| — Вы разве не видите, что у вас клюет, отец? — сказал он. — Вы, кажется, хотите, чтобы окунь утащил у вас удочку. Старик вздрогнул. Он снял рыбину с крючка, но был так неловок, что она упала обратно в озеро. — Сегодня у меня, видимо, ничего не получится с рыбалкой, как бы мне того ни хотелось, — сказал он. Да, ему явно хотелось, чтобы сын что-то сказал и в чем-то признался. Но он же все-таки не мог требовать, чтобы тот сравнил себя с человеком, которого подозревают в убийстве собственного тестя. Старик так и не насадил нового червя на крючок. Сцепив руки, он стоял на камне и смотрел потухшими глазами на сверкающую воду. — Да, прощение возможно, — сказал он. — Для всех, кто оставляет стариков лежать и ждать, замерзая от леденящего холода, прощение возможно вплоть до сегодняшнего дня. А потом его уже не будет. Это было сказано не для сына. Старик, наверное, просто думал вслух, как это часто делают старые люди. Но все равно сыну пришло в голову, что надо постараться сменить тему разговора. — А как дела с тем мужиком из Аскедаларна, что спятил прошлой осенью? — спросил он. — Ах, с Яном из Скрулюкки! — сказал старик. — Ничего, он вел себя разумно всю зиму. Он тоже не собирается сегодня на праздник, но его тебе, верно, не будет недоставать. Он ведь всего лишь простой бедняк, как и я. Пожалуй, это было правдой, но сын так обрадовался возможности поговорить о ком-нибудь другом, кроме Ларса Гуннарссона, что он с большим участием стал расспрашивать, что же случилось с Яном из Скрулюкки. — Всего лишь то, что он заболел от тоски по дочери, которая уехала два года назад и не подает о себе никаких вестей. — Это та, с которой приключилось несчастье… — Надо же, ты это помнишь. Но отец убивается не из-за этого. Он не может перенести этой ужасной жестокости. Эта словоохотливость становилась слишком опасной. Вряд ли отцу было полезно столько говорить. — Знаете, что я думаю, пойду-ка я на тот дальний камень, — сказал сын. — Вон как вокруг него играет рыба. Благодаря этому перемещению, он оказался на таком расстоянии, что старик уже не мог его слышать, и после этого они так ни разу и не разговаривали в течение всего утра. Но куда бы сын ни шел, он чувствовал, как за ним следят тусклые поблекшие глаза. |
| Я предложил поддержать меня в посте одного из ведущих музыкальной программы Яна Л. Мы объявили об этом в редакции. Я сказал, что все остальные могут молиться, а поститься будем только мы с Яном, поскольку в комплекции нам терять уже было нечего. Мы ничего не ели (только пили) две недели… Пост мы закончили, когда я понял, что в таком ослабленном состоянии не смогу подготовиться к предстоящей сессии в Московском Богословском институте. Чуда не произошло. Я уехал на сессию. Через два месяца нам пришлось спешно покидать гостеприимный дом Александра и перебазироваться на другую жилую квартиру. Условия были еще более стесненными. Но мы продолжали молиться за помещение и благодарили Господа за положительный ответ на молитву, хотя никакого ответа еще не было. С просьбой предоставить в аренду хоть какое-нибудь помещение я обращался в комитет госимущества района и города, и даже к губернатору области. Сам ходил по учреждениям, не зная даже, где я возьму деньги на аренду. Прошло еще два месяца, и я нашел спонсора, который… подарил нам деньги. Ровно на двухкомнатную квартиру – в самом центре города. К тому времени нас уже было около 13 человек. У нас появились средства даже на ремонт квартиры! После нашего с Яном героического поста прошло полгода. Эти месяцы были серьезным испытанием веры сотрудников. Без помещения мы не только не могли развиваться, но пришлось бы свернуть и то производство, которое мы уже наладили. Мне говорили, что зря все это я затеял – набрал кучу сотрудников, замахнулся на «Эхо Москвы» и т.д. Сидел бы дома один и довольствовался столом и компьютером. Но я был уверен, что поступаю правильно. Я получал эту уверенность, когда наедине молился Богу и ясно представлял себе Его бесконечное соучастие в моей жизни и мое удивительное право – как Его сына – просить даже о самом несбыточном. Ведь Он – ВСЕМОГУЩИЙ. И в полной уверенности я славил Бога – за эту близость, за соучастие, за право, за самое несбыточное. Наверное, эта молитва и помогла мне пережить месяцы молчания Бога в ответ на наш отчаянный пост». Приложение 2 |
| Теодора Ивановича шереметова да бояринаж и наместника Суздальскаго, князя Алексея Михайловича Львова Ярославскаго, с товарищи; и великих послов по договору бояринаж и наместника Суздальскаго, князя Алексея Михайловича Львова Ярославскаго с товарищи, королевскаго величества с великими послы, с Якубом Жадином, быскупом Хеминским и Познанским, с товарищи; и после того и те, с паны рады коруны польской и великаго княжества литовскаго с ксендзом Андреем Шолдринским Бискупом Познанским, с товарищи; и нынешнее обоих великих Государей, Царскаго Величества и королевскаго величества на прежнее вечное докончание, подтверждаем: которое учинено Царскаго Величества чрез великиз послов, боярина и наместника Вологодскаго василия Ивановича Стрешнева, с товарищи; не нарушивать и не разрывать.– А где, в которых местах земли, и угодия всякие, мы обои межевые судьи, размежевали и розвели; и на тех местах и межах, велели есьмы, признаки учинить; а где какая признака по меже учинена, и то описано всё в записе, выше сего именно. А которые старожильцы с паны, на межевании были, и тем старожильцам имена всем в межевании записали есьмы». Следуют имена старожилов. Далее: «А к сей межевой записи, для большаго утверждения, что тому, как в наших договорных записях написано крепку, и стоятельну и нерушиму без всякой хитрости и обману задержану ести, мы Великаго Государя Царя, и великаго Князя Алексея Михаиловича всея России Самодержца, и многих государств Государя и обладателя, Его Царскаго Величества межевые судьи, стольник и наместник Кашинский, и города Севска и Комаринских волостей драгунскагострою воевода Замятня Теодоров Леотьев, да я Государскаго величества дворянин Теодор Михаилович Макинин, да я Государскаго величества дьяк Григорий пятой; наияснейшаго великаго Государя Владислава четвертаго; Божиею милостию короля Польскаго и великаго князя Литовскаго, и иных Его королевскаго величества с вельможным паном Радным, и великим послом коруны польской, с Адамом Свентолничем кисилем каштеляном, генералом Киевским Житомирским Оврутским старостою носовским; да с межевыми судьями Станиславом Пенчевским судиею земским Черниговским, с Яном Пенчинским, подчашим Новгородским ротмистром королевскаго величества, по сему нашему договору, и сей записи, руки свои приписали, и печати приложили, чтоб то в предь было крепко и нерушимо. |
| М., 1981. С. 183–202. (Лит. памятники); Репр. изд. 1993 г.), с наибольшей яркостью выступающие в переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским, отразились и в этом памятнике. Здесь и ироническое отношение к собеседнику, и бранчливые выражения, все, однако, заимствованные из Писания – онагр, аспид глухой, козлище; и смешение высоких торжественных слов с просторечием. И все же самой яркой характеристикой стиля Ответа Яну Роките является полное тождество Ивана Грозного как писателя и личности. Здесь Грозный выступает не только как правитель государства, но и как проповедник православия, потому в произведении нет, например, характерного для других текстов самоуничижения, юродства, но преобладает покровительственный, поучительный тон наставника в вере. Прение Грозного с Яном Рокитой ведется по основным вопросам, отличающим учение протестантизма и восточной православной церкви: о непреложности положений Нового Завета, о значении ветхозаветных заповедей и обрядов, о лютеранском понимании оправдания верой, о посте, о святых и апостолах, о литургии, монашестве, о иконопочитании. Обсуждая эти вопросы, Грозный еще раз демонстрирует свою образованность, прекрасное знание текстов Ветхого и Нового Заветов, патристики, исторической литературы, агиографии. В его аргументах сочетаются цитаты из Нового Завета с описаниями исторических персонажей, взятыми из Хронографов, литургические тексты и апокрифические легенды, обращения к ветхозаветным реалиям и житиям византийских святых. Особенно ярко образованность и начитанность автора выражается в главе об иконопочитании. Здесь Грозный демонстрирует знание практически всех византийских и русских источников, посвященных этой значимой для православия теме. Важно отметить, что все тексты, к которым обращается для аргументации в защиту иконопочитания Иван Грозный, впоследствии вошли в состав «Сборника о почитании икон», вышедшего в 1642 г., одного из первых четьих изданий Московского Печатного Двора. Текст памятника публикуется по списку кон. XVI в.: РГБ, ф. |
| « Того же лета посылал государь царь и великий князь под Пернов царя Семиона Бекбулатовича да царевича Михайла Кайбуловича…» Весьма интересной представляется найденная на территории Татарстана монета, имеющая отношение сразу к двум крепостям, которые имели важное военное значение: Монета имеет механическое повреждение в виде круглого отверстия. Размер – 18 х 17 мм, вес – 0,75 грамма (нормативный вес – 0,9 грамма). Найдена предположительно в Рыбно-Слободском районе Татарстана. Лицевая сторона (аверс): в середине – внутри малой окружности (ободка) из точек (с «разрывом» вверху) и выходом за неё – изображение герба Ливонии (Лифляндии) (встающего грифона с мечом в правой лапе/лапах/), между малой и большой окружностями (ободками) – круговая латинская надпись («легенда») «DVCATVS/LIVONIE» («ГЕРЦОГСТВО ЛИВОНИЯ») (слова разделены вверху и внизу пятиконечными «звёздочками»). Обратная сторона (реверс): в середине – внутри малой окружности (ободка) из точек – латинская надпись («легенда») в четыре строки «I/SCHIL/LING/7Z» («I SCHILLING 72») («1 ШИЛЛИНГ (по сторонам цифры «I» размещены декоративные элементы из трёх маленьких соприкасающихся «полумесяцев», по сторонам цифр «72» – точки, ещё одна маленькая точка размещена под буквой «H», слева от буквы «N»), между малой и большой окружностями (ободками) – частично сокращённая круговая латинская надпись («легенда») «MONE/NOVA/ARGENTE» («MONE[TA]/NOVA/ARGENTE[A]») («МОНЕТА НОВАЯ СЕРЕБРЯНАЯ») (слова разделены: вверху – пятилепестковой «розеткой», справа и внизу – трёхлепестковыми «розетками»). Описание данной монеты (типа монет) и соответствующие прорисовки содержатся, в частности, в исследованиях Д.Я. Фёдорова – под 628 (раздел «Польское правление в Ливонии») с. 238] и Э. Копицкого – под 3111 (подраздел «2.3 Monety inflanckie 1572 – 1573») s. 142; 13, s. 167]. Т.н. «даленские деньги» чеканились в 1572 – 1573 гг. с разрешения администрации Речи Посполитой, возглавляемой Яном (Иваном) Иеронимовичем Ходкевичем (ок. 1530 – 1579) – государственным и военным деятелем Великого княжества Литовского, первым губернатором Задвинского герцогства (в 1566 – 1578 гг.), на фамильном гербе которого также присутствовали изображения серебряного грифона (грифа) с чёрным клювом и когтями, держащего в правой лапе лазуревый меч. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БЛАГОСЛАВ [чеш. Blahoslav] Ян (20.02.1523, Пршеров - 24.11.1571, Моравски-Крумлов), деятель чеш. Реформации, еп. Юж. Моравии Церкви Чешских братьев (см. ст. Моравские братья ). Изучал греч. и латынь в Гольдберге, затем учился в Виттенберге, где познакомился с М. Лютером , Ф. Меланхтоном и др. деятелями нем. Реформации, продолжил учебу в Кёнигсберге и Базеле. В 1551-1552 гг. Б. написал первый труд «О происхождении братства и его устройстве», где проводились доказательства исторической преемственности Чешских братьев от Иисуса Христа и ранней Церкви, а также ряд жизнеописаний религ. деятелей того времени. Стремясь добиться гос. признания своей Церкви, в 1555 г. Б. принял участие в посольстве к симпатизировавшему протестантам австрийскому эрцгерцогу Максимилиану (с 1564 имп. Священной Римской империи Максимилиан II). В 1557 г. Б. стал епископом Церкви Моравских братьев в Юж. Моравии и позже организовал в г. Иванчице школу для подготовки духовенства и типографию (1562). В этом городе он написал ряд трудов по чеш. музыке и филологии. Ему принадлежит авторство первого чеш. музыкально-теоретического исследования «Музыка» (1558; Praha, 1896). В 1561 г. Б. завершил работу над исправлением чеш. канционала («Песни божественной хвалы» или Шамотульский (по месту 1-го изд.) канционал), в к-ром к чеш. языку впервые была применена метрическая просодия. В сборник вошли 735 духовных гимнов, из к-рых ок. 30 были написаны самим Б. В 50-60-х гг. XVI в. у Б. произошел конфликт с чеш. еп. Яном Августой, к-рый выступал за унию Чешских братьев с близкими к лютеранству утраквистами во имя создания единой чешско-моравской национальной протестант. Церкви. Б. видел в подобном слиянии путь к онемечиванию чеш. Церкви и был противником унии, но тем не менее всегда стремился заимствовать из опыта нем. реформаторов лучшее - стремление к широкому образованию, знание древних языков, проповедническое искусство. Свои доводы против унии с лютеранами Б. сформулировал в полемическом труде «Филиппика против присоединения Чешских братьев» (1567). В 1564-1568 гг. он перевел на чеш. язык НЗ, к-рый с небольшими изменениями вошел в состав Кралицкой Библии (1579-1594) как основной перевод Свящ. Писания чеш. Реформации (см. ст. Библия , разд. «Переводы»). Еще через неск. лет он написал первую чеш. грамматику (1571); последний его труд - «О недостатках проповедников» (1571). Ранее Б. приписывали биографию Яна Августы (iwot Jana Augusty starsiho a spráwce jednoty bratrské w echách/Wyd. J. Sumawský. Praha, 1837) и историю Чешских братьев на лат. языке (Historia Fratrum). |
| 3амойская академия. – В конце этого периода, спустя два века после основания Краковской академии, учреждена была для русских воеводств Царства Польского другая академия, Замойская, основанная в 1593 г. в Замостье, знаменитым канцлером и коронным гетманом, другом и сподвижником Батория, Яном Замойским. 178 Побуждением к основанию этой академии было именно то, чтобы иезуитские школы не распространились в воеводствах русских. По просьбе Замойского, папа Климент VIII утвердил эту школу, сравнив ее с другими академиями, краковской и заграничными, и дал ей право возводить в высшие ученые степени докторов философии, обоих прав (utriusque juris) и медицины. Но король – иезуит отказался выдать ей привилегию. Академия состояла сначала из трех отделов или факультетов – юридического, медицинского и философского; в 1698 г. придан четвертый отдел теологический. Холмский бискуп был канцлером академии. Для бедной молодежи были bursa indigentium и bursa Staringelliana (по имени одного из факультетских деканов). В устройстве академии и приискании для нее наставников, Замойскому помогал друг дома его, воспитатель его сына, поэт Симон Шимонович Бендонский (1558–1629), очень любимый в Польше и пользовавшийся в свое время известностью в Европе. Академия Замойская, также как и Краковская, имела свои колонии, о благосостоянии которых она заботилась. Академия существовала почти два столетия, до первого раздела Польши, но не могла развиться и приобрести большую известность, благодаря опасному соперничеству иезуитов, постоянно старавшихся вредить краковской и замойской академиям. Число воспитанников ее редко доходило до ста. Австрийское правительство, под власть которого, при первом разделе Польши, поступило Замостье, закрыло академию, обратив средства ее на вновь открытый тогда Лицей в г. Шебрешине, находившемся также во владении графов Замойских, которым предоставлено было право внутреннего управления этим заведением. Под русским владычеством, Лицей переименован был в гимназию, которая была закрыта в 1852 г., а средства ее обращены на содержание Брестского кадетского корпуса. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Ушаков и Хлестакова Появится ли, наконец, в Санкт-Петербурге памятник прославленному русскому флотоводцу? 24.03.2022 666 Время на чтение 11 минут Фото: Предоставлены автором За последние 20 лет в Санкт-Петербурге установлено более сорока памятников. Но вот уже четверть века ждёт своей очереди памятник Великому русскому адмиралу Фёдору Фёдоровичу Ушакову. Памятник адмиралу Ф.Ф.Ушакову был создан двумя замечательными скульпторами академиками: Свешниковым Валентином Дмитриевичем и Нейманом Яном Яновичем. На городском конкурсе 25 декабря 1997 года памятник Я.Я.Неймана и В.Д.Свешникова занял абсолютное Первое место. Памятник отражал не только величие адмирала, но и динамику морской стихии. Это не удавалось никому. Жюри конкурса состояло из известных профессионалов: архитекторов, скульпторов и художников, и включало двух директоров крупнейших музеев Европы: Эрмитажа – Пиотровского Михаила Борисовича и Русского музея – Гусева Владимира Александровича. К сожалению, место для памятника адмиралу Ушакову городские власти тогда не нашли. В 2017 году Фонд Героев СССР и Героев Российской Федерации предпринял попытку установить на площади Труда памятник адмиралу Ф.Ф.Ушакову, признанный специалистами и Правительством Санкт-Петербурга лучшим из созданных, но не установленных памятников. Это памятник академиков В.Д.Свешникова и Я.Я.Неймана. Однако это оказалось невозможным, т.к. Санкт-Петербургскими памятниками начала заниматься организация, которая по своему назначению и составу отнюдь не предназначена для решения таких вопросов. Организация эта носит внушительное название: «Морской Совет при Правительстве Санкт-Петербурга». Когда в стране существовал мощный морской флот, который включал в себя такие крупные Морские Пароходства, как «Черноморское», «Балтийское» и «Дальневосточное»; несколько промысловых флотилий, в том числе знаменитая китобойная флотилия «Слава» и краболовные флотилии Управления «Дальморепродукт»; Аварийно-спасательные суда; суда научно-исследовательского флота; сотни судов «Портофлота» и судов прибрежного плавания… Никаких «Морских Советов» не было. «Морской Совет» понадобился для того, чтобы обеспечить должностями береговых чиновников, оставшихся без работы в связи с уничтожением флота. |
| Положение К.-Б. м. ухудшилось после начала национально-освободительной войны под предводительством Богдана Хмельницкого . Так, уже в 1648 г. в ходе боевых действий польск. войска разорили мест. Новосёлки, принадлежавшее обители. В 1650-1657 гг., при игум. Лазаре (Барановиче), К.-Б. м. вновь расширил свои владения, но одновременно понес убытки в связи с постоянными военными действиями: летом 1651 г. К.-Б. м. был разграблен во время вступления польск. войск в Киев. 11 янв. 1651 г. Хмельницкий передал обители с. Мостище, бывш. имение упраздненного Киевского доминиканского мон-ря (подтверждено грамотой киевского полковника В. Ф. Дворецкого от 3 мая 1659), 9 янв. 1656 г.- села Ксаверов, Мухоеды, Плисецкое (Плесецкое), Черногородка, Сарновичи, Обиходы и Базар. С 1658 по 1665 г. игуменом К.-Б. м. был Иоанникий (Галятовский) . Во время его игуменства гетман И. Е. Выговский заключил с Польшей Гадячский договор, что повлекло войну с Москвой. Киев оказался в эпицентре боевых действий, в разоренном К.-Б. м. сгорели документы, подтверждавшие его права на владения. Игум. Иоанникий занимался ликвидацией последствий пожара. Благодаря его ходатайствам киевский полковник Дворецкий универсалом от 3 мая 1659 г. восстановил сгоревшие грамоты на владения. 31 дек. 1659 г. по просьбе игум. Иоанникия царь Алексей Михайлович выдал жалованную грамоту на ремонт и строительство монастырских и учебных корпусов; за обителью были закреплены имения Мухоеды, Ксаверов, Плисецкое и Черногородка (ПВКДА. Т. 2. Отд. 1. С. 224-226). Те же права на владения имениями подтвердил 6 марта 1662 г. и гетман Ю. Б. Хмельницкий. Ок. 1662 г. игум. Иннокентий, оставив настоятельство в К.-Б. м., уехал из Киева. В 1665 г. К.-Б. м. вновь был полностью разрушен войсками гетмана П. Д. Дорошенко и на некоторое время монашеская жизнь в обители пресеклась. С кон. 1665 г. К.-Б. м. восстанавливался трудами архим. Варлаама (Ясинского) . В ответ на его просьбу 25 апр. 1670 г. польский король Михаил Корибут Вишневецкий подтвердил в пользу мон-ря фундуш мест. Новосёлки - бывш. имение А. С. Киселя, к-рое в результате Андрусовского мира перешло к Речи Посполитой. Были подтверждены все права, привилегии и имения мон-ря. Несмотря на установление мира, 3 мая 1671 г. польский полковник Я. Пиво сжег основное имение обители - мест. Новосёлки с приходской церковью. С 1670 г. К.-Б. м. участвовал в судебном процессе между приписным Гощанским Михайловским мон-рем и местным шляхтичем Яном Песляком. |
| Ян Амос Коменский К XIX веку в классических заведениях возобладала классно-урочная система обучения, впервые предложенная Яном Амосом Коменским в 1631-м году, и классическое образование приняло тот вид, который оно и сохраняло до начала XX века. Как правило, наши современники, что-то слышавшие о классическом образовании, в первую очередь вспоминают о классических гимназиях в Российской империи и по ассоциации начинают считать модель классического христианского образования, на которой базируется программа «Классические беседы», имеющей отношение к тогдашней образовательной модели. Это не так, и следующая цитата из той же статьи Энциклопедии Брокгауза и Эфрона дает понять, почему. Из подробного текста Ф. Мищенко можно сделать вывод, что классическое образование в царской России очень мало соответствовало описанной выше идеальной модели и вызывало в конце XIX века не меньшую критику общественности, чем современное российское образование: Если в Западной Европе не перестают раздаваться жалобы на несовершенства господствующей школьной организации и системы образования, то у нас эти жалобы перешли в настоящие мольбы о снятии с детей непосильного бремени; разлад между школой и семьей достиг высочайшей степени; живое слово в защиту того, что есть действительно возвышающего, цивилизующего в античных литературах, заглушалось укоризнами и ропотом; до опасных размеров возросло число недоучек в наших гимназиях. Петербургскому университету, в лице профессоров Владиславлева и Помяловского, принадлежит почин в изыскании способов к устранению крайностей из нынешних школьных порядков и учебных планов в гимназиях, а равно к восстановлению прежнего характера историко-филологических факультетов (1889). Двадцатилетние усилия пересадить Классицизм в Россию мерами строгости привели к тому, что историко-филологические факультеты опустели, и гуманистическому образованию русского общества стал угрожать неизбежный упадок. Эта плачевная ситуация в системе российского классического образования привела к реформе учебного плана классической гимназии, в частности, в области сокращения часов на изучение грамматики древних языков в пользу изучения грамматики родного языка, математики и естественных наук. Реформа в области изучения классической филологии сместила акценты с формального изучения грамматики древних языков на чтение классических авторов и их переводам на русский язык, что привело к оздоровлению обстановки и постепенному возврату интереса молодежи к классической филологии и гуманитарным наукам в целом: |
|
|
