| - А кто меня ночью поднял и уговаривал идти к Его Высочеству и упросить остановить наступление Радецкого? - Виноват, виноват, - повторял, добродушно улыбаясь, Казимир Васильевич. - Как это было, Ваше Высокопревосходительство? - подхватил я. - Когда это Казимир Васильевич не мог успокоиться и потревожил Вас и Его Высочество? - А это когда уезжал Дмитровский, - ответил начальник Штаба. - Казимир Васильевич, уже поздно ночью, уговорил меня, и я пошел к Его Высочеству. Великий Князь нас принял в постели, выслушал и говорит: «Помните, Артур Адамович, наш уговор, когда вы в Петербурге впервые мне представились, тогда я сказал, что буду выслушивать все представления и обсуждения, но - когда решусь и скажу вам: «Я так решаю» - тогда кончено, и Я не изменю своего решения». Затем Его Высочество сказал: ... «Я так решил!». Я поклонился, извинился, что потревожили. Мы удалились, и вот блестящий результат твердости нашего Главнокомандующего! «Теперь для нас нет более Балкан, - заключил Великий Князь телеграмму к Государю от 20-го декабря из Ловчи - в суровую зиму славные войска Вашего Императорского Величества преодолели эту грозную преграду и сломили отчаянное сопротивление врага на всем пространстве от Софии до Хаинкиоя и Твардицы. Начатый разгромом Софийской армии, переход наш через Балканы завершился пленением армии Шипкинской. Возблагодарим Бога, даровавшего нам столь полную победу. Везде войска наши идут вперед». - Завтра мы выступаем в Сельви, 30-го - в Габрово; 31-го перевалим через Балканы и встретим Новый год в Казанлыке, - объявил Великий Князь. - А как же сообщение с отрядами, Ваше Высочество? - спросил я. - Для этого еще ничего не сделано, оно на время прервется. - Ничего, - ответил Великий Князь, - теперь важнее всего пресечь путь на Адрианополь и Константинополь Сулейману. Я знаю моего Федора Федоровича и спешу его обнять. Великий Князь высоко ценил отличительные достоинства своих сподвижников, но и знал их недостатки. Федора Федоровича Радецкого Его Высочество считал незаменимым в минуту опасности, которая вызывала в Радецком необыкновенную энергию, находчивость и деятельность, но когда она проходила, он успокаивался |
| Г. Саблуков и в этом отношении остается верен подлиннику, тогда как другие переводчики, на основании логического вывода, или же на основании мусульманских толкований на коран, добавляют эти недоговорки. В переводе г. Саблукова во всех подобных местах поставлены многоточия (…). Переводя рифмованный большею частью текст арабского корана, Г. С. Саблуков и в своем переводе, в некоторых местах, подражает языку Мухаммеда, так что и русский перевод является у него рифмованной прозой. При этом не следует решительно думать, что такой рифмованный перевод далек от арабского подлинника. Напротив, особенно удивительно то, что и такие места, можно сказать, буквально верны подлиннику, и отражают поэтические особенности коранического языка. 9 И вообще, читая коран в переводе Г. С. Саблукова , невольно переносишься в Аравию и как-бы живешь жизнью арабов в эпоху появления мусульманства, какого впечатления совершенно не выносится при чтении доселе бывших русских переводов корана. Казимирский допускал в своем переводе корана слишком много многословия и таких метафорических оборотов, для которых нет ни основания, пи повода в арабском подлиннике. Казимирский, далее, уяснял иногда речь корана разными добавлениями, коих нет в арабском тексте и которые не отвечают часто действительному значению тех или других слов. Так, например, для подобных уяснений Казимирский неоднократно вставлял в свой перевод имя «Мухаммед», тогда как это имя употреблено в коране не более 10 раз. То же самое многословие французской речи отражается и на переводе г. Николаева. 10 Язык и тон перевода Г. Саблукова вполне серьезны, и соответствуют священным предметам, о коих говорится, так, что вообще по всем внутренним достоинствам перевода Г. Саблукова не было и нет равного ему в России на русском языке. И вот о таком-то выдающемся, единственно прекрасном и важном переводе в России корана Мухаммеда библиограф ислама N в своем перечислении переводов корана в России не упоминает вовсе. По невежеству ли, или по преднамеренным, еще более худшим, причинам, только очевидно, что и в обстоятельстве перевода в России корана, также как и в характеристике и оценке высоких трудов русских исследователей Востока, анонимный библиограф петербургского ахуна 11 имама 12 Баязитова, кроме распространения ложных уверений, еще скрывает, не сообщает самые важные факты, относящиеся к описываемому им предмету и свидетельствующие о высоких достоинствах трудов православных, русских ученых по исследованию ислама . |
| Грамоты были такого содержания: «Вам бы, верным и подданным нашего царского величества отчины полковникам, ротмистрам, всяким урядникам и всей урожденной шляхте и всему рыцарству, учинить между собою сеймик и выбрать двух человек добрых и умных, которых бы с наше царское дело стало, а выбрав, послать их на съезд в Вильну к нашим полномочным послам. И те бы выборные люди, будучи на съезде, нам, великому государю, по своему обещанью служили, Великого княжества Литовского и Короны Польской сенаторам, полковникам, ротмистрам и всей урожденной шляхте, и всему рыцарству, и духовного всякого чина людям, которые будут на съезде с польскими послами, нашу государскую милость и жалованье к себе выславляли, что мы вас пожаловали, веры вашей, прав и вольностей ни в чем нарушить не велели, прежними маетностями владеть велели да и, сверх прежних маетностей, пожаловали иными многими, чтоб, слыша нашу государскую милость к вам, литовские и польские сенаторы и всяких чинов люди нашей милости поискали, к покою были склонны и были под нашею высокою рукою, и от нашего Великого княжества Литовского Корона Польская не отлучилась бы. Да и про то выборные люди объявили бы, что мы, великий государь, Великого княжества Литовского польскому королю Яну Казимиру не уступим, потому что мы города и места его взяли своею государскою особою и жители их, кроме нас, никого государем иметь не хотят. Если же польские и литовские сенаторы и всяких чинов люди станут отговариваться, что им от короля Яна Казимира, пока он жив, отступить нельзя, ибо они ему присягали, то говорить, чтоб они имели королем своим Яна Казимира, пока он жив, а нас бы, великого государя, на Корону Польскую царем себе выбрали, нам и сыну нашему присягнули и, кроме нас, на королевство Польское по смерти Яна Казимира другого государя никого себе не выбирали, и в конституцию бы это напечатали. А когда это доброе дело совершит бог, то мы пожалуем вас нашим государским жалованьем, чего у вас и на уме нет». 12 августа был первый съезд. Одоевский потребовал, чтоб король уступил царю все Великое княжество Литовское и заплатил военные убытки, которые в 1654 году простирались до 800000 рублей, а в 1655-м – до 500000 рублей. |
| Новгородцы договорились с Тверью, что если из новгородских волостей явится обвинение на тверского вора или разбойника и тверичи скажут, что такого у них нет, то пусть его не будет и после в Тверских волостях; если же явится в них, то выдать его без суда. На северо-востоке мы встречаем известие об убиении посла, отправленного от одного князя к другому. Встречаем известие об убийстве татарских послов в Нижнем; в 1414 году немцы убили псковского посла в Нейгаузене, псковичи убили дерптского. Мы видели, что в войнах псковичей с литовцами был обычай отдавать пленных на поруки. На юго-западе под 1229 годом встречаем замечательное известие об условии, заключенном между Конрадом мазовецким и Даниилом галицким: если когда-нибудь начнется между ними война, то полякам не воевать русской челяди, а русским – польской. Потом и здесь встречаем также известие о возвращении пленных после войны. В договоре Василия Темного с королем Казимиром находим условие: «А которые люди с которых мест вышли добровольно, ино тым людем вольным воля, где хотят, тут живут». В договорах великих князей литовских с Новгородом и Псковом встречаем условие: если великий князь захочет начать войну с Новгородом или Псковом, то обязан прислать разметные грамоты и может начать войну только спустя месяц после этой присылки. Витовт, которого по справедливости русский летописец называет неверником правде, чтоб напасть врасплох на псковичей, послал в 1406 году разметную грамоту не во Псков, а в Новгород под предлогом старой зависимости первого от последнего, а сам вступил в Псковскую область. Для предотвращения впредь подобного коварства псковичи, заключая договор с Казимиром, обязали его в случае разрыва отсылать разметную грамоту не в Москву и не в Новгород, но положить ее во Пскове. Новгородцы, заключая договор с тем же Казимиром, условились, чтобы литовские послы по Новгородской волости подвод не брали, а новгородские – по Литовской. Но как видно, между Москвою и Литвою не было условий относительно подданных одного государства, находившихся в областях другого во время разрыва между ними, ибо под 1406 годом находим известие, что при разрыве Витовта с Василием Димитриевичем в Литве перебили москвичей. |
| Она уходила из этой жизни как воин, ее смерть была последним сражением с немощью, злом и бессмыслицей. Потому и похороны матушки воспринимались как торжество, как победа. А теперь после того, как познакомила вас с личными воспоминаниями, кратко расскажу об основных вехах жизни м.Елены и главное – приведем отрывки из ее автобиографических записок, связанных с нашей темой – православное религиозное движение. «О действии благодати Божией в современном мире» – так назвала свою автобиографическую книгу монахиня Елена (Казимирчак-Полонская), которая, к сожалению, не имеет широкой известности среди российских читателей. Как настоящая христианка, свое добровольное (а не вынужденное, что часто случалось при богоборцах) исповедничество она объясняла именно действием Божьей благодати. Но мы – ученики и друзья матушки Елены, которые были свидетелями ее подвижничества последних десяти-пятнадцати лет ее земного странствования, – всегда понимали, что без личного подвига матушки, ее самоотречения не было бы и «действия благодати Божьей». Родилась Елена Ивановна Полонская в 1902 году на Волыни в селе Селец (ныне Владимир-Волынского района Волынской области Украины), где родители ее - Иван и Евгения Полонские владели небольшим имением. Уже в раннем детстве и девичестве она проявила незаурядные способности, причем в разных областях знания – ей прекрасно давались иностранные языки и точные науки. Поступая в Луцкую женскую гимназию, юная Елена уже неплохо владела французским, немецким, английским и польским языками. Весной 1919 года Елена Полонская окончила женскую гимназию с золотой медалью. Семья Полонских не была религиозной, и потому именно «действием благодати Божией» можно объяснить то, что юная Елена, при всей успешности своих научных занятий, красивой внешности и материальной благоустроенности, стала мучиться вопросом о смысле земного бытия. Не находя ответа на путях рационального знания, она однажды в молитвенном порыве обратилась к Небесам: «Во имя чего дана жизнь?» И тогда произошло чудесное явление, которое предопределило всю дальнейшую судьбу. |
| 3, т. 2, стр. 234). Село Бехи – под именем Беховщины и Беховой земли – упоминается в акте от 1599 года 2 октября в решении королевского суда по делу о грабежах и насилиях, причинённых Киевскому земянину Евхиму Беху Овручским старостою Аврамом Мышкою з Варкович. Сигизмунд III, рассмотрев документы, представленные Бехом, признаёт за ним дворянские права и передаёт дело в Киевский гродский суд. Из числа документов, представленных Бехом, внесена копия подтвердительной грамоты Сигизмунда I от 1521 года 8 августа, данная им Василию Беху на право потомственного владения землёю Беховщиною и освобождающая его и его потомство от всяких повинностей, за исключением земской военной службы конем. А эта грамота выдана была Василию Беху на основании представленных им Сигизмунду I грамот князя Владимира Ольгердтовича, вел. князя Витольда, короля Казимира и Киевского воеводы Андрея Немировича (Архив, ч. 4, т. 1, стр. 19–24). Ещё – под именем села Бехович – оно упоминается в акте от 1545 года в описи Овручского замка, с исчислением приписанных к нему мещан, бояр, крестьян и земель, а также повинностей и даней, приносимых в пользу замка, здесь, между прочим, замечено: «слуги ордынские –... село Беховичи: Василь Бехович, дым один, служба, Василь Бехович, дым, служба одна». (Архив, ч. 4, т. 1, стр. 44). Ещё оно – под именем села Беховщизны – упоминается в акте от 1616 года 29 февраля в извлечении из люстрации Киевского воеводства, подтверждающее право на дворянское звание дворянам Бехам, выданное им люстраторами на основании представленных Бехами грамот вел. кн. Витольда и королей Казимира, Сигизмунда I и Сигизмунда III (Архив, ч. 4, т. 1, стр. 65). Родоначальником рода Бехов был Феодор, получивший землю Быховщину ещё от Киевского князя Владимира Ольгердовича. Впоследствии Бехи поучили подтвердительные грамоты на владение этою землёю от вел. князей Витольда и Казимира, от Киевского воеводы Андрея Немировича (1514–1539) и от вел. князя Сигизмунда I (в 1521 году). Все эти грамоты указывают на обязанность земской военной службы и освобождают Бехов от суда и повинностей замковых. Те же права подтверждают им королевские декреты 1593 и 1599 годов и декрет Киевского воеводы Фридриха Глебовича Пронского от 1553 года, a равно и люстрация Киевского воеводства от 1616 года. (Архив, ч. 4, т. 1, предисл., стр. 16). |
| Алексию - только Владимирская, Перемышльская и Холмская, «которые находятся под властью ляшского короля: больше мы ему ничего не дали, ни Луцка, ни другой какой [епископии]» (ПДРКП. Прил. Стб. 145-146). Очевидно, границы учитывали территориальные приобретения Казимира III по литовско-польскому договору 1366 г. (Холм, Владимир) и присоединение к ним еще и Турова остается непонятным. Далее, восстанавливая митрополию в Галиче в мае 1371 г., в К-поле вряд ли могли не знать о смерти Казимира, случившейся полугодом ранее, и тем не менее не воспользовались этим обстоятельством для отмены вынужденного шага. Приходится думать, что положение епархий на крайнем юго-западе Киевской митрополии было действительно отчаянным, поскольку вследствие невозможности (в т. ч. и по политическим причинам) их регулярной связи с митрополичьим центром к 1371 г. неск. кафедр пустовали и для их замещения патриарх Филофей был вынужден адресовать новопоставленного Галицкого митр. Антония к митрополиту Угро-Влахийскому. Вместе с тем возобновление Галицкой митрополии представлялось к-польскому священноначалию мерой временной, «пока не прекратятся там происходящие теперь брани (польско-литовская война за галицко-волынские земли возобновилась в 1368/69.- Авт.) и не настанет мир и конец соблазнам» (Там же. Стб. 131-132). О том же говорят и аналогичные события, развернувшиеся вокруг Литовской митрополии. В 1371 г., несколько позже послания Казимира III, в К-поле было получено требование вел. кн. Ольгерда дать особого митрополита «на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь (вероятно, литовскую ее часть, включавшую к тому времени снова кроме Луцка также Владимир и Холм.- Авт.), Новосиль, Нижний Новгород» (Там же. Стб. 139-140), т. е. на земли, не только находившиеся в составе Великого княжества Литовского, но и союзные с ним. Патриарх Филофей поначалу ответил дипломатическими попытками примирить митр. Алексия с Ольгердом и тверским кн. Михаилом Александровичем , но в 1375 г. все же поставил для Киева и Литвы митр. |
| Эпоха его оставила сильное впечатление, и с тех пор Литва колебалась между стремлением к независимости и необходимостью соединиться с Польшей. Вышло странное противоречие народного требования: допуская на себя непосредственное влияние Польши, Русские ненавидели Польскую власть, хотели долго особенного князя или короля, и подпадали под власть королей польских. Признание Ягейлом Витольда удельным великим князем Литвы произвело по смерти Витольда как бы закон, что Литва непременно должна иметь удельного князя. Ягейло принужден был уступить. Конечно, человек даровитый и умный очень мог бы воспользоваться этим обычаем, но преемник его Свидригейло был только дерзок и нагл, не умел управиться с Польшей, не знал, как обращаться с Русскими 29 . Польского короля раздражал неумеренными, но нерешительными требованиями; все классы своего народа оскорблял распутством и тиранией. Недовольные бежали в Московию, поднимали возмущения; Свидригейло думал искать помощи у Немцев, Ягейло же нашел ему погибель в Литовцах. Русские низвергли тирана, но с помощью Поляков, а право на это низвержение показал польский король 30 . Вот уже и поколебалось значение удельного князя. Но вслед за ним явился новый – Сигизмунд: условия, заключенные им с королем, показывают, что хотя титло удельного князя не переставало считаться правом русским, но уже власть его стала ограниченнее. Сигизмунд обязался не домогаться королевского титула и отдать после смерти Литву наследникам Ягейла 31 . Чрез два года скончался король, оставя после себя малолетнего преемника. Сигизмунд мог воспользоваться обстоятельствами для упрочения независимости страны своей, но воспользовался ими только для того, чтобы тиранствовать и своевольничать. Безрассудный злодей был умерщвлен 32 . Брат короля, Казимир, принял титул удельного великого князя Литвы на ограниченных условиях, но вскоре война с Турцией отклонила польских правителей от надзора за Литвой: Казимир пришел в состояние присвоить себе независимую власть. При нем надежда народа на получение независимости более чем когда-либо могла осуществиться: договор с Сигизмундом оставить Литву в роде Ягейла был сохранен; сам Казимир был любим народом, но Поляки прибегли к хитрой политике: настаивали возвести его на престол польский. |
| Бодростин, которому Казимира нравилась безмерно и который млел от одной мысли завладеть ею на тех или других основаниях, разрешил Кишенскому пользоваться и временем, и обстоятельствами, и не прошло недели, как прекрасная Казимира приехала к Михаилу Андреевичу на своих лошадях и в своей коляске просить его о каком-то ничтожном совете и тут же пригласила его в свой салон и при этом нежно, нежно и крепко пожала его руку. Глава третья Собаке снится хлеб, а рыба – рыбаку С тех пор Михаил Андреевич сделался хозяином Казимириных апартаментов и опекуном жизни «маленькой княгини»; но все это ограничивалось для него лишь правом беседовать с нею вдвоем, целовать ее ручки, щекотать перышком ее шейку и платить ее большие, большие расходы по счетам, шедшим через руки Кишенского и непомерно возраставшим от его прикосновения. Механика, устроенная Кишенским, шла прекрасно: Бодростин не успел оглянуться, как Казимира сделалась его потребностью: он у нее отдыхал от хлопот, она его смешила и тешила своею грациозною игривостью и остроумием, взятыми на память из Парижа; у нее собирались нужные Бодростину люди, при посредстве которых старик одновременно раскидывал свои широкие коммерческие планы и в то же время молодел душой и телом. Скрипач не мешал ничему. Кишенский, бывший душой всего этого дела, все обставил безукоризненно, и сам пил, ел, золотил руки и наслаждался, лелея дальновидный план обобрать Бодростина вконец. Плана этого Кишенский, разумеется, не открывал никому, а тем менее Казимире, которая с первого же шага сметила, что верткий фельетонист, шпион, социалист и закладчик, хлопочет недаром и не из-за того, чтобы только попить и поесть у нее на бодростинский счет. Но она не шла далее предположения, что Кишенский устроил ее карьеру с тем, чтобы поживиться от счетов и расходов. Она легко смекнула, что если это дело пойдет таким течением на год, на два, то Кишенский может нажить с этой сделки шесть-семь тысяч рублей. Казимире было жаль этих денег, но с другой стороны она не могла рассчитывать, чтоб история эта потянулась на год, на два. Она понимала, что как ни очаровался ею Бодростин и как заботливо ни станет она охранять это очарование, старик все-таки не поставит ради ее на карту все свое положение, и недалеко время, когда серым лошадям станет нечего есть и нечем будет платить за роскошный ложемент, и не на что станет жить бедному скрипачу, изгнанному из квартиры княгини и удостоивавшемуся от нее ласки и утешения в уютных двух комнатках, нанятых им отдельно vis-a-vis с квартирой Казимиры. |
| В приведенной ранее фразе соборного деяния, говорящей о пределах галицкой митрополии, обращает на себя внимание еще и то, что эти пределы носят лишь временный характер – «пока не прекратятся там происходящие теперь брани и не настанет мир и конец соблазнам». Военные действия между Литвой и Польшей продолжались, и патриарх оставлял за собой право изменять границы галицкой митрополии в зависимости от складывающейся там политической ситуации. Итак, в XIV веке началось дробление киевской митрополии, отделение от нее западных земель. И главной причиной этого явились завоевания ее территории соседними государствами (Литвой, Польшей), что в конечном итоге вынудило перенести митрополичью кафедру из Киева во Владимир. Хронология существования галицкой митрополии такова. Юридически она образовалась в 1303 году и просуществовала до 1347 года, когда ее земли снова присоединились к киевской. В 1356 году значительная часть бывшей галицкой митрополии была отдана образованной за два года до этого митрополии литовской. В 1362 году возглавивший ее митрополит Роман умер. В патриаршей канцелярии стал готовиться проект о соединении литовской митрополии с киевской. Но по неизвестным нам причинам его не утвердили. Возможно, это объяснялось возраставшей в регионе активностью короля Казимира и патриарх не хотел негибкой политикой усиливать там напряженность. К тому же митрополит Алексий не слишком проявлял заинтересованность в возвращении к киевской митрополии западных епископии. В результате они оказались безнадзорными. В 1370 году по просьбе короля Казимира галицкая митрополия вновь открылась. Кроме того, мы знаем два неюридических прецедента, когда галицкая митрополия присоединялась к киевской (в 1308 и 1328 годах). Как мы видим, интерес Византии к Малой Руси объясняется в значительной мере тем, что по ее территории проходила граница двух миров: католического и православного. В конце 20-х годов XIV века прекратился прямой род правивших здесь русских князей. С 1340 по 1370 год шла непрерывная война между Литвой и Польшей за галицко-волынское наследство. Причем Польша в церковном отношении подчинялась папе Римскому, а Литва еще не определилась с вероисповеданием. Поэтому константинопольские патриархи, стремясь ограничить распространение католичества на Восток, в своих решениях о судьбе галицкой и литовской митрополий должны были исходить из конкретной обстановки. В 1356 году, когда побеждала Литва, патриарх включил большинство западных епархий в литовскую митрополию. А в 1370 году, когда почти вся Малая Русь оказалась под властью Казимира, вновь воссоздается галицкая митрополия в рамках территориальных завоеваний польского короля. Нестабильность светской власти влекла за собой нестабильность галицкой и литовской митрополий. |
|
|
