| Мефодий просил у Платона трехгодичного срока для отыскания книг, но Платон дал резолюцию, что он тот иск ему – ректору прощает. Такое решение Платона, кроме его расположения к Мефодию, объясняется тем, что в числе утратившихся книг всего более было учебных, и важнейшею из утраченных была кормчая, которую Платон внес от себя в библиотеку. После смерти Остроумова в 1789 году библиотекарем определен Алексей (впоследствии Августин) Виноградский, который, приняв библиитеку, донес начальству семинару что многих книг по каталогу не оказалось. Они оценены были в 60 рублей. На представлены о сем Платон дал резолюцию: «весьма сожалетельно, что книги по нерадению содержателей и в столь немалом числе пропадают. Деньги (оставшияся после Остроумова) удержать в казне и на оныя всемирно стараться купить такие же книги, какие пропали, кроме тех, кои нами зачернены, кои или для семинарии не нужны, яко маловажный, или оных и купить неможно. Между тем пропадших книг всемирно отыскивать, или хотя росписок: ибо они конечно или у учителей, или у семинаристов должны быть на лицо 257 . Августин оставался библиотекарем, и когда был префектом и ректором семинарии до 1802 году. Когда он переведен был на должность ректора московской академии, библиотеку приказано было принять от него префекту Сергию, который представил Платону, что против каталога не оказалось 510 книг. На представлении Сергия Платон написал: «ректору и префекту всеприлежно справиться, все ли показанные книги при содержании библиотекаря ректора Августина пропали, или прежде его; и ежели, прежде его, то при ком именно, и был ли за то какой иск и было ли о том представление от ректора Августина, и нет ли росписок, кем какие книги когда взяты, и представить сколь возможно в скорости». По справке оказалось, что из 510 утрачены при Августин собственно 189 книг, а прочие пропали при прежних библиотекарях: Гедеон, Мефодий и Остроумовы при чем семинарское правление представило Платону, что Августин взамен некоторых потерянных при нем книг внес собственных 70 книг, так что за ним оставалось 119 книг. |
| 14 августа на Земляном валу собралось ополчение, составившееся в помощь войскам. Здесь, по совершении молебна с водосвятем, Владыка, окропляя св. водою проходивших мимо его ополченцев, воодушевлял их молитвенными словами: «Господь сил с вами! Господь поборет по вас», и вместо воинскаго знамени дал им хоругвии из Спасской церкви. Уже только стоверстное с небольшим расстояние отделяло неприятелей от Москвы, они уже вступили в пределы Московской губернии, и здесь на обширном поле Бородинском наше войско, с мудрой военной тактикой престарелого Кутузова отступавшее к Москве, дало сражение войску Наполеона. В то время, когда кровопролитный бой был в самом разгаре, в Москве преосв. Августин с двумя архиереями совершал крестный ход вокруг Белого города, Кремля и Китай – города при многочисленном стечении народа. Это было 26 августа – день празднования сретения Владимирской иконы Богоматери. Вместе с сей иконой в крестном ходу были и другие чудотворные иконы Богоматери: Иверская и Смоленская. Последние две иконы 31 августа, по распоряжение преосв. Августина, были приносимы в Лефортовский дворец для духовнаго утешения положенных там больных раненых воинов. Полчища Наполеона были уже близ Москвы. Преосвященный желал увезти из Москвы все драгоценное и важное, и отправил в другие города, что только мог. Но у гражданскаго начальства было опасение возбудить в народе ропот вывозом некоторых святынь. Решение фельдмаршала Кутузова сдать Москву Наполеону без боя еще не было известно, – оно состоялось только вечером 1 сентября на военном совете в подмосковной деревне Фили, накануне вступления врагов в Москву. Преосв. Августин намеревался совершить крестный ход к Трем –горам… но ночью получил известие о решении сдать неприятелям Москву и повеление о выезде по пути к городу Владимиру с тремя иконами Богоматери 3 . Изнуренный беспрерывными трудами, волнениями и заботами Владыка с жгучею скорбью удалился из первопрестольной столицы. Вечером 2 сентября она была занята войском Наполеона. Зарево от пылавшей Москвы, по словам современников, виденное из отдаленных местностей, еще более надрывало сердце Архипастыря... 5 сентября он прибыл во Владимир, а 16-го – в Муром... |
| С приближением врага к Москве викарий был поставлен в затруднительное положение. Очевидная опасность побуждала озаботиться спасением драгоценнейших священных предметов, а также патриаршей библиотеки и дел Консистории. При всём желании его увести всё драгоценное, он по необходимости принужден был многое оставить; гражданское начальство опасалось возбудить в народе ропот вывозом некоторых святынь. И потому архиерей отправил в другие города лишь то, что было возможно; однако осталось в Москве немногое, впрочем, столь же драгоценное. В это время престарелый Платон прибыл в Москву для прощания с своей паствой и с викарием, который едва умолил своего благодетеля уехать в Вифанию. Между тем более ревностные жители столицы, не зная об участи её, решились положить свои головы за её спасение, и, вооружившись кто чем мог, ждали срока к выходу на сражение. Горесть Пастыря была велика; беспрерывное волнение, труды и заботы изнурили его; но сознание долга и чувство любви к отечеству побуждали его исполнить желание народа. По совещании с графом Ростопчиным, он решился идти на Три-горы с крестным ходом, и ждал только разрешения от графа. Вдруг, среди ночи, вместо похода, Августин получает от главнокомандующего известие о решении Кутузова сдать Москву Наполеону без боя, и с тем вместе повеление о выезде по безопасному тракту на Владимир, с тремя св. иконами Богоматери. В два часа по полуночи Москва осталась без пастыря, да нечестие врагов исполнит свою меру, и в последствии примет достойное по делам воздаяние. Нерассудительная ревность некоторых из москвичей обвиняла пастыря в малодушии, и не хотела понимать, что он уступает стесненным обстоятельствам; забывали, что, в подобных обстоятельствах той же самой Москвы, св. митрополит Киприян точно так же оставил её, и хотя подвергся за то гневу в. князя Димитрия Иоанновича Донского, но не повредил своему доброму имени. И так оба пастыря не нарушали своей обязанности бегством. Впрочем, суд современников почти всегда близорук. На пути Августин, с сердечным сокрушением, увидел зарево пылающей Москвы, и еще с большей горестью услышал весть о занятии её врагом. 5-го сентября он прибыл во Владимир, а 16 в Муром, где и ожидал известия о несчастной своей пастве. А в Москве в это время свирепела буря нечестия 9 . |
| Важно отметить, что, предлагая в качестве сугубо русского духовного девиза формулу «Православие — Самодержавие — Народность», С.С. Уваров в каждом из выбранных понятий и в их совокупности опирался на глубоко укоренившуюся традицию. За Веру, Царя и Отечество! Ещё 16 Июня 1811 года из-за тяжелой болезни Высокопреосвященнейшего Платона (Левшина; 29 Июня 1737 года — †11 Ноября 1812 года), Митрополита Московского и Коломенского, управляющим Московской епархией был назначен викарный Епископ Дмитровский Августин (Виноградский; 6 Марта 1766 года — †3 Марта 1819 года). Именно на его в плечи легло духовное окормление Московского ополчения, создание которого было провозглашено Императорским Манифестом 18 Июля 1812 года. Архиепископ Московский и Коломенский Августин (Виноградский) Духовный пастырь отряды народного воинства впервые в России вооружил знаменитым воинским кличем «За Веру, Царя и Отечество!», который, наряду с холодным и огнестрельным вооружением ополченцев и воинов Императорской Армии, стал действенным и результативным священным оружием в информационно-психологической борьбе с врагом. Как свидетельствовал сам Наполеон Бонапарт: «Во всяком военном предприятии успех на три четверти зависит от данных морального (духовного) порядка и только на одну четверть от материальных сил» . В проповеди на первую годовщину Бородинского сражения Владыка Августин вдохновенно вспоминал: «Смерть есть всхъ человковъ Но умереть за Вру, за Царя, за Отечество, есть подвигъ, исполненный и славы. Герой, для святыни, имъ почитаемой, ради соплеменныхъ своихъ, любезенъ и великъ предъ очами и человческими, — и память его во (Сир. 45, 1). Какая брань можетъ сравниться съ тою ужасною которая въ сей день воиновъ покрыла славою на поляхъ Бородинскихъ?... И такъ много потеряло Отечество на брани сей; но можно ли оцнить то, что Сею жестокою битвою спасена цлость Государства, сохранено и слава Народа, возвращена безопасность и тишина, и гордый Фараонъ позналъ, что суть языкъ избранный, и есть страна, покровительствуемая Небомъ» . |
| Блажен муж бояйся Господа; блажен, ибо в заповедех Его восхочет зело 222 . Бояся оскорбить Бога, он всем сердцем, всей душой возлюбит заповеди Его. Он будет исполнять их не по надежде тех наград, которые ожидают его в вечности, но по любви к самому Законоположнику. Он будет ходит во оправданиях Господних не из страха наказания, но чтоб не удалиться от Господа и не лишиться любви Его к себе. Блажен муж бояйся Господа. Мудрый земли, чтоб возлюбить добродетель, блистательными изображает её красками; но любовь его к ней тотчас охладеет, когда несправедливый мир, вместо должного уважения, будет, преследовать его гонениями. Скажи ему тогда: добродетель прекрасна сама в себе, – уязвлённое сердце его оскорбится; он, помрачая в очах твоих красоту добродетели, со вздохом скажет: добродетель блистательна, но многотрудна и бесполезна. Ежели он совсем не оставит её, то конечно слабо и с неудовольствием будет последовать ей. Но человек, боящийся Бога, потому наипаче пленяется добродетелью, что видит её в Боге, в сем чистом источнике всякого блага, видит в полной красоте её. Потому наипаче к ней прилепляется, что чрез неё может подражать Богу. – Что я говорю? может сделается причастником величия и славы Божией. Среди превратностей и гонений, он не теряет мужества. Повергаясь в отеческие недра Бога утешителя, вещает Ему: Господи, Ты вся веси, Ты веси яко люблю Тя 223 . Тебе единому служу и Твоему только суду предоставляю все дела мои: от Твоей святости ожидаю воздаяния за те жертвы, которые приношу Тебе! Так исповедуется Господу человек богобоязливый, и душа его укрепляется. Ещё сильнее, ещё пламеннее прилепляется он к добродетели, и среди всех оскорблений и напастей неослабно шествует по пути её. Блажен муж бояйся Господа. Блажен, кто обрёл премудрость страха Божия от сосцу матери своей. Когда приидут дние злобы 224 , он не речёт: несть ми хотения в заповедях Господних; он паче взыщет их; Бог будет Бог сердца его, и часть его во век. Родители! вы со всей нежностью любите чад своих, но чем свидетельствуете нежность свою к ним? Вы пламенно желаете сделать их счастливыми; но какие пути открываете им к спокойствию и счастью? Вы стараетесь оставить им богатое наследие, блистательное состояние; но к чему послужит сие? старайтесь паче всего насадить в сердцах их страх Божий: тогда все дни жизни их будут блаженны. Авраам назначил Исааку в достояние ещё от дней младенчества покровительство Господне; Исаак дал Иакову в наследие милосердие Божие; Иаков преподал детям своим благословение небес; бедный Товия, вместо всех благ, оставил сыну своему единую добродетель, единую любовь к ближним. И что может быть драгоценнее наследия сего? ни время, ни превратность случаев, ни злоба человеческая восхитить его не могут. Такое святые мужи оставляли достояние наследникам благочестия их и добродетели. |
| Знаю я, что любитель отечества, на поприще ревнования своего, великие должен совершить подвиги; много должен сретить и претерпеть искушений. Жизнь есть драгоценнейшее благо для человека; следовательно, нет более жертвы для отечества, как та, которую приносят ему защитники целости его и благосостояния, подвизающиеся на поле брани. Герои! слава есть достояние ваше, отечество никогда не забудет заслуг ваших; оно начертает их на бессмертных своих бы описаниях, начертает в благодарных сердцах сынов своих, – и имя ваше будет греметь в самых отдалённых веках. Но ах! те, которые среди громов войны, без страха взирают на кровавые реки, сколь часто делаются робкими и малодушными в кругу гражданственном? Те, которые смело бросаются на неизбежную смерть, сколь часто теряют всю твёрдость, когда должно пожертвовать честью или имением? При виде врага, который дышит мщением и убийством, который несёт противу нас зверство на челе, ярость в очах, хуления в устах, – при виде такого врага может иногда родиться мужество и в самых слабых душах. Но сколь труднее и опаснее та война, которую любитель отечества, среди мира и тишины, должен вести против беспорядков, злоупотребления, насилия, и разврата сограждан своих? – Что любезнее тех, с которыми соединены мы узами родства? Но он, храня общее благо, часто должен восставать и против них. – Что дороже тех, коих нежность и сострадание утешает нас в собственных оскорблениях? Но он должен иногда оскорбить и их. – Любя более всего отечество, он должен иногда пожертвовать ему чувствами благодарности к благодетелю своему, и осудить того, к коему исполнен любви и благоговения. – Он должен вооружаться не только против явных нарушителей порядка и справедливости, но и против тех, которые хотя не делают преступлений, однако терпят творящих оные; хотя не изпровергают законов, однако уклоняются от исполнения оных, хотя не предательствуют отечества, однако благоденствию его не столько содействуют, сколько могут. – Сколь трудно не уступить в сих обстоятельствах! – Сколь трудно вытерпеть все укоризны в жестокости и непреклонности! – Сколь трудно удержать твёрдость свою во всей её силе и ни малым не ослабить её снисхождением, которое бывает иногда столь же бедственно для народного блага, как самая измена и предательство! Однако всё сие исполнить он должен, ежели хочет неуклонно последовать правилам патриотизма и добродетели. |
| Слушатели! ваши взоры предупреждают меня: они блистают от удовольствия, коим исполнены сердца ваши; вы чувствуете, что я здесь хочу сказать о любезном отечестве нашем. – О! какая страна на земле блаженнее России! какое царство дерзает равняться с величием её! – Её обширные пределы такое объемлют пространство, какого не имел и гордый Рим, обладатель вселенной. Она в одно и тоже время любуется белизной снежных громад и наслаждается красотами зеленеющей весны. Сокровища её бесчисленны и неистощимы, нивы угобжены, поля исполнены тука, стада многоплодны, долговечные дубравы неизсекаемы, всюду спокойствие и тишина. Веси ликуют среди довольства и безопасности, грады обогащаются, умножая источники промышленности, и облекаются в новые красоты тщанием изобретательного художника. – Просвещение всюду простирает лучи свои и, оживляя дарования, возвышает дух и силы. От всех стран чуждые народы плывут в моря её и несут ей в дань злато и серебро, чтобы она избытками своими напитала и снабдила их. Самые сильные державы трепещут пред её могуществом, и пред грозным оружием её, увенчанным славой побед, преклоняют гордые выи свои. – Господи! что сотворити ещё винограду Твоему, еже не сотворил еси 19 ? О! забвенна буди десница моя, аще забуду тебе Иерусалиме 20 . Общества человеческие произошли из самой колыбели человеческого рода. Адам и Ева, сии первенцы общего отца тварей, родивши подобных себе, составили первое семейство в мире, которое, умножаясь поколениями, произвело прежде другие многочисленные семейства, а наконец и целые народы. Чтоб сохранить и утвердить целость человеческих обществ, всеблагий творец начертал на сердце каждого закон взаимной любви и признательности. Первые, которые дерзнули нарушить сей вечный закон, Каин и Ламех, сии первые возмутители общей безопасности и покоя, обагрившие руки в крови собратий своих, немедленно поражены были проклятием небесного правосудия и вечным изгнанием от лица земли отечественной. Таким образом в первобытном человеческом обществе верховная власть была в деснице самого Бога, который непосредственно назидал и хранил благосостояние оного. А потом сию священную власть благоволил Он сообщить царям и владыкам земли, облекши их в образ Божественного величия своего, чтоб они хранили общественный союз, и утверждали народное благоденствие. |
| Воображая то блаженное состояние, которое получил человек в начале бытия своего, и взирая на те бедствия и страдания, какие постигли его после, не можем не восчувствовать, сколь ужасны следы падения его. Разум его помрачён, сердце развращено, болезни, горести и несчастья непрестанно преследуют его в пути жизни; наконец смерть, разрушая телесный состав его, преселяет его в вечность, туда, где должен он испытать всю жестокость того наказания, какое заслуживает тварь, оскорбившая Творца, где должен он страдать и мучиться вечно без надежды помилования. Подавляемый тяжестью толиких зол, кто не испустит вздохов? кто не излиёт потоков слёз? кто в мучительной горести не возопиёт: почто дан есть сущим в горести свет, и сущим в болезнех душам живот 177 ! – Господи! почто в ту самую минуту, когда человек простёр дерзкую руку к запрещённому плоду, почто не воззвал Ты его: Адаме, Адаме, где еси 178 ? Почто не удержал его от преступления ещё при начале покушения на оное? Почто не озарил его Божественным светом Своим, когда угасал свет разума его? Почто не направил сердце его на стезю правды, когда оно только хотело уклониться от оной? – Неужели Бог не мог или не хотел сотворить сего? – Он рек морю: доселе дойдеши, и не прейдеши, и в тебе сокрушатся волны твоя 179 . Ярящееся море вечно повинуется всемощному гласу Его, и сыпкий песок есть неразрушимый оплот океана, разрушающего кремнистые горы. – Благость Божия не имеет предела. И ныне, когда проклята земля в делах человеческих, когда осуждена произращать нам терние и волчцы, и ныне еще сколь прекрасен мир, сколь обилен благами и нужными и приятными для нас, сколь щедр и милостив Господь! – Почто убо попустил Бог, чтоб человек лишился рая сладости, чтоб изгнан был в землю проклятья, во страну греха и смерти? – Но ах! кто может против от- вещати Богови? Еда не имать власти скудельник на брении 180 ? – Кто уразуме ум Господень? или кто советник Ему бысть 181 ? Бог, яко всеведущий, предвидя падение человека, конечно не восхотел бы и создать его, ежели бы по благости и премудрости Своей в превечном совете не определил спасти его. |
| Говорено 23 апреля 1811 года Старец, исполненный дней, в сединах долголетных скончал житие своё подобно светильнику, медленно угасающему при оскудении елея. – Утомлённый странник почил от долговременного пути. – Он уснул; и ничто не возбудит его. – Взойдёт солнце, и светом своим озарит вселенную; но никогда очи его не отверзутся на сей горящий свет. – Ударят громы, и потрясут сердца гор; но никогда не потрясут слуха его, прилегшего к сердцу земли. – Возгласят его присные, воззовут кровные, возопиют к нему страждущие, коих утешало милосердие его; воскликнут бедные, коих питала и согревала благотворная десница его: имена отца, друга и благодетеля, сии трогательные имена будут раздаваться над гробом его; но никогда, – никогда не забьётся его нежное сердце; – оно заключилось на веки, – Ужасный сон! – Ах! ежели он не прекратится никогда! – О! да не будет. – Есть Бог; – следовательно я бессмертен. – Воссияет некогда оный великий день, который светом своим озарит гробы в безднах земли, рассыплет вечные их мраки, – и оживит умерших. – Возгремит некогда труба небесная, и звуком своим потрясёт концы земли; возбудит усопших, и возвестит им вечность и блаженство: – тогда праведницы просветятся яко солнце 202 ; они возрадуются; – и радость их будет чистая, совершенная, вечная. – Блажен, кто удостоится части избранных! Сколь кратка самая продолжительная жизнь! Она в толь тесных заключается пределах, что вси дние наши семьдесят лет, аще же в силах, восемьдесят, и множае их труд и болезнь 203 . Мы являемся в мир сей подобно блуждающим огням, которые бывают видимы в темноте ночной. – Блеснём, и тотчас угасаем; явимся посреди живых, и мгновенно сокрываемся во мраке смерти. – О жизнь, о жизнь, сколь мгновенно течение твоё! – Ни полёт птиц, ни быстрое стремление рек сравниться с ним не может. Я сказал – и нет уже минуты сей. – Человек воздыхает, плачет, жалуяся на краткость времени; но между тем сей быстрый поток увлекает дни его. – И к чему послужат жалобы и слезы наши? – Потщимся паче обратить в пользу свою скоропреходящую жизнь сию. – Сколь ни кратка она, но весьма достаточна, чтоб в продолжение её заслужить жизнь вечную, жизнь блаженную. |
| Боже! исполни его долготой дней, утверди престол его, яко дние неба, вознеси рог его во славе. Сохрани супругу его благочестивейшую государыню императрицу Елисавету Алексеевну; прибави милости Твоя ко всему Августейшему его дому. Аминь. Слово в день коронации государя императора Александра I Говорено 15-го сентября 1809 года Не в силе и крепости благоволит Господь; благоволит в боящихся Его. Единая добродетель составляет достоинство человека. Она любезна небесам; ее ублажают на земли. – Она прекрасна и величественна сама собой; но Бог, Отец её, сугубо возвышает красоты её; и небесными и земными дарами обогащает её. – Восстани, рече Господь к Самуилу, и помажи Давида, яко сей благ есть 28 . Сынове Сиони! возрадуйтеся о царе своём: Он благ, и Дух Господень на нём, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия. Цари земные суть образ Царя небесного. Он, облекая их славой собственного величия, сообщает им и силы к прохождению многотрудного служения их. Велик и славен владетель, когда и силу, и мудрость приемлет от Бога, когда царство его утверждается правдой и возвышается благочестием. Сынове Российские! возрадуйтеся о царе своем. Он благ, – и Дух Господень на нём. – Он верен, якоже Давид Господу; и правда исправление престола Его 29 . – Он верен Господу, и сын России, верный Христу Господню, собственной правотой да утверждает Царство Его. – Правда возвышает язык 30 . Мудрость мира судьбу престолов и народов приписывает могуществу и политике. Яко земная, ничего не даёт она небу. Разум – идол её. Ему только возжигает она фимиамы за славу владык земных и за счастье народов. – Но сколь часто хитрейшие увязают в советех, яже помышляют! Сколь часто падают и крепкие и сильные! Мудрость века таковые явления обыкновенно приписывает случаю, и тем решит всё, чего понять и изъяснить не может. Странное решение! – Однако не удивительно. Она в юродстве своём иногда говорит и то, якобы случай сынов человеческих, и случай скотский, случай един есть. – Поведаша грешницы глумления своя, но не яко закон твой Господи 31 ! |
|
|
