилакториях, она заметила, с каким интересом батюшка иногда поглядывал в сторону манной каши… Ее приносили в двух фарфоровых мисочках для отца Агафодора и для Любы — меню у всех было индивидуальным и манка не входила только в рацион отца Кирилла, которому вечно чего-то было нельзя и чего-то не положено.… |
| Сего именно требовал Господь Иисус Христос , когда говорил идущему за Ним народу: иже хочет по Мне идти, да отвержется себе, и возьмет крест свой и по Мне грядет. И одна мысль о сем не может не ужасать нашей немощи; однако же, все это неизбежно и необходимо для истинно кающегося, так что без сего духовного преображения покаяние его было бы совершенно бесплодно. Что ж остается нам после сего, как не предать себя в руки небесному Врачу, Который один может обновить ветхое, оживотворить умершее, укрепить слабое, разрешить связанное, дать силу немощствующему? Что лучше, как не возопить к Нему от всего сердца: Боже, милостив буди мне грешному: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче! Ты видишь, Всеведущий, что я престал уже находить сладость в ядовитой чаше греха и ощущаю ее горечь; но нет сил у меня отвести ее от уст моих. Чувствую тяжесть подавляющего меня бремени греховного; но не имею возможности свергнуть его и освободиться от него. Вижу бездну, в которую упадаю все глубже и глубже; но нет сил у меня восстать и выйти из нее. Углебох в темные глубины, и несть постояния, приидох в глубины морские, и буря потопи мя 5 ; слячен есмь узами многими, во еже не возвести главы моея. Ты Сам, Светодавче, просвети очи мои, да не когда усну в смерть, да пробужусь от мглы прегрешений моих, да восстану от глубокого сна греховного и воскресну от мертвых! Ты Сам, Всесильне, даруй мне благодатную силу Твою, чтобы я мог расторгнуть узы, которыми связали меня собственные мои страсти, выйти из пропасти, поглощающей меня, стать право на камени заповедей Твоих! Ты Сам, Всесвятый и ненавидяй беззаконие, коснись унылого сердца моего, возбуди в нем искру св. ревности, чтобы я от глубины души моей отвращался всякого беззакония, возненавидел всякую неправду, возгнушался всякой нечистотой, отвратил очи мои, еже не видеть суеты. Ты Сам, Всеблагий, любяй правду и веселяйся о истине, дуновением Пресвятого Духа Твоего согрей хладное сердце мое и возложи в нем святую любовь к добродетели и правде, чтобы я мог твердо и неуклонно идти по пути правды и истины, возлюбить заповеди Твои паче злата и топазия, в исполнении воли Твоей находит брашно и питие, сладчайшее меда и сота: Возжелал спасение Твое, Господи, да будет рука Твоя еже спасти мя. |
|
|
