| Как видим, Самозванец – второй Юлиан Отступник, второй Антихрист, погибающий жалкой смертью и исчезающий без следа. Рейтинг: 9.2 Голосов: 38 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Черепнин Л.В. «Смута» и историография XVII в. (Из истории древнерусского летописания)//Исторические записки. Т. 14. М., 1945. С. 81–128; Он же. Новые материалы о дьяке Иване Тимофееве, авторе «Временника»//Исторический архив. М., 1960. 4. С. 162–177; Солодкин Я.Г. К изучению биографии Ивана Тимофеева, публициста начала XVII в.//Советские архивы. 1989. 2. С. 35–37; Он же. Неизвестные документы о дьяке Иване Тимофееве//Отечественные архивы. 2000. 1. С. 71–73; Он же. Редакции «Истории» Авраамия Палицына//Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980. С. 227–236; Творогов О.В. Хронографы Древней Руси//Вопросы истории. 1990. 1. С. 47–49; Лазуткина М.Г. Формирование художественного образа самозванца Лжедмитрия I в русской литературе XVII–XIX вв. Дисс. канд. филолог. наук. М., 2003; Скрынников Р.Г. Трагедия A.C. Пушкина «Борис Годунов». Исторические реалии//Российское государство в XVI–XVII вв. СПб., 2000. Пиккио Р. Функция библейских тематических ключей в литературном коде православного славянства/Slavia Orthodoxa. Литература и язык. М., 2003. С. 431–466. «Извет» Варлаама//Памятники истории Смутного времени/Под ред. А.И. Яковлева. М., 1909. С. 40–43; Иное сказание//Смута в Московском государстве. Россия начала XVII столетия в записках современников. М., 1989. С. 21–59; Палицын Авраамий. Сказание. М.; Л., 1955; Плач о пленении и конечном разорении Московского государства//Русская историческая библиотека (РИБ). Т. 13. СПб., 1891. Стлб. 219–234; Катырев-Ростовский И.М.,князь. Повесть книги сея от прежних лет//Там же. Стлб. 559–624; Сказание о Гришке Отрепьеве//Там же. Стлб. 713–754; Хворостинин И.А., князь. Словеса дней и царей и святителей Московских//Памятники литературы Древней Руси. Кон. XVI – нач. XVII вв. М., 1987. С. 428–463; Новый летописец//Хроника Смутного времени. М., 1998. С. 263–410; Хронограф 2-й редакции 1617 г.//Библиотека литературы Древней Руси. Кон. XVI – нач. XVII вв. Т. 14. М., 2006. С. 318–357. |
| Эта казна хранилась у Минина: он продавал драгоценные пожертвования и на вырученные деньги содержал воинов, со всех сторон сходившихся на защиту родины. Благодаря такому усердию новое войско уже имело все нужное: не доставало только полководца, которому было бы можно поручить спасение царства. Минин и в этом случае вывел из затруднения своих соотечественников. Служив некогда в царских полках, он, несмотря на свои лета, был еще храбр и любил слушать рассказы о делах знаменитых Русских полководцев; почти всех их знал лично и безошибочно мог судить, который из них был первым по достоинствам. Он отдавал это первенство князю Димитрию Пожарскому, уже известному своей любовью к Отечеству, своим усердием к народу, своей в полной мере Русской неустрашимостью. Защищая бедных Москвитян со своими небольшими отрядами против многочисленных Поляков, князь Пожарский за год перед тем был опасно ранен и в это время, выздоравливая от ран, жил в своей деревне, за 120 верст от Нижнего Новгорода. Вот к нему-то и отправился Минин; его-то умолял от имени всех Русских спасти Россию. Тронутый таким доверием, готовый пожертвовать последней каплей крови за веру и Отечество, Пожарский с восхищением принял предложение народа и, уже не думая о своих ранах, едва закрывшихся, отправился тотчас к войску, с нетерпением его ожидавшему. С этой минуты судьба России изменилась, и торжество Поляков над нашими бедными предками кончилось. Злые враги при первом известии о всеобщем ополчении Русских предчувствовали свою гибель, и первой жертвой их злобы стал патриарх Гермоген: они замучили голодной смертью этого святого защитника церкви и престола, но он умер спокойно, потому что уже знал о приближении к Москве Пожарского, и его праведная душа, расставаясь с жизнью, благословляла воинов и молилась об их успехах. Народное ополчение, под защитой этого благословения и молитвы, уже соединилось в конце августа 1612 года с войском, более года стоявшим около Москвы. Его командующий князь Трубецкой и Авраамий Палицын с радостью встретили новых сподвижников. |
| Ламинария — морская бурая водоросль, длинная, похожая на ленту — может достигать 20 метров. Растет вдоль берегов на глубине 4–10 метров густыми зарослями. Многие виды этого растения можно есть и использовать для медицинских и косметических целей. Кроме того, морская капуста — великолепный корм для скота, удобрение, используют ее и при изготовлении красок для тканей и отделке кож, осветлении вина и бурении сверхглубоких скважин, приготовлении маргарина и производстве пластмасс — и даже в космической промышленности! Выловленные водоросли развешивают на больших рамах — вешалах с натянутой колючей проволокой, как белье, высушивают на открытом воздухе и сдают на Архангельский водорослевый комбинат, где ее досушивают в сушильных печах и перемалывают в порошок. Сезон добычи капусты — с середины июня до середины сентября. 6 На одной из колоколен Соловецкого монастыря уже полтора века работает маяк Расположен он на высшей точке острова — на верхнем ярусе-колокольне церкви Вознесения Господнего на Секирной горе (высота 98 метров от уровня моря). До 1904 года в нем были установлены керосиновые лампы, затем уже электрические прожектора. Маяк до сих пор применяется в навигации по Белому морю. Маяк на колокольне церкви Вознесения на Секирной горе. Фото Алексея Ососкова Но это лишь одна из множества достопримечательностей Соловков: уникальных сооружений, памятников природы и истории здесь более двухсот. Причем самые древние относятся к II веку до Р. Х. (как, например, каменные спиралевидные лабиринты на Большом Заяцком острове). 7 На Соловках сидел дядя Пушкина Соловецкий монастырь — это еще и тюрьма. Сюда ссылали и вольнодумцев, и политических противников самодержавия. А отдаленность и труднодоступность Соловков провоцировала власть ссылать неугодных именно сюда. Соловецкая тюрьма — самая древняя и самая суровая из монастырских тюрем. Тюрьма просуществовала на Большом Соловецком с начала XVI до 1903 года. До 1883 года через нее прошло до 550 узников, среди которых были известные люди: состоявший на службе у Ивана Грозного крещеный касимовский хан Симеон Бекбулатович, государственный деятель и дипломат Петр Толстой, автор повествующего о событиях Смутного времени «Сказания» Авраамий (Палицын), министр Василий Долгорукий, последний атаман Запорожской Сечи Петр Калнышевский, двоюродный дядя Александра Пушкина Павел Ганнибал… |
| По стране бродили шайки украинских и великорусских казаков и просто разбойники всех мастей. Русские, а не только поляки, грабили и убивали священников, бояр, богатых крестьян. Постепенно люди стали понимать, что только они сами могут спасти себя. И тогда начались попытки самоорганизации общества. В 1611 году в Рязани сложилось первое дворянское ополчение под предводительством Прокопия Ляпунова. Но его убили казаки, не заинтересованные в восстановлении государства. Тогда нижегородский староста, торговец мясом Кузьма Минин, стал собирать деньги на новое ополчение. Его возглавил стольник Бориса Годунова, князь Дмитрий Пожарский. И в 1612 году они медленно-медленно двинулись к Москве, сами не веря в то, что смогут что-то сделать. В Ярославле первый собор – некое подобие парламента – рассылал грамоты по городам, призывая помочь ополчению людьми и деньгами. Удивительное дело: когда читаешь эти грамоты, видишь, как изменился тогда язык русских людей. Они начали именовать друг друга " господа нижегородцы " или " господа костромичи " . А раньше были просто " Олешками " или " Ондрюшками " такого-то царя. Здесь видишь уже разговор людей, которые поверили в свое человеческое достоинство, почувствовали себя гражданами. Между тем польскую армию и продовольственный обоз с огромным трудом сдерживают на подступах к Китай-городу. У поляков начинается страшный голод. Но русские никак не могут договориться между собой. Отдельные бояре плетут интриги. Полный хаос приводит к тому, что к октябрю многие предлагают снять осаду и разойтись. Тут появляется еще одна замечательная фигура, которую знают хуже, чем Минина и Пожарского. Это монах, келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын. Он взывает к совести тех, кто своим малодушием хочет погубить все дело. Поскольку в монастыре нет больше денег, Авраамий Палицын убеждает братию Троице-Сергиевой лавры и игумена монастыря Дионисия отдать священные сосуды и золотые ризы казакам, требующим жалованья. Тогда казакам становится стыдно, они решают бескорыстно сражаться за освобождение Руси. |
| Усердие его к голодному и разоренному народу выразилось такими словами: «Мы, упование возложив на Бога, станем есть на трапезе хлеб овсяный. Если кто из нас начнет изнемогать, того будем кормить ячменным хлебом, и кваса ячменного не надобно нам пить на трапезе. Во имя Господне и с воды не умрем». И в течение сорока дней иноки троицкие только раз в день ели овсяный хлеб, а в среду и пятницу ничего не ели. Дионисий не переставал обходить больных, раздавал им пищу и одежду и сподоблял их духовного врачества, ибо многие требовали исповеди и соборования, многие просили смертного напутствуя. Когда, наконец, по зову Троицкого монастыря, поднялась Россия, и Дмитрий Пожарский и Козьма Минин двинулись к Москве с многочисленною ратью, в восторге архимандрит Дионисий отслужил для них молебствие и провожал их всем собором на гору Волкушу, откуда осенил их крестом. Тут совершилось знамение. Дувший навстречу рати бурный ветер вдруг изменился и подул в тыл войску от самой обители. Уговоры Дионисия заставили князя Пожарского принять на себя предводительство войском, а Троицкий келарь Авраамий Палицын, встречавший его под Ярославлем, стал неизменным спутником рати. Когда поляки сдали Пожарскому Кремль, и русские входили в родную, возвращенную твердыню торжественным крестным ходом, в этом ходе шел и Дионисий. Архимандрит Дионисий и келарь Авраамий принимали участие в избрании на царство юного Михаила Феодоровича Романова. Авраамий возвестил об этом избрании народу на Лобном месте и сам был в числе послов «Великого Посольства», ходившего пригласить юношу на царство. При царе Михаиле Феодоровиче стали исправлять Требник – книгу, где собраны молитвы, употребляемые при совершении богослужения и разных треб. В них были найдены большие ошибки, и, по силе понимания, были сделаны исправления. Но в Москве против исправителей Требника поднялось движение; их уличили в еретичестве. Дионисия заключили под стражу, а в праздничные дни в кандалах водили по улицам Москвы. Преподобный, покрытый рубищем, был весел, как младенец. Потом в Новоспасской обители его томили в дыму на палатях и морили голодом, и так истязали его целый год. |
| В период Смутного времени сражение 24 августа 1612 г. у Климентовского острожка стало тогда для России символом «крепкостоятельства» и мужества православных воинов. Именно у Свято-Климентовской церкви началось освобождение Москвы от польско-литовских захватчиков, здесь, по небесной молитве замученного в феврале 1612 г. патриарха Гермогена, произошел перелом в ходе баталий, решавших судьбу государства Российского. Как писал инок Авраамий Палицын, «рустии полцы… на бегство устремишяся; тако же и пешие вси, ров покинувшие, побегошя и острог у святаго Климента покинули, из града же вышедшее, литовские люди в том острошки сели и знамяна на церкви поставили и запасы многие в тот острог ввезошя, яко никоме же им возбраняющу». Однако отступившие казаки, не дожидаясь приказа, штурмовали Климентовский городок и, уничтожив вражеский гарнизон, овладели им. Отец Авраамий, посланный Д.М. Пожарским для воодушевления воинов, нашел их уже поправшими неприятеля и готовыми далее «вси умрети, а не победивше врагов своих никако же не возвратитися». И хотя полную победу еще предстояло завоевать тяжкими ратными подвигами, бои у церкви во имя священномученика Климента, папы Римского, явили веру «непоколебимо» сражавшегося русского ополчения в независимость Родины. Автор «Краткого исторического описания московской Климентовской, что на Пятницкой улице, церкви» отметил, что «сражение при Климентовском острожке было как бы зерном спасения Москвы и России», а сам храм, как свидетель этого важного события, приобрел «особое историческое значение для Отечества». Таким образом, священномученика Климента Римского, наравне с чудотворной Казанской иконой Божией Матери, можно считать Небесным заступником русской армии. После подписания в 1618 г. перемирия между Россией и Польшей завершилось опустошительное «лихолетье» и началось постепенное восстановление мирной жизни. «Московская разруха» оставила только выжженное поле в еще недавно процветавшем Климентовском острожке. Всего около двух тысяч стрельцов вернулось на родное пепелище. Все приходилось начинать сначала. И по православной традиции первым делом взялись, помолясь, за восстановление своего приходского Свято-Климентовского храма с погостом. Впервые он упоминается под 1625 г. в «Ружных книг» Патриаршего Казенного приказа. По-видимому, главный его престол изначально был посвящен священномученикам Клименту, папе Римскому, и Петру Александрийскому. Однако церковь традиционно величали Климентовской. Во второй половине XVII в., когда к этому храму пристроили более обширный — Знаменский, с приделом в честь святителя Николая, архиепископа Мирликийского, его иногда называли Знаменским. |
| Действительно, в период Смуты духовное значение Троицкого монастыря осознавалось в народе особенно ясно. Борьбу у его стен воспринимали как земное и надмирное столкновение добра и зла. И возможное падение обители, вероятно, должно было быть истолковано как исход Божественной благодати из Русской земли, - итог того, что и молитвы великого преподобного игумена оказались бессильными, и вековечное попечение Богоматери прекратилось, и Сам Господь, соответственно, явил безучастие к бедам православного народа. Поэтому, несомненно, религиозный смысл стояния за эту цитадель аскезы и молитвы в представлении многих московитов - и ее защитников, и сторонних наблюдателей - сопрягался с их конфессиональными и патриотическими интересами, с их усилиями оградить свою веру и свое отечество от бесцеремонного и безжалостного супостата. Продемонстрировать данное тождество как раз и стремился Авраамий Палицын в своем сочинении. Подтверждением того, что Господь по-прежнему заботится о монастыре и всей России, являются в «Сказании» рассказы о чудесах вмешательства воли Божией в ход борьбы за обитель. В них автор стремился в деталях показать своим читателям, как небесная помощь ниспосылалась защитникам обители в самых трудных для них обстоятельствах. Явление таковой открывалось в видениях. Причем видений удостоивались и защитники монастыря, и осаждавшие. Первым в видениях подавалось поддержка, вторым - устрашение. «Видение» в данном случае термин условный, поскольку в соответствующих эпизодах главное внимание рассказчика обращено не к визионеру и его состоянию, а к личности, таинственно представшей перед ним, явившейся ему во сне или наяву. Так что вернее было бы пользоваться здесь термином «явление». В качестве главного действующего лица в подобных визионерских эпизодах «Сказания о Троицкой осаде» обычно выступает преподобный Сергий Радонежский, реже его ученик преподобный Никон, святитель Серапион Новгородский и др. В пределах текста произведения - от введения, в котором Авраамий сообщает о своих литературных задачах, до заключения в виде «благодарственного» слова «о всех чудотворениях» , - великий основатель обители как таинственный соучастник боевых действий предстает многократно: трижды является пономарю Иринарху; дважды - архимандриту Иоасафу, а также (сначала явно, потом сновидно) войску казаков-изменников и казачьим атаманам одновременно; наконец по одному разу - гетману Сапеге с польско-литовскими начальниками, братии монастыря, двум галицким казакам из стана изменников, монастырскому оборонному гарнизону, и некоему больному насельнику обители (см. |
| Смутное время. Подмосковье. Войско Самозванца. Художник: С.В. Иванов, 1908 г. Действительно, в период Смуты восприятие народом духовного значения Троицкого монастыря особенно обострилось. Борьба у его ограды рассматривалась как реальное и метафизическое столкновение добра и зла. Возможное падение обители, вероятно, должно было быть понято людьми как исход Божественной благодати из Русской земли, — итог того, что и молитвы преподобного Сергия оказались бессильными, и вековечное попечение Богоматери прекратилось, и Сам Господь, соответственно, явил безучастие к бедам России. Поэтому, несомненно, религиозный смысл защиты обители в сознании её участников и многих сочуствующих должен был совпадать с их конфессиональными и патриотическими интересами. Продемонстрировать это тождество как раз и стремился Авраамий Палицын в своём сочинении. Подтверждением того, что Господь по-прежнему заботится о монастыре и всей России, являются в «Сказании» рассказы о чудесах вмешательства воли Божией в ход борьбы за обитель. В них автор стремился в деталях показать своим читателям, как небесная помощь ниспосылалась защитникам обители в самых трудных для них обстоятельствах. Явление таковой открывалось в видениях. Причём видений удостоивались и защитники монастыря, и осаждавшие. Первым в видениях подавалось поддержка, вторым — устрашение. данном случае термин условный, поскольку в соответствующих эпизодах главное внимание рассказчика обращено не к визионеру и его состоянию, а к личности, таинственно представшей перед ним, явившейся ему во сне или наяву. Так что вернее было бы пользоваться здесь термином «явление». В качестве главного действующего лица в подобных визионерских эпизодах «Сказания о Троицкой осаде» обычно выступает преподобный Сергий Радонежский, реже его ученик преподобный Никон, святитель Серапион Новгородский и др. В пределах текста произведения — от введения, в котором Авраамий сообщает о своих литературных задачах, до заключения в виде «благодарственного» слова «о всех чудотворениях» , — великий основатель обители как таинственный соучастник боевых действий предстаёт трижды является пономарю дважды — архимандриту а также (сначала явно, потом сновидно) войску казаков-изменников и казачьим атаманам одновременно; наконец по одному разу — гетману Сапеге с польско-литовскими братии двум галицким казакам из стана монастырскому оборонному и некоему больному насельнику главы: « О явлении чюдотворца Сергиа и о приступе и о запалении пивного двора », «О явлении Сергиа чюдотворца архимариту Иасафу», «О Иване Рязанце», «О стрельбах по граду ноября в 8 день», «О умножении во граде беззакониа и неправды», «О утешении чюдотворца явлением Илинарху», «О явлении чюдотворца Сергиа», «О том же свидетельство» ). |
| Это последнее несчастье, уничтожив все ожидания наших предков, привело в неописуемое уныние их сердца: они уже не знали, к кому обратиться со своей горестью, кого молить о помощи! Ее уже нельзя было искать на земле: только небесная помощь могла спасти их. И Бог послал ее тем, кто всегда твердо надеялся на Него! Чудесна была эта помощь, любезные читатели; удивительны средства, какие употребил Господь для спасения России; беспредельна должна быть наша благодарность за это спасение! Послушайте рассказ об этом важнейшем периоде в нашей истории и порадуйтесь, что вы родились в стране, так сильно любимой Творцом мира. Из священного жилища Сергия, некогда усердного защитника России — из Троицкого монастыря — блеснул первый луч надежды для Русских. Тамошние архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын первые начали великое дело спасения Отечества. Они уговорили двести стрельцов и пятьдесят монастырских слуг идти на избавление Москвы. Этот небольшой отряд, конечно, ничего не значил по сравнению с силами Поляков, но он был счастливым началом того великого ополчения, которое собралось впоследствии со всех концов России по призванию Дионисия и Авраамия. Они писали грамоты во все города и просили всех их жителей идти против врагов Отечества. Авраамий, увлеченный своим пламенным усердием, даже оставил тихую монастырскую жизнь и был неразлучен с воинами: ободрял их в опасностях, разбирал их споры, мирил поссорившихся и даже сам участвовал в сражениях. В то время, как это происходило в окрестностях Москвы, наполненной гордыми Поляками, смеющимися над слабыми усилиями монахов Сергиевской Лавры, грамоты Дионисия и Авраамия производили чудо в Нижнем Новгороде. Усердно сходился народ слушать их во всех Русских городах и селениях: отрадно было грамотным людям читать их своим землякам, собравшимся около них и боявшимся прослушать хоть одно слово из умных посланий. Все они готовы были лететь на смерть за милую Родину, но, не зная, как это сделать, проводили время в напрасных толках и, ничего не придумав, печально расходились в разные стороны. Так дошла очередь и до Нижнего; но там случилось иначе: там жил избавитель России! И кто же, как вы думаете, любезные читатели, был этот избавитель? Наверное, вы скажете: какой-нибудь знаменитый и богатый боярин, известный всему государству? Нет, друзья мои, любовь к Отечеству не принадлежит одной знатности и богатству: она равно разлита во всех добрых и благородных сердцах. Избавителем России в горестное время междуцарствия был простой мещанин Нижнего Новгорода Козьма Минин Сухорук, которого мы обычно зовем Мининым. |
| В отечественной истории XV века Спасский Архимандрит, потом Епископ Ростовский, Вассиан занимает почётное место; сего просвещённого и ревностного поборника отечества Иоанн III употреблял посредником в раздорах с братьями своими. Когда, при нашествии Ахмета на Москву, устрашённый Государь хотел оставить ему на жертву столицу и бежать со всем двором своим, тогда веледушный Вассиан остановил его своим увещанием: «Вся кровь падёт на тебя Христианская – говорил он Державцу, – что выдал ты их бежащь прочь, а бои с Татары не поставил, и не бився с ними. Аще ли боишися смерти? Но веждь, яко не бессмертен еси, человек смертен; а без року смертного нет ни человека, ни птицы, ни зверя. Дай сии в руку мою вои! Хотя аз и стар, но не пощажу, ниже отвращу лице мое против Татар». Одушевлённый сильными словами Вассиана, Иоанн пошёл против Ахметовых полчищ, прогнал их, и тем самым спас Москву и половину России. Архимандрит Евфимий, в 1610 г. сопутствовал Филарету и Палицыну под Смоленском в посольстве от Патриарха Гермогена и Бояр к Польскому Королю Сигизмунду III об избрании Владислава на Всероссийский Престол; но Евфимий и Палицын, по настоянию Польского Короля, отправились в Москву отдельно от прочих для того, чтобы привести Московских людей к крестному целованию на Королевское имя 68 . Хотя они, как свидетельствуют грамоты, были и осыпаны дарами от Сигизмунда; но, проникнув коварство Поляков, пребыли верными своему отечеству и не исполнили в Москве поручения Короля. Евфимий в 1612 г. на Крутицах утвердил подписью своей грамоту Пожарского с верною дружиною отстоять Москву или положить за неё живот 69 . Но вероятно, за самовольные сношения с Королём Польским и разногласие с прочими послами Евфимий, из Новоспасского монастыря переведён в Нижегородский Амвросиев монастырь. Место его заступил Иосиф I, который с Авраамием Палицыным выходил на Лобное место объявить народу об избрании на Престол Российский Михаила Романова; он же подписал грамоту, в 1612 году, данную от Российского Духовенства и Бояр, за службу Князю Дмитрию Трубецкому и был одним из главных духовных особ, отправленных из Москвы в Кострому для умоления Михаила Романова принять хоругви осиротевшего Царства. Никон, в сане Архимандрита сей обители, по особой доверенности к нему Царя Алексия Михайловича, каждую пятницу, в течение трёх лет, принимал челобитные от просителей для представления их на милостивое решение Самодержавному. Последний не редко приезжал к нему в монастырь для совещания о Государственных делах. Когда же Никон, лишённый Патриаршего сана, отправляем был на Белоозеро зимою, без тёплой одежды, тогда Новоспасский Архимандрит Иосиф III отдал ему с себя шубу. |
|
|
