| Оппозицию слева составляли некоторые упорные ариане. В Галлии к ним принадлежали Сатурнин арльский и Патерн перигевский. Иларию удалось их низложить, и, по-видимому, эти приговоры были приведены в исполнение. Авксентий продолжал твердо держаться в Милане. Евсевий и Иларий взялись удалить с кафедры этого втершегося на нее каппадокийца 550 , но им пришлось иметь дело с сильным противником. Прежний епископ Дионисий, место которого занял Авксентий, умер в изгнании: у Авксентия таким образом не было соперника со стороны кафоликов. К тому же он был ловкий человек, и с ним почти примирились в Милане. Император Валентиниан только что прибыл в этот город; всем было известно, что он не любит раздоров. Иларий же и Евсевий не могли оставить этого дела без внимания. Одно, что они могли сделать, – это возбудить среди населения восстание против епископа. При первой вспышке такого волнения императорский указ принудил их к молчанию; затем, так как Иларий протестовал, объявляя, что Авксентий – богохульник и враг Христа, Валентиниан поручил квестору и церемониймейстеру произвести по этому поводу расследование совместно приблизительно с десятью епископами. Авксентий начал с заявления, что не следует изменять постановления шестисот епископов 551 , и особенно по требованию лиц, осужденных уже десять лет тому назад 552 . Однако зная, что император твердо держится учения об истинном божестве Христа, Авксентий, не колеблясь, заявил, что Христос был воистину Бог и одинаковой божественности, и сущности с Отцом 553 . Его заставили повторить это исповедание, столь неожиданное в устах завзятого арианина. От него даже потребовали его письменного изложения. Он это исполнил, но искусно составленная им редакция могла иметь совершенно обратный смысл, чем тот, который от него требовался 554 . Иларий заметил двусмыслицу и заявил энергичный протест. Однако император счел себя удовлетворенным, принял исповедание Авксентия и приказал Иларию покинуть Милан. Отважный епископ вынужден был оставить задуманное им дело, но предварительно он торжественно предупредил миланцев, что их епископ – плохо замаскированный еретик и что они должны бегать его, как антихриста 555 . Евсевий, который в этом деле играл лишь второстепенную роль, уже уехал. Он с тех пор отдался попечениям о своей обширной епархии, обнимавшей весь теперешний Пиемонт до Альп и даже за ними. Авксентий со своей стороны довольствовался управлением своей миланской церковью, не выставляя себя главарем партии. Впрочем, в Италии он, по-видимому, был единственным представителем риминийской традиции; об Епиктете, арианском епископе центумцеллийском, столь неблаговидно замешанном в деле папы Либерия, более не упоминается: он, по-видимому, умер. |
| Провёл Авксентьев и «самороспуск» Областной Думы, формально всё прошло гладко. Дума приняла резолюцию, которая, сохраняя обычную риторику, гласила:… «Дума, исходя из общих интересов родины и завоеваний революции, требующих полного объединения всех разрозненных частей страны вокруг одного государственного центра, выносит решение о прекращении своих работ как органа областного управления автономной Сибири… Дума видит… только один выход… скорейший созыв Сибирского У.С. на основе четырёхчленной формулы с применением пропорционального представительства» [«Хр.». Прил. 130] 536 . На деле всё прошло вовсе не так «гладко», как представляли члены Директории. «Авксентьев, кажется, имел успех и овации», – записывает Болдырев 10 ноября. К сожалению, у меня не было отчёта о заседании Думы, о котором упоминает в своём добавлении Вегман. Он отмечает, что Авксентьев, встреченный при появлении «овациями» (официально Авксентьев ехал «приветствовать» Думу от Правительства), «сходит с трибуны при всеобщем молчании». Настроение членов Сибоблдумы не было восторженным. Хорошо осведомлённый во внутреннепартийных делах Святицкий совершенно определённо говорит, что Дума, или точнее главенствующая эсеровская фракция, «не соглашалась на самозакрытие»: «благодаря работе наших левоэсеровских депутатов настроение… было весьма боевым». Авксентьеву «пришлось употребить в дело всё своё красноречие, чтобы во фракции составилось большинство в несколько голосов, одобрившее самороспуск» [с. 92]. Гинс передаёт довольно символистическую сцену, заключившую самороспуск Думы: «Член её Гольдберг закончил свою речь словами: «Не бойтесь, товарищи, мы 1 января опять появимся». – «Слышу!» – раздался глухой и злобный ответ» [I, с. 292]. В общественных кругах, как утверждали парижский доклад Ключникова и омский «Бюл. Союза Возр.», акт «самороспуска» Думы был воспринят лишь как признак слабости Директории. Евг. Маевский в челябинской газете «Власть Народа» впоследствии (22 ноября) писал, что Директория «самороспуском» Думы сделала без всяких потрясений то, что не могло сделать старое Сибирское правительство «без применения грубой физической силы»… Он был бы прав, если бы у Сибоблдумы была хоть какая-нибудь реальная опора… Сибирское правительство, очевидно, распустило бы Думу если и не так гладко, как это сумел своим красноречием сделать Авксентьев, то также без применения физической силы. 9. Эсеровская «прокламация» |
| Через несколько дней план, однако, был изменён. Вновь Авксентьев и Зензинов захотели побеседовать со своими партийными товарищами. Приходится опять обращаться к тексту Святицкого. Последний рассказывает: «Предупредив присутствовавших, что предмет и содержание предстоявшей беседы должны остаться в полной и безусловной тайне, Н.Д. Авксентьев перешёл к обрисовке создавшегося положения 479 . На пути к тому, чтобы Директория встала на свои собственные ноги, лежат крупные препятствия, из которых главнейшие: поведение союзников и существование областных правительств, главным образом Сибирского… Союзники выжидают и медлят с признанием Вс. прав., демократизм его заставляет их, очевидно, сомневаться в его прочности, и предпочитают иметь дело с твёрдо вставшим уже на ноги Сибирским правительством, представляющим собой вполне реальную величину. Чувствуя за собой поддержку союзников, Сибирское правительство признает Всероссийское только на словах»… Касаясь дальше миссии Вологодского на Дальнем Востоке и подчёркивая холодность отношения Вологодского к избранию его в состав Директории, Авксентьев якобы говорил: «Цель Вологодского – привлечь симпатии союзников к Сибирскому правительству и заключить у них довольно крупный денежный заём. Получается… незавидная картина: член Вс. пр… предпочитает действовать в интересах областного Сибирского правительства… Отсюда Авксентьев делал следующие выводы. Военная помощь союзников и их деньги необходимы Директории, без них она не может существовать. Необходимо поэтому заставить союзников признать Вс. пр., а для этого необходимо уничтожить средостение, существующее между союзниками и Директорией, – Сибирское правительство. Директория должна встать на место Сибирского правительства. Уничтожив Сибирское правительство, Директория в то же время покажет союзникам свою реальную силу и значение». Но как это сделать? «В конституции, родившейся на Уфимском Гос. Совещании, санкционировано существование всех областных правительств… Следовательно, и мероприятие, выдвигаемое в отношении Сибирского правительства, надо поставить на более общую и принципиальную почву, применяя её вообще ко всем областным правительствам… Прибегая к этому опасному плану, он (Авксентьев), во избежание будущих нареканий и недоразумений, желает посвятить в него представителей демократии, узнать их мнение и действовать в тесном контакте с ними» [с. |
| «Я убеждён, – заканчивает Авксентьев, – что в настоящее время союзники не будут помогать созданию в России угрозы для демократии и для мира. Больше того, они должны помочь этой демократии, истощённой гражданской войной, восстановить нарушенный закон и порядок и возродить свободную Россию»… [с. 183–185]. Другая, также демократическая точка зрения могла ставить ставку не только на механическое возрождение России при помощи вооружённых сил союзников. Ставка делалась на собственные силы и на возможное влияние на новую власть. С этой точки зрения признавалось малоцелесообразным дискредитировать власть перед колеблющимся общественным мнением Европы и Америки. В известном письме на Юг Авксентьев как бы констатирует успех заграничной деятельности своих единомышленников: «Наше предприятие благодаря тому, что мы получили возможность влиять очень непосредственно на Вильсона, увенчалось на первых порах успехом: обращение союзников к Колчаку было сделано под нашим влиянием» [«Пр. Рев.». Кн. 1, с. 120] 709 . Это крыло партии с.-р. продолжало занимать промежуточную позицию и отгораживать себя от «черновцев», но оно, в сущности, в своём большинстве было безоговорочно враждебно Колчаку. Сам Авксентьев в письме на Юг опровергает то, что Львов и Маклаков писали 5 октября 1919 г. омскому министру иностранных дел: «Считаем долгом удостоверить, что Авксентьев, по приезде сюда, не присоединился к этой агитации и тем разочаровал тех, кто хотел бы видеть его во главе её. Его позиция определённо патриотически-государственная. Думаем, что было бы большой несправедливостью и ошибкой, если бы у вас продолжали смешивать его с теми, с кем надо бороться, а не сотрудничать» 710 . Колчаковский министр Сукин отвечал кн. Львову: «Верховный правитель считает возможным официально санкционировать какое-либо поручение Авксентьеву. Со своей стороны хотел бы вас осведомить, что корректная позиция Авксентьева и обнаруженный им патриотизм здесь вполне учитываются»… Оказавшиеся за границей члены Директории, кандидаты к ним и их ближайшие сотрудники раскололись во взглядах на русскую политику – так пишет Болдыреву из Парижа в начале июля 1919 г. |
| 86]. Достаточно осведомлённый Кроль определённо говорит: «Чешский гарнизон, «как известно», предлагал арестовать по первому приказу Директории Сибирское правительство» [с. 143]. Осторожный в утверждении фактов Серебренников свидетельствует в своих воспоминаниях: «Как я уже потом узнал, в эти дни действительно делались предложения о том, чтобы прекратить правительственный торг силой вооружённого вмешательства. Один из членов партии с.-р. рассказывал впоследствии мне, что он участвовал в переговорах с чехословаками относительно возможности с их стороны устройства переворота в Омске, свержения Сибирского правительства и предоставления всей полноты власти Директории. Чехословаки будто бы дали своё согласие на это, всё зависело далее от санкции Авксентьева, который, однако, не решился прибегнуть к силе оружия. Не берусь утверждать, верно ли всё это, так как не имею в своём распоряжении никаких документальных доказательств» [с. 18]. Есть ли сомнение в подлинности рассказанного? Сделанные сопоставления как будто бы достаточно убедительны. Можно усомниться только в некоторой агрессивности чехов (или, точнее, в инициативе с их стороны), которая как будто бы выступает в изложении некоторых мемуаристов. Поэтому важно свидетельство Ракитникова, по взглядам довольно близкого Святицкому, что именно чехи, в конце концов, советовали эсерам пойти на компромисс ради сохранения Правительства [«Сибирская реакция». С. 17]. К чести Авксентьева и Зензинова надо сказать, что они не солидаризировались с мнениями интернационалистов «черновцев» в Екатеринбурге, – их психология, достаточно национальная, была действительно иной. Майский, пытавшийся, по его словам, со своей стороны убедить Авксентьева в необходимости «действовать», получил ответ: «Во всяком случае, я не возьму на свою совесть разнуздывание гражданской войны внутри антибольшевицкого лагеря». «Так говорил не мальчик, не юноша, а умудренный опытом политический деятель», – резонерствует бывший марксист [с. 311] 512 . От Авксентьева Майский отправился к Зензинову, которого считал «человеком более левого уклона» и у которого надеялся найти «больше сочувствия» своим планам. |
| По окончании Киевской академии в 1885 году, в звании кандидата богословия, Авксентий Стадницкий получил назначение на кафедру греческого языка в родную Кишиневскую семинарию, где также, с сентября 1886 года по октябрь 1892 года, преподавал церковное пение. Кроме того, в семинарии с 1886 года он являлся членом ревизионного комитета, а с 1890 года и членом педагогического правления. 18 сентября 1889 года Авксентий Георгиевич получил чин надворного советника со старшинством, а 7 июня 1891 года был награжден орденом св. Станислава 3-й степени за отлично-усердную службу. В феврале 1892 года он перешел на кафедру догматического богословия. Преподавание догматического богословия и соединенных с ним предметов послужило для молодого преподавателя вторым после путешествия на Афон серьезным шагом к принятию монашества. За безмездное преподавание гражданской истории с октября 1893 года по февраль 1894 года он получил архипастырскую признательность преосвященного Неофита, архиепископа Кишиневского и Хотинского. Особого внимания заслуживает деятельность А.Г. Стадниикого в «Кишиневских епархиальных ведомостях» (как сотрудника с 1885 года, а затем с 12 сентября 1887 года в качестве редактора), благодаря которой значительно повысилось качество издания «Ведомостей» и выросло число их читателей. Помимо трудов по изданию и редактированию «Ведомостей», он являлся на протяжении десяти лет автором большого количества публикуемых материалов: проповедей и речей, статей богословского и церковно-практического содержания, статей по церковному пению, по миссионерству, критико-библиографических заметок, очерков по гражданской и церковной истории Бессарабии и Румынии. Последней теме Авксентий Георгиевич уделял главное место в своих публикациях, желая приумножить в сердцах читателей любовь к родному краю. Для более глубокого знакомства с историей Бессарабии он дважды выезжал за границу – в 1888 голу в Австро-Венгрию и в 1890 году в Румынское королевство. Результатом этих поездок стали сочинения: «Положение православного духовенства в Румынии» (1889), «Румыны, получившие образование в русских духовно-учебных заведениях» (1891) и др. Также Авксентий Георгиевич активно занимался миссионерской работой, участвовал во Всероссийских миссионерских съездах в Москве в 1887 и 1891 годах, а с 1892 года входил в Комитет по наблюдению за деятельностью миссионеров в Кишиневской епархии. |
| Зензинов ответил: «Я не считаю возможным нарушить то соглашение, которое с таким трудом было достигнуто в Уфе и которое мы клялись свято соблюдать. Если Директория распадётся, Россия погибла» [с. 312]. «Действовать» Авксентьев и Зензинов «не решились». Не решились и выйти из состава Директории, как они «в первый момент предполагали сделать». «Подумают, что струсили. Придётся испить чашу до дна», – будто бы сказал Зензинов. «Мы – мученики компромисса… Бывают и такие мученики, и, может быть, они особенно нужны России» – такие слова в уста Авксентьева вкладывает Майский [с. 326]. Не знаю, приводили ли они такую аргументацию; более реалистичные мотивы выставил Кроль: «Они чувствовали слишком ясно, что весь вопрос – в них: стоит им уйти из Директории, и омская общественность примирится с Директорией из Болдырева, Виноградова и Вологодского. Вопрос о своём уходе, в целях сохранения Директории, Авксентьев и Зензинов в частном порядке и поставили. Но тогда о намерении уйти одновременно с ними заявил и Виноградов. Мотивом такой постановки вопроса Виноградовым было совершенно правильное соображение: с уходом Авксентьева и Зензинова защита интересов широких демократических кругов легла бы целиком на плечи Виноградова. Ему неизбежно пришлось бы защищать политическую линию более левую, чем при Авксентьеве и Зензинове, ибо широкие круги не прощали бы ему того, что прощали бы им… Идти «левее», чем при Авксентьеве и Зензинове, было бы политической бессмыслицей, да и невозможно практически. Решение Виноградова удержало в последний момент Авксентьева и Зензинова» 513 . Члены Директории сделали так после совещания с партийными товарищами. «Был созван совет из депутатов», – передаёт сообщение из Омска Святицкий. Авксентьев и Зензинов совещались с делегацией Бюро Съезда. Только один из трёх членов этой делегации – правый депутат В.Е. Павлов (член «Союза Возрождения». – С.М. ) – подал голос за немедленный выход эсеров из Директории. Остальные вместе с членами Директории решились уступить. Вместе с тем члены Директории прислали, по словам Ракитникова, в Бюро Съезда мотивированное сообщение, почему они в данный момент не ушли. Упоминается с некоторыми вариациями это партийное совещание, происходившее у Авксентьева и в «дневнике» Зензинова под 29 октября: «Якушев, Колосов и Павлов высказались против принятия Михайлова и, следовательно, за наш выход из состава Правительства. Аргунов, Раков, Роговский, Кругликов, Мазинг (секретарь Президиума Думы), Лозовой, Пумпянский, Архангельский соглашались на вхождение Михайлова, лишь бы только не распадалась всероссийская власть. Н.Д. Авксентьев и я согласились с последними и приготовились сделать об этом заявление на заседании Правительства» [Гинс. I, с. 275] 514 . |
| 2Тим.4:2 ), но заявил, что Авксентий является богохульником и что его вообще следует считать врагом Христовым. Ещё я добавил, что он верит иначе, нежели сам царь или все остальные. Побуждаемый этим, царь приказал, чтобы мы были выслушаны квестором и магистром 34 , в то время как вместе с нами восседало около десяти епископов. Сначала, как это обычно бывает в суде, имело место препирательство о персоне 35 , когда было заявлено, что не подобает выслушивать меня как епископа, поскольку некогда я был осужден Сатурнином 36 . Сейчас не время рассказывать, каковы были на это возражения, но те, кто их тогда слышал, решили, что, скорее, надо рассуждать о вере, так как это угодно царю. И Авксентий, поскольку он понял, что избежать расследования нет возможности, исповедал, что он верует во Христа, Бога истинного, одной божественности и одной субстанции с Богом Отцом 37 . Было сочтено за лучшее записать это, и я, чтобы сказанное не изгладилось из памяти тех, кто слышал, тотчас же представил царю через квестора донесение, которое содержало то, о чём все договорились; и чтобы не быть обвинённым в том, что я в чём-то солгал, я прилагаю здесь копию его [Авксентия] исповедания 38 . Все согласились, что Авксентий не раз исповедал именно это что он вынужден был это сам записать. Но потом, изменив свои решения, с рвением отверг веру царя и подписал документ, составленный пером антихриста. 8. [Авксентий] письменно отвергает веру, которую [ранее] исповедал Прежде всего, он подтверждает, что те вещи, которые всеобщее нечестие разъяснило 39 в Нике Фракийской, являются святыми, утверждая, таким образом, что насилие, примененное в отношении епископов 40 , есть доказательство истинного исповедания. Он также отрицает, что знает Ария, хотя и начал быть пресвитером в Александрии в арианской церкви, в которой главенствовал Григорий 41 . Не станем, однако, говорить об Ариминском соборе, который благочестиво был отвергнут всеми. Должны быть открыты только выдумки диавола. Итак, когда он согласился написать, что Христос есть истинный Бог и что Он одного божества и одной субстанции с Отцом, им, как вселукавейшим диаволом, было высказано утверждение, которое указывало на Христа, «рождённого прежде всех времён», как на «Бога истинного Сына»: так, чтобы слово «истинный» было относимо, в арианском смысле, к Сыну, а не к Богу 42 . |
| Обличаемый в простоте души думал, что Авксентий провидит сокровенное. Таким-то образом создавалась у него слава пророка. Авксентия стали считать человеком святым, к нему отовсюду стекалось иного мужчин и женщин, те и другие жадно слушали его слова, каялись в своих грехах, просили его возложить руки, искали его благословения и молитвы. 2239 Вскоре, именно в следующем 1752 году, произошла смена на патриаршем престоле: вместо Кирилла сделался патриархом Паисий II. Он первым делом приказал Авксентию прекратить его проповедь о перекрещивании латинян и армян, говорим: и армян, потому что и крещение армянское пророк из Катирли объявлял незаконным. Но этот последний не хотел внимать голосу константинопольского патриарха. Авксентия и раз и два призывали в синод и увещевали его в том же роде соборно, но он не думал оставлять своего заблуждения. Затем был послан для увещания Авксентия в Катирли один дидаскал, по имени Критий, но возбужденная фанатическою проповедью толпа едва не растерзана увещателя. Народное волнение всё росло и росло. Авксентия собирались слушать не только простонародье, но и архонты и архонтиссы, большая часть слушателей его становилась на его сторону и с тем вместе выражала явное недовольство патриархом Паисием и синодом. Поддерживаемый толпой, Авксентий не только не хо- —294— тел слушать внушений и приказаний патриарха и синода, но всенародно осмеливался клеймить именем еретиков как самого патриарха, так и синод и объявлял их приверженцами папизма. В противность Паисию Авксентий восхвалял прежнего патриарха Кирилла V, как человека истинно православного, потому конечно, что Кирилл был склонен разделять воззрения этого крайнего и неразумного противника латинства. Патриарх и архиереи, чтобы прекратить соблазн и не раздувать вражды между греческими христианами, армянами и папистами, снова воспретили Авксентию продолжать его беззаконную проповедь. Но следствием этих новых прещений со стороны церковной власти против Авксентия было лишь то, что народ начал выражать свою ненависть по отношению к патриарху и архиереям. |
| Вспомним, что это был день первого заседания нового Совета министров. Допустим, что здесь или невольная ошибка памяти, или, что ещё проще, типографская опечатка. Заседание это не могло быть и 7-го, когда, по словам Болдырева, он пригрозил арестом ЦК. Пение гимна на банкете в Омске при официальной встрече союзников, о чём упоминает Зензинов, происходило 13 ноября. 15-го утром Болдырев уехал на фронт. Не могло при таких условиях происходить через несколько дней заседание, на котором было принято столь определённое решение по отношению к эсеровскому ЦК. Надо предположить, что решение было принято только после отъезда Болдырева. Это мало правдоподобно. Скорее всего, Зензинов излагает частные беседы, споры и предположения, которые возникали в то время в правительственной среде. Предположения Зензинову рисуются уже решениями. Конечно, это только догадки, основанные на контекстах мемуаристов 548 . Некоторое недоумение вызывают и другие места статьи Зензинова. Трудно как-то поверить, что Авксентьев и Зензинов – лица, занимающие центральные места в партии с.-р. (неважно, что в тот момент Авксентьев не входил в состав ЦК), лишь случайно узнали об обращении ЦК 11 октября. Как-то невероятно, что «правые» члены Съезда, протестовавшие против резолюции ЦК, не осведомили своевременно о своих шагах Омск. Они имели ряд совещаний перед пленумом Съезда 6–7 ноября. Кроме того, в Омске находилась специальная делегация от Бюро Съезда, которая должна была воздействовать на членов Директории. Можно не сомневаться в том, что и Авксентьев и Зензинов (и особенно первый) отрицательно относились к позиции своего ЦК 549 . Но ведь вопрос в том, выявили ли они внешне достаточно определённо своё отрицательное отношение. В этом внешнем выявлении была вся суть дела – широкая публика не могла знать, что делается внутри партийных фракций. На поставленный вопрос приходится ответить отрицательно: Зензинов и позже отнёсся весьма легко к прекарной резолюции своего ЦК. «Прокламации нельзя приписывать решающее значение», – говорил Ключников в парижском докладе. |
|
|
