| Польский хронист второй половины XIV b. Ян из Чарнкова (ум. в 1387 г.), архидиакон гнезненский, бывший в 1367 – 1371 гг. коронным подканцлером, именует под 1333 г. «королевством Руси» (regnum Russiae) Галицкое княжество, его главу Юрия II (он же – Болеслав Тройденович) он называет князем (dux) 1619 . Под 1382 г. Ян упоминает о «Белой Руси» с городом Полоцком 1620 . Это – первое свидетельство о появлении Белоруссии как этнической и территориальной единицы 1621 . Следовательно, Ян из Чарнкова понимает под «Русью» ослабевшее в первой половине XIV b. Галицкое княжество, а «Белую Русь» считает особой областью. Такие представления были порождены раздробленностью земель, входивших ранее в Древнерусское государство. Впечатления о раздробленной Руси влияли и на характеристику западными хронистами ее состояния в X – начале XII b. Ярким примером тому служит труд польского автора краковского каноника Яна Длугоша (1415 – 1480 гг.) «Польская история» 1622 . По собственному признанию Длугоша, он изучил русский язык, чтобы читать русские летописи 1623 . Установлено, что он понимал и разговорную речь галичан XV b. 1624 Исследователи уже давно обратили внимание на многочисленные и пространные известия о Руси в «Польской истории». Их извлек К. Н. Бестужев-Рюмин 1625 . Рассказ Длугоша об убийстве великого князя Игоря древлянами изучил в связи со свидетельствами русских летописей А. А. Шахматов 1626 . Первые попытки отыскать русские летописи, послужившие источником для Длугоша, принадлежали польским ученым А. Беловскому 1627 , А. Семковичу 1628 и немецкому – г. Цейссбергу 1629 . Наиболее плодотворно изучали соотношение русских летописей и известий о Руси Длугоша буржуазный источниковед Е. Ю. Перфецкий и советский историк В. Т. Пашуто. Они согласны в том, что польский историк использовал несохранившуюся до наших дней русскую летопись, содержание которой может быть реконструировано. В определении этого протографа, использованного Длугошем, единства мнений нет. Е. Ю. Перфецкий доказывает, что русским источником польского хрониста был епископский перемышльский свод 1225 г. 1630 Самую же старую часть памятника 1225 г. составлял свод, приготовленный в Перемышле при княжеском дворе не раньше второй половины 1100 г. 1631 Там же были к нему присоединены известия о перемышльских событиях до 1128 г. 1632 По мнению Е. Ю. Перфецкого, в состав этого княжеского перемышльского свода вошли: старая киевская летопись, доходившая до начала XI b., киевская летопись, продолженная до конца 70-х годов XI b., перемышльская летопись» ведшаяся в 80 – 90-х годах XI b. 1633 |
| При Владиславе и Казимире III началось соединение польских земель в одно государственное тело. В Мазовии (по обеим берегам Вислы, обнимавшей земли Плоцкую, Черскую, Равскую, Гостынскую, Варшавскую Цехановскую, Ломжинскую и др.) с 1194 г. княжил род меньшего сына Казимира Справедливого, Конрада I, женатого на родственнице Даниила галицкого и бывшего с ним в дружественных отношениях. Край этот, с давних пор находившийся под натиском Ятвягов 33 и Пруссов, и в отражении их опиравшийся прежде на силы целой Польши, теперь, предоставленный самому себе, не в силах был бороться с ними. Конрад пригласил в Польшу оставшихся после крестовых походов без всякого дела рыцарей Тевтонского ордена, чтобы употребить их против пруссов и отдал им во временное обладание Хелминскую землю на прусской границе (1222). Недовольствуясь этой землей, крестоносцы в течение ста лет присвоили себе весь край от Балтийского моря до Вислы. Так образовалось странное государство монахов-воинов, имевшее весьма значительное влияние на ход событий в Руси и Польше. Ошибка Конрада дорого стоила той и другой стране. Конрад († 1251) поделил княжество между двумя своими сыновьями: старший Казимир получил Куявы, княжества Лещицкое и Серадское; младший Земовит – Мазовецкое с Плоцким и Равским воеводствами. Казимир оставил пять сыновей: Лешка Черного, князя серадского и потом короля польского; Земомысла иновроцлавского; Владислава Локетка бресто-куявского; Казимира лещицкого и Земовита добрыньского. Потомки же Земовита разделили Мазовию на княжества или земли: Плоцкую, Равскую, Гостынскую, Черскую и другие. Из князей этой ветви к нашей истории имеют отношение: сын плоцко-мазовецкого князя Болеслава († 1347) Тройден, имевший в замужестве галицкую княжну Марию, дочь или внучку Юрия Львовича, и родившийся от этого брака Болеслав Тройденович, ставший потом наследником галицкого княжества. С половины XIV века (с 1355 г.) мазовецкие князья признали над собой власть польского короля. В 1526 году пресеклась линия Пястов в Мазовии. Последняя отрасль этого владетельного дома, княжна Анна, вступила в супружество с польским вельможей Яном Одровонжем, воеводой подольским. Мазовецкая шляхта просила признать его в достоинстве князя мазовецкого. Литовская шляхта советовала отдать Мазовию Сигизмунду- Августу. Но король Сигизмунд I не согласился ни на то, ни на другое и присоединил Мазовию к Польше. Варшава, бывшая с конца XIV века столицей мазовецкого княжества, со времени Сигизмунда III (с 1596 г.) сделалась столицей королевства. Краков же остался старой столицей и местом коронования королей польских. |
| Тут мало-помалу образовалось поселение, которое от торговли лыком и получило название Олыки. Ещё и теперь на здешние ярмарки привозят сюда из полесья лыка в столь большом количестве, что загромождают им целые улицы. Этот товар нарасхват покупают крестьяне, приезжающие из местностей, скудных лесом. Олыка – под именем Олычи, Олыча или Олицы – впервые в нашей русской истории упоминается в 1149 году. Когда великий князь Киевский Изяслав Мстиславич (1146 г. – 1154 г.) был изгнан из Киева своим дядей Юрием Владимировичем, то за помощью он обратился к оскорблённому им старшему дяде Вячеславу. Но Вячеслав держал сторону Юрия, не веря ласкам, не боясь и угроз племянника, который нашёл себе союзников в Венгерском короле Гейзе Владиславе Чешском (Богемском) и Болеславе Польском (Ляшском). По зову Изяслава союзники эти явились с войском. Но узнав, что Юрий соединился с Вячеславом в Пересопнице и что мужественный Владимирко Галицкий идёт к нему на помощь, они не захотели битвы, остановились у Чемерина возле Олыки и советовали Изяславу помириться с дядей. Об этом в Ипатиевской летописи под 1149 годом так сказано: «…Приде же ко Изяславу весть, оже Дюрги (Юрий) пришел к брату своему Вячеславу, Изяслав же поведе Угром и Болеславу и брату его Индрихове (Генрику), и тако пойдоша полкы своими от Лучьска, и шедше сташа у Чемерина (ныне деревня в 2 вёрстах от Олыки) на Олыче» (в некоторых списках – «на Олыце» [«на Олице»] 402 . С этих пор до 15 века об Олыке нет упоминания в истории. В 15 веке Олыка является владением дворян Кишек. В конце 15 или начале 16 века от Кишек Олыка, вероятно, чрез брачные связи перешла к князьям Радзивиллам. Так как род князей Радзивиллов был одним из замечательнейших родов в западной Руси как по своему богатству, так и по влиянию, каким пользовались члены этого рода к древней Польше, то мы и остановим своё внимание на его происхождении и родословной. Князья Радзивиллы имеют Литовское происхождение. По словам польского писателя Несецкого (Herbasch, t. VIII, стр. |
| Одновременно с объединением северо-западной Руси и Волыни вследствие подчинения их литовским князьям, после долгих смут в конце XIII и нач. XIV в. единовластие утвердилось и в Польше. Сравнительное спокойствие помогло сыну и преемнику Владислава Локетка, умиротворителя Польши (1319), Казимиру Великому присоединить к своему королевству королевство Галицкое. Галиция после Юрия II досталась его негодному племяннику по сестре Болеславу Мазовецкому. Болеслав, обременяя подданных тяжелыми податями, насиловал их жен и дочерей. Этого мало, он завел дружбу с поляками, чехами и немцами, раздавал им должности, обходя галичан, старался даже ввести латинство. Галичане отравили ненавистного князя. После долгих споров за волыно-галицкое наследство Галиция закрепилась за Польшей 7 . С утверждением литовско-польской власти в исконно русских областях начинается печальная история юго-западной Руси, оторванной от северо-восточной с её новым центром в Москве и уцелевшей династией св. Владимира. Политическия неурядицы при потере национальной власти в юго-западн. России осложнились настойчивым стремлением чужих князей к церковной обособленности утверждением особой митрополии. В единстве русской митрополии они справедливо видели для Москвы могущественное средство к соединению разрозненных частей русского запада с северо-востоком. К несчастию самих русских среди юго-западных иерархов нашлись такие, которые не прочь были воспользоваться угнетенным состоянием края, чтобы переменить титул епископа на митрополита и стать во главе епархий областей, отнятых у русских. Состояние Византии, откуда продолжали распоряжаться русской церковью, вполне благоприятствовало этому. Там по смерти имп. Андроника (1341 г.) открылись политические неурядицы и война, шли бесполезные споры варламитов с паламитами о фаворском свете. Спорами увлеклись все, начиная с императора и патриарха. Собирались соборы (1341–1345 г.) в защиту то одной, то другой стороны 8 . В увлечении блюстители порядка и вселенской правды не обращали внимания на то, что творилось в терзаемой и разрываемой на части России, и внесли свою долю участия, чтобы ухудшить положение вещей на русском юго-западе. Во время русских политических нестроений и византийских словопрений к довершению русской розни открыта особая митрополия в Галиче. Митрополитом назначили искавшего чести и власти галицкого епискова (вероятно Феодора) с подчинением ему волынских и малороссийских епархий – Владимирской, Холмской, Перемышльской, Луцкой и Туровской 9 . Властолюбивого Феодора мог подставить хитрый, умный, проницательный, вместе с тем по летописцу удивительно коварный, Ольгерд со своим братом волынским князем Димитрием Любартом, чтобы ослабить влияние своей соперницы Москвы в русских областях Литовского княжества. Коварная политика братьев по отношению к Москве не подлежит сомнению. При удобном случае оба готовы были наделать ей вреда 10 . |
| Олдржих, кн. чешский (1012–1034) VI, 97–98, 99, 108 Олдржих, кн. брненский (ум. в 1113 г.) VI, 201, 201 Олег, кн. киевский (ум. после 911 г.) IXa, 33, 87 Олег Святославич, с. киевского кн. Святослава Игоревича, кн. древлянский (уб. ок. 976 г.) IXa, 92 Олег Святославич, кн. черниговский (1094–1115) IXa, 198, 345 Ольга (в крещении Елена), ж. киевского кн. Игоря, кнг. киевская (ум. в 969 г.) IXa, 45, 45–46, 49, 106, 117, 226 Ольга, ж. галицкого кн. Ярослава Всеволодовича Осмомысла, д. ростово-суздальского кн. Юрия Владимировича Долгорукого (ум. в 1181 г.) IXa, IXb, 315 «Опатовицкие анналы», см. «Градичанские анналы» Орозий Павел, историограф (перв. четв. V в.) 13, 237 Ортлиб Цвифальтенский, немецкий историограф (ум. в 1163 г.) 197 Ота (Оттон) I, кн. оломоуцкий (1061–1086/7 г.) V, VI, 201, 358, 358 Ота (Оттон) II Черный, кн. оломоуцкий (1113–1126) VI, IXb, 262, 262–264 Ота (Оттон) III, кн. оломоуцкий (1140–1160) VI, 262, 262–264 Отакар (Оттокар) III, мгр. штирийский (1129–1164) 288 Отакар (Оттокар) IV, герц, штирийский (1164–1192) 288, 288, 292 Отакары (Оттокары), знатный восточнобаварский род (сер. X – кон. XII в.) 288 Отвин, аб. м-ря св. Маврикия в Магдебурге (950–954), затем еп. хильдесхаймский (954– 984) 65, 65 «Оттенбойренские анналы», анналы Оттенбойренского м-ря (Аугсбургской еп-и) (нач. XI в.) 106 Оттокар, см. Отакар (Оттокар) Оттон I, кор. германский (936–973, ими. с 962 г.) I–III, 36, 41, 41–42, 45, 45–49, 48, 61, 66, 84, 84, 105–106, 106, 109–110, 110, 116–117,116–117, 140, 140, 164, 164, 181, 186, 187, 189,189–190, 226–227, 276–277, 276–277, 327, 327–328, 340 Оттон II, имп. германский (973–983) II, VIII, 36, 49, 88, 109, 110, 116, 116–118, 118, 164, 173, 190, 340, 374 Оттон III, кор. германский (983–1002, имп. с 996 г.) II, 51, 53, 55, 58–59, 67, 69, 73, 73, 88, 106, 106, 130, 130–131, 163, 163–164, 167, 167, 228, 271, 297, 374 Оттон IV, кор. германский (1198–1218, имп. с 1209 г.) II, III, 330, 347 Оттон, см. Шамуэль Аба (Оттон) Оттон, с. польского кн. Болеслава I, кн. польский (ум. в 1032/3) IV, 67, 97–99, 97–99 |
| Потом послал Даниил с братом своим и с сыном своим Романом своих людей, и взяли они Городен, а сами воротились от Бельска. Потом Даниил послал много своих пеших воинов и всадников на их города, и они захватили все их вотчины и области. А Миндовг послал своего сына, и тот воевал около Турийска. В том же году Миндовг прислал к Даниилу со сватовством, прося мира и желая согласия. В то время Тевтивил прибежал к Даниилу от жмуди и ятвягов, говоря: «Миндовг их подкупил серебром многим». И Даниил разгневался на них. В год 6762 (1 254). В те же годы, по прошествии времени. Хронографу приходится описывать всех и все происходящее, иногда забегать вперед, иногда отступать назад. Мудрый, читая, поймет. Число годов мы здесь не писали, потом впишем – по антиохийскому счету сирийцев, по олимпиадам – греческим исчислениям, по римским високосам, как Евсевий Памфил и другие летописцы написали, от Адама до Христа. А года все напишем после, рассчитав. После убийства герцога Фридриха – он бился с королем угорским и был убит своими боярами в бою – была распря между знатными людьми о достоинстве и владениях убитого герцога – о земле Рагузской и земле Штирийской. Король же угорский – рикс – и король чешский боролись за них. Король угорский стал искать помощи, желая захватить Немецкую землю. Он послал сказать Даниилу: «Пошли мне сына своего Романа, и я отдам за него сестру герцога и передам ему Немецкую землю». И поехал к немцам с Романом, и выдал за Романа герцогову сестру, и выполнил обещание – подробно об этом не пишем, ибо долго рассказывать. Потом он послал к Даниилу сказать: «Ты мне родственник и сват, помоги мне против чехов». И убедил его пойти. И пошел в Опаву своим путем, и сам разорил Моравскую землю, разрушил многие города, все пожег и страшную резню устроил в той земле. А Даниил, соединившись с Болеславом, раздумывал, как пойти в Опавскую землю. Болеслав не хотел идти, но его жена, по имени Кинека, своими уговорами помогала Даниилу, ведь она была дочь угорского короля. А Даниил-князь хотел идти воевать и ради короля, и ради славы – ведь не было прежде в Русской земле никого, кто бы завоевывал Чешскую землю: ни Святослав Храбрый, ни Владимир Святой. Бог исполнил его желание. Он спешил и стремился воевать. Взяв сына своего Льва и в помощь от брата Василька тысяцкого Юрия, соединившись с Болеславом, пошел от Кракова. |
| Такие соображения могли касаться Великого княжества Литовского (а именно его территории упомянуты в документах, на которые обратил внимание А. Янечек), где действительно имели место лишь первые, еще очень немногочисленные пожалования самоуправления на немецком праве, но не для Польского королевства, где это давно уже стало общей нормой организации городской жизни. К этому следует добавить, что, как уже отметил М. С. Грушевский, первые пожалования самоуправления на немецком праве на территории Галичины не содержали подобных ограничений: в грамоте Болеслава—Юрия 1339 г., предоставлявшей такое самоуправление общине города Санока, среди жителей, на которых распространялось действие документа, были прямо указаны «Rutheni». В грамоте Казимира Великого 1356 г., предоставлявшей самоуправление немецко-польской городской общине Львова, отмечалось, что и другие «нации», живущие в городе (армяне, евреи, «сарацины», «русские»), могут получить самоуправление на магдебургском праве, если они этого пожелают . Таким образом, политика первых десятилетий XV в. была явным отступлением от ранее проводившегося курса. А. Янечек, как представляется, зашел слишком далеко, расценивая «антисхизматические» клаузулы прежде всего как «инструмент политики колонизации» . В дальнейшем исследователь, однако, фактически признал существование связи между подобной практикой и религиозной политикой правительства. Эта связь прослеживается в двух аспектах. Во-первых, как способствовавшая приходу колонистов с запада и, следовательно, увеличению количества католиков в стране . Это было сознательной политической целью, ради которой католические иерархи были готовы, например, уменьшить размер десятины, взимавшейся с колонистов в пользу Церкви . Такая цель четко формулировалась и в самих пожалованиях правителей. Например, в грамоте Витовта 1430 г. предоставление немецкого права Бельску прямо мотивировалось тем, что таким образом окажется возможным в этот город «созвать и призвать... людей римского обряда из чужих областей» (ritus romani homines... |
| Мы видели, что сближение Литвы и Польши было вызвано обшей заинтересованностью обеих в отражении немецкой угрозы. Но постоянные войны между Казимиром и сыновьями Гедимина, происходившие в 1349-1366 гг., показывают, что обшие антинемецкие интересы, столь сильные в эпоху Владислава Локетка, при Казимире отступили на второй план. Русские притязания Казимира сделали его опасным противником потомков Гедимина, которые уже захватили обширные территории, прежде принадлежавшие Киевской Руси. Русские князья, бояре, духовенство и большинство населения, без сомнения, явно предпочитали литовское правление польскому. Важная причина, объясняющая такое недоверие к Польше, состоит в том, что единая и усилившаяся польская монархия Казимира - как и Венгерское королевство Людовика Великого - проявляла в значительной степени тот же агрессивный дух крестовых походов, что и тевтонские рыцари, от которых поляки сами так страдали в прошлом. Для православных русских, как и для язычников литовцев, польское правление означало принятие католичества и, вместе с ним, польской культуры. В переписке Казимира с Римом наиболее важным пунктом было его стремление распространять латинское христианство; это стремление усиливалось желанием лишить рыцарей монополии в этой области, и оно получило активную поддержку папы. В 1340 году папа Бенедикт XII, с одной стороны, использовал свои дипломатические связи с Золотой Ордой, чтобы заставить хана Узбека признать законность польско-венгерского похода в Галицию для отмшения за смерть Болеслава-Юрия. С другой стороны, он благословил крестовый поход Казимира против «схизматического русского народа» (gens scismatica Ruthenorum), a после того, как поляки заняли Галицию, разрешил архиепископу Краковскому аннулировать обещания, данные Казимиром Детко и русским боярам. В 1343 году папа Климент VI уступил Казимиру значительную часть церковных доходов, чтобы способствовать его противоборству с «татарами, русскими и литовцами», которые были огулом названы «язычниками и неверными». |
| Умирая, Гедимин передал великокняжеский стол одному из младших сыновей - Явнуте, к-рого вскоре отстранили от власти его братья Ольгерд и Кейстут, ставшие соправителями Л. в. к. Ольгерд, правивший в Вильно, взял на себя прежде всего политику по отношению к рус. землям и Орде, а Кейстут, сидевший в Троках,- политику по отношению к ордену и Польше. Др. члены рода были наместниками братьев в тех землях, где они правили, и они могли перемещать их по своему усмотрению. Положение Л. в. к. в сер. XIV в. было сложным. Продолжалась с временными перерывами тяжелая борьба с орденом. В 1348 г. войско Л. в. к. потерпело крупное поражение в битве на р. Стреве. После смерти в 1340 г. последнего правителя Галицко-Волынской Руси Болеслава - Юрия Литва вступила в борьбу с Польским королевством за обладание Волынью, где власть оказалась в руках Димитрия (Любарта). Началась в кон. 40-х гг. XIV в. польско-литов. война, в которой польск. кор. Казимир выступал при поддержке Венгрии. По миру 1352 г. Димитрию (Любарту) при поддержке др. литов. князей удалось удержать за собой Волынь. По-видимому, используя вовлечение Л. в. к. в эту войну, московский кн. Симеон Иоаннович Гордый в 1352 г. «в силе тяжце и велице» выступил против Ольгерда, и по заключенному мирному договору был установлен московский протекторат над Смоленском и Брянском - главным центром Черниговской земли. На землях Волыни, оказавшихся под литов. властью, сохранялась определенная зависимость от Орды. В договоре литов. князей с кор. Казимиром 1352 г. указывалось: «Аже поидут та(та)рове на ляхы, тогды Руси неволя поити ис татары» (Грамоти XIV ст. 1974. 14. С. 30). Литовский вел. кн. Ольгерд. Гравюра А. Гваньини из кн. «Описание Европейской Сарматии». 1578 г. Литовский вел. кн. Ольгерд. Гравюра А. Гваньини из кн. «Описание Европейской Сарматии». 1578 г. Начиная с 1352 г. Ольгерд стал предпринимать усилия по созданию особой митрополии для правосл. населения своих владений. По его инициативе в 1352 г. Болгарский патриарх Феодосий II в Тырнове поставил митрополитом некоего Феодорита, но «не приаша его киане». |
| Ситуация 1348–1349 гг. связана с событиями 40-х гг. в западной части Восточной Европы. После смерти в 1340 г. галицко-волынского князя Болеслава-Юрия Тройденовича развернулась борьба за юго-западные русские земли между Литвой и Польшей. В 1340 г. войска хана Узбека, призванные галицкими боярами, отразили попытку польского короля Казимира III завладеть Галичиной. В Галицко-Волынской земле стал править брат Ольгерда Люборт Гедиминович 431 . В 1345 г. Ольгерд в союзе с братом Кейстутом захватил литовский великокняжеский стол; свергнутый великий князь Явнут Гедиминович бежал через Смоленск в Москву 432 . В 1346 г. Ольгерд с братьями разорил пограничные с Литвой новгородские волости; поводом, по словам великого князя литовского, послужило то, что новгородский посадник Остафий «лаял» его, назвал его «псом». Новгородцы посчитали Остафия виноватым в разорении их территории и убили на вече 433 . В начале 1348 г. литовцы потерпели поражение от крестоносцев на р. Стреве, а в начале следующего года Казимир III заключил с Ордой антилитовский союз; во второй половине 1349 г. польские войска начали наступление на Волынь и Подолию 434 . Таким образом, посольство Ольгерда в Орду было направлено в ситуации, когда Литве угрожала опасность как от Ордена, так и от Польши. Ранние летописи не содержат указания, против кого просил Ольгерд у хана «рать»; лишь в сводах второй половины XV в. появляется уточнение – «на князя великого на Семена» 435 . Поэтому в литературе высказывались предположения, что в действительности великий князь литовский хотел получить помощь против Польши 436 или Ордена 437 . Но в этих случаях проявленное Семеном беспокойство было бы неоправданным: занятость Ольгерда войной на Западе ничем Москве не угрожала. По-видимому, речь шла действительно о провоцировании татарского похода на Северо-Восточную Русь 438 . Но чтобы просить хана начать военные действия против собственного вассала, выполняющего свои вассальные обязательства (напомним, Семен только что вернулся из Орды «с пожалованием», т.е. явно пользовался благосклонностью Джанибека), нужны были веские основания. Не исключено, что таковыми могли быть какие-то контакты Семена с Орденом или с Казимиром III, которые литовская сторона представила хану как действия, враждебные Орде. Реальные же опасения Ольгерда были, скорее всего, связаны с пребыванием в Москве Явнута, чьи претензии на возвращение к власти в Литве, вероятно, поддерживались Семеном 439 . |
|
|
