| 2) Гробница Аверкия еп. Иерапольского. В 1882 году Рамсей открыл гробницу Аверкия еп. Иерапольского 73 с следующей эпитафией, написанной самим епископом, которая является также неопровержимым свидетельством против Толстого. В этой эпитафии, написанной грубым греческим гекзаметром, мы читаем следующее: «Я, гражданин избранного города 74 , сделал сие во время моей жизни, чтобы в должное время иметь место упокоения чистого для моего тела. Аверкий по имени, я ученик пастыря 75 , который питает свои стада, овец на горах и равнинах 76 , который имеет великие очи, смотрящие во все стороны 77 , ибо Он научил меня верным писаниям 78 , послал меня в царственный Рим видеть его 79 и посмотреть на златоодеянную и златообутую царицу 80 , и там я видел также народ, который имеет яркую печать 81 . И я видел равнину Сирии и все города, даже Низибию, переправившись за Евфрат 82 . И повсюду я имел спутников. С Павлом я путешествовал, и Вера водила меня повсюду 83 , и повсюду служила для меня пищей рыба из источника 84 , весьма большая, чистая, которую уловила чистая Дева, и она (Вера) дала это друзьям в постоянную пищу, предлагая превосходное вино, давая вино вместе с хлебом 85 . Эти слова, стоя здесь, я, Аверкий, и велел так написать. Я истинно прожил мой семьдесят второй год. Пусть всякий собрат христианин, читающий это, помолится за меня» 86 . «В этой наиболее древней и, несомненно, подлинной надписи мы имеем в высшей степени замечательнее доказательство возрастания христианства подлинности новозаветных книг, высокого значения двух главнейших таинств, любви, веры и простоты христиан во 2 веке. Эпитафия эта, во всех своих чертах, обнаруживает те же самые особенности, как и надписи в катакомбах, представляющие нам некоторые из наиболее драгоценных, данных для ознакомления с духом древних христиан» 87 . Если Толстовцы желают отстоять свой взгляд на начало христианства, то пусть докажут подложность этого исторического памятника! 3) Письмо Плиния к Траяну. Этот правительственный документ, с ответом на него императора Траяна, является одним из важнейших свидетелей против Толстого. |
| Жрецы идольские, жившие недалеко от храма, проснулись и, слыша в храме великий стук, не понимали, что это могло значить. Прибежав ко храму, они увидели, что идолы богов их лежали на земле в прахе, а святой Аверкий попирал обломки идолов своими ногами и сокрушал их жезлом. При виде сего на жрецов напал страх, святой же, обратившись к ним, сказал с гневом: – Ступайте к начальникам города и ко всему народу, скажите, что боги ваши, упившись на вчерашнем празднике, который вы устроили для них, перебранились между собою и, упав на землю, разбились. Сказав это, святой отправился в свой дом, как сильный муж, победивший врагов; а такими воистину были идолы, приведшие к погибели много душ человеческих. Жрецы идольские отправились к городским начальникам и рассказали им обо всем, что сделал Аверкий. С наступлением дня, весть о случившемся быстро распространилась по всему городу, и вот все, от мала до велика, простой народ и начальствующие лица, собрались к храму. Увидев идолов своих разбитыми на мелкие части и разбросанными по земле, все сначала изумились. Потом, исполнившись ярости, все стали кричать: – Смерть Аверкию! Другие добавляли к этому: – Послать его к царю, там потерпит он муки, равные его преступлению! – Нет, лучше сейчас же пойдем и сожжем его со всем его домом, – предлагали третьи. Начальники остановили народ: – Не смейте зажигать дома Аверкия; мы опасаемся, как бы не пострадал от пожара весь город, если вы подожжете дом Аверкия; лучше схватим его и сами предадим суду, или же отошлем на суд к верховному правителю. Когда народ находился в таком волнении и уже хотел напасть на дом Аверкия, соседи епископа, услышав о сем, отправились к нему в дом; они застали его учащим собравшихся к нему верующих и рассказали ему все, что слышали в народе, который хочет идти к его дому и схватить его, как злодея. Услышав сие, верующие устрашились и молили своего пастыря выйти из дома и скрыться где-нибудь на время, пока не прекратится волнение народное. Святой же без страха сказал им в ответ: |
| (Евр. 2, 14–15). VIII. Демоны обладают могущественной силой (Еф. 2, 2; 6, 12). Когда св. Аверкий, муж апостольский, епископ Иерапольский (+ ок. 167), будучи в Риме, изгнал беса из царской дочери, то в наказание за то, что тот вынудил его на старости лет совершить ради этого изгнания такое длинное путешествие (из Иераполя, около нынешнего турецкого Бамбук-Каласи, в Рим), сказал ему: «Вот лежит камень (перед дворцом лежала громаднейшая каменная глыба, которую множество народа могло едва только с места сдвинуть; на нее-то и указал святой); повелеваю тебе, диавол, именем Господа моего Иисуса Христа нести этот камень вплоть до самой родины моей, до Иераполя, и там у южных ворот города положить его». Диавол, подобно какому-нибудь рабу и пленнику, связанный клятвою, выйдя из царской дочери, поднял камень тот и, тяжко стеная, понес его по воздуху чрез ипподром (место скачек и зрелищ народных). Весь народ с великим удивлением наблюдал за тем, как камень этот несся по воздуху, слышал и громкий вопль стонущего диавола, но, конечно, самого его видеть не мог. Диавол же, принеся камень в Иераполь, бросил его на том месте, где ему было приказано св. Аверкием. Жители же города, увидя внезапно упавший из воздушного пространства камень, очень дивились, не зная этой тайны, до тех пор пока к ним не возвратился святой и не рассказал всего 39 . На этом камне Аверкий высек эпитафию и потом велел горожанам — своим духовным детям — поставить на его могиле как памятник. Что и было с большим трудом общими усилиями сделано. Конечно, неверующие, читая житие Аверкия и самую надгробную надпись его, всегда почитали это за сказки. Но в 1883 году Бог посрамил их. В том году при раскопках па месте древнего Иераполя отрыт был этот камень. Сохранилась в целости и высеченная на нем вышеупомянутая эпитафия, которую считали «поповской выдумкой», выражаясь в современных терминах. Наука, как всегда, с жадностью набросилась на «новинку» и должна была признать истинность всего того, что отрицала раньше. В настоящее время подлинность и древность эпитафии признают такие ученые, как знаменитый археолог де-Росси 40 . |
| Святой отвечал ему: – К отцу твоему, сатане, пойдешь ты, дух злобы, но так как ты потревожил меня, старца, и заставил прийти сюда, то и ты не избегнешь труда и не вернешься отсюда пустым; вот лежит камень – (перед дворцом был камень таких громадных размеров, что множество народа лишь с большим трудом могло бы сдвинуть его на небольшое расстояние; на этот-то камень и указал святой), повелеваю тебе именем Господа моего Иисуса Христа, отнеси сей камень на мою родину, в Иераполь, и положи его около южных врат. И вот диавол, как раб и пленник, связанный клятвою вышел из царской дочери, взял тот камень и с тяжким стоном понес его по воздуху чрез ипподром 6890 . Все, бывшие там, люди с удивлением видели камень, двигавшийся по воздуху и слышали великий стон диавола, но самого его видеть они не могли. Отнеся камень в Иераполь, диавол положил его на том месте, где ему приказал святой Аверкий; жители же Иераполя, видя громадный камень, внезапно упавший с воздуха, были весьма поражены, и поняли сию тайну лишь тогда, когда к ним возвратился святой Аверкий. Освободившись от злого мучителя, царская дочь, однако, не могла подняться с земли и лежала, не издавая ни одного звука, у ног Аверкия. Видя сие, мать ее, царица Фавстина, подумала, что дочь ее скончалась, и начала плакать, но святой простер свою руку и воздвиг девицу живою, здоровою и в полном разуме. Тогда родители девицы предались великой радости и ликовал дом царский по поводу исцеления царевны. Родители ее послали радостное известие и к зятю своему Луцию Веру, который был в то время в походе против парфян 6891 , сообщая ему о выздоровлении невесты. Святому же они предложили богатые подарки и обещали дать ему все, чего бы он ни попросил. Но Аверкий не взял ни золота, ни серебра, ни какого-либо имения, говоря: – Не нужно богатство тому, для кого хлеб и вода то же, что царский обед и пир великий. Просил он только двух вещей: во-первых, чтобы в Иераполе бедным раздавалось ежегодно из податей, взимаемых для царя, по три тысячи мер пшеницы, а во-вторых, чтобы царь приказал построить на средства своей казны бани при источнике теплых вод, который святой извел молитвою из недр земли на исцеление больным. Царь с радостью обещался исполнить сии просьбы святого и дал ему для этого письменное свидетельство. |
| В кругу древне-христианской символики видное место занимает изображение доброго пастыря. Символ этот стоит в тесной связи с символом агнца (см. Христ. Чт. май–июнь 1878 г.). Как представление о символе «рыбы» вызывает само собой представление о «рыболове», так точно и представление об агнце вызывает представление о пастыре. Отсюда символ доброго пастыря можно считать по происхождению современным символу агнца. «Вы мои овцы», говорит Иегова у пророка Иезекииля, «овцы Моего пастбища, вы люди, а Я Господь Бог ваш 1 . Таким образом весь мир в воззрении пророка представляется овчарней, а Бог – Пастырем. В подобных поэтических выражениях обращается к своему благословенному Пастырю избранный народ через своего Псалмопевца: «Господь пастырь мой... Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим» 2 . В этих картинах отражается способ представления, заимствованный из пастушеской жизни народа. Но вместе с тем под этой простой идиллической формой скрывается указание на высшие отношения пастыря и стада. Пророк Иезекиил между прочим замечает, что этот пастырь будет управлять сердцами своих овец 3 . В соответствие с ветхозаветным применением символа Спаситель прямо называет Себя пастырем: Я пастырь добрый 4 и: Я пришел к погибшим овцам дома Израилева 5 . Отсюда символ пастыря перешел в древнюю литературу. Климент Александрийский прилагает к Спасителю наименование «пастыря разумных овец» и «пастыря царских овец» 6 . Аверкий, епископ Иерапольский, замечает о себе, что он составил для своего надгробного памятника надпись: «Аверкий – ученик пастыря агнца» 7 . Таким образом символ этот приобрел право гражданства в литературе уже в первые века христианства. В сфере искусства – то же самое. В числе открытых г. Бозио изображений пастыря одно, по мнению Ажинкура, относится ко второму христианскому веку 8 ; правдоподобность соображений опытного археолога подтверждается свидетельством Тертулиана, который говорит об обычае своего времени украшать изображениями доброго пастыря священные сосуды и домашнюю утварь 9 . Множество подобных изображений в римских катакомбах, Латеранском, Кирхерианском и других музеях не оставляют никакого сомнения в их древнейшем происхождении. |
| Раннехристианские и византийские гимнографические памятники в историко-географическом измерении Диакон Владимир Василик Византийский мир и византийское сознание удивительно сочетали Божественное и человеческое, земное и небесное. И это отражается в памятниках византийской духовной культуры, в том числе в церковной поэзии, или, говоря более ученым языком, в гимнографии. Как считает ряд исследователей , византийские гимнографические памятники стремятся отразить не только сверхъестественную, но также и историческую реальность. Безусловно, для прочтения религиозно-поэтического текста необходима особенная методология, связанная со значительной ролью Священного Писания в его формировании. Необходимо применять герменевтический подход в широком смысле этого слова, так как он способствует не только общему уразумению смысла памятника, но в ряде случаев и извлечению из него конкретной исторической информации. Так называемый «метод библейских семантических ключей» и «центонно-парафразный метод» являются далеко не единственными, хотя и весьма успешными при анализе гимнографических текстов. Иудея. Фрагмент мозаичной Мадабской карты, выложенной на полу византийского храма VI в. Когда мы обращаемся к историко-географическому измерению гимнографических памятников, то на первый взгляд оно окажется весьма бедным и нечасто выходящим за пределы традиционных библейских топосов: Иерусалим, Вифлеем, Назарет, Вавилон, Египет и т.д. Однако это впечатление оказывается не совсем верным: во-первых, временами нам удается непосредственно получить конкретную историко-географическую информацию; во-вторых, библейские топосы в ряде случаев благодаря герменевтическому подходу обретают свое конкретно-историческое звучание. К источникам первого порядка относится, в частности, раннехристианский гимнографический памятник «Надпись Аверкия» . Аверкий Иерапольский, стяжавший прозвище равноапостольного за свои миссионерские труды и путешествия, жил во второй половине II века и скончался около 195 года в возрасте 72 лет . Согласно житию , по приглашению императора Марка Аврелия он прибыл в Рим, где исцелил от беснования дочь принцепса Луциллу, а бесу приказал перенести из Иераполя языческий жертвенник, на котором впоследствии высек свою эпитафию. Свои деяния и путешествия Аверкий запечатлел в эпитафии, которая сохранилась как в его житии, так и в оригинале: на камне, очень похожем на жертвенник, сохранилось 22 метрических фрагмента, датируемых II веком . |
| Она была помещена в алтаре над престолом и имела следующий вид: в середине картины стоит Христос, а по сторонам его, апостолы Петр и Андрей, из которых последний подносит Христу на блюде две рыбы. У ног Христа несколько коробов, наполненных хлебами. На левом поле картины изображен брак в Кане с гостями, сидящими подле стола, между которыми видное место занимает фигура с надписью: αγα Μαρα. На правом поле представлено несколько человек, сидящих также за столом, с надписью над головами: τς ευλογας του Χρστου σθοντες, т. е. употребляющие в пищу благословенные хлебы Христа. Под термином ευλογα, означавшим в позднейшее время антидор, благословенные хлебы вообще, на древнецерковном языке разумелась евхаристия. Итак, в этой фреске, под оболочкой библейских сцен, имевших евхаристическое значение, центральным пунктом служит изображение рыбы. Как понятна была тогда эта символика рыбы, и какое широкое толкование допускала она, доказательством могут служить две древнехристианских эпитафии: одна над гробом Аверкия, епископа Иерапольского, который еще при жизни велел сделать ее на своей гробнице, а другая — на могильной плите некоего христианина Асхандия. Рассказав о своих путешествиях по городам Сирии и своей бытности в Риме, куда он отправлялся поклониться останкам апостолов и мучеников, Аверкий говорит, что во время этих странствований «вера предносила и предлагала ему в пищу рыбу (ιχθν) из источника жизни, великую непорочную рыбу, которую приняла пречистая Дева (αγν παρθνος), передала ее в пищу друзьям своим (по вере) и она же дала им доброе смешение из вина и хлеба». Аверкий заключает свое исповедание следующим обращением: «Всякий единоверный со мною помолись за меня!» Фигуральный язык эпитафии дает скорее аллюзии, намеки, чем ясное представление о Христе как хлебе евхаристическом, сообщаемом в таинстве верующим, но основной мотив понятен. Кроме евхаристического содержания надпись эта еще важна по своему отношению к учению о Богородице и представляет Ее источником, из которого получила начало, восприняла плоть " Ιχθς ζως. |
| Выше срисован мною ΙΧΥC с камня опала, хранящегося в музее Виттори. Тут, на лицевой стороне, очень хорошо вырезано это греческое слово, а на задней – якорь, как эмблема надежды на Христа-Бога, выражаемая на гробницах словами: Spes in Christo, Spes in Deo, Spes in Deo Christo, т.е. надежда на Христа, надежда на Бога, надежда на Христа Бога. А вот и Христос с рыбкой, одетый в тунику и паллиум, на маленьком стекле 37 . Живописцы в первой половине третьего века христианского символически изображали евхаристию под видами хлеба и рыбы. Весьма замечательны эти изображения. Представляю два из них, написанные на стенах усыпальницы Люцины и папы Каллиста. Рыба, плавающая в воде и держащая на спине корзину с хлебами и с вином в малом, прозрачном сосуде написана тут al fresco в двух местах. Этот невиданный у нас памятник есть отображение обычая первых христиан носить при себе тело Господа в корзинке и кровь Его в стеклянном сосуде для причащения ими, когда надобно, о каковом обычае упомянул блаженный Иероним 38 . Nihil illo ditius, qui corpus Domini in canistro vimineo et sanguinem portat in vitro. Св. Павлин Ноланский называл Иисуса Христа «хлебом истинным и рыбой из живой воды». Panis ipse verus et aquae vivae piscis 39 . Второй рисунок хлеба и рыбы на треножном столе, у которого стоят священнодействующий иерей и молящаяся женщина, как эмблема церкви, участвующей в совершении евхаристии; этот рисунок так же, как и первый, выражает и напоминает любимое древними учителями Церкви понятие о Христе, как о небесном ΙΧΥС-е (ορνιος χθς), питающем собою верующих в Него на Тайной Вечери. Иерапольский во Фригии епископ Аверкий, живший в царствование Марка Аврелия (161–180 гг.) велел вырезать на приготовленном им заживо пригробном столбце надпись, гласящую, что Пренепорочная Дева произвела превеликую и чистейшую рыбу и дала ее друзьям в пищу 40 . Apposuit cibum ex uno fonte piscem, praegrandem, impolutum, quem apprehendit immaculata Virgo et tradidit ex integro comedendum. Блаженный Августин , говоря об евхаристии, выразился так: Solemnitas, in qua ille piscis exhibetur, quem levatum de profundo terra pia comedit 41 , т.е. |
| Не приняв богатых даров от Императора, он испросил у него ежегодной раздачи христианам Иераполя трех тысяч мер пшеницы. Тогда большая часть жителей Иераполя веровали уже во Христа. Сверх того святой муж испросил построение бань при целебных теплых водах, которые он несколько времени тому назад источил из земли своею молитвою. Путешествие св. Аверкия довольно подробно описано в его жизни, при чем поименованы многие исторические лица. У известного кардинала Барония была в руках весьма древняя рукопись послания св. Аверкия к Марку Аврелию, дышащего Апостольскою простотою и которое ученый кардинал готовился издать, но к несчастью это сокровище было потеряно 132 . Этому святителю приписывают также книгу под заглавием: «Правила для Пресвитеров и Диаконов», не дошедшую до нас. В некоторых рукописях уцелела, только не совсем полная и несвязная, надгробная греческая надпись, начертанная на могильном камне св. Аверкия, кончившего жизнь в Иераполе на 72 году. Хотя сочинение этой надписи приписывают самому св. Аверкию, но он видимо составлена, в память его, одним из жителей Иераполиса. Смысл этой надписи следующий: «Избранного города гражданин ещё при жизни сей памятник изготовил, да положится здесь тело Аверкия, ученика Пастыря доброго, пасущего овец своих по горам, по полям и долинам и чьи всеобъемлющие очи всё видят. Он меня научил слову святому, – Он же послал меня в Рим, в царские блестящие златом палаты, в среду вельмож роскошных; в Сирию, в Низиву и за берега Евфрата. Вера предводила меня повсюду; в снедь на пути моем, вино и елей, злеб и рыба, чистая дева мне всегда предлагала. Всё это просил начертать сам Аверкий на семьдесят втором году жизни. Размышляя о сем, да помолится о нем хранящий его память» 133 . Греческие Минеи сохранили в 5 день декабря память ещё о другом св. Аверкии мученике; полагают, что он принял епископский престол после равноапостольного Аверкия. За сим следует тот известный Клавдий Апполинарий, а котором мы говорили прежде. Последующие епископы Иерапольские 134 , более или менее известны только по их подписям в соборах и синодах, в которых они участвовали. |
| сосудом молока, а молоко, как пища овец, получаемая от Пастыря, в христианской символике имеет евхаристическое значение. Об этом определеннее всего свидетельствуют достовернейшие акты св. Перепетуи, которая перед мученичеством увидела во сне Пастыря Доброго, приобщающего её молоком небесной сладости и при этом вкушении, след которого она ощущала еще проснувшись, присутствующие литургически восклицали: Аминь. Еще чаще встречается символ рыбы, ознаменовывающей Самого Христа. «Мы, маленькие рыбки, – говорит в катакомбальном духе Тертуллиан , – вслед за χθν нашим Иисусом Христом в воде (благодати) рождаемся и лишь пребывая в ней можем быть невредимыми». Символу рыбы иногда придается определенно-евхаристическое значение. В древнейшей части катакомб Каллиста – в крипте Люцины мы видим явственное изображение рыбы, несущей на спине своей корзиночку с хлебами, среди которых находится сосуд с красным вином. Если хлебы символизуют чудесное умножение небесного брашна, свершенное и свершаемое Христом, то присутствие вина этому таинственному раздаянию брашна придает евхаристический смысл. Поэтому и довольно-частое изображение трапезы, в которой присутствующие вкушают хлеб и рыбу, должно истолковываться евхаристически. Недавно была найдена надпись II века, сделанная Аверкием, епископом Иерапольским, и теперь хранящаяся в Латеранском музее. Де-Росси справедливо называет её царицей христианских надписей, ибо в ней с редкой полнотой сплетается целый ряд евхаристических символов. «Я, Аверкий, ученик непорочного Пастыря, пасущего овец Своих среди скал и долин, имеющего большие глаза, которые всё видят. Он Преподал мне учение жизни и послал меня в Рим, чтобы увидеть царство и царицу, одетую в золото и в золотую обувь. И там я увидел народ украшенный светлым знаком. И видел я поля Сирии и Низибии за Ефратом. И всюду я находил братьев, собранных вместе… Вера всегда была моим водителем и дала мне в пищу великую Рыбу, Которую чистая Дева достала из источника и дала есть друзьям своим с лучшим вином, приготовив им питие к хлебу из вина и воды». С этой иерапольской надписью |
|
|
