| Эней Софист (конец V в.) Софист Эней был учеником философа и ритора Гиерокла (умершего в 485 г.). Он преподавал в сирийском городе Газе, который славился в то время своими школами и соперничал с Антиохией. Учитель Энея, Гиерокл, был язычником, сам Эней – христианином: ему приписывают диалог «О бессмертии души», в котором христианин Эвкситей опровергает доводы ряда греческих философов, приводимые его противником, язычником Феофрастом. Кроме этого диалога от Энея дошли двадцать пять писем к друзьям и знакомым, свидетельствующие о том, насколько прочно держалась классическая традиция в риторических школах и в литературном языке даже простых личных писем на разные темы. ПИСЬМА 239 Лаэрт в старости уже не хотел царствовать и управлять людьми, а предпочел стать садовником и заботиться о деревьях 240 . Ты, мне кажется, подражаешь ему: ведь ты, покинув город и своих близких, уже столько времени сидишь в деревне и беседуешь с растениями. А следовало бы тебе вспомнить не о Лаэрте, а о Сократе и о его поучительных словах, в которых он изящно и убедительно высказывает философскую мысль, что поля и деревья ничему научить не могут, – не то, что люди в городе. Поверь же ему, проникнись презрением к полям, которые не приносят земледельцам плодов мудрости; вспомни о своих привычных занятиях, в которых можно и самому кое–чему умному научиться, и других научить, а самое главное, порадовать своих друзей. Пусть пропадут пропадом те, кто причинил такой ущерб вашему делу! Сколь это меня огорчило, я – клянусь богами – даже сказать не могу! Однако потом, к счастью, мне пришла на ум некая утешительная мысль, которой мне кажется уместным поделиться с вами; я подумал, что ваша беда вовсе не лишена некоторой пользы: теперь вы убедитесь в том, что ни золото, ни серебро, ни роскошные одежды – словом, все то, чего добивается толпа, – имущество непрочное и ненадежное, да, по правде говоря, вовсе и не принадлежит тому, кто им владеет, раз его может похитить каждый, кому захочется. А вот знания и мудрость – то, над чем люди неразумные издеваются, – это добро прочное, надежное и неотъемлемое. О нем и старайтесь заботиться больше всего, и для охраны его не понадобятся вам ни стены, ни оружие, ни сторожевые отряды. |
| 9 . Вот, говорят, в христианское время погибает Рим. Может быть, Рим и не погибает, может быть, Рим только получил удар бичом, а не погиб, может быть, он только наказан, а не уничтожен. Пожалуй, Рим не погибает, если не погибнут римляне. Ибо они не погибнут, если восхвалят Бога, погибнут, если будут богохульствовать. Ведь что такое Рим, как не римляне? Не о камне и дереве речь, не о высоких зданиях и обширнейших стенах. Всё это создано с тем, чтобы когда-нибудь обрушиться. Когда человек строил, он клал камень на камень, а когда человек разрушал, он сбрасывал камень с камня. Человек создал, человек и разрушил. Оскорбляем ли мы Рим тем, что говорим: «Рим рушится»? Рим нет, так, может быть, его создателя? Оскорбляем ли мы основателя Рима, когда говорим: рушится Рим, основанный Ромулом? Падёт и мир, созданный Богом. Но и созданное человеком обрушится только тогда, когда захочет Бог, и созданное Богом обрушится только тогда, когда захочет Бог . Если творение человека не падает без воли Божией, как может пасть творение Божие по воле человека? Однако Бог сотворил для тебя мир, предуставленный к падению, и тебя потому создал смертным. Сам человек, краса града, сам человек, обитатель, правитель, кормчий града, пришёл в мир с тем, чтобы уйти, родился с тем, чтобы умереть, явился, чтобы прейти. Небо и земля прейдут 39 , – что ж за диво, если наступит когда-то конец городу? И может быть, ещё не сейчас городу конец, однако когда-то наступит конец городу. Но почему Рим гибнет, когда совершается христианское богослужение? А почему при совершении языческих жертвоприношений сгорела родительница его Троя? Боги, в которых полагали свою надежду римляне, римские боги вообще, на которых полагались язычники-римляне, переселились для основания Рима из подожжённой Трои. Римские боги поначалу были троянскими богами. Троя загорелась. Эней унёс богов, бежавших из Трои, точнее сказать, убегая, он унёс с собой бесчувственных богов: бегущий мог их нести, а сами они бежать не могли. С этими же богами он прибыл в Италию, и с ложными богами Рим основал. Долго будет рассказывать, что там было дальше, я только вкратце скажу, о чём сообщают их книги. Всем известный римский писатель говорит так: «Город Рим, насколько мне известно, основали и вначале населяли троянцы, которые, бежав под водительством Энея из своей страны, скитались с места на место» 40 . Итак, они несли с собой богов, основали в Лации Рим, поставили там для почитания богов, которые почитались в Трое. Римский поэт изображает гнев Юноны на Энея и бежавших троянцев, и говорит от её лица: |
| 437 «Если он, не колебаяс, открыл то, что он думал, то можете ли вы сомневаться насчет того, что он сделал?» Тезис (Цицерона) «Клодий поехал убить Милона» доказывается тем, что он раньше сам говорил, что вскоре убьет его. Из этого следует, что он именно за этим и выехал из Рима. 438 Довод от противоречащего. Именно этот довод в большей степени соответствует современному доказательству от противного, чем то, что названо этим именем (довод 3.7). 439 «Он, следовательно, не только освободившись от таких опасностей, но и облеченный высшим званием, захотел убить тебя дома». Тезис (Цицерона) «Дейотар не хотел убить Цезаря» доказывается тем, что если бы хотел, то это вступило бы в противоречие с его счастливым освобождением от опасностей и с только что пожалованным ему царским титулом (Малой Армении). Дейотар, сражавшийся на стороне Помпея против Цезаря, но впоследствии помилованный Цезарем, был в 45 г. обвинен своим внуком в заговоре против Цезаря. 440 Рутулы мнят, что, тевкров изгнав, уж не встретят преграды//И Гесперийскую всю повергнув землю под иго... Тезис (Энея) «Царь Эвандр должен стать союзником троянцев» доказывается ссылкой на то, что произойдет, если рутулы победят, то есть на захват последними всей Италии. 441 Низких духом обличает трусость. Тезис (Дидоны) «Эней – сын богини» доказывается ссылкой на его храбрые поступки. 442 Если могла ты спасти от рук Ахейцев Энея,//Воздух пустой и туман под мечи вместо сына подставить... Тезис (Юноны) «Я имею право помогать италийцам» доказывается тем, что оппонент (Венера) помогает троянцам. 443 «Искусственные» – «artis expertes». Очевидная ошибка: α= τεχνος – это как раз безыскусственный, простой, грубый. 445 Общее замечание к главе 31. Глава приписана позднее. Ее место – между 26 и 27-й главами. Вся она восходит к аристотелевским «Категориям» (гл. 10,11), «Метафизике» (V, 10; X, 3–6), а также отдельным упоминаниям в «Топике» (через Цицерона). Соответственно я придерживаюсь терминологии, принятой в переводах Э. Л. Радлова и А. В. Кубицкого (Аристотель. Сочинения: В 4-х т. – Тома 1 и 2. – М.: Мысль, 1976 и 1978). Был еще утраченный аристотелевский трактат «Перечень противоположностей», на который ссылается и сам Аристотель в «Метафизике» (напр., Arist., Met.: 1004b2), и комментаторы. По всей этой главе используются почти дословные цитаты из Аристотеля и его терминология в латинском варианте. Очевидная заслуга Викторина! |
| Полагаю, что он не понадеялся, чтобы малое их число, при котором он в сравнительно худших условиях жил лучше, было достаточным для поддержания его величия. Но уже и при самих царях, за исключением Пумы Помпилия, о котором я говорил выше, до какой степени достигло зло враждебного разногласия, если довело до убийства брата Ромула? Глава XIII. На основании какого права и на каких условиях римляне с Юпитером в свое благоволение Каким же образом ни Юнона, принявшая впоследствии вместе с Юпитером под свое покровительство Римлян, вселенной хозяев, тоги носящий народ , ни даже Венера, родная потомству Энея, не были в состоянии помочь римлянам получить жен честным и мирным путем, и они оказались в таком затруднительном положении, что похитили их коварным образом и вслед за тем вынуждены были сражаться с тестями; так что несчастные женщины, не успевшие еще привязаться к мужьям, совершившим над ними насилие, получили от них в качестве брачного дара кровь родителей? Но римляне-де в этом столкновении победили своих соседей. А скольких и каких ран и смертей стоили той и другой стороне подобные победы родных над родными и соседей над соседями? Из-за одного только тестя, Цезаря, и одного зятя, Помпея, когда дочери Цезаря и жены Помпея уже не было в живых, с какою глубокой и справедливой скорбью восклицает Лукан: Мы пишем о войнах, что были печальней гражданских, Когда на полях эмафийских злодейство не знало границ. Да, римляне победили, чтобы с обагренными кровью тестей руками обрести жалкие объятия их дочерей! И последние не смели оплакивать убитых отцов, чтобы не оскорбить победителей-супругов. Даже когда те сражались, они не знали, кому из них желать победы. Такими браками наградила римлян не Венера, а Беллона; или, может быть, Алекто, известная адская фурия, в то время, когда Юнона уже покровительствовала им, имела большую возможность им вредить, чем тогда, когда Юнона возбуждала ее против Энея своими просьбами? Плен Андромахи был счастливее, чем эти римские браки: после объятий ее, хотя и рабских, Пирр не убил никого из троянцев. Римляне же предавали в сражениях смерти отцов после того, как заключили уже в свои объятия на брачном ложе их дочерей. Та, подпав под власть победителя, могла оплакивать уже умерших родных и не бояться за живых; а эти, связанные узами сожительства со сражающимися, боялись смерти своих отцов, когда мужья выступали в поход, оплакивали ее, когда они возвращались, и не могли свободно выражать ни опасений своих, ни скорби. Им приходилось или по чувству родственной любви сокрушаться о гибели сограждан, родственников, братьев, отцов, или, подавив в себе жалость, радоваться победам мужей. |
| 568 ...флигель с маленьким внутренним двориком... – Diaeta – отдельное помещение в несколько комнат со своим маленьким внутренним двориком. 569 ...живопись, изображающая ветвистые деревья и птиц на ветвях... – Такие же фрески на вилле императрицы Ливии у Prima Porta. 570 ...маленький ключ, вода которого... падает через множество трубочек в чаши. – Вода из «маленького ключа» была проведена через маленькое отверстие в полу в чашу, над ним помещенную; в чашу было вделано несколько трубочек, через которые вода и лилась тонкими струйками. 571 В углу портика... очень большая комната; ... она залита солнцем и рядом с ней гипокауст... Потом... раздевальня, дальше комнатка с прохладным бассейном... К этой комнатке примыкает средняя, где солнце всегда готово приветить тебя; в кальдарии его еще больше... Над раздевальней площадка... – См. 252 , 253 . – «Средняя» комнатка (§ 26) – вероятно тепидарий. Ванны были поставлены ниже пола, так что в них надо было спускаться по ступенькам, как в бассейн Стабиевых бань в Помпеях. Площадка для упражнений находилась выше на холме. Вилла Плиния расположена была на разных уровнях. 573 ...колонки Каристского мрамора... – Карист – город на острове Эвбее (у восточных берегов Греции); неподалеку от него находились ломки прекрасного зеленоватого мрамора (циполлино). 574 Посуду с кушаниями тяжелыми ставят по ее краям; легкая плавает кругом... – Ср. Варрон. Сельск. хоз. 3,5,10–17 описание его знаменитого птичника: перед скамьей для гостей есть колонна (деревянная), внутри которой находится ось; на нее надето колесо, к которому вместо обода прилажена изогнутая доска с высокими краями; она шириной в 21/5 фуга, а глубиной в ладонь. Сюда ставят кушания и напитки: раб поворачивает колесо таким образом, что все можно одновременно предложить всем гостям. 575 ...в скольких стихах Гомер, в скольких Вергилий описывают оружие – один Энея, а другой Ахилла...– Описание оружия Энея в «Энеиде» Вергилия (VIII 620), Ахилла в «Илиаде» (XVI II, 478). 578 ...предпочитаю мое этрусское поместье виллам под Тускулом, Тибуром и Пренесте. – Земельные владения Плиния: Лаврентинум, имения в долине р. По и в Этрурии. Называя Тускул, Тибур и Пренесте, т. е. излюбленные города, где римская знать имела свои виллы, Плиний только хочет сказать, что всем этим фешенебельным местам он предпочитает глушь и тишину своего этрусского имения. |
| С ужаса, как недалёко от смерти он был. Ахиллес же Пламенный, крикнувши страшно и выхватив меч изощренный, 285 Бросился; но сопротивник рукой подхватил уже камень, Страшное дело, какого не подняли б два человека, Ныне живущих, а он и один им размахивал быстро. Тут Ахиллеса напавшего – камнем Эней поразил бы В шлем или в щит, но они от него отразили бы гибель; 290 Сын же Пелеев мечом у Энея исторгнул бы душу, Если б того не узрел Посейдон, потрясающий землю. Быстро к бессмертным богам устремил он крылатое слово: “Боги! печаль у меня о возвышенном духом Энее! Скоро герой, Ахиллесом сраженный, сойдет к Аидесу, 295 Ложных советов послушав царя Аполлона, который Сам, безрассудный, его не избавит от гибели грозной. Но за что же теперь, неповинный, он бедствовать будет? Казнь понесет за вины чужие? Приятные жертвы Часто приносит богам он, на небе великом живущим. 300 Боги, решимся, и сами его из-под смерти исторгнем. Может, и Зевс раздражится, когда Ахиллес у Энея Жизнь пресечет: предназначено роком – Энею спастися, Чтобы бесчадный, пресекшийся род не погибнул Дардана, Смертного, Зевсу любезного более всех человеков, 305 Коих от крови его породили смертные жены, Род бо Приама владыки давно ненавидит Кронион. Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно , Он, и сыны от сынов, имущие поздно родиться”. Быстро ему отвечала богиня верховная Гера: 310 “Землю колеблющий, собственным разумом сам размышляй ты, Должно ль избавить тебе, иль оставить троянца Энея Пасть под рукой Ахиллеса великого как он ни славен Мы, Посейдаон, богини и я и Паллада Афина, Тысячу крат перед всеми бессмертными клятвой клялися 315 Трои сынов никогда не спасать от грозящей напасти, Даже когда Илион пожирающим пламенем бурным Весь запылает, зажженный светочьми храбрых данаев”. Геры услышавши речь Посейдаон земли колебатель, Встал, устремился сквозь шумную битву и трескот оружий 320 К месту, где храбрый Эней и герой Ахиллес подвизались Быстро как бог, разлил он ужасную тьму пред очами Сына Пелеева, ясень пелийский сияющий медью, |
| Бога Пеан врачевством, утоляющим боли, осыпав, Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни. Дерзкий, неистовый! он не страшась совершал злодеянья: Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих! 405 Но на тебя Диомеда воздвигла Паллада Афина. Муж безрассудный! не ведает сын дерзновенный Тидеев: Кто на богов ополчается, тот не живет долголетен; Дети отцом его, на колени садяся, не кличут В дом свой пришедшего с подвигов мужеубийственной брани. 410 Пусть же теперь сей Тидид, невзирая на гордую силу, Мыслит, да с ним кто иной, и сильнейший тебя, не сразится; И Адрастова дочь, добродушная Эгиалея , Некогда воплем полночным от сна не разбудит домашних, С грусти по юном супруге, храбрейшем герое ахейском, 415 Верная сердцем супруга Тидида, смирителя коней”. Так говоря, на руке ей бессмертную кровь отирала: Тяжкая боль унялась, и незапно рука исцелела. Тою порою, зревшие всё, и Афина и Гера Речью язвительной гнев возбуждали Крониона Зевса; 420 Первая речь начала светлоокая дева Афина: “Зевс, наш отец, не прогневаю ль словом тебя я, могучий? Верно, ахеянку новую ныне Киприда склоняла Ввериться Трои сынам, беспредельно богине любезным? И, быть может, ахеянку в пышной одежде лаская, 425 Пряжкой златою себе поколола нежную руку?” Так изрекла; улыбнулся отец и бессмертных и смертных И, призвав пред лицо, провещал ко златой Афродите: “Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани. Ты занимайся делами приятными сладостных браков; 430 Те же бурный Арей и Паллада Афина устроят”. Так взаимно бессмертные между собою вещали. Тою порой на Энея напал Диомед нестрашимый: Зная, что сына Анхизова сам Аполлон покрывает, Он не страшился ни мощного бога; горел непрестанно 435 Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить. Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая; Трижды блистательный щит Аполлон отражал у Тидида; Но, лишь в четвертый раз налетел он, ужасный, как демон, Голосом грозным к нему провещал Аполлон дальновержец: 440 “Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами, |
| — В последнее время вы все чаще обращаетесь к творчеству Вергилия. Это понятно, ведь, как писал М. Гаспаров в предисловии к однотомнику Вергилия (М., «Художественная литература», 1979, с. 5), «последние пятьдесят лет в Европе были подлинным вергилианским возрождением, и волны его начинают докатываться и до нас. Это отрадно: поэзия Вергилия — это поэзия, открытая в будущее, и всякой культуре, которая не боится будущего, она близка». Что, по-вашему, качественно изменилось в читательском отношении к Вергилию за. последние годы? Чему в образе мира, явленном Вергилием, отзывается ваше мироощущение? — Во-первых, Вергилия перестали мерить гомеровской меркой. В прошлом веке «Энеиду» укоряли за то, что у Энея нет цельности, какая есть у героев Гомера. Мы ценим римского поэта именно за то, что он показал со всей силой героя, уже не тождественного своей судьбе, своему месту в истории, соотносящего себя с этим местом через усилие и страдание. Для Ахилла вопросов нет, он таков и другим быть не может; для Энея все — вопрос. Вергилий с непревзойденной силой противопоставил эпическому человеку человека исторического. Во-вторых, поэзия Вергилия открыта бедственности, катастрофичности исторического процесса — достаточно вспомнить картину гибели Трои. Кто-кто, а Вергилий от реальности истории не прятался. И все же эта сверхчувствительная поэзия, поэзия боли, живет надеждой и разрешает боль в эстетическом порядке, в гармонии, в сложном равновесии. В-третьих, как не полюбить Вергилия за одно то, что надежду он отдает не победителям, а побежденным; за то, что рисуемая им любовь, несчастная любовь,— это любовь изгнанницы, которую, как она сама говорит, «опыт бед учит помогать несчастным», к такому же изгнаннику; иначе говоря — за его деликатность?.. — В статье «Две тысячи лет с Вергилием» («Иностранная литература», 1982, 8) вы отметили, что его поэтическим наследником, «сыном» в культуре ощущал себя Шарль Пеги. На чем основано это сопоставление? — Я не умею сказать об этом иначе, чем сказал в статье: Вергилия и Шарля Пеги роднит уверенность в том, что честь и надежда важнее счастья и что очень важные вещи — «форум, и гражданство, и боги домашнего очага, и сам этот очаг, отнюдь не метафорический, и пламя очага, символ той верности и той надежды, ради которых стоит мучиться и стоит умереть»; прошу прощения за цитату из самого себя. |
| Сцены из Ветхого Завета. Миниатюра из Кведлинбургской Италы. 1-я пол. V в. (Berolin. SB. Teol. lat. Fol. 2) После захвата И. готами скриптории на ее территории продолжали работать. На рубеже V и VI вв. был создан еще один иллюстрированный кодекс с текстами Вергилия - Римский Вергилий (Vat. lat. 3867). Довольно примитивный характер миниатюр и грамматические ошибки в тексте дают нек-рые основания для гипотезы о провинциальном происхождении манускрипта. В нем сохранилось 19 из 42 миниатюр, в стиле к-рых по сравнению с более ранними произведениями очевидно упрощение художественного языка, выразившееся в схематизации фигур, плоскостной трактовке пространства, чрезмерной яркости колорита. Пир Дидоны и Энея. Миниатюра из Римского Вергилия. Ок. 500 г. (Vat. lat. 3867. Fol. 100v) Пир Дидоны и Энея. Миниатюра из Римского Вергилия. Ок. 500 г. (Vat. lat. 3867. Fol. 100v) В кон. VI в. в Риме, при папе Григории I Великом, было написано «Евангелие св. Августина» (Cantabr. Corp. Christ. 286), увезенное в 597 г. в Кентербери св. Августином, архиеп. Кентерберийским. Изначально в рукописи было 4 образа евангелистов (сохр. лист с изображением ап. Луки - Fol. 129v) и 6 полностраничных миниатюр, разделенных на 12 компартиментов со сценами евангельского цикла (сохр. 1 лист - Fol. 125). Миниатюры этой рукописи послужили образцами для мн. англ. миниатюристов и оказали определяющее воздействие на стиль и иконографию рукописей «школы Кентербери». В 554 г. Кассиодор, рим. политик и писатель, служивший готскому кор. Теодориху, создал в своем имении в Калабрии мон-рь Виварий - культурный и образовательный центр с большим скрипторием и библиотекой. Среди греч. и лат. текстов, переписанных в Виварии, были как книги ВЗ и НЗ, так и сочинения античных и раннехрист. авторов. Часть рукописей после разрушения Вивария попала в Рим, а потом была привезена Бенедиктом Бископом в Нортумбрию, где их неоднократно копировали. Так, напр., Амиатинский кодекс (Laurent. Amiat. I, до 716 г.) является копией Кодекса Grandior (не сохр.) - Библии, написанной в скриптории Вивария. |
| Загадочность ее – не во внешней ткани событий – его жизнь необычайно бедна событиями, – а в трудности усмотреть личные родники этой объективной, национальной поэзии. Вергилий неотделим от Рима, и поэтический труд его – от политического дела Августа. Слишком легко отмахнуться от этой загадки модным словом: «социальный заказ». По заказу Поллиона поэт воспевает аркадскую любовь, по заказу Мецената – италийское земледелие; по заказу Августа – благочестие и подвиг Энея. Земледелие, благочестие и подвиги легионов были равно необходимы для воздвигаемого здания Империи. Но неужели Вергилий только искусный работник, только римский Брюсов, как вола погоняющий мечту? Есть болезненная двойственность в самой его личной судьбе, которая, может быть, объясняет судьбу его музы. Крестьянский сын из окрестностей Мантуи, неуклюжий, робкий провинциал, он навсегда сохранил любовь к земле, и Меценат не ошибся, поручая ему воспевать труды и дни земледельца. С итальянской землей, с италийскими богами навеки связано величие Рима. На крестьянском патриотизме Август-реставратор строит духовный идеал своей Империи. Но странно: этот плебей не выносит воздуха северной Италии. Слабый здоровьем, он стремится на юг – «Calasbri rapuere» – в Кампанию, Сицилию, священную землю Великой Греции. Едва ли одно насилие Августовских ветеранов согнало его с берегов Минчио. Его тянула на юг тоска по Греции Феокрита, по блаженной, небывалой стране любви и песен. Томление по Греции было романтической раной в груди у ломбардского мужика. Ей он приносит последнюю жертву – своей жизнью, когда, больной, едет в заветную страну, чтобы сгореть под палящим солнцем Мегары. – Ей и Трое, ибо путешествие на Троянские берега было его последней целью. Но что для него руины Трои, как не романтический призрак Востока, встающий – и для него, и для нас – за тенью Эллады? Так романтик Вергилий открывается в победоносном классике. И, однако, его вечная жизнь связана именно с этой победой классика. Вергилий принес свои мечты на алтарь национальных богов. Он убил в себе жалость к грекам – врагам Энея. Он прощает Августу захват отцовской земли, как прощает ему Италия похищение свободы. Вместе со своим народом, он видит в Цезаре и Августе богов, даровавших, после стольких бедствий гражданской войны, мир и славу. Гений Рима оживает в его душе, и он посвящает свою жизнь, без остатка, служению римской идее. То, что не удалось его взысканным музами современникам, Овидию, Горацию: преодоление эпикурейства, беспечной эротики, безответственного скептицизма, то совершил в себе крестьянский поэт, по иному, чем Гораций, связанный с родной землей. Вот почему он мог стать воспитателем не только последних сыновей Рима, но и нового Израиля, поделившего Римскую землю. |
|
|
