| Глава 23 Зач. 110. Иисус Христос на суде у Пилата. Читается во вторник сырной недели. Св. еванг. Лука повествует о суде над Господом у Пилата, Его распятии, смерти и погребении согласно с повествованиями об этом свв. Матфея ( Мф.27 ) и Марка ( Мк.15 ); разница состоит лишь в том, что он вносит некоторые свои подробности, а их подробности опускает. В том обстоятельстве, что в суде над Господом участвовали не только иудеи, но и язычники, св. Златоуст видит указание на то, что оправдание, приобретенное Господом чрез Его осуждение, принадлежит как иудеям, так и язычникам. Лк.23:1 . И востáвше всé мнóжество их, ведóша егó к пилáту. (И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату,) Ведоша (повели) Его, – Иисуса Христа, к Пилату. С тех пор как иудеи подпали под власть римского царя, у Синедриона (о Синедрионе чит. в объясн. 2 ст. 22 гл.) было отнято право наказывать преступников смертию, без утверждения Римского правителя ( Ин.18:31 ). Когда судили Иисуса Христа, тогда у иудеев правителем!) был Понтий, по прозванию, Пилат. Он получил правление (прокураторство), иначе, игемонство от Римского императора Тиверия в 26 г. до Р. Хр. Прокураторы жили в Кесарии ( Деян.23:23 ), но на праздник Пасхи переселялись в Иерусалим, по случаю большого собрания народа. У еванг. Матфея тут повествуется о погибели Иуды предателя, но св. Лука, как и Марк, это опускают. По Евангелию Иоанна ( Ин.18 ), члены Синедриона, приведшие Иисуса Христа к Пилату с тем, чтобы он утвердил смертный их приговор Господу, не вошли в преторию, потому что боялись оскверниться, а им надлежало по вечеру заколоть и есть пасху, – пасхального агнца. Пилат вышел к ним вон и сказал: " В чем вы обвиняете человека сего?» Они отвечали ему: Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе.» Члены Синедриона, по всей вероятности, думали, что они делают великую честь Пилату своим появлением у претории, и что достаточно их одного слова, чтобы он исполнил их желание. Но Пилат, еще не слыша обвинения и не видя улик на Обвиняемого, сказал им: возьмите Его вы и судите по вашему закону. Но иудеи, т. е. судьи, сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого. Тогда Пилат приступил к суду. |
| Далее в некоторых греческих рукописях следует вторая вставка: (1) в земле Асийской, в местности, именуемой Гефирой, и побьёт [их] и будет побит. И, обернувшись, царь соберёт народ [из разных племен] и нанесёт Измаилу раны великие в краях Меандра. И опять завяжет с ними бой в Хартокеране и сокрушит их там; и другие четыре битвы даст им, опустошая и истребляя их. (2) И придёт в место, именуемое Кесарией, и станет над мощами святых, и скажет: куда мне поглядеть, Господи Иисусе Христе, согрешив против неба? Беззакония мои превысили главу мою; заповедей Твоих не соблюдал. (3) Тогда восстанет и прогонит их (Измаильтян) из их жилищ, (4) и поднимет меч свой, и опустошит Ефрив, отечество их, и возьмёт в плен жён и детей их. (5) А к живущим в Земле обетованной снизойдут сыны царские (ангелы?) с оружием и возьмут их от земли. (6) И нападет на них (Измаильтян) страх отовсюду. И жёны их, и дети, и кормящие младенцев, и все племена их, бывшие на земле, предадутся в руке Римского царя оружию и плену, погибели и смерти. (7) И будет иго Римского царя над ними в семьдесят семь раз сильнее, нежели [то] иго, [которое] они налагали [на Римлян]. (8) И окажутся в великой нужде, голоде, жажде и скорби. И попадут в рабство как сами, так и жёны и дети их, и порабощены будут порабощенными ими, и будет путь их горше и печальнее в сто крат. (9) Умиротворится земля, опустошенная ими, и возвратится каждый в землю свою, в наследие отцов своих: [в] Армению, Киликию, Исаврию, Африку, Элладу и Сицилию. Все, освобожденные из плена, возвратятся в отечество свое. (10) Наполнят люди землю опустевшую и размножатся как саранча египетская. (11) Аравия же опустошена будет огнём, [так же и] Египет сожжён будет, а Поморье останется в мире. (12) И падёт вся ярость царя Римского на отрекшихся от Господа нашего Иисуса Христа. (13) И умиротворится земля, и будет великая тишина на земле, какой ещё не было и не будет, потому что [уже] настали последние [дни] . (14) Пред кончиной века будет веселие на земле, и возвеселятся люди в мире, и обустроят города, и освободят святилища от всех бед, и отдохнут люди во время то от всех скорбей своих. (15) Это будет тот мир, о котором пророчествовал божественный апостол, так говоря: когда будут говорить: мир и безопасность, тогда внезапно постигнет их пагуба (1 Фес 5:3). (16) Также и Господь говорит в Евангелии: и как было во дни Ноя: ели, пили, женились, выходили замуж, так будет и в последний день (Лк 17:27-30). (17) Ибо при том мире сядут люди на земле с радостью великой и веселием, будут есть и пить, жениться и выходить замуж, ликуя и веселясь, и строя дома, потому что не будет в сердце их тьмы и печали. |
| Деян.26:27. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь. Решительным и неожиданным оборотом речи Апостол вдруг обращается непосредственно к совести Агриппы и, как опытный «ловец человеков», едва не уловляет его, так что царь только легкомысленной остротой избегает этого уловления, но почти тотчас же закрывает собрание, из чего можно ясно понять, что нечто зашевелилось в его совести. «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам?» неожиданно спросил Павел и тут же сам ответил на этот вопрос за смущенного царя: «Знаю, что веришь». Воспитанный при дворе римского императора, Агриппа конечно оставался в душе иудеем. Окончание постройки при нем иерусалимского храма, начатой его прадедом до какой-то степени свидетельствует, что в самой глубине души его было скрыто чувство иудейской религиозности. Проницательный взор Апостола усмотрел это и так сильно разбудил это чувство, что царь смутился, особенно при той обстановке, в которой он находился - в присутствии римского правителя области, который смотрел на него несомненно, как на римского воспитанника, чуждого «иудейских суеверий». Деян.26:28. Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. Возбужденное чувство иудея насильно подавляется ложным страхом и стыдом перед образованными римлянами, переходит в лицемерие и разражается легкомысленной светской остротой: «ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином». Деян.26:29. Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз. На эту остроту святой Павел с задушевностью и трогательностью отвечал: «молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме сих уз». Узы были похвалой Павла (Еф. 3:1); (Еф. 4:1); (Флм. 1:1), но, конечно, он не мог желать, чтобы все христиане были всегда в узах. Своим задушевным ответом Павел вновь разбудил совесть Агриппы, и тот, не будучи в состоянии более слушать его, поспешил закрыть собрание. |
| Если на это возразят, что эти общины были церковными общинами, а следовательно, учение об их устройстве и организации было учением о Церкви в его канонической области, а не учением о человеческом обществе вообще, – то в этом возражении заключается ответ на вопрос о социальном учении христианства в первый и последующие века. Учение о Церкви и есть социальное учение христианства. Церковь есть богочеловеческий, а следовательно, и общественный организм. Единственное учение об обществе, которое может и должно иметь христианство , есть учение о Церкви. Христианский социальный идеал есть идеал церковный. Этим жило христианство первых трех веков, не имея нужды заимствовать существовавших в то время социальных форм римского государства, ни каких бы то ни было социальных идеалов того времени, вроде «Республики» Платона. Христианство тогда делало то, что было забыто впоследствии, что еще до настоящего времени забыто: оно творило свою социальную жизнь на основе своего идеала и творило ее не вне себя, а внутри. Внутри старого, но еще полного жизни, блеска и славы греко-римского мира возникал другой мир, такой странный и такой ему чуждый. Борьба христианства и Pax romana («Римского мира» (лат.), здесь – Римской империи. – Ред.) не была только противоборством двух культур – античной и той новой, которую несло христианство, а было противоборством двух миров – природно-эмпирического и благодатного, Церкви и мира. Начиная с IV века уже почти что были забыты самые трагические слова, которые когда-либо были сказаны на земле и которые так до боли ясно поняло христианство первых веков: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч. Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее» ( Мф 10: 34–35 ). Человек не мог долго вынести этого предельного, до ужаса доходящего трагизма, когда живой человеческий организм рассекает меч, когда он отсекает все самое дорогое, самое любимое – семью, общество, государство. «Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется. Две мелющих в жерновах: одна берется, а другая оставляется» ( Мф 24: 40–41 ). В Византии на эти слова ответили, что государство есть Церковь , а на Западе – что Церковь есть государство. Но и там и здесь пришли к одному: к смешению государства и Церкви, эмпирического природного порядка и благодатного. Самое страшное в том, что это было смешением истины и лжи. Поистине |
| Затем Он сказал им другую притчу о виноградарях, которым был сдан виноградник и которые присланных к ним за плодами рабов хозяина одних прибили и отпустили с бесчестием, а других убили, и даже сына хозяина, выведи вон из виноградника, убили, чтобы завладеть его наследством. «Что же, спросил Христос, сделает хозяин виноградника? Виноградарей предаст смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои». Затем Он применил притчу к иудеям и сказал им: «так и от вас отнимется царство Божие, и дано будет народу, приносящему плоды его» 133 . Третью притчу Господь сказал иудеям о брачном пире, который был сделан царем для сына своего. Званные не хотели прийти на пир и оказались недостойными; а пир наполнился собранными на дорогах и допущенными на пир в брачном одеянии. Слыша все эти притчи Его, первосвященники и фарисеи понимали, что Он об них говорит, и схватили бы Его, если бы не боялись народа. Им было очевидно, что тот, кто славно вошел в Иерусалим, как Мессия, для них грозный судия, извергающий их из царства Божия, как не исполнивших воли Божией, не принесших должных плодов и недостойных брачного пира. Это содержание притчей было дополнено беседою Господа по вопросам, которые были предложены Ему иродианами, саддукеями и фарисеями. Иродиане, приверженцы династии Ирода и потому в Галилее сторонники Ирода Антипы, а в Иудее недовольные римской властью, вследствие устранения римлянами династии Ирода, вместе с учениками фарисеев, для которых эта власть была ненавистна и которые надеялись освободиться от нее с помощью Мессии, спросили Его, позволительно ли давать подать кесарю, или нет. Фарисеи, которыми были подосланы их ученики и иродиане, надеялись, что Он в Своем ответе должен высказаться или сторонником, или противником римской власти. Но Господь ответил им, что кесарю нужно отдавать назад монеты с его изображением, от него полученные, а Богу – Божие. Истинный Мессия не может быть ни сторонником, ни противником римской власти, духовное царство лежит вне той области, в которой возникают вопросы о внешней власти, в духовном царстве Божием нет места национальным чаяниям иудеев. |
| Зная характер Пилата и суровое отношение римской власти к мятежникам всякого рода, в успехе можно было не сомневаться. Такова была ловушка, в которую фарисеи надеялись завлечь Спасителя, предлагая ему коварный и опасный вопрос. Если ученики Господа поняли всю опасность вопроса, то, несомненно, с замиранием сердца ожидали они ответа Своего Учителя. Что скажет Он? Как выйдет из трудного положения? В наступившей напряженной тишине все взоры были устремлены на Него. Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? Принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. Фарисеи едва ли носили с собой ненавистную римскую монету с ее языческими символами. Но недалеко было сходить во двор язычников, примыкавший к наружной стене храма, и взять там от менял эту ходячую римскую монету. Пока народ стоял вокруг в удивлении и ожидании, они принесли и подали Ему динарий. На одной стороне монеты были вычеканены гордые и красивые черты императора Тиверия со злобным презрением на устах; на оборотной стороне виднелась надпись: Pontifex maximus. Чье это изображение и надпись? Они сказали ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. Просто, ясно, понятно решил Спаситель хитроумный вопрос. Это был поистине Божественный ответ. В его необычайно простой форме заключалась в то же время глубокая мудрость и содержание. Дан был основной христианский принцип, уясняющий целую большую область чрезвычайно сложных, запутанных отношений гражданской жизни. Ответ этот не только не заключал в себе ничего незакономерного, что давало бы возможность основать на нем хоть какое-нибудь обвинение перед судом римской власти, не только не ронял авторитета Спасителя в глазах иудейской толпы, но можно думать, что Он удовлетворил всех окружающих, несмотря на разницу их убеждений и взглядов. Иродиане могли оставаться спокойными, понимая этот ответ в смысле простого указания на необходимость исполнять гражданские повинности, декретированные римской властью, что вполне соответствовало их взглядам. |
| «И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! но это сокрыто ныне от глаз твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отвсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне, за то, что ты не узнал времени посещения твоего» ( Лк.19:41-44 ; см. также Лк.13:34-35 ; Мф.23:37-39 ; Инж., Лк.19:41-44; 13:34-35 ; Мф.23:37-39 ). Пророческие слова Иисуса исполнились менее, чем через сорок лет. В 70 г. н.э. римский генерал Тит завоевал и разрушил Иерусалим, сжег и сравнял с землей храм. Итак, теперь оба, Иисус и Мухаммед, к концу жизни вернулись в города, которые впоследствии станут духовными центрами для их последователей. Мухаммед вернулся как завоеватель. Иисус, как мы увидим далее, вернулся как Жертва. В заключении этой главы мы рассмотрим, как закончились жизни этих двух лидеров и какие последние инструкции они дали своим последователям. Аравия покоряется После того, как была завоевана Мекка, еще не атакованные народы всей Аравии отправили к Мухаммеду гонцов с посланием: «Мы покоряемся тебе». История ислама насчитывает сорок восемь различных групп, покорившихся Мухаммеду в тот год (9 год по мусульманскому календарю). В Аравии было всего несколько очагов сопротивления, которые Мухаммед успешно подавил. Покорившиеся выплачивали закат — налог, составлявший 2,5 % личной прибыли. Мухаммед отправляет письма иностранным правителям Теперь, когда Мухаммед завоевал Аравию, он связался с правителями стран за ее пределами и призвал их принять ислам и подчиниться его законам. Он отправил письма с личной печатью: 1) римскому императору; 2) иранскому королю; 3) королю Эфиопии; 4) римскому губернатору Египта; 5) королю Омана; 6) королю Бахрейна; 7) сирийскому королю; 8) королю Йемена. В своих посланиях Мухаммед предупреждал правителей, что либо они подчинятся исламу, либо пострадают от последствий своего отказа. Типичным примером письма может послужить послание Мухаммеда Римскому императору: |
| «И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» ( 2Фес. 2, 6, 7 ). Никон приводит толкование этого места, обращаясь к боярину Одоевскому. «Надо исследовать, кто удерживающий, и почему Павел говорит об этом неясно. «Что препятствует его появлению? Некоторые говорят, что благодать Св. Духа, другие, что Римская власть. С последними я согласен. Ибо, если бы Павел разумел Св. Духа, то и сказал бы ясно. Если бы он должен был придти, когда оскудеют дары Св. Духа, то они давно уже оскудели. Но, если он говорит о Римской власти, то он имеет основание говорить прикровенно, ибо не хотел навлекать на христиан лишних преследований. Ибо, если бы он говорил о скором ниспровержении Римской власти, то навлек бы со стороны Империи преследование на христиан, как на людей, якобы живущих и работающих на разрушение Империи. Поэтому он не говорит так ясно, хотя и упоминает определенно, что он откроется в свое должное время. Ибо «тайна нечестия уже совершается,» говорит он. Под этим он разумеет Нерона, как образ Антихриста, ибо он желал божественного себе поклонения. Ибо, если до этого времени был уже кто-либо мало отличающийся от Антихриста, и если уже был образ чудовища и тирании в роде такого, какой будет после, он об этом говорил прикровенно не из страха, но чтобы не наталкивать нас на то, чтобы мы без нужды создавали себе врагов. Так он и говорит: «Пока не будет взят удерживающий теперь, то есть, когда Римская власть будет уничтожена, он и придет, то есть, пока есть страх этой власти, никто не захочет ему подчиниться, но когда она будет разрушена, он наведет анархию и будет желать захватить себе всю власть, как человеческую, так и божескую. Ибо, как раньше была разрушена Мидийская Империя Вавилонской, Вавилонская Персидской, Персидская Македонской, а Македонская Римской, так эта последняя будет разрушена Антихристом, а он Христом 111 . Эти вещи передает нам Давид с подробным пояснением. |
| И только благодаря защите римских воинов, святой Павел не был растерзан толпой. Его быстро увели в крепость. Но чтобы узнать, какая его вина, тысяченачальник приказал его пытать. Солдаты тотчас же раздели Апостола донага, связали ему руки и согнули его в положение той страшной, и часто роковой пытки, которой недалеко от этого самого места, некогда подвергся и Спаситель. Три раза перед тем на своей спине святой Павел чувствовал розги римских ликторов, пять раз он подвергался иудейскому бичеванию, по 40 ударов без одного. Теперь предстоял новый вид муки – кнут, который римляне употребляли для принуждения к сознанию в истине. Но на этот раз святой Павел возразил против этого наказания. Разве вам, – сказал он сотнику,– позволено бичевать римского гражданина, да и без суда? ( Деян. 22:25 ). Ложное присвоение себе римского гражданства наказывалось смертью, поэтому сотник поверил его заявлению, быстро доложил об этом начальнику крепости. «Смотри,– сказал он, – что ты хочешь делать? Этот человек – римский гражданин» ( Деян. 22:26 ). Начальник, видимо, испугался ответственности за нарушение прав римского гражданина. Но сам приобретший римское гражданство за большие деньги, взглянул на святого Павла и усомнился было в его словах. Как он мог получить римское гражданство? Святой Павел сказал ему, что он и родился в нем. Святой Павел тотчас же был освобожден от оков. А на следующий день, может быть, опасаясь за свои незаконные действия со святым Павлом, начальник велел собраться синедриону, чтобы судить его. Собрался синедрион под председательством первосвященного Анании, 96 облеченного в белые одежды. Святой Павел, устремив взор на синедрион, начал свою защитительную речь словами: «Мужи, братия! Я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня» ( Деян. 23:1 ). В этих словах что-то особенно оскорбило первосвященника. Может быть то, что подсудимый назвал членов высшего судилища «братиями» своими, а может быть и то, что в словах святого Павла «я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня», послышался ему укор, что он-то жил с худою совестью, как худший из первосвященников, и за это он велел слугам бить святого Павла по устам. |
| Лк.23:2 . Начáша же нáнь вáдити, глагóлюще: сегó обретóхом развращáюща язык нáш и возбраняюща кéсареви дáнь даяти, глагóлюща себé Христá Царя быти. (и начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем.) На суде Синедриона спрашивали Иисуса Христа: Ты ли Христос (гл. 22 ст. 67)? и, когда Он назвал Себя Сыном Божиим, осудили Его в богохульстве, за что, по еврейским законам, полагалась смертная казнь; но теперь на суде Пилата враги Господа возводят на Него обвинение новое, уже с политической, а не с религиозной стороны; так как они знали, что на первое Пилат должен обратить свое внимание в интересах римского императора, а до второго ему дела нет, и он за богохульство не предаст Господа смерти. Они говорят, что Иисус Христос 1) вообще развращает народ (язык), и еще 2) развращает тем, что запрещает платить подать Кесарю (возбраняюща Кесареви дань даяти) и 3) называет Себя царем (глаголюща Себе Христа царя быти). Развращает наш народ, т. е. учит его неправильной жизни, и таким образом, сводит его с доброго пути, по которому он должен идти в истинных интересах своей собственной жизни и для спокойствия римского правительства. (Мих.). Наш народ, так говорят враги Господа, как лукавые лицемеры, говорят как будто они истинные радетели блага народного, между тем на самом деле были не таковы. Запрещает платить подать Кесарю, т. е. возмущает народ против Римского правительства, так как давать подать значит признавать себя его подданным. Это была прямая клевета, потому что Господь Иисус Христос, напротив, велел платить подать кесарю: Отдавайте кесарево кесарю, сказал Он, когда враги Его лукаво спрашивали Его, нужно ли давать подать кесарю (20–25). Называет Себя Христом Царем. Иудеи думали, что Мессия Христос явится как Царь и освободитель их от римской власти; но если Христос только называет Себя Царем Христом, то Он – тоже возмутитель против Кесаря. При обвинении Господа врагами было придумано все, чтобы восстановить Пилата против Него. |
|
|
