| Богословское образование получил под началом некоего Илария, затем учился в Шартре у Бернарда Шартрского, а также в Лане у Ансельма Ланского и его брата Радульфа, где познакомился с Петром Абеляром . С 1124 г. Г. П. был магистром и каноником в Шартре, а после смерти Бернарда сменил его на посту канцлера школы (1126-1137). В 1140 г. участвовал в Сансском Соборе, на к-ром разбирались ошибочные мнения Абеляра, причем Г. П. выступил оппонентом Абеляра в диалектических диспутах. В 1141 г. Г. П. начал преподавать диалектику и богословие в Париже, здесь его слушал Иоанн Солсберийский , но уже в 1142 г. был посвящен во епископа Пуатье, где продолжил преподавание богословия. Вскоре на местном Соборе 1146 г. его учение о Св. Троице вызвало подозрение в ереси у 2 его архидиаконов - Арнальда и Калона, к-рые сначала донесли об этом папе Евгению III , а затем привлекли к разбирательству Бернарда Клервоского . Последний вместе с Адамом Парвипонтаном, Гуго из Шанфлёри и Гуго Амьенским на Парижском Соборе 1147 г. выдвинул против Г. П. ряд обвинений: напр., он утверждал, что Божественная сущность (divina essentia) не есть Бог, но то, благодаря чему есть Бог; что личные свойства (proprietates personarum) не суть Сам Бог и Божественные Лица; что человеческая природа была воспринята не Божественной природой (divina natura), а Лицом Сына, и нек-рые др. (см.: Bernard. Sermo in Cant. 80. 6-8; Gaufridus Claraevallensis. Epistola ad Albinum cardinalem et episcopum Albanensem de condemnatione errorum Gilberti Porretani. 4-7//PL. 185. Col. 589-591; Idem. Contra capitula Gilberti Pictaviensis episcopi. 6, 26, 40, 54//PL. 185. Col. 597-598, 604, 609, 614). Однако ответы Г. П. на эти обвинения были столь темны и запутанны, что присутствовавший на Соборе папа Евгений III отложил дальнейшее разбирательство до всеобщего Собора (generale concilium), состоявшегося в 1148 г. в Реймсе. На этом Соборе Г. П., побежденный доводами Бернарда Клервоского, отрекся от своих прежних воззрений ( Gaufridus Claraevallensis. Vita S. Bernardi. III 5. 15//PL. 185. Col. 312; Bernard. Sermo in Cant. 80. 9). Чтение и переписывание его комментариев к Боэцию было запрещено до тех пор, пока они не будут исправлены Римской Церковью. В 1149 г. Г. П. участвовал в Бургундском Соборе. Погребен в местной ц. св. Илария. |
| Подвигаясь ползком по этим пересекающимся и взвивающимся кругам, богомолец с чтением молитв достигал через час середины (лабиринт, прозванный Liene в Шартрском соборе и др.), и это заменяло для него пилигримство в Иерусалим 7 . Приступая теперь к оценке характера нашей науки и ее методов, не можем не заметить и не указать того взгляда на саму науку, который существует у нас в публике. Большинство образованных людей доселе смотрит на этот предмет, как на науку мелочей, разрозненных важных и неважных наблюдений, интересных и скучных данных, какие вообще представляет наука антикварская. Историческим путем легко можно доказать, что такой взгляд основался, главным образом, на прежнем характере нашей науки. В самом деле, мы встречаем по этому поводу очень интересную заметку в сочинениях знаменитого Лессинга. В осторожном т ученом трактате своем «О том, как древние изображали смерть», написанном в 1769 году, он защищает в предисловии науку археологии как полезное знание, хотя бы и мелочей. «Важность, – говорит он, – понятие относительное. По свойству нашего познания, каждая истина важна столько же, как и другая; и тот, кто в мелочи равнодушен к правде и кривде, любит истину не ради ее самой». Эта заметка как оправдывает наше мнение, так и указывает тот путь, по которому может быть исполнена наша задача. Показать современный строго научный характер предмета, в котором различные данные как с одной стороны приведены в ясные систематические отношения друг к другу, так с другой служат для установления положительных законов, значит показать, что указанный взгляд в настоящее время совершенно несостоятелен, а подобного рода защита предмета, как та, к которой прибегает Лессинг, излишня и неуместна. В виду всего этого мы постараемся слегка очертить историческое движение науки, главным образом, в ее отделе – классической археологии, и начнем, прежде всего, с кратких указаний на положение учебников и руководств по нашему предмету, как на такого рода сочинения, в которых, может быть, наиболее отражаются все слабые стороны положения науки. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Аннотация «Вечерний день. Отклики и очерки на западные темы» — авторский сборник историко-философской публицистики Владимира Вейдле. Если даже не обращать внимание на содержание этой книги, чисто в литературном плане, «Вечерний день» Вейдле — один из лучших образцов русской эссеистики. По наполнению же очерки, составившие «Вечерний день», представляют собой взгляд русского европейца (причем верующего, что немаловажно) на Запад. Очерки о Франции, Италии, Англии, о XIX beke, тех или иных исторических событиях, о европейских писателях. Главная тема Вейдле — Европа как христианская культура и её срыв в XX веке; Россия как органическая часть Европы; «вестернизация» России как (парадоксальным образом) лучший путь выявления её своеобразия; петербургская Россия — как «вполне Россия», высшая фаза развития её; и наконец — Советская Россия как «азиатская рожа» России, её срыв. Вейдле пишет: «Россия тоже — страна христианской Европы и что для нас русских не будет безразлична святыня шартрского холма, пока мы не обернемся к ней «своею азиатской рожей», тем самым перестав быть русскими. В те годы, после первой войны, когда разливалось по западному миру обманчивое послевоенное благополучие, Россия обреклась на страшную жертву не за свои только, но и за европейские грехи. Очищаться от этих грехов придется не одной России, и если чего не хватало в списке мерзостей русского коммунизма, список дополнила гитлеровская Германия. Нет в мире ни одной страны, вполне неповинной во взрощении этой двойной отравы, и тем, кто одолел одно воплощение ее и хочет бороться с другим, гораздо более могущественным и труднее одолимым, надлежит прежде всего очиститься самим. Если это совершится, если наследники христианской Европы пробьются сквозь ночь к неведомому дню, тогда в его свете восстанет и Россия, возвращенная тому миру, в чей состав она вросла душою, с тех пор, как была рождена и крещена. |
| Свой самый значительный исторический труд, многотомную «Историю французской революции с 1789 г. по 18 брюмера», Тьер написал в молодости, ее первое издание выходило в 1823–1827 гг., затем, при переизданиях, она исправлялась и перерабатывалась автором. Это чрезвычайно обстоятельная и построенная на строго документальной основе история, автор которой обнаруживает обширные специальные знания в области права, экономики, военного дела, к тому же, написанная с большим литературным талантом. Тьер – апологет революции, но не слепой, а трезвый, умный, критичный. За происходившими событиями, он видит их внутреннюю логику, их закономерность, так что некоторые из его оппонентов, обвиняли его в историческом фатализме. Политические деятели революционной эпохи представлены у него многомерно, революционеры – с сочувствием, но дозированным, соразмерным их политическим успехам. Изображая первый этап революции, Тьер стоит всецело на стороне Мирабо, однако, по мере того, как тот сходит с авансцены событий, сочувствие историка смещается в сторону побеждающих жирондистов. Затем, по мере успехов якобинцев, и симпатии Тьера переходят сначала к Дантону, потом к Робеспьеру. А в поражении якобинцев он обвиняет уже их самих, вполне оправдывая их казни, и, наконец, становится апологетом Наполеона, видя в 18 брюмера акт спасения Франции от анархии и распада. Лишь к одному из политиков Тьер сохраняет симпатию на протяжении всей своей многотомной истории – это герцог Шартрский Луи-Филипп, впоследствии, король. Неизменной остается и неприязнь историка к старшей ветви Бурбонов. И Маркс, и марксисты писали о Тьере, палаче парижской коммуны, с бешеной злобой, как о монстре, не брезгуя, при этом, и запретными приемами, эксплуатируя его внешнюю непривлекательность, его миниатюрный рост, но, при этом, марксисты ценили Тьера за то, что одну из пружин исторического процесса он усматривал в классовой борьбе. Великая революция была, по Тьеру, борьбой третьего сословия, буржуазии, против двух первых сословий. Друг и единомышленник Тьера Ф.-А. Минье, помимо ряда трудов по медиевистике, писал книги и статьи, предметом которых была новая история Европы. Самая популярная его книга, как и у Тьера, названа «Историей французской революции» (1824). По своим оценкам причин и хода революции, ее деятелей Минье близок Тьеру. Но хронологические рамки его труда шире, он включает в себя и обзор наполеоновской эпохи, доводя изложение событий до 1814 г. Как и Тьер, Минье в революционных событиях видит классовые баталии, которые он изображает не как беспристрастный аналитик, но как пылкий ревнитель интересов третьего сословия. |
| Составленный в 1091-1095 гг. Декрет И. Ш. содержит 3760 глав, объединенных в 17 титулов. Источниками послужили Декрет Бурхарда и «коллекция А» «Трехчастного свода»; использовались также исторические произведения и труды отцов Церкви, Бревиарий Алариха II (484-507), Институции Юстиниана, капитулярии и проч. Впосл. Декрет И. Ш. получил широкое распространение в Европе. «Панормия» была завершена ок. 1095 г. В соответствии с греко-лат. названием (от греч. πν - всё и лат. norma - правило) сочинение представляет собой обзор канонического права в 1200 главах, объединенных в 8 книг, где описаны основные сферы деятельности католич. Церкви и принципы ее устройства. В основу «Панормии» лег Декрет, дополненный текстами др. канонических собраний. Быстро завоевав популярность, «Панормия» до появления Декрета Грациана оставалась самым используемым каноническим собранием на Западе. В нек-рых рукописях тексту Декрета И. Ш. предпослан теоретический пролог «De consonantia canonum» (О согласии канонов), нередко переписывавшийся в XII в. в качестве отдельного трактата. Посвященное принципам толкования канонического права, это сочинение оказало влияние как на раннюю схоластику (в частности, его использует в соч. «Sic et non» Петр Абеляр ), так и на учение о каноническом праве (прежде всего на методологию согласования канонов в Декрете Грациана). По мнению современных исследователей, соч. «О согласии канонов» тесно соотносилось с «Панормией». Влияние И. Ш. на развитие канонического права определяется прежде всего разработкой его методологических основ. Являясь результатом совмещения в кодексах различных правовых традиций, нормы, составлявшие каноническое право в кон. XI в., имели противоречивый характер и требовали правоведческого анализа. Метод согласования и трактовки канонов, предложенный И. Ш., восходил к герменевтическим принципам, разработанным в библейской экзегезе и риторике. Подобно текстам Свящ. Писания, каноны должны рассматриваться как различные, но не противоречащие друг другу (diversi sed non adversi). И. Ш. разделял канонические нормы на необязательные для исполнения увещевания (admonito) и обязательные (praeceptio - приказание и prohibitio - запрещение), за нарушение к-рых налагалось церковное наказание. Чтобы упорядочить систему права, он сформулировал принцип иерархии правовых источников, т. е. инстанций, издающих церковные законы. Имеющиеся в канонических кодексах указания, по его мнению, обладают разной степенью авторитетности и различаются по происхождению; среди них есть непреложные заповеди (lex aeterna), установленные свыше и легшие в основу канонического права, и изменяемые нормы (mobiles), к-рые появились позже и определялись конкретными нуждами католич. Церкви. |
| В 1634 г. О. уехал в аббатство Нотр-Дам-де-Пебрак и занимался миссионерской работой в Оверни. Там он познакомился с настоятельницей мон-ря доминиканок в Ланжаке католич. блж. Аньес Галан (1602-1634; монашеское имя Агнесса Иисуса; беатифицирована папой Римским Иоанном Павлом II 20 нояб. 1994). По ее словам, еще до знакомства с О. ей явилась Пресв. Дева Мария и призвала молиться за «аббата Пебрака», миссия к-рого заключалась в создании во Франции системы семинарского образования для католических клириков. Осенью 1634 г. О. вернулся в Париж, где его духовником стал Шарль де Кондрен (1588-1641), католич. богослов, генеральный настоятель французских ораториан . Себастьен Заме, еп. Лангра (1615-1655), хотел сделать О. своим преемником на епископской кафедре, его поддержал и Венсан де Поль. Однако Ш. де Кондрен, новый духовник О., решил, что такое назначение станет отказом от призвания, о к-ром говорила мон. А. Галан. О. прислушался к мнению наставника и отказался от епископской кафедры, пожелав остаться приходским священником и заниматься развитием католич. образования. В 1636 г. он вернулся к миссионерскому служению в Оверни, но из-за тяжелой болезни его пришлось прервать. Поправившись, в 1638 г. О. отправился в Клисон (близ Нанта, Бретань), где в качестве бенефиция он владел приоратом, однако по состоянию здоровья не смог продолжить просветительскую деятельность. Зимой 1639 г. он вернулся в Париж. В мае того же года кор. Людовик XIII предложил О. стать епископом-коадъютором Шалона (ныне Шалон-ан-Шампань; епископскую кафедру в то время занимал Анри Клос де Флёри (1624-1640)). И снова по совету духовника О. отказался от назначения. С кон. 1639 до апр. 1641 г. он продолжал эпизодическую миссионерскую деятельность в Шартрском еп-стве, но главные усилия О. были направлены на создание в Шартре семинарии, где могли бы получать образование кандидаты на священническое рукоположение. Однако открыть семинарию не удалось. 29 дек. 1641 г. в парижском предместье Вожирар (ныне в черте Парижа) О. вместе с католич. пресвитерами Франсуа де Коле (епископ Памье в 1644-1680) и Жаном дю Ферье основал об-во, целью к-рого было преподавание церковных дисциплин молодым людям, пожелавшим стать священниками. Настоятель прихода поддержал это начинание. Вскоре у О. появились первые ученики. Духовником созданного О. об-ва стал Грегуар Тарис, генеральный настоятель конгрегации мавристов (одна из основных задач членов этой конгрегации состояла в углубленном изучении гуманитарных дисциплин). |
| Подобно др. представителям шартрской школы В. из К. исходил из того, что античная, преимущественно платоновская, философия как учение о явленном и не явленном сущем (De phil. mund. I 1-3) при правильном ее истолковании не вступает в противоречие с христ. верой. Согласно В. из К., вера в Божественное всемогущество не подразумевает, что Бог совершает к.-л. действия, не понятные разуму: Он мог бы их совершить, но Он этого не делает (Ibid. II 3). Следов., с одной стороны, методы богословия (как и математическое, физическое познание) согласуются с философскими принципами, а с др.- натурфилософские исследования (космология, естественная история, антропология) обретают истинное значение в свете богословского их осмысления. Отождествляя платоновские идеи с содержащимися в Божественном разуме (Логосе) вечными архетипами, В. из К. утверждает, что при посредстве Мировой души (понятие, заимствованное из платоновского «Тимея») эти первообразы всех родов, видов и индивидов отпечатлеваются в тварном временном мире в качестве имманентных вещам врожденных форм (formae nativae), образующих умопостигаемую структуру универсума, к-рый обладает, т. о., автономией и рационально (и даже математически) познаваемой внутренней необходимостью. Мировую душу В. из К., как и его современник Петр Абеляр , отождествляет с обладающим космогонической функцией Св. Духом, основываясь на библейском тексте: «...Дух Божий носился над водою» (Быт 1. 2). Мировая душа, будучи источником жизни для всех живых существ и основанием мировой гармонии, одухотворяет космос в целом, выступающий по отношению к ней как тело. Сотворенный универсум представляет собой, т. о., одушевленное существо, несущее на себе образ Творца, Его могущество (Отец), мудрость (Сын), благость (Св. Дух) (De phil. mund. I 6, 7, 9, 15). После критики Вильгельмом из Сен-Тьерри отождествления Мировой души со Св. Духом В. из К. в «Драгматике философии» отчасти признал свою неправоту, а во 2-м варианте комментариев к «Тимею» отказался от концепции Мировой души и ее отождествления со Св. Духом, заявив, что желает оставаться христианином, а не быть членом Академии. |
| Возможно, в кондакарном пении употреблялись и такие приемы, как исон — выдержанные звуки, которые держат певцы во время пения протопсалта, как это делается сейчас в греческой церкви. Малые и большие кондакарные знаки Кондакарная нотация, как было сказано, состоит из малых знаков в нижнем ряду и больших ипостаз в верхнем. Малые кондакарные знаки имели различные функции: с помощью одних осуществлялось членение мелодии на попевки и строки, это знаки завершения, к ним прежде всего относится “омега”, другие способствовали внутрислоговой распевности. По форме многие из них близки к куаленской и шартрской нотациям. В предисловии к изданию Успенского кондакаря Бугге опубликовал составленный им список кондакарных знаков, в котором 79 больших и малых знаков 11 . Алфавит кондакарных знаков в ТУ значительно больше, чем алфавит кондакарных знаков Успенского кондакаря. Состав кондакарной нотации по ТУ шире и разнообразнее. В ТУ малых знаков 50, больших кондакарных — 162 (см. Таблицу малых кондакарных знаков по К. Флоросу и ТУ). Кондакарные знаки ТУ имеют большую графическую вариативность, особенно большие кондакарные знаки, они многочисленны, и почти каждый имеет множество вариантов начертаний. В науке принято считать, что кондакарная нотация производна от византийской шартрской нотации. Однако между кондакарной и шартрской нотациями нет близких совпадений, с той же вероятностью можно было бы говорить и о родстве с куаленской нотацией, которая базируется на сходстве элементов этих нотаций. Некоторые из знаков верхнего ряда сходны с большими ипостазями (megalai upostaseis) — византий¬скими знаками-символами, обозначающими мелодический оборот, ритм или характер исполнения. Однако в дальнейшем мы увидим, что шартрская нотация больше связана со знаменной, чем с кондакарной, об этом свидетельствуют степенные антифоны из Афонской рукописи Х в. Г67, записанные шартрской нотацией. Кондакарные знаки не имеют названий, не существует и разработанной теории кондакарной нотации. Для удобства в работе К. Флорос, составивший сводную таблицу кондакарных знаков по трем кондакарям — Благовещенскому, Троицкому и Успенскому, снабдил бóльшую часть кондакарных знаков названиями, опираясь на терминологию, связанную с палеовизантийской и медиовизантийской нотациями, а также на названия знаков из древнерусских азбук знаменной нотации 12 . Получились большей частью двойные названия знаков, греческие и русские: апостроф и запятая, оксия и стрела, вария и палка, петасте и крюк, дипле и статья, класма и чашка, ставрос и крыж, катабасма и змиица, тинагма и паук, эпигерма и два в челну. |
| Т. о., используя средневизант. рукописи в качестве путеводителя, можно изучать интервальное значение формул ранневизант. нотации, а суммируя все значения, полученные в процессе исследования,— обнаружить общую идею, объединяющую эти значения. Напр., для варии общим моментом в разных нотациях является то, что она предлолагает 2 звука на 1 слоге, причем 2-й звук почти всегда (исключая мелодическое движение сизма — σεσμα) ниже 1-го, в то время как интервал между 1-м и предшествующим звуками, как и интервал между 2 звуками варии, точно не определен. Путем сопоставления ранневизант. и средневизант. рукописей можно понять смысл «стенографического» символа, логическую структуру ранневизант. нотации и со временем реконструировать мелос непосредственно по ранневизант. рукописи (расшифровка «in campo aperto»). Тильярду в 1921 г. удалось путем «параллельной транскрипции» расшифровать песнопения из куаленских источников. Новая оценка ранневизант. нотации и этапов ее развития была сделана в работах О. Странка (1965), обнаружившего, что ее ранее описанные разновидности объединяются в 2 системы ранневизант. нотации — шартрскую и куаленскую, и каждая имеет архаическую и развитую стадии (с промежуточным этапом, когда апостроф часто использовался для несущественных в муз. отношении слогов). Более детальная Более детальная классификация стадий ранневизант. нотации была предложена Флоросом в монументальном исследовании «Общее руководство по невмам» (Universale Neumenkunde). По мнению К. Трёльсгора , «классификация, представленная Флоросом... стала ценным практическим руководством для работы с ранневизантийскими рукописями... Однако одной из ее слабых сторон является то, что лишь очень немногие рукописи или части рукописей на 100% отвечают формальным критериям этих «идеальных» стадий» ( Troelsgård C. Postscript//Palaeobyzantine Notations: A Reconsideration of the Source Material. Hernen, 1995. P. 166. Note 5). Критерии классификации Флороса: а) число слогов без муз. знаков; б) частота употребления определенных интервальных знаков; в) графическое начертание знаков; г) поэтапное уточнение способов записи мелоса. Флорос выделяет 4 периода в истории развития шартрской нотации и 6 — в куаленской; временные границы стадий 2 систем в основном совпадают. |
| Готика в целом основана на двух идеях: на идее иерархии, чрезвычайно характерной для Средневековья, и идее дематериализации, которая постепенно проявляется в движении ввысь – от нижних массивных и тяжелых частей до верхних ажурных оконных переплетов, где материя как бы тает, растворяется и представляет собой уже легкое цветное стекло, витражи. В Нотр-Дам повреждена внутреннее убранство, потому что рухнула часть свода в средокрестии собора и горящие балки вместе с камнями упали в середину храма, завалив собою алтарь. На самом деле алтарь там поздний – ХХ века, когда алтарные столы в соответствии с реформами Второго Ватиканского собора перенесли из восточной части собора в его средокрестие. Говорят еще, что очень сильно поврежден соборный орг а н, который строился с XV по XVIII век, в него добавлялись трубы и регистры. Впрочем, орган пострадал не от того, что горел, а от того, что пожарные залили его водой. Поэтому, возможно, это опять-таки исправимо. Алексей Расторгуев, доцент кафедры всеобщей истории искусств исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Внутреннее убранство собора – картины, соборная мебель и т.д. – никакой особой ценности не представляют, потому что, как я уже сказал, собор был сильно разорен еще во времена Великой Французской революции. И в нем сохранялось преимущественно убранство XIX столетия. Хотя, конечно, если мы будем менять его на убранство века XXI-ro, то собор вряд ли станет от этого лучше. Сейчас предстоит большая и тяжелая работа по переборке завалов, чтобы понять, что еще под завалами сохранилось и что можно спасти. Реставрационные работы займут минимум лет десять и потребуют очень хорошего финансирования. Но в любом случае можно сказать: при всей чудовищности события, то основное, что имеет церковное и художественное значение, похоже, уцелело. Поэтому, конечно же, собор может быть восстановлен. Это не первый пожар в его жизни, да и не он один перенес подобное несчастье: в XIX веке сгорела кровля Шартрского собора, в Первую Мировую войну горел Реймс… Перенесет пожар и этот собор, хотя некоторые его части, такие как кровля и перекрытия, восстановить в прежнем виде нет никакой возможности. Но вот у Реймса кровля стоит на стропилах, сделанных уже не из дерева, а из стали, – и нам, зрителям, мало до того дела: мы все же видим его подлинным собором Средневековья. И вообще соборы – как люди: за сутки Франция собрала уже почти 1 миллиард евро на реставрацию. Пока люди верят, соборы переживут любую беду. |
|
|
