| 5) Сходство Привилегии с уставами тогдашних западно-европейских университетов доказывает, что автор ее принадлежал к категории тех людей, которые не боялись заимствований с Запада. 6) Наконец, царь Феодор Алексеевич, ученик и друг Полоцкого, едва ли согласился бы поручить составление грамоты кому-либо из несимпатичной ему греческой партии. Нелюбовь свою к грекам Феодор Алексеевич доказал указом от 10 сентября 1676 года, в силу которого грекам был воспрещен въезд в Москву и даже всякий доступ в Россию. Таковы доказательства в пользу составлении Привилегии Симеоном Полоцким . Наиболее основательные возражения против приведенного мнения высказывает профессор Η.Ф. Каптерев в статье: «О греко-латинских школах в Москве в XVII веке». За неимением достаточных данных, Каптерев воздерживается от какого-либо положительного ответа по вопросу об авторе Привилегии. Но он решительно отказывается признать автором грамоты Симеона Полоцкого , в силу следующих соображений: 1) По согласному мнению всех ученых, Привилегия написана уже после открытия так называемой Типографской школы, т.е. не ранее 1681 года, чему не противоречит и хронологическая дата грамоты (1682г.), – а между тем, Полоцкий умер в 1680 году. 2) В бумагах Полоцкого не нашлось списка Привилегии, хотя он имел привычку тщательно сохранять все, что написал. 3) Медведев, преклонявшийся пред Полоцким, нигде, однако, не упоминает о нем, как об авторе Привилегии. 4) Лихуды, Ф. Поликарпов и другие современники тоже нигде не называют Полоцкого автором этого документа. 5) Из содержания грамоты видно, что некоторые ее пункты написаны по поводу событий, имевших место уже после смерти Полоцкого, а некоторые из них даже косвенно направлены против самого Полоцкого и его сторонников. Так, например, история с Яном Белободским, прибывшим в Москву в 1681г. с предложением своих услуг в качестве профессора Академии, вызвала, по мнению Каптерева, запрещение в §3 назначать на должность блюстителя или учителей лиц, обращенных в Православие из других вер. |
| Я даже отправилась на Соловки, пыталась у тамошних музейных работников что-либо разузнать. Они потихоньку и в основном для себя занимались соловецкими узниками, хотя тогда, до перестройки, это было еще небезопасно. У меня завязалась дружеская переписка с Антониной Мельник, работавшей в музее, но пролить свет на судьбу Кемецкого, она, к сожалению, не смогла. Зато я прочувствовала высокую красоту Соловков, которая вошла во многие стихи Кемецкого. Безуспешно я пыталась что-либо выяснить и в «Мемориале». Написала письмо А. Рыбакову: у него в «Детях Арбата» был герой А. Панкратов, который в Канской пересылке встретился с поэтом, чья судьба напоминала судьбу Кемецкого, – он тоже молодым человеком вернулся в Россию из ПарижА.А. Рыбаков мне ответил. Но, к сожалению, этот путь никуда не привел. Тогда я стала искать людей, профессионально занимающихся поэзией 20-х годов. Так я познакомилась с Н. А. Богомоловым. И это была величайшая удача: познакомившись со стихами Кемецкого, он смог связаться с Вами, послал Вам переданные ему мной стихи Кемецкого. И вот пришло от Вас большое письмо, где Вы рассказали о Соловках, об окружавших Вас там людях, об атмосфере и – о радость! – о Кемецком. Так некий бесплотный образ стал реальным человеком Володей Свешниковым, поэтом Владимиром Кемецким. Для меня тот день, когда я прочитала Ваше письмо, стал днем великой радости. Затем через А. Лаврова я послала Вам все имеющиеся у меня стихи Кемецкого. И Вы сделали то, о чем я столько мечтала: Вы рекомендовали опубликовать в «Нашем наследии» несколько стихотворений. И вот, в номере 2 за 1988 год появились с небольшим моим введением стихи Кемецкого. Поэт обрел читателя. Какое счастье! На публикацию пришло два отклика. Во-первых, письмо Зелениной Елены Павловны, которая в 30-е годы приехала в Архангельск к ссыльным матери и отчиму. Здесь она познакомилась с ссыльным Яном Глинским, за которого вскоре вышла замуж. Глинский был знаком с Кемецким, жившим после Соловков в Архангельске. К ним часто приходили ссыльные литераторы и художники, в том числе и Кемецкий. Следующая встреча Зелениной с Кемецким произошла в Москве. Кемецкий несколько раз навещал ее. Затем она встретилась с ним в Уфе, где он якобы осел. Она с сожалением сообщила мне, что Кемецкий к тому времени очень много пил, не сумев приспособиться к действительности. |
| пришедшего к власти при поддержке патриотически настроенного большинства и получившего одобрение султана Мурада III, кардинально изменило ситуацию в Валашском княжестве. В окт. 1594 г. князь Трансильвании Жигмонд (Сигизмунд) Батори подписал договор с императором Свящ. Римской империи Рудольфом II Габсбургом (1576-1612) о вхождении в Священную Лигу, затем договор подписали господарь Молдавского княжества Арон Тиран (1592-1595) и Михай II Храбрый. Между 3 румын. гос-вами состоялся обмен посольствами с целью образования антиосманской военно-политической коалиции. Султан потребовал от Михая II, чтобы валашское войско присоединилось к нему в походе против Трансильвании. Однако 13 нояб. 1594 г. Михай II уничтожил в Бухаресте тур. гарнизон и подчиненных султану кредиторов; затем разбил союзническое туркам татар. войско, возвращавшееся из Венгерского королевства, и предпринял осаду занятых турками придунайских крепостей (Джурджу, Хыршова, Силистра, Тыргул-де-Флоч). Мурад III прервал военные действия, к-рые он вел против Габсбургов, и выступил против румын. княжеств. Михай II направил посольство к Жигмонду Батори, однако делегация бояр заключила в Алба-Юлии 20 мая 1595 г. невыгодный для страны договор (Валашское и Молдавское княжества должны были стать вассалами Трансильвании, взамен им была обещана военная помощь против турок), к-рый Михаю II пришлось принять с расчетом, что не последует ему. 21 авг. тур. войско (предположительно ок. 100 тыс.) под предводительством Юсуфа Синан-паши вторглось в Валашское княжество. 23 авг. Михай II, располагая 16 тыс. воинов, выиграл сражение в болотной низине у Кэлугэрени. Однако, поскольку турки сохраняли значительный численный перевес, Михай II отступил к северу, где после быстрой реорганизации войска и объединения с войском Жигмонда Батори и молдавского господаря Штефана VIII Рэзвана (весна-осень 1595) перешел в контрнаступление, завершившееся 15 окт. у Джурджу. После изгнания турок из Валашского княжества между христианскими гос-вами - союзниками усилились противоречия. Речь Посполита, не примкнувшая к Священной Лиге, нанесла ей ощутимый удар: войско, отправленное канцлером Яном Замойским в Молдавское княжество, посадило на престол польск. ставленника Иеремию Мовилэ (1595-1600, 1600-1606). Ухудшились отношения между Валашским княжеством и Трансильванией. Оставшись без военной поддержки, Михай II заключил договор с имп. Рудольфом II (8 июня 1598), признавая его сюзеренитет взамен на субсидии для содержания 5 тыс. наемников. В окт. 1598 г. султан признал Михая II господарем при условии уплаты дани. 29 марта 1599 г. Жигмонд Батори отрекся от трансильванского престола в пользу своего кузена Андраша, проводившего антигабсбургскую политику, перешедшего на сторону Речи Посполитой и прикладывавшего усилия к возведению на валашский престол Симеона Мовилэ - брата молдав. господаря. |
| Запад. Края России» в Вол. Еп. Вед. за 1878 г. 23, стр. 909–923; а также Стеф. Барановского – «Учение римской церкви об отпустах в позднейшее время и юбилейный в 1826 г. отпуст на Волыни» в Вол. Еп. Вед. за 1879 г. 1 и 2, стр. 23–36 и 57–78. 128 Село Выщыкусы упоминается в акте от 1585 года 15 октября, в донесении возного о вводе, данном им княгине Сусанне Острожской, жене Волынского воеводы, князя Януша Констан. Острожского, во владение имениями, подаренными ей её свёкром Киевским воеводою, князем Константином Констант. Острожским, а именно: в города Чуднов и Пяток и в 45 принадлежащих к Чуднову сёл, в числе коих упоминается и село Вищекусы (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 249). 129 Село Большая Волица, – под именем с. Волицы Любартовской волости – упоминается в акте от 1601 года 7 декабря, в перечне местечек и сёл Луцкого повета, опустошённых и сожжённых татарами (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 291). 130 Село Голодьки – под именем с. Голтков – упоминается в акте от 1593 года 7 октября в инвентаре имений Тышкевичей-Логойских, причём отсюда видно, что что село было основано и впервые заселено шляхтичем Иваном Вороничем, слугою помещика Феодора Тышкевича (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 227). 131 Село Райки упоминается в акте от 1593 г. 7 октября в инвентаре имений Тышкевичей-Логойских, откуда видно, что это село впервые было заселено шляхтичем Яном Вороничем (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 227). 132 Село Карповцы упоминается в акте от 1714 года 9 мая в письме региментаря польского войска Ивана Галецкого к регенту Овручскому Левковскому, содержащее упрёки шляхтичам воеводства Киевского за то, что они распределили квартиры для войска в совершенно опустевшей Украйне, в том числе и в с. Карповцах и только меньшую часть его поместили в заселённом Полесье (Архив, ч. 3, т. 2, стр. 777). 133 Село Кириевка – под именем села Кириево, – упоминается в акте от 1585 года 15 октября в донесении возного о вводе, данном им княгине Сусанне Острожской, жене Волынского воеводы князя Януша Константиновича Острожского, во владение имениями, подаренными ей её свёкром Киевским воеводою, князем Константином Конст. Острожским, а именно: городами Чудновым и Пятком и 45 принадлежащими к Чуднову сёлами, в числе коих упоминается и село Кириево, а также село Авратин, под именем села Гаврятина (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 249). |
| Разделы портала «Азбука веры» Прочие авторы «Бог» Докинза. От «Эгоистичного гена» к «Богу как иллюзии» (фрагмент) Книга профессора Оксфордского университета Алистера Макграта — прекрасный образец современной христианской апологетики. Это блестящий, аргументированный ответ ведущему идеологу «новых атеистов» Ричарду Докинзу. 1612. Минин и Пожарский 1612 год. Русь истекает кровью в аду Великой Смуты - иноземных нашествий и казачьих бунтов, боярских распрей и мятежей " черного люда " . Ляхи хозяйничают в Кремле, шведы взяли Новгород, Семибоярщина присягнула польскому королевичу, первая попытка отбить Москву у захватчиков и предателей закончилась провалом… 2000000 километров до любви. Одиссея грешника Событий в жизни Клауса Кеннета хватило бы для сценариев нескольких голливудских фильмов. Его автобиография — это драма, триллер, боевик и приключенческий роман в одном лице, но прежде всего — это невероятная история духовных поисков, которые привели автора в православие. Анекдоты князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, изданные Е. Фуксом Егор Фукс с 1798 года состоял правителем дел у Суворова во время итальянского похода, а в 1812 г. в том же звании у Кутузова. «Анекдоты Фукса» — это живой портрет Суворова, зеркало, где отразился духовный облик великого человека. Баранкин, будь человеком! Если бы я и Костя Малинин не умудрились получить две двойки по геометрии в самом начале учебного года, то, может быть, ничего такого невероятного и фантастического в нашей жизни не приключилось бы, но двойки мы схлопотали... Батый Роман «Батый», написанный в 1942 году русским советским писателем В. Г. Яном (Янчевецким) – второе произведение исторической трилогии «Нашествие монголов». Он освещающает ход борьбы внука Чингисхана – хана Батыя за подчинение себе русских земель. Безграничная Любовь (фрагмент) «Безграничная любовь» — книга архимандрита Льва Жилле в серии «Неопалимая Купина. Богословское наследие XX века», наполненная радостной вестью о том, что мы все, без исключения, в каждую минуту нашей жизни любимы Богом, любимы безгранично и бесконечно. Белый Бим Черное ухо Широко известная повесть о собаке, умном, добром сеттере Биме, и о людях, добрых и разных, которых встречает Бим. Автор страстно защищает все живое на Земле, говорит об огромной ответственности человека перед природой. Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 2671 чел. Всего просмотров 67 млн. Всего записей 2583 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| С 25 сентября начались у Нащокина съезды с польскими комиссарами: Яном Гнинским, воеводою хелминским, Николаем Тихановецким, воеводою Мстиславским, Павлом Бростовским, писарем литовским. Нащокин объявил, что для утверждения вечного мира надобно быть посредникам; комиссары говорили, чтобы мириться без посредников, а если дело не сладится, тогда искать способу через посредников. Потом начали говорить, как бы украинские народы успокоить и от турского подданства отвратить? Нащокин говорил, что это дело надобно решить прежде всего и для успокоения Украйны надобно быть посольским съездам под Киевом или призвать выборных из Украйны в Андрусово. «Нет, – возражали комиссары, – надобно прежде заключить вечный мир». «Вечный мир, – отвечал Нащокин, – может быть заключен только на условиях Андрусовского перемирия». «А зачем Киев не отдан в положенный срок?» – спрашивали комиссары. «Затем, – отвечали им, – что вы прислали для его занятия полковника Пиво с немногими людьми; но разве можно было сдать им такую крепость? Это было все равно что сдать ее бусурманам». «Отчего, – спрашивали опять комиссары, – отчего по союзному договору царские войска не соединялись с нашими между Днепром и Днестром?» «Потому, – был ответ, – что не допустили до этого соединения татары и Дорошенко, перешедши на путивльскую сторону, где Дорошенко захватил многие города и теперь держит; королевским войскам следовало помогать нашим на путивльской стороне». «Не могли тогда наши войска помогать, – отвечали комиссары, – потому что в прошедшую войну мы изнурились. Надобно это пустить на волю божию». «Надобно писать в Украйну для ее успокоения», – начал опять Нащокин. «Как писать?» – спросили послы. «Писать с обеих сторон к духовным и мирским людям, пусть они или пришлют выборных на нынешние съезды, или какого другого утверждения потребуют». 19 октября письма были отправлены. После этого комиссары опять начали толковать о Киеве. «Нельзя было вам отдать Киев, – отвечал Нащокин, – смута была тогда в Украйне». Комиссары стали говорить о вечном мире с возвращением всего приобретенного по Андрусовскому перемирию. «Об этом нечего говорить, – отвечал Нащокин, – Смоленск и строен с нашей стороны, и останется за нами вечно». В этих переговорах протянулось два месяца с лишком. На девятом съезде, 29 ноября, комиссары объявили, что им велено подтвердить договор о соединении войск, договор о вечном мире был отложен, но комиссары упорно стояли, чтобы назначен был срок сдачи Киева. Это упорство затянуло переговоры до 7 марта 1670 года, когда поляки перестали наконец толковать о Киеве. Постановили, чтобы первый Андрусовский договор сохранился во всех статьях, запятых и точках, равно и постановление о союзе против бусурман. |
| Римской церкви нельзя было признать святым Ипполита епископа римского, противника папам. Ей можно было признать Ипполита святым, но не в таком качестве; можно было признать его святым пожалуй во многих лицах, но не в действительном его историческом положении; ей нужно было отдалить его от Рима, сделать пресвитером антиохийским, епископом Порта Италийского, Порта Аравийского, каким бы то ни было, только не римским. В какой степени искусно это было сделано, видно из того, что не только простой христианский народ, желавший чтить память св. Ипполита, в средние века уже не знал, какого Ипполита он чтит в мощах сохранявшихся in via Tiburtina, в храмах воздвигнутых в честь Ипполита, в святцах и служебниках римских; но и самая наука, как мы видели, не только забыла о действительном историческом положении Ипполита, но получала даже предубеждение против самой возможности признать Ипполита в том положении церковного служения, в каком он находился. Факт этот по искусству обработки нисколько не уступает фактам замены Яна Гуса Яном Непомуком, перечисления Кирилла и Мефодия в число католических святых, затемнения подвига св. Мефодия подвигами Войтеха Пражского и другим подобным искусным делам римской практики и науки. Нельзя впрочем сказать, чтобы в римской церкви совершенно искоренена была память об оппозиционном положении Ипполита в среде этой церкви. Некоторые следы этой памяти сохранились в сказаниях об антиохийском пресвитере Ипполите и в гимне Пруденция, где Ипполит представляется увлекавшимся расколом новацианства, бывшим главою у новациан (т.е. епископом), но потом перед смертию раскаявшимся и обратившимся к римской церкви. Конечно, здесь есть некоторое намеренное или ненамеренное смешение времен и фактов. Ипполита в собственном смысле последователем новацианства назвать было нельзя; его распря с римскими папами была за несколько десятков лет ранее раскола новацианского (хотя, как увидим ниже, есть основания предполагать, что Ипполит дожил и до движения новацианского, и принимал в нем некоторое участие). |
| По вопросу об общем плане книги Плач interpretes, замечает Роде, mirum inter se dissentiunt. Большинство исследователей совершенно отрицают логическую связь между главами книги Плач. Другие, напротив, находят в книге строго последовательный план, естественнее и изящнее которого трудно, будто бы, что-либо и придумать. Прежде всего, некоторые исследователи старались приурочить ту или другую главу книги Плач к известному моменту эпохи разрушения и, таким образом, указать в книге хронологический порядок изложения. Так Горрер 69 и Ян 70 видел в первой главе речь о пленении Иехони, во второй – о взятии города, в третьей – о личных страданиях пророка, в четвертой – о разрушении Иерусалима, в пятой – о положении народа после разрушения. По Розенмюллеру 71 , первую главу также понимал и Евсевий. Паро 72 , соглашаясь с Горрером и Яном во взгляде на 3 и 5 главы, первую главу, напротив, относит к осаде описанной в ( Иер.37,5–10 ), в четвертой видит речь о вторжении халдеев в город, во второй – о разрушении города и храма. 73 Все эти попытки приурочить ту или другую главу к известному моменту эпохи разрушения в настоящее время оставлены. Этого достаточно, чтобы не входить в подробный разбор изложенного мнения. Заметим только, что в нем справедливо определяется лишь содержание пятой главы, которая, действительно, не касаясь самого разрушения, описывает последовавшее за ним состояние Иудеи. Что же касается глав 1, 2 и 4, то уже разногласие, существующее во взглядах указанных исследователей на эти главы, показывает, насколько шатко предлагаемое ими толкование этих глав. Из изложенного мнения только вышеуказанное историческое толкование первой главы о пленении Иехонии нашло себе защитников и в новое время, – впрочем, сколько нам известно только двух: Ватке 74 и Мейньеля. 75 Такая незначительность числа сторонников этого толкования первой главы говорит далеко не в его пользу. В самом деле, оно положительно лишено всяких оснований. Защитники его, правда, утверждают, будто в первой главе пророк не говорит еще о полном разрушении города и «не упоминает о храме». Но, во всяком случае, такие черты, как упоминание о сопровождавшемся многочисленными жертвами голоде, заставляют и в первой главе видеть изображение последних дней Иерусалима, а не времени Иехонии. Что касается храма, то прямое упоминание о нем мы находим в 10 стихе этой главы, где говорится о вторжении в него язычников. |
| П.В. Долгоруков Графы Оссолинские Предок знаменитой фамилии Оссолинских (z Ossolina Ossolinski), Навой, был воеводою сандомирским в 1319 году, и кастеляном краковским в 1325 году. Один из сыновей его, Яков, по прозванию овца, основал замок Оссолин, от коего потомки его и приняли свое название. КОЛЕНО I: Навой, воевода сандомирский и кастелян краковский КОЛЕНО II: Андрей, родоначальник угасшей, в 1638 году, фамилии Тенчинских Яков овца Оссолинский; маршал коронный КОЛЕНО III: Николай Оссолинский, кастелян вислицкий, женат на Елисавете Куровской КОЛЕНО IV: Андрей Николай, кастелян радомский в войницкий † 1451 Ян, кастелян радомский; женат на Олесницкой КОЛЕНО V: Николай Андрей, женат на Екатерине Осмольской КОЛЕНО VI: Андрей Прокопий, женат на Доротее Тенчинской Павел, женат на Збигневе Слупецкой КОЛЕНО VII: Станислав, женат: 1) на Бучинской; 2) на Здроевской Ян, женат на Оржеховской Андрей Николай, женат на Стрыжевской NN, за Ташицким NN, за Любомирским Иероним, кастелян сандецкий, войницкий и сандомирский; женат на Екатерине Зборовской КОЛЕНО VIII: Андрей Самуил Анна, за гетманом и канцлером Яном Замойским NN, за князем Воронецким NN, за Дуниковским Иероним, аббат покрживницкий Прокопий, женат на Бирецкой Николай, кастелян парнавский Яков, иезуит, рождение 1583 † 1607 Анна, за Гневошем Мартын † 1577 Андрей Збигнев, воевода подлясский и сандомирский † 1623; женат: 1) на Екатерине Косинской; 2) на Софие Личенза, рождённой Красинской; 3) на Ядвиге Сенницкой; 4) на Анне Фирлей (от 3-го брака 2 сына; от 4-го брака 2 сына и дочь) Иероним София, за перемышльским кастеляном Станиславом Дрогоевским КОЛЕНО IX: Иероник † 1650; женат на Евфросиние Чурило Николай † 1633; женат: 1) на Анне Корняктовичь; 2) на Екатерине Староленской (от 1-го брака сын; от 2-го брака сын и 2 дочери) Збигнев Николай, женат на Христине-Сусанне Выщицкой Христофор, воевода сандомирский † 1646; женат: 1) на Софие Циковской; 2) на Елисавете Фирлей (во 2-м браке за коронным великим маршалом Лукою Опалинским). От 1-го брака у воеводы Христофора сын |
| Роман Сельмы Лагерлёф о безумии отца и его любви к своей дочери. «Есть молитва, которую мы читаем каждый день, — подсказал учитель, — так вспомните, как мы в ней называем Бога?» На Клару наконец нашло просветление. Она поняла: учитель хотел, чтобы они ответили, что называют Бога Отцом. Она быстро подняла руку… «Мы называем Бога Яном», — ответила она громко и ясно» . Это цитата из романа «Император Португальский», необыкновенной истории о сущности любви, особенно любви родительской. Лагерлёф пишет глубоко и просто одновременно, по-пушкински отважно ставя рядом любовь и предательство. Кроме текста романа вы здесь также найдете и его аудиоверсию: Император Португальский. Аудиокнига своими руками, 2017. Читает Жанна Жиглинская. Лекция Ольги Дробот «Сельма Лагерлёф: два больших романа» Группа Вконтакте Facebook группа Император португальский I СЕРДЦЕ НАЧИНАЕТ БИТЬСЯ Сколько уже прошло лет, а Ян Андерссон из Скрулюкки не уставал рассказывать о том дне, когда его малышка появилась на свет. Ранним утром он сходил за повивальной бабкой и другими помощницами, а затем просидел на колоде в дровяном сарае всю первую половину дня и добрую часть второй безо всякого дела, просто ожидая. Дождь на улице лил как из ведра, и не обошлось без того, что ему тоже досталось, хотя вроде он сидел под крышей. Дождь проникал к нему влагой сквозь щели в стенах и каплями с прогнившего потолка, а ветер то и дело шквалом обрушивался на него через не имевший двери вход в сарай. «Интересно, считает ли кто-нибудь, что я рад этому ребенку?» — пробормотал он, сидя на своей колоде, и при этом так поддал ногой по щепке, что она вылетела во двор. «Ибо это — самое большое несчастье, которое могло со мной приключиться. Когда мы с Катриной поженились, сделали мы это потому, что нам надоело быть батраком и служанкой у Эрика из Фаллы и хотелось жить своим домом, а уж конечно, не потому, что мы собирались иметь детей». Он опустил голову на руки и тяжело вздохнул. Естественно, холод, сырость и это долгое, томительное ожидание сделали свое дело, повергнув его в мрачное настроение, но причина была далеко не только в этом. Сетования его имели под собой серьезные основания. |
|
|
