| Хроника Г. А., единственный крупный источник по польск. истории X, XI и нач. XII в., написанный в Польше, состоит из 3 книг (последняя не завершена) и охватывает период до 1113 г. По ценности содержащегося в ней фактического материала она находится в одном ряду с хрониками Титмара Мерзебургского и Козьмы Пражского . Позднейшие авторы польск. исторических сочинений, в т. ч. Винцентий Кадлубек , обращались к хронике Г. А., не упоминая имени хрониста. В центре внимания хрониста находится время правления кн. Болеслава III Кривоустого. Первая книга охватывает события до рождения князя. Вторая книга начинается с 1085 г. и повествует о юности Болеслава, о правлении его отца, Владислава I Германа, и о начале правления самого Болеслава, сначала с братом Збигневом, а потом единовластно. Большое внимание во 2-й книге уделено борьбе Болеслава со Збигневом (1106-1107), причем автор отмечает, что 1-го поддерживали Русь и Венгрия, 2-го - Римско-Германская империя и Чехия. Третья книга охватывает события 4 лет (1109-1113): борьбу Болеслава III с Чехией и поморянами и против герм. имп. Генриха V, напавшего на Польшу в 1109 г. Взятием крепости Накло у поморян заканчивается хроника, обрываясь на 26-й гл. Сочинение проникнуто идеей о необходимости сильной княжеской власти и крепкого гос-ва, к-рое может противостоять внешним врагам. Симпатии автора на стороне князей Болеслава I Храброго и Болеслава Кривоустого, чьи образы идеализированы. Правители из династии Пястов рассматриваются хронистом как исконные государи Польши, данные ей от Бога, а польск. народ изображается избранным Богом для осуществления миссии распространения христианства. Г. А. предстает как идеолог «священной войны» против язычников, прежде всего прусов, поморян. Эта война - долг христ. правителя, с ней связаны видения и чудеса, о к-рых рассказывается в хронике. Произведение Г. А. имеет значение как источник, знакомящий с обычаями и нравами того времени как поляков, так и народов, соприкасавшихся с поляками. Специального внимания этим вопросам Г. А. не уделяет (см., напр.: Кн. 1. Гл. 1, 6, 20, 23; Кн. 2. Гл. 48; Кн. 3. Гл. 9, 16). |
| Вопрос: И вы увольняли? Болеслав Пьеха: Такого не было, но агрессия сопутствовала нам. Гинекологи были в напряжении. Вопрос: Влияло ли это на женщин во время родов? Болеслав Пьеха: Я был акушером-гинекологом по призванию. В течение четырех лет я делал эти несчастные аборты и параллельно принимал роды. Я был словно доктор Джекил и мистер Хайд. Лишь после просмотра «Безмолвного крика» я почувствовал тотальный дискомфорт. Я прозрел. Уже нельзя было просто вытеснить факт убийства в подсознание –требовалось принять какое-то успокаивающее средство. Стало больше алкоголя… Пришлось мне самому ставить себе диагноз. Конечно, происходило это постепенно, не сразу превратился я в «новообращенного». Но начал избегать абортов. Вопрос: Это было возможно? Болеслав Пьеха: Это было трудно, но возможно. То заболел, то коллегу гинеколога подговорил взять аборт… Я прятался, как безответственный ребенок. Вопрос: А что могло случиться, если бы Вы постоянно отказывались выполнять аборт? Болеслав Пьеха: Меня бы просто уволили. К счастью, мой главный врач тоже посмотрел фильм «Безмолвный крик». Он также изменил свое мнение, перестал нас заставлять делать аборт. Но после целого года таких уловок надлежало объясниться окончательно. И однажды я сказал шефу, что вообще не буду более делать абортов. Он понял меня, и я не должен был больше убивать, но не всё мгновенно стало ОК. Я начал сотрудничать с движением в защиту жизни. Начал направлять женщин, намеревающихся убить ребенка, на психологическую консультацию. Это должно было дать им время на размышления. Если женщина отказывалась от аборта, то она могла рассчитывать на помощь от католической Церкви. Вопрос: Как Вы избавились от постабортного синдрома? Болеслав Пьеха: Всякое возрождение из морального пепелища трудно. У меня ушло на это около года. Во-первых, я должен был созреть для беседы о том, что я сделал. Во-вторых, я должен был признаться: «Это я совершал аборты». Вопрос: Простили ли Вы это самому себе? Болеслав Пьеха: Я предпочитаю не отвечать на такой вопрос… Не знаю. Я уже в состоянии говорить об этом, не скрываю моего прошлого и, конечно, не горжусь им. Я пришел к пониманию, что не следует никого поспешно осуждать. Я тоже виноват. Я не знаю, простили ли меня те женщины, которые плакали у меня в кабинете перед абортом. Не будут ли они вспоминать меня до конца жизни? Может быть, они приходили в надежде, что я скажу им то единственное слово, которое их удержит от аборта. Среди сотен случаев должна была иметь место и такая ситуация. |
| В 999 г. малая Польша делается театром военных действий, в следствие которых подпадает власти Поляков; летописное известие об этом чрезвычайно сухо; «князь польский Болеслав, которого не было коварнее на земле.., посредством хитрости овладел городом Краковом, перебив всех Чехов, в нем находившихся». 668 Завоеванием краковской области Болеслав показал первый опыт военного искусства, поражавшего современников быстротою и неожиданностью движений; Болеслав отличался еще уменьем нанести удар тогда, когда противник всего менее мог отразить его. В самом деле, тогдашнее положение Чехии было безотрадно, она была унижена нравственно и политически. Нравственное унижение её усиливалось, в глазах современного христианского мира, по мере того, как являлись чудесные знамения и распространялась слава мощей епископа Войтеха. После того, как Чехи не дали у себя места святому мужу, всякое несчастье в стране могло быть принято за знак божеской немилости к отступническому народу. Немецкий император в следующем же году оказывает Польше знаки внимания и уважения, основание которых можно искать и в чувстве неприязни его к Чехам. Политическое унижение Чехии состояло в том, что верховная власть находилась в руках человека весьма ограниченного. Болеслав III, по прозванию Рыжий, не дал никакой помощи краковскому военному отряду, с храбростью отстаивавшему порученный его защите город. 669 В то время, как его стране грозила весьма большая опасность от Болеслава польского, он предпринимал меры против воображаемых опасностей, покушался на жизнь своих братьев и принудил их искать защиты за границей, у герцога Генриха баварского. 670 Епископ Тиддаг несколько раз принужден был бежать со своей кафедры, не имея сил выносить оскорблений от сумасбродного князя. 671 С народом был он чрезвычайно жесток и возбудил его ненависть; но, желая иметь преданную партию, сосватал свою дочь за одного из Вершовцев. Такой князь управлял чешским народом. Болеслав польский взвесил это обстоятельство и не думал ограничивать своих захватов Краковом; в непродолжительное время он овладел всею хорватскою областью и Силезией, отнял у Чехии все её завоевания, выходившие за пределы её естественной территории, т. е. Моравию и часть земли Словаков, при чем подвинулся к границам угорским и должен был воевать с Уграми. Летописные известия об войнах Болеслава в 999 г. весьма сухи и отрывочны; 672 но, сопоставляя их, можно вывести, что завоевания Болеслава сделаны были от истоков Вислы, по ту сторону Татров, до Дуная. В Угрии в то время был королем Стефан I, состоявший в родстве с домом польских Пястовичей. 673 Пользуясь внутренними волнениями в Угрии, произведенными двумя партиями латинского и греческого обряда, Болеслав без особенного труда мог отнять у Угров некоторые области. В последующее время Угры жаловались на Болеслава и думали, что только опасение папы Сильвестра принудило его заключить мирный договор с королем их Стефаном. |
| Поход открылся летом, в июле месяце. 782 Собственное численное войско Болеслава усилено было 300 Немцев, 500 Угров и 1000 Печенегов. 22-го июля он подошел к Бугу, служившему границей между Русскими и Поляками. На другом берегу реки ждал его Ярослав с Киевлянами, Новгородцами и Варягами. Воевода Ярославов Будый, разъезжая по берегу, начал смеяться над Болеславом: «Вот мы проткнем палкой брюхо твое толстое»! 783 Был Болеслав велик и тяжел, так что и на коне с трудом сидел, но за то смышлен, замечает летописец. Не выдержал он насмешки и, обратившись к дружине, сказал: «Если вам это ничего, так я один погибну», потом сел на коня, бросился в реку, а за ним и все войско. Ярослав не ожидал такого оборота дела, не приготовил к битве своих дружин, войско его не выдержало нападения врагов, частью разбежалось, частью было избито; сам он с четырьмя мужами ушел в Новгород. С того дня почти без сопротивления шел Болеслав по русской земле. Весьма вероятно, что его успеху много помогло то, что с ним был русский князь, который мог иметь в Киеве свою партию; 784 куда ни приходил Болеслав, везде принимали его с дарами. 14-го августа подошли Поляки к Киеву; городские стены еще прошедший год выдержали сильную осаду Печенегов и были попорчены пожаром, поэтому Киевляне не могли долго сопротивляться. Митрополит киевский в торжественной процессии, с мощами святых и другими святынями, встретил князей в монастыре св. Софии. Болеслав нашел в Киеве мачеху, жену и девять сестер князя Ярослава; одну из последних, в руке которой незадолго перед тем ему было отказано, взял себе в наложницы. Тогдашний Киев удивлял иностранцев своим богатством, роскошью и многолюдством: здесь было более 400 церквей, 8 рынков, постоянный прилив иноземных гостей. Болеслав нашел в нем неизмеримое множество скопленных богатств, золота и дорогих одежд, большую часть которых разделил между своими дружинниками и любимцами, а часть отослал в Польшу. Овладев Киевом, Болеслав распустил все союзнические войска, а свое рыцарство разослал по городам на кормление. 785 Гордясь своим успехом, послал митрополита киевского к Ярославу с предложением выдать ему дочь его, жену Святополка, обещаясь в замен освободить мачеху, жену и сестер Ярославовых. |
| [Победа Владислава I над поморянами.] (Gall. 1952. Р. 63–64) 9. [II, 22. Болеслав III успешно воюет с поморянами.] II, 23. Но пропустив многое, о чем поговорим в своем месте, расскажем о свадьбе и дарах по ее поводу, сравнимых с наградами короля Болеслава Великого 837 . Чтобы папа Пасхалий Второй разрешил эту свадьбу между родственниками 838 , краковский епископ Балдуин, рукоположенный в Риме тем же папой, поведал ему, что вера [в Польше] незрела и что [этот шаг] необходим для страны. Так вот апостолический престол 839 , рассказывают, по милосердию и одобрил этот брак, но не как канонический и обычный, а в виде исключения. Но у нас нет основания рассуждать о грехе или справедливости, ведь мы простым слогом повествуем о деяниях королей и князей (duces) польских. Итак, в течение восьми дней до свадьбы и стольких же после свадебных октав 840 воинственный Болеслав не уставал раздавать дары: кому – меха и плащи с меховой подбивкой, окаймленные золотым шитьем, князьям (principes) – плащи, золотые и серебряные сосуды, кому – города и замки, кому –- имения и поместья. (Gall. 1952. Р 90) 10. II, 36. [Збигнев 841 собрал войско, чтобы с помощью поморян и чехов изгнать брата Болеслава III из Польши.] Услышав об этом, Болеслав долго пребывал в сомнении и колебался, сопротивляться ли ему или уступить, но, обретя свое [обычное] расположение духа, побыстрее собрал свое войско и отправил [послов] за помощью к королям Руси и Венгрии 842 . Но если бы ни сам, ни с их помощью не смог бы ничего поделать, потерял бы, ожидаючи, и королевство, и надежду на королевство 843 . [II. 37. Болеслав заключает мир с чехами, а Збигнев бежит за Вислу.] II, 38. [Болеслав занимает великопольские города Збигнева.] Только тогда прибыла русская и венгерская подмога, с которой он (Болеслав. – Сост.) двинулся в путь и переправился через Вислу. Тогда Збигнев (Zbigneuus) впал в отчаяние и, при посредничестве русского князя Ярослава (dux Yaroslauus) 844 , а также краковского епископа Балдуина, обещая оправдаться и подчиниться, был приведен к Болеславу. |
| Десять месяцев, по словам Галла, 786 проживал Болеслав в Киеве. Очень поправилась ему новая столица, и он спешил заявить о своих успехах могущественным императорам, восточному и западному. Любимец его, аббат Туни, отправился с дарами к немецкому императору засвидетельствовать перед ним преданность Болеслава византийскому императору, сделавшемуся теперь соседом Польши, Болеслав обещал мир и спокойствие, если он окажет себя верным другом; если же нет, грозил сделаться упорным и непреодолимым врагом его. Вообще, можно заметить, что Болеслав не считал себя гостем в Киеве и задумывал оставить киевский стол не за Рюриковичем, но за Пястовичем. Но оказалось сильное народное движение против Поляков, подобно тому, как это раз случилось уже в Праге. Летописец 787 говорит, что Святополк приказал избивать рассевшихся по городам Поляков; но могло и не быть прямого повеления; взаимное неудовольствие между Поляками и Русскими было и тогда, и продолжалось через всю историю, и последние не могли спокойно смотреть на хозяйничание первых. Оставшись без надежной опоры, и угрожаемый движением северных дружин, Болеслав решился оставить захваченный город. Он взял с собою все имущество Ярослава и повез богатую добычу из Киева; известно лицо, которое весьма усердно при этом помогало польскому королю; – это был Анастас, священник десятинной церкви, хитрый Грек, уже раз изменивший своим соотечественникам (когда великий князь Владимир осаждал Корсунь) и менявший привязанности, смотря по выгодам. Болеслав увел с собою из Киева бояр Ярославовых и двух сестер его, и множество пленников; дорогою захватил червенские города, принадлежавшие России с 981 года. 788 Святополк начал княжить в Киеве. Между тем Ярослав, разбитый Болеславом, явился в Новгород и хотел оттуда бежать за море. Но Новгородцы успокоили его обещанием выставить новое войско, и действительно скоро двинулись к Киеву. Можно предполагать, что это движение северных дружин и заставило короля польского поскорее выбраться из Киева. Святополк, захвативший киевский стол, испугался приближавшегося Ярослава, убежал к Печенегам и, получив от них помощь, снова явился в Русь, с намерением овладеть великокняжеским престолом. Печенеги встретились с русским войском на Альте, на том месте, где убит был, по проискам Святополка, князь Борис; между ними произошла тут злая сеча, какой и не бывало на Руси, по замечанию летописца. 789 Святополк был побежден «и пробежа лядьскую землю, гоним божьим гневом, прибежа в пустыню межю Ляхы и Чехы, испроверже зле живот свой». А Ярослав сел в Киеве и утер пот с дружиною, показав победу и труд великий. 790 |
| Сев на коня, въехал он в реку, а за ним воины его, Ярослав же не успел исполниться, и победил Болеслав Ярослава. И убежал Ярослав с четырьмя мужами в Новгород. Болеслав же вступил в Киев со Святополком. И сказал Болеслав: «Разведите дружину мою по городам на покорм»; и было так. Ярослав же, добравшись до Новгорода, хотел бежать за море, но посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами рассек ладьи Ярославовы, говоря: «Можем и дальше биться с Болеславом и со Святополком». Стали собирать деньги от мужа по четыре куны, а от старост по десять гривен, а от бояр по восьмидесяти гривен. И привели варягов и дали им деньги, и собрал Ярослав множество воинов. Когда Болеслав еще находился в Киеве, безумец Святополк сказал: «Сколько есть поляков по городам, избивайте их». И перебили поляков. Болеслав же бежал из Киева, забрав богатства и бояр Ярославовых и сестры его, а Анастаса – попа Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города червенские забрал себе, и пришел в свою землю. Святополк же стал княжить в Киеве. И пошел Ярослав на Святополка, и победил Ярослав Святополка, и бежал Святополк к печенегам. В год 6527 (1019). Пришел Святополк с печенегами в силе грозной, и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту. Ярослав стал на место, где убили Бориса, и, воздев руки к небу, сказал: «Кровь брата моего вопиет к тебе, владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, обрек Каина на стенания и трепет: так возложи и на этого». Помолившись сказал: «Братья мои! Хоть и отошли вы телом отсюда, но молитвою помогите мне против врага сего – убийцы и гордеца». И когда сказал так, двинулись противники друг на друга, и покрыло поле Альтинское множество воинов. Была же тогда пятница, и всходило солнце, когда сошлись обе стороны, и была сеча жестокая, какой не бывало на Руси, и, за руки хватаясь, рубились, и сходились трижды, так что текла кровь по низинам. К вечеру же одолел Ярослав, а Святополк бежал. |
| Полки Ярослава, вовсе не ожидая такого внезапного нападения, не успели приготовиться и обратились в бегство; Ярослав ушел в Новгород только сам-пять; а Болеслав с Святополком почти беспрепятственно вошли в Киев 14 августа. В городе нашли они мачеху, жену и сестер Ярославовых, из которых за одну (Предславу) сватался прежде Болеслав, получил отказ и теперь в отмщение взял ее к себе в наложницы. Часть своего войска он отпустил назад, другую велел развести по русским городам на покорм. Но и в Киеве повторились те же явления, какие мы видели в Праге у чехов, и, как видно, по тем же причинам. Русские вооружились против поляков и стали убивать их; летописец приписывает это приказу Святополка, но очень вероятно известие, что поляки вели себя и на Руси так же, как в Богемии, и возбудили против себя восстание; очень вероятно также, что и Святополк, наскучив неприятным гостем, слишком долго зажившимся в Киеве на его счет, не был против народной мести полякам. Это заставило Болеслава уйти из Киева; пример чешских событий научил его быть осторожнее в подобных обстоятельствах. Половину войска он отослал домой, разосланные по русским городам поляки истреблены, трудно было противиться, если бы вспыхнуло восстание; притом же, вероятно, он слышал уже о новых приготовлениях Ярослава. Но Болеслав ушел не без выгоды: он захватил себе все имущество Ярослава, к которому приставил Анастаса: хитрый грек умел подольститься к каждому сильному и менял отечество, смотря по выгодам; Болеслав ему вверился лестию, говорит летопись. Польский князь повел также с собою бояр Ярославовых, двух сестер его и множество пленников, взятых в бою; на дороге Болеслав захватил и Червенские города, приобретение Владимира Святого; впрочем, вероятно, что эти города были уступлены ему Святополком в награду за помощь. Между тем Ярослав, явившись в Новгород без войска, хотел бежать за море; но граждане вместе с посадником Константином, сыном Добрыни, рассекли княжеские лодки, приготовленные для бегства, и объявили: " Хотим еще биться с Болеславом и Святополком " . |
| Те же в свою очередь не отвечали никакими оскорблениями, а вместо оскорблений кидали им в глаза нечистоты от внутренностей и отбросы. Когда же русь все больше и больше осыпала их бранью и, распалясь еще сильнее, стала даже беспокоить стрелами, войско Болеславовой челяди, бросив собакам и птицам то, что было у них в руках, с оружием воинов (milites), предававшихся полуденному сну, переплыло через реку [и] одержало победу над столь великим множеством руси. И вот король Болеслав и все войско, разбуженные криками и лязгом оружия, разузнали, в чем дело, [а] узнав причину, заподозрили, не нарочно ли это подстроено, выстроились боевым порядком и напали на отовсюду бегущих врагов. Вот почему не одной только челяди досталась и слава победы, и вина [за пролитие] крови 814 . Множество же воинов, переходивших реку, было таково, что находившимся внизу она казалась не водой, а сухой дорогой. Этого немногого, сказанного о его войнах, полагаю, довольно, чтобы слушатель извлек пользу из воспоминаний о его жизни и подражал [ей]. (Gall. 1952. Р. 28–29) 4. I, 19. [После государственной смуты Казимир I возвращается в Польшу 815 .] Потом он взял в жены знатную [девицу] из Руси 816 , со многим богатством, от которой он родил четырех сыновей и одну дочь, которой предстояло выйти за короля Чехии 817 . Имена же его сыновей следующие: Болеслав 818 , Владислав (Wladislauus) 819 , Мешко (Mescho) 820 и Оттон 821 . [Покорение Казимиром Мазовии с ее князем Моиславом, отложившимся во время смуты? 822 .] (Gall. 1952. Р. 44) 5. [I, 22. Несмотря на некоторые недостатки характера, сын Казимира Болеслав II был хорошим правителем.] I, 23. Оттого-то было бы недостойным обойти молчанием многообразные доблести и щедрость Болеслава Второго, но поведать кое о чем из многого в пример правителям королевства. Болеслав Второй был воином отважным и решительным, гостеприимным хозяином и наищедрейшим из щедрых дарителем. И он так же, как первый Болеслав Великий, врагом вошел в столицу королевства Руси – великолепный город Киев (Kygow) – и ударом своего меча оставил памятный знак на Золотых воротах 823 . |
| Осада Будишина могла бы затянуться весьма на долгое время, 719 если бы Болеслав, следивший за действиями Немцев, своим вмешательством не ускорил развязки: он отдал приказание сдать Будишин, под условием свободного выхода Поляков. Тогда Генрих занял город и посадил в нем свой отряд. Войско, утомленное походами и голодом, нуждалось в отдыхе, и дальнейший поход в глубь Полыни отложен был до следующего года; местные графы должны были оберегать границу и готовиться к новой войне. 720 В августе 1005 года собрались немецкие войска близь Девина; Болеслав польский, оставив незащищенною страну между Одрой и Бобром, укрепился в Кросно, на Одре, на границах Польши. Немецким и чешским войском предводительствовал король Генрих, он ожидал еще вспомогательного отряда от язычников Лютичей. Генрих шел правым берегом Лабы в Лужицы, и миновал Добролуг; здесь проводники, подкупленные Поляками, долго водили немецкие войска по трясинам и болотам Спревы и по пустынным местам, где нельзя было найти съестных припасов. В то же время польские стрелки неожиданно появлялись перед неприятелем и затрудняли его движения. 6 сентября Немцы расположились для отдыха в жупе нишанской, на берегу Спревы; в это время почти в след за ними гнавшиеся польские стрелки нанесли им весьма чувствительный ущерб, неожиданно убивая знатнейших и лучших воинов; так пали здесь: изящный рыцарь Тидберн, Бернгард, Изон и Бенон со многими другими. 721 Положение Немцев было весьма затруднительно, и тем отраднее для них было прибытие дружин лютичских. Лютичи явились на войну под предводительством своих жрецов, несущих впереди языческие изображения ретрийской святыни. 722 Болеслав в это время находился в Кросно, не предполагая, чтобы Немцы могли пробраться далее Одры, берега которой были им сильно защищены. И в самом деле, семь дней стоят Немцы над Одрой, наконец Болеслав получил известие, что передняя часть неприятельского войска нашла брод, и уже переправляется на правый берег реки. Не выжидая появления врагов. Болеслав поспешно отступил в глубь страны; если бы не Лютичи, замечает Титмар, которых пришлось долго ждать, то первые отряды наши еще нашли бы на месте лагерь польский. |
|
|
